***
— Добрый день! — сказала Злата, когда зашла в приёмную. Надев перчатки, она подошла к пациенту и начала проводить пальпацию ноги. — Ну для кого-то оно не очень доброе, — тихо, себе под нос сказала Яна, когда следом зашла в кабинет, и села за стол заполнять историю болезни. — А вы извините меня конечно, но мы были записаны к хирургу., — Меловин заглянул в телефон, явно проверяя имя, — к хирургу Алексею Владимировичу. — Так уж и быть, прощаем, — Яна тихонько засмеялась от своих же слов. Это не прошло мимо внимания самого пациента — Артёма, и он начал косо поглядывать в её сторону. — Мм. , — Злата кинула быстрый взгляд в сторону подруги, скрывая смешок, — у него сейчас срочная операция, но не волнуйтесь, я не хуже. Кстати, хочу заметить, вам очень повезло, что перелом без смещения или осколков. Сейчас вам наложим гипс, полежите под капельницой полчасика и можете быть свободны. По крайней мере, где-то на недельки две-три. — А вы как это без рентгена поняли? — Мел с сомнением посмотрел на девушку, — вам вообще сколько лет? Вы уверены, что вы хороший специалист? — Давайте попорядку: хорошему врачу сразу видно, где перелом, а где нет. И признаки разных переломов разные. Вас не должно интересовать, сколько мне лет, но будьте уверены: меня бы не пустили работать в эту, прошу заметить, очень хорошую клинику без шести годов учёбы в университете. Тем более, я училась у самого Алексея Владимировича, и могу сказать, что мы идём нога в ногу, — Злата была спокойней удава. — Ладно, мы поняли, — ответил Артём, — но я всё равно хочу сделать ренген. — Ваше право. Яна, отведите, пожайