Просто человек

Слюнище, соплище и прочая дрянь Вы никогда не обращали внимания границу, которая почти всегда существует между шумным весельем и умиротворенной обыденностью? В таких местах как это подобное замечается особенно хорошо. Эта граница будто невидимый барьер, переступишь его - шквал красок и звуков враз свалится тебе на голову. Со мной сейчас происходило нечто подобное: я сделал всего один шаг, и весь хаос и шум происходящего в зале словно обрушился на меня. Странно, но в подобных местах чувствуешь себя особенно одиноко. -Почему я здесь? – вопрос тихий, серьезный. Слишком серьезный. Он сорвался с моих губ прежде, чем я успел подумать, так что даже мне было не понятно, что именно я имею в виду. А Шики словил атмосферу. Он-то наверняка знал, о чем я спрашиваю. -Потому, что я так хочу, - привычная раздражающая фраза была такой простой. Произнесенная его уверенным голосом она действительно казалась логичным ответом. Только вот что именно я спрашивал, мне было непонятно, поэтому я лишь насмешливо фыркнул. Шики не отреагировал, он протянул мне руку и, не дождавшись ответного жеста с моей стороны, потянул меня к краю балкона, от которого спускались две высокие лестницы, на небольшой площадке сливаясь в одну, широкую и величественную. Ту самую, на которой я узнал нашем с Ники разрыве. Мы неспешно спустились на площадку, и я только сейчас заметил, что в зале тихо, а присутствующие провожают нас восхищенным взглядом, буквально ловят каждый наш жест. Нет, не так. Провожают Шики, жадно глотая даже мимолетные его движения. В этом вся разница между авторитетом и силой страха. Как только мы оказались в паре ступенек от остальных, тишина стала еще ощутимее: все ждали приветственной речи правителя. -Пока что можешь развлекаться, - склонившись к самому моему уху тихо произнес Лорд, опаляя шею своим дыханием. – Наслаждайся. -Легко сказать, - мое недовольное бурчание потонуло в звуке его голоса, произносящем приветствие. Единственное, чего мне сейчас хотелось, это надраться, но положение Лорда не предполагало наличие малосоображающих пьяней поблизости. От этого хотелось надраться вдвойне. Пришлось взять в руки волю и, нацепив дружелюбную улыбку, оглядеть зал. В отличии от первого подобного раза, сейчас я мог наблюдать множество знакомых лиц. Кто-то из них был придворным Лорда, с кем-то я встречался на прошлом балу. Но большинство известных мне людей были завсегдатаями или просто посетителями Тех улиц, а многие и Того заведения. Я не раз видел как тот или та заходили за обшарпанные двери здания предназначенного для извращенных утех и исчезали за дверьми комнат на моем этаже. Из моих непосредственных «знакомых» здесь не было никого. Спасибо Тайо. Взяв в руку бокал судя по всему шампанского я направился в самую неприметную часть зала, но был застигнут врасплох не сделав и пары тройки шагов. -Кто вы? – бесцеремонный вопрос от молодой леди, что, видимо, находилась под впечатлением моей к Лорду близости, вызвал первый за сегодня усталый вздох. -Счастье в том, чтобы быть и казаться одним и тем же. Так вот я тот, кем кажусь – человек в маске, - нацепив на лицо дружелюбную улыбку процитировал я человека, именуемого V. -Эмм… Я вижу. -Конечно, я не ставлю под сомнение вашу наблюдательность, я просто отмечаю парадоксальность вопроса «Кто вы?», заданного человеку в маске. -А ты все так же приковываешь к себе взгляды, - голос показался незнакомым, но поддержать беседу я счел своей обязанностью. -Что вы, это все заслуга Лорда, я же напротив отнюдь не в лучшем из своих состояний, - приглядевшись, я наконец вспомнил свою собеседницу. – Ники. -Энн, - улыбнулась она, отнимая от лица изящную маску. – То же имя, что и у вашей спутницы жизни. Кстати, как она? -Прекрасно поживает в компании моего друга. -Как занимательно. Хотелось бы взглянуть на друга, что составил вам такую жестокую конкуренцию. -Поверьте, мне бы тоже. У нас с ним получился бы отличный диалог. -В отличии от нашего с вами. -Считаете? -Думаю. -Рад слышать, что за столь долгий период вы не утратили эту редкую во все времена способность. -А вы? -О, за прошедшее время я утратил множество способностей. -И скромность, очевидно, тоже, рас утверждаете, что их у вас множество. -Что вы, я никогда ею и не обладал. Давайте проверим, не утратил ли я еще и способность танцевать, - приглашающее протянув девушке руку, как можно более обаятельно улыбнулся я. -Хотите обратить на нас внимание всего зала? - скептически возразила она, наблюдая как моя предыдущая собеседница отходит недовольно поджав губы. -Но мы и так предмет их интереса, - обвожу взглядом зал, как бы указывая на направленные в нашу сторону взгляды. -Тогда не откажусь, - девушка наконец улыбнулась, и легко проследовала за мной, плавно вливаясь к танцующим. -Танцуете вы все так же, - спустя несколько секунд заметила Ники. -Это комплимент или замечание? – учитывая мою левую ногу, походило скорее на второе. -Констатация факта, - усмехнулась она. – Не хотите ли поговорить о Лорде и о том как же вам удалось оказаться к нему так близко. Помниться, при нашей последней встрече вы не очень его жаловали. -Кто я есть, чтобы жаловать самого Лорда. -И правда, кто? – девушка мне нравилась, разговор с ней, как и в прошлый раз, вызывал азарт. – Вы же не согласитесь продолжить нашу прошлую игру в вопрос-ответ? -Почему же. Правила те же. Начинайте. -Так что же вас связывает с Лордом? -Понятия не имею, - не совсем честно ответил я. -Удивительно, ведь он сейчас на нас смотрит. Его взгляд явно выражает раздражение. Нет, даже не так… ревность? – одно идиотское слово и нам обоим вдруг стало неуютно. Даже находясь на расстоянии, Шики казался третьим в нашем танце, и это невидимое присутствие тяготило. Теперь Ники было неловко со мной говорить, а я не стремился поддержать беседу. Поэтому как только музыка сменилась я проводил ее на место, а сам проследовал к Лорду. -Ты чем-то недоволен? - ответа не последовало. – Зачем ты вообще возжелал моего здесь присутствия? -Сам не знаю, - на удивление усталый голос. Непривычно усталый голос. Настойчиво не покидало чувство вины, хотя в чем она заключается я так и не понял. -Хочешь, я уйду? – тихо предложил я, даже не зная зачем все это делаю. -Да, - просто да, и все. Он согласился, но стало еще более неприятно. Возвратиться к себе я не мог: пришлось бы или пройти по лестнице и привлечь всеобщее внимание, или обходить через улицу. Сидение в четырех стенах тоже никогда особенно не привлекало. Поэтому я бесцельно бродил по коридорам, изредка замечая немногочисленные фигуры и целенаправленно их избегая. Хорошо, что Лорд сейчас был эпицентром внимания и в данный момент не пускали на него слюни разве что эти немногочисленные. Бессмысленного хождения хватило занять себя разве что на полчаса, потом стало скучно, и если бы я не наткнулся на знакомые массивные двери, то так и прибывал бы в тихом бешенстве от скуки. Тронный зал в прошлом замке был весьма показушной вещью, впрочем, и здесь ничего не изменилось: те же цвета, тот же приковывающий к себе внимание единственный предмет мебели. Хотя, это помещение отличалось - свечами, что обрамляли ведущую к трону дорожку, заливая ее тусклым дрожащим светом, и сотнями других свечей окружающих массивное кресло со всех сторон. Зрелище складывалось до глупого красивое. Я не спеша прошел по освещенной в темноте дорожке и уселся на небольшом возвышении у подножья трона, призванного указать разницу между его обладателем и простым смертным. Не знаю, сколько я так сидел, но место словно гипнотизировало, уходить совершенно не хотелось. -Тебе здесь нравится? – тихие слова разнеслись по огромному тронному залу, отражаясь от каменных стен. -Да. Умиротворяющая атмосфера, - тихо отвечаю я, уверенный, что несмотря на расстояние он услышит. -Не совсем. Умиротворяющая немного не то слово. Тут другое. -Какое же? -На букву Р. -То самое? Ты постарался? -Не переоценивай мою привязанность к тебе, я бы не стал. -Знаю, - он медленно идет ко мне. Звук его шагов тихий, размеренный, но все же хорошо ощутимый, он будто предупреждает окружающих о приближении владельца. Он никогда не будет скрываться или прятаться – в этом нет необходимости. Подсознание сразу же сравнивает его с Тайо – они противоположны даже в такой мелочи. При воспоминаниях о Тайо тело отдает болью. Я чувствую ее каждой своей клеточкой, и с мазохистским наслаждением концентрируюсь на ней одной, пытаясь упиться каждым наполненным ей мгновением. Звук шагов все ближе. Их владелиц приближается и останавливается только в полуметре от меня, сидящего у подножья трона, даже сейчас презирающего подобные атрибуты. Он неотрывно смотрит на меня сверху вниз, ему это кажется таким привычным, а меня раздражает. Его взгляд – один из тех взглядов направленных в мою сторону, которые изредка можно было словить еще Тогда. Помниться, давно, в первый день на балу, впервые, он также на меня посмотрел. -Не сядешь? – спрашивает он, указывая взглядом на трон. -Не люблю подобное, - мой ответ тихий, но слова все равно вспарывают воздух. Мой голос здесь неуместен, а его, напротив, лаконично вписывается в обстановку. -Это не вопрос предпочтений. Тебе может нравиться или не нравиться, но Подобное всегда будет составляющей власти. Некоторые атрибуты необходимы, они являются символом возможностей. Демонстрируют окружающим превосходство их владельца. -Не переношу этого. -Не переносишь? Но ты и сам превосходишь окружающих. Некоторое, как твоя внешность, дано тебе от рождения, но кое-что ты все же приобрел сам - это твои физические и умственные способности. Ты мог пренебречь этим. Пускай, ум дан тебе от природы,ты лишь развил его, но Сила и ум – убийственное сочетание, которое вкупе с властью, принадлежащей тебе по праву рождения, делает тебя самого символов превосходства, которое ты так ненавидишь. -Это всего лишь мой способ защиты. -Как и ложь, - отвечать не было смысла, он знал меня превосходно, намного лучше, чем кто бы то ни было. Похоже, мы прожили рядом слишком долго, только вот мне это не помогло хоть что-нибудь узнать о нем. -Встань, - голос требовательный. Приказ. Я повинуюсь, почему бы и нет? Как хотел я, не вышло, пускай теперь попробует он. Он слишком хорошо меня знает, он понимает. Его лицо трогает привычно прекрасная улыбка, но почему-то с ноткой печали. Он проходит мимо меня и как всегда с присущей ему грацией уверенно садится на трон, указывая изящным пальцем на место рядом. Слушаюсь – сажусь на его колено. Возможно, после всего я стал мазохистом, но мне невероятно нравится наша игра в подчинение. Он доволен, еле ощутимо проводит кончиком пальца по моей шее, поддевает им подбородок, заставляя поднять голову. Его рука соскальзывает на мое лицо, убирает упавшие на него пряди. Подаюсь ладони, закрываю глаза. Его пальцы холодные, совсем как у меня. Знаю, что он понял этот жест правильно, но несколько секунд мы почему-то сидим даже не шелохнувшись, пока резким движением он не заставляет меня приблизиться. Его пристальный взгляд, кажется, изучает каждую, даже малейшую черточку на моем лице. Это смущает, заставляет вспомнить о моей феноменальной схожести с Джеком. Не самое приятное чувство. В попытке отвлечься опираюсь коленом на трон между его ног, приближаюсь к его губам, он выжидающе смотрит, и невинно целую, а потом более требовательно провожу кончиком языка по идеальным губам. Он понимает, углубляет поцелуй. Мы целуемся не с привычной яростной страстью, скорее медленно, тягуче, но именно этот поцелуй заставляет меня почувствовать, как к низу живота приливает кровь. Пытаюсь скользить руками по идеальному телу, но он перехватывает мои попытки, несильно сжимая запястья и отстраняясь - новое правило. Наконец он решает уделить свое внимание одежде. К сожалению, моей, но сейчас все по придуманным им законам, так что терпеливо жду, пока он справится с каждой из многочисленных пуговиц и застежек. А он не торопится, аккуратно расстегивает каждую, стягивает шейный платок. Когда пиджак наконец-то перекочевывает на пол, он точно так же расстегивает рубашку. Невыносимо медленно, учитывая возбуждение, которое и его, как я успел заметить, тоже не обошло стороной. Рубашка, наконец, оказывается небрежно скинутой на пол и он внимательно оглядывает мое тело, что опять же из-за возбуждения, не приносит ничего кроме раздражения. Он понимает и притягивает меня для нового извращенно неспешного поцелуя, я с готовностью отвечаю. Он целует скулы, переходит на шею, уделяя ей особое внимание и оставляя болезненные засосы, холодные руки пробегают по спине, бокам, вызывая волны мурашек. Я запрокидываю голову, подставляя шею его ласкам, лицо трогает улыбка. Он замечает и награждает легким поцелуем в уголок губ, а затем неожиданно с силой кусает за плечо, заставляя вздрогнуть. Его язык слизывает проступившие красные капли, словно нарочно раздражая маленькие ранки. Руки становятся все требовательнее, пальцы сжимают бедра, с силой, хотя и не настолько, чтобы оставить синяки. Пальцы резко перемещаются на пряжку ремня и ловко с ним справляются – он, наконец, счел и этот предмет одежды ненужным. Штаны с нижним бельем быстро оказываются с остальной небрежно скинутой одеждой. Подобная несправедливость раздражает, и я, несмотря на запрет, начинаю расстегивать и его одежду, которая, в отличии от моей, менее замысловата, но так просто не поддается. Он усмехается, но помогает в моем маленьком акте неподчинения, и уже через минуту я, пусть и не полностью, могу лицезреть прекрасное тело. Быстро пробегаю пальцами по немного напрягшимся от положения кубикам пресса, поднимаюсь к груди, обвожу мышцы сильных рук, которые сейчас настойчиво сжимают мои бедра. -Нам нужна смазка, - приходит неожиданно осознание, а вместе с ним и страх. И пусть кто угодно говорит, что после борделя не так уж и страшно, на что отвечу «сами попробуйте», я вот не горю желанием. В ответ он прерывает глубокий поцелуй, и у моих губ оказываются пальцы. С сомнением смотрю на него. С одной стороны, его руки, а тем более пальцы были чертовски сексуальными, и, возможно, сказываются мои извращенные наклонности, но я был готов возбудиться только от их вида. С другой же стороны, я был уже возбужден, а слюна ну никак смазку не заменит. И это наверняка будет больно. Хотя больно будет в любом случае. Не очень обнадеживает. -Что такое? – похоже, мая маленькая паника была замечена, и бездействие Шики явно не нравилось. Мне тоже не нравилось, поэтому забив на возможные последствия, я с особым усердием начал вылизывать длинные пальцы, буквально вцепившись в его ладонь руками. Подобное, разумеется, не укрылось от взгляда владельца ладони, а судя по тому, как он наблюдал за моими действиями, выражение у меня было то еще блядское. Но, как уже говорилось выше, я был более чем неравнодушен к этой его части, и теперь получив над ней временный контроль, я увлеченно вылизывал каждый палец, прикусывая кончики и играя с ними языком. И я бы, конечно, не против продолжать так и дальше, но напряжение ниже пояса малость отвлекало, а когда до головки дотронулся чужой палец, мне и вовсе снесло крышу, так что об исчезнувших пальцах у моих губ я сразу же забыл. Не то, чтобы я был таким чувствительным, обычно я себя так не веду, но сейчас я яростно кусал губы от одних прикосновений его рук, вызывающих у меня волны экстаза, от того, как влажные пальцы сжимаются в плотное кольцо, практически причиняя боль. Потому, когда он убирает руку, чтобы посадить меня лицом к себе, я даже не пытаюсь утаить разочарованный вздох, а этот паразит только ехидно лыбится. Вот тогда-то и я понимаю, что рассчитывать на обычный секс с ним было в высшей мере абсурдно. Ооо нет, теперь-то он оторвется всласть. Он замечает мое выражение, явно говорящее о мыслительном процессе, тогда его ухмылочка становится воистину адской, так что я успеваю даже пожалеть. Правда жалеть мне приходится ровно до того момента, пока он не принимается за соски. Никогда бы не подумал, что это может принести Такие ощущения. Под его руками я буквально плавился, но совершенно внезапно проникший в меня палец заставляет напрячься. Не самые лучшие воспоминания и ощущения. Но палец буквально сразу находит нужную точку, и посторонний предмет в моей заднице не кажется такой уж проблемой, наоборот, теперь я уже сам подаюсь навстречу, и даже почти не обращаю внимания, когда к первому пальцу прибавляется второй. -Ты дрожишь, - хриплый от возбуждения голос над ухом. Невыносимо хочется прикоснуться к себе, я протягиваю руку, практически дотрагиваюсь, но в его планы явно не входит мое быстрое удовлетворение. В мгновение ока я оказываюсь прижатым к трону, часть спины соприкасается с холодным металлом, руки теперь больно сжаты у меня над головой, а один из его пальцев медленно гуляет по моему животу. Сам же садист нависает надо мной, но ничего больше не делает. Хренов садюга. Пытаюсь сам податься вперед, к его прикосновениям, откидываю голову, он позволяет, но сам ничего делать не спешит. Нет, ну теперь какое-то изнасилование получается. Ненавязчиво намекаю, ерзая на его колене между моих ног, и, несмотря на боль в руках, тянусь за поцелуем. Этого оказывается вполне достаточно, чтобы заслужить прощение, и получить ответ, но не больше. -У меня стоит, - все же не выдерживаю я, отстраняясь хоть и от приятного, но все же, недостаточного сейчас поцелуя. Он оглядывает меня, останавливаясь взглядом на моем стоящем члене, будто только что заметил и совершенно спокойно отвечает: -Вижу, - принимаясь теперь покрывать мою шею легкими укусами. -Я. Тебя. Ненавижу, - пытаюсь выговорить злобно, но получается не очень убедительно. Я, чтоб его, готов был кончить от одних прикосновений, если бы не, чтоб ее, гордость. Он улыбается, на секунду отстраняется, и возвращается уже с небольшой свечой, одной из тех что покрывают весь пол возле и за троном. Догадаться для чего она нужна, не составляет труда, я вызывающе улыбаюсь, и не свожу с него пристального взгляда. Свеча немного наклоняется, ее пламя трепещет, но остается в прежнем состоянии. Капли быстро скатываются по красному воску и падают мне на грудь, задевая соски, на живот, закатываясь в ложбинку пупка, на шею, оставляя, словно кровавые, следы. В полете маленькие капельки почти не успевают остыть, поэтому их соприкосновение с кожей весьма болезненно и дарит неприятное ощущение на коже восковой пленки. Горячий воск будто прожигает ту мерзкую оболочку, что я в последнее время ежесекундно ощущал на себе. Он прожигает дыры и уничтожает те остатки прошлого, за которые я так цеплялся. Он знал. Наверняка он знал. Но даже если нет, я все равно благодарен. Подаюсь навстречу, напрочь наплевав на боль в руках и возможный вывих, я просто хочу почувствовать его губы. Он отвечает с лукавым взглядом, откидывает потухшую свечу, а затем резко входит. Сказать что было больно, равносильно молчанию. На глазах сразу же образовались слезы. Это. Очень. Больно. И два пальца меня к такому ни разу не подготовили, сравнивать их со штуковиной в моей заднице, тоже самое, что сравнивать достаток высшего и низшего классов. Дабы заглушить боль я, что есть силы, впиваюсь в его плечо зубами, а пальцами до посинения костяшек сжимаю запястье придерживающей меня руки. Но сейчас я не был тем, кто ведет, и вольностей он прощать, по-видимому, не собирался. Я не успеваю даже как следует насладиться ответным причинением боли, как мою голову за волосы оттягивают назад, подставляя зубам уже мою шею, вновь сжимая запястья сильной рукой. Повезло, что Он, судя по всему, обладал неплохим опытом в такого рода сексе, и поэтому таки дает мне свыкнуться, пока усердно вгрызается в мою шею. Вот говорил же я, что он по блондинистым мальчикам. Только я не блондин. Похоже, я ему действительно нравлюсь. Более менее привыкнув к ощущениям я сам начинаю двигаться, но особого наслаждения так и не приходит. Хотя стоит мне только перевести взгляд на него, и боль сразу же отходит на второй план. Никогда не думал, что у него может быть подобное выражение лица: прикрытые глаза, мутный взгляд, наблюдающий за мной из-под длинных ресниц, тяжелое сбитое дыхание. Никогда не думал, что ощущение чужого удовольствия может заставить меня практически забыть о боли. Его, похоже, мои ощущения волнуют тоже не в последнюю очередь, хотя, скорее всего, это его самолюбие не может позволить, чтобы секс с ним был неприятным или хотя бы посредственным. Он резко меняет наше положение и у меня из глаз сыпятся искры. Нет, фейерверки. Еще не определился. Я едва глотаю ртом воздух, обнимаю ногами его бедра и как могу стараюсь двигаться навстречу, только бы это повторялось снова и снова. Было ужасно больно, но эти ощущения однозначно того стоили. Да что врать, наслаждение с болью коктейль невероятный, сводящий в этот миг весь мир только до нас двоих. Прискорбно, я становлюсь мазохистом. Похоже, моя инициатива не осталось незамеченной, и ему даже нравится – в ответ он играет с моими сосками, покрывает маленькие ожоги от воска легкими укусами. Руки теперь свободны, и я могу держаться за его спину, а в ответ на оставляющие синяки прикосновения впиваться ногтями в его кожу, оставляя свои, пусть и не столь же явные, отметины. Подаюсь к нему в попытке сесть, и он насмешливо смотрит на меня. Уже через секунду я понимаю почему: перенеся весь вес на бедра, я напрягаю мышцы, сжимаясь и принося себе сильный дискомфорт. Мигом превратившись в безвольное тело я практически падаю, но в последнее мгновение меня перехватывает сильная рука. -Потерпи, - хрипло шепчет он мне на ухо. Ну конечно, ему то наверняка охрененно, а мне терпи. Но как только он совершает первые движения, все недовольство вылетает вместе с неожиданным даже для меня стоном. Снова хочется прикоснуться к себе, я тяну руку, но ее ожидаемо перехватывают. Высшая мера садизма. Кончить без единого прикосновения слишком даже для меня. -Прикоснись ко мне, - кое-как выговариваю хриплым голосом. Думать о том как это звучит не хочется совершенно. -Еще чего, - насмешливый тон словно ведро холодной воды. Это невероятно обидно. Он имеет меня доже без презика, а прикоснуться считает противным? А я ведь в такой ситуации даже слова сказать не могу. -Вот и славно, - насколько могу спокойно отвечаю я. – Как закончишь - сообщи. Подрочу после твоего ухода, - я хотел было высказаться еще, но болезненный укус в шею призванный заткнуть меня выполнил свою задачу. – Прекрасно, теперь ты от меня еще и кусок откусить пытаешься. -А ты готов от этого кончить, - дыхание подводит нас обоих, и наверняка эта сцена выглядит донельзя идиотично. -Это… сила… моего разума, - практически синея от нехватки воздуха, в промежутках между плохо сдерживаемыми стонами упрямлюсь я, - я представляю… что… дрочу, - эти слова мне комментировать вообще не хочется. -Ну удачи, - он, видимо, тоже злится. А потому останавливается. Подобное разочарование испытывали, наверное, только жертвы педофилов, которым вместо обещанной вкусной конфетки тыкают в лицо членом. Только в меня этим членом тыкать наоборот не хотят. Будь на моем месте кто-нибудь другой, он, возможно бы попытался сгладить ситуацию или даже попросил бы прощение. Но я гордый. А он придурок, который постоянно намекает на мою ущербность, которая, кстати заметить, проявляется только в сравнении с таким монстром как он. Извиниться сейчас означало бы мой пусть и не полный, но проигрыш. Именно этими мыслями я и руководствовался, когда решил: не хочет двигаться он – буду я. Так я и сделал, сопровождаемый сомнительным взглядом. Кто ж знал, что меня с моим нынешним физическим состоянием хватит всего на несколько секунд, после чего кажется, что мое тело сейчас распадется на кусочки. Ладно. Не хочет так, как хочет. У меня есть член, у меня есть руки. Напомнил бы мне кто, что этого сделать мне тоже не позволят. Так мы и сидели: он, сжимая рукой мои запястья, на троне, я, со злым взглядом, на его члене. И насколько я понял, сдерживаться было трудно не только мне, о чем красноречиво говорила стекающая по его виску капелька. Возможно, сидеть бы нам и дальше, если бы мне на ум не пришла одна из тех гениальных мыслей, что приходят обычно в голову или перед сном или в думательной комнате. И ни секунды не заморачиваясь, я высказываю это, глядя прямо ему в глаза: -Я люблю тебя, - сказал и сразу же отвернулся, пожалев о подобном откровении. Он, как и стоило ожидать, удивился. Очень. Сильно удивился. И закашлялся. Очень сильно закашлялся. Так, что сокращение его мышц ощущались и мне, вырывая у меня стоны от каждого подобного движения. Шики кашляет, а я не могу сдерживать стоны. Придя наконец в норму, он только укоризненно на меня смотрит, но свои движения возобновляет, попутно впиваясь в мои губы болезненным поцелуем, с привкусом крови. Сжимая мои запястья сильнее чем даже прежде, а другой рукой, обхватив меня и придерживая от падения, с такой же силой впивается в кожу над немного выпирающей тазовой костью. Завтра я наверняка буду весь в синяках и укусах. Ну и ладно. Кислорода катастрофически не хватает, перед глазами все темнеет, реальны только его движения во мне. Я могу лишь жадно глотать воздух во время очередного стона, получая болезненный укус в наказание за разорванный поцелуй. Только вот после последнего такого стона укуса не следует, я лишь успеваю словить краем глаза привычный хитрый взгляд. Лениво прослеживаю как он спускается дорожкой поцелуев к шее, затем освободив мои запястья, аккурат, даже заботливо приподнимает за коленный сгиб так и не выздоровевшую ногу, и пристально смотря мне в глаза ставит чуть выше него красочный засос, еле ощутимо проводит по покрасневшей коже языком и внезапно впивается зубами. Для меня, сдерживающегося из последних сил уже несколько минут, это становится финальный чертой. Не обращая уже внимания на его манипуляции, я со стоном кончаю на свой живот, но пару капель все же попадает и на его напряженный движением пресс. Он реагирует на это неожиданно спокойно, все также двигаясь во мне, начинает покрывать поцелуями мою беззащитную из-за запрокинутой головы шею. Нет сил даже на малейшие движения, голос успел охрипнуть, не позволяя воспроизвести даже стон. Мне остается лишь жадно хватать приоткрытым ртом воздух. Теперь, когда стояка нет, все ощущения кажутся немного иными, а боль хоть и не перекрывает удовольствие, но все же ощутимее. Похоже, это отражается на моем лице, и в следующую секунду по моей переносице проходится кончик языка, разглаживая появившуюся на лбу морщинку, неожиданно быстро возвращая мое возбуждение. Еще один хитрый