ЗМиМ Замок Дроу

— Тук-тук, я знаю, что вы там. Открывайте дверь скоре-е-ей, — донесся вроде бы милый, почти детский голос из-за двери. Но тут глухие звуки мощных ударов заставили меня подпрыгнуть. «Только же с одной напастью разобрались», — подумалось мне. — Это она! — в голосе Люка прозвучал испуг, — бежим скорее, мы еще можем успеть. — Я только хочу поиграть чуть-чуть, — то, что было за дверью, не оставляло попытки попасть внутрь, — не заставляй же меня ждать, ведь тебе не у-б-е-жать. И мы, переглянувшись, бросились, не оглядываясь, в следующий зал. Поднатужившись, мы с Аэлемаром захлопнули тяжелые двери и задвинули засов, а Люк добавил своей кровавой магии сверху, порезав себе руку и плеснув кровью на закрытую дверь. Багровые капли затвердевали затухающими кристаллами, образовывая вычурный знак, напоминающий китайский иероглиф, что, блеснув напоследок, взорвался мелкой кровавой взвесью и окутал дверь целиком. — Ай-ай-ай, — сказал Люк и картинно потряс рукой, — это удержит ее на какое-то время. Она нетерпелива и пойдет искать другой путь к нам. Ах, хотелось бы мне ее окаменить как эту дверь, но моя драгоценная кровушка кончается, а у нас еще много веселья впереди. Веселье, веселье, веселье, — задумавшись, пропел он себе под нос, но, тут спохватившись, подпрыгнул и, улыбнувшись, проговорил, — нас ждет великолепный спектакль. — Хватит убегать, давайте встретим опасность лицом к лицу. Свет да разгонит тьму, — Аэлемар поднял руки к плечам, и слитным движением достал парные мечи со спины, и, сделав пару взмахов, разминая руки, поднял их в молитвенном жесте к небу, на что мечи начали светиться неярким светом, разгоняя окружающий мрак. — В доме Аркхеум только света не хватало, потуши немедленно, тут вся ткань соткана с использованием темноты, — обижено зашипел Люк, и, вторя его словам, ткань занавесок, на которую упали робкие лучики, стала истаивать, исторгая из себя клубы грязного дыма. Аэлемар обернулся, опустил мечи и виновато посмотрел на источник дыма. Дым рассеялся, позолоченные остатки занавесок с мелодичным стоном упали на пол, обнажив портрет пожилого благообразного джентльмена во фраке. Он потянулся как после долгого сна, поправив обшлаг на правой руке. Оправившись, он оглянулся и, с уважением поклонившись, произнес: «Ремиан Грей эсквайр, о обитатель светлого леса, рад нашему знакомству» — Аэлемар, Танцующий с мечами светлый эльф дома Дуба. А Вы, судя по титулу, имеете честь принадлежать Империи Грифона, самым светлым землям этого мира. — О, увы мне, юноша, я всего лишь старый портрет давно умершего сквайра из тех земель и, к прискорбию моему, уже плохо помню родные поля и родовой замок. Во времена моей молодости там были такие веселые народные празднества. Например, на день летнего солнцестояния мы водили хоровод, тем самым радуясь солнцу и свету. Ох, старые-добрые деньки. О кстати, у меня тут в углу нарисован такой праздник, так сказать, прекрасный волшебный спектакль. Правда, отсюда его плоховато видно, но если вы приложите руку к раме, то сможете развлечься весьма забавным сюжетом. — Аэлемар, стой, — произнес я, лихорадочно припоминая, что мне напоминает имя Ремиан Грей, к сожалению, в голову не приходило ничего путного, кроме того, что имя похоже состоит из музыкальных нот. — Но, магистр, этот достойный джентльмен вызывает у меня доверие, он же из светлых земель, — на что портрет приосанился, да и фейри Люк упоминал какой-то спектакль. — Это не тот спектакль, что вы ищете, — сказал Люк и отрицательно помахал пальцем, — а ты вообще знай свое место, — бросил он портрету, — картинка размалеванная. — Не хотите миром быть моими гостями, я вас заставлю силой, и вы будете висеть, как я вишу! — и потрет отрастил себе громадные фиолетовые руки и сорвался со стены, дико хохоча. Если в стенах видишь руки, это глюки, а если руки из картин, что пытаются тебя схватить? — проносилось у меня в голове, когда я, уворачиваясь, отбегал в дальний угол, прячась за своего героя. Аэлемар, как и положено светлому защитнику, заслонил меня собой, приняв на скрещенные мечи удар призрачных кулаков. Взмах светящегося клинка оставив, солнечную дорожку в моем глазу и отрубил руку у хохочущего во все горло портрета, заставив старика на секунду замолчать и отступить. Но портрет, померцав, вспыхнул и, отрастив еще пару рук, опять набросился на Аэлемара. — Хватит на сегодня грязных танцев, — произнес я, плеснув бурлящий белесый растворитель прямо в лицо старику, — глотни моей фирменной алхимии. Портрет резко остановился, зависнув в воздухе, краска начала оплывать, а нарисованная кожа стала сползать, в противовес ожиданиям обнажая не только серый холст, а еще и обугленный скелет. Одно невообразимо долго тянущееся мгновение, и скелет рассыпался, оставляя пыльные серые разводы на холсте, а стук падения от деревянной рамы портрета резанул по ушам, вырывая нас из оцепенения. — Ну вот, испортили картину, матриарх будет недовольна, она так любила перед сном рассматривать народные гуляния, — расстроено пробормотал Люк, — это все твой гадкий свет, не используй это здесь, — и пронзил Аэлемара взглядом, выставив раскрытую ладонь вперед. — Как ты можешь, свет это радость, покой и счастье, что помогает нам перенести страдания, — возвышенно произнес Аэлемар, вложив уже потухшие мечи к себе в ножны мастерским отточенным движением. — Наркота этот твой свет, покой он дарит! Вон, курений надышись, будет тебе тот же эффект, — скривился Люк, — свет — это жалкое прибежище неудачников, которые боятся принять себя такими, какими они есть: злыми и коварными чудовищами. — Нет, я верю, что мы не такие, свет дарит нам надежду, — произнес Аэлемар, прикрыв глаза. — Лживый дарк коварного бога, это ваша «надежда», — гневно изрек Люк, а его глаза отчетливо вспыхнули красным, — наш триединый эльфийский народ разделился и начал резать друг друга из-за лживой надежды светлых, что всех можно сделать счастливым и никто не уйдет обиженным. — Люк, что значит дарк? — удивленно спросил я. — Ой, я сказал «дарк»? — наигранно вытаращился Люк, как будто и не исходил гневом пару секунд назад, — конечно же, я имел в виду дар, — развернувшись ко мне, сказал он. — Давайте лучше найдем другой спектакль, у моей госпожи большая коллекция. — Что это? — он посмотрел на меня с таким невинным видом, что сразу было понятно, что он издевается. — Подсказку, портал, божественное откровение — неважно, главное найти то, за чем мы сюда пришли. — А, ну так сразу бы сказал, что нужен рецепт создания сребролиста, для того чтобы освободить владения дома Аркхеум, — проговорил он, глядя прямо мне в глаза. — И нет, я не издеваюсь, совсем даже не издеваюсь, ни капельки. — Давайте я все-таки займусь им, магистр? Он явно нуждается в уроке субординации к вышестоящему по званию, — в мелодичном голосе Аэлемара прозвучали суровые военные нотки. — Эх, занудные светлые вояки, не понимаете Вы простой шутки, ладно, и правда пора двигать, а то боюсь там Мрак начнет сходит с ума без меня. А когда Мрак сходит с ума, то он экспериментирует. А его эксперименты и привели нас сюда, здорово, правда? — Хм, интересный анализ причинности, вполне пойдет за ориентирование в боевой обстановке, молодец рядовой Люк. — Я не рядовой Люк, я особенный, — начал было опять придуриваться Люк, но под моим строгим взглядом сдулся. После чего он, опустив голову, сделал пару шагов, взял нас за плечи и притронулся ногой к одной из рам, висящих на стене. Картина засветилась, котелок начал ритмично покачиваться, позвякивая, от готовящейся похлебки пошел аромат хорошо сваренного, густого супа с грибами. — Эх, так пахнет, прямо как в нашем лесу, помните, Маги-и-и-и… , — начал было говорить Аэлемар, но нас троих втянуло в картину, не дав ему договорить.