взгляд: он еле ощутимо проводит кончиком пальца по влажной головке, буквально заставляя меня задыхаться, задевает уздечку, продолжая все так же ненавязчиво уводить и без того потерянное сознание. Хочется тоже отплатить чем-то приятным, и я, обняв его за плечи, начинаю покрывать его шею легкими поцелуями, как и он совсем недавно лишь кончиком языка прокладывая дорожку до уха. От всех этих несвойственных для меня действий мне неожиданно хорошо, так что вскоре я сам же и кончаю, увлекая за собой его. -Я… сейчас… умру, - выговариваю насколько могу внятно, попутно стараясь восстановить дыхание. Болит буквально каждая мышца. Его рука медленно проскальзывает по позвоночнику, вырисовывая что-то пальцем, это неожиданно приятно, и я прогибаюсь в спине. Только вот где это было видано, чтобы мое счастье длилось долго? Правильно – нигде. Ни в одном из пространств, миров или времен. Не бывать этому! -Нам нужно возвращаться, - говорил же. -Наслаждайся, - повторяю его недавнее побуждение. -Тей приехал специально, сделай ему милость. -Несколько минут назад ты кончил прямо в меня, - раздосадованный сим фактом напомнил я. – Предлагаешь мне сейчас одеться и продолжить этот цирк? Расслабленность уходила, а на ее место вставала реальность. И в этой реальности было много раздражающих факторов, например, нисколько не изменившиеся отношение ко мне Шики. Я не рассчитывал на розовые сопли, но все же надеялся, что между нами что-то изменится. Вот такой вот я романтик… Или идиот. -Это маскарад, - чему-то ухмыльнувшись, поправил он. Спорить не приходилось, зато приходилось одеваться. Мееедленно, недовольно фыркая от каждого соприкосновения ткани моего прекрасного костюма с влажной от пота кожей. Спустя десять минут я, наконец-то, был готов. Спина болела, мышцы болели. Задница болела, но терпимо, за что Шики отдельное спасибо. -Можно я на тебя облокочусь, - неожиданно для самого себя скромно полюбопытствовал я. В ответ Шики окинул меня подозрительным взглядом, правда через мгновение уже сам прижал к себе, сильнее, чем этого требовала ситуация. И это, по его мнению, облокочусь? Так мне идти ни чуточки ни легче. Но, тем не менее, на роже у меня красовалась дебильнейшая из доступных ухмылок, а дебилизм, как известно, неизмерим и нескончаем. Добрались до зала мы молча. В последнее время я все чаще замечаю за собой эту доселе неведанную функцию. Подойдя к зоне слышимости хаоса, я отстранился и, соответственно человеку моего положения, отошел на почтительное расстояние от его Величества. Лорд был недоволен. Наверное. Оказавшись в зале я ощутил себя везунчиком, только что получившим щедрое предложение два по цене одного: музыка, веселье, танцы – все раздражало с новой удвоенной силой. Белобрысую голову Тея на другом конце зала я заметил сразу. Первым желанием было подойти, улыбнуться, расспросить его. Но вдруг понял, что ожидаемого счастья от воссоединения с ним не испытываю. Он словно был мне незнаком. Словно все то время, что мы провели вместе, было спектаклем по обоюдной договоренности. То время казалось таким наигранно-наивным. Там были Тей, мои знакомые. Там был Тайо. Почему же тогда я не чувствую подобного с Шики? Может, разница между нами настолько огромна, что изменения во мне не играют никакой роли? -На нас напали, - едва слышный голос кого-то из стражи произнес невероятную для большинства присутствующих фразу, как можно более незаметно. -Не может быть! Это на владения-то того самого правителя, которого Все так любят и уважают? – наигранно удивился я. - Будь добр, заткнись. Ты сам прекрасно понимаешь как абсурдно подобное заявление, - Шики был зол, что было вполне логичной реакцией на столь внезапную новость о нападении на его обитель. -Ты нам нужен, - кратко бросил материализовавшийся радом со мной сенсей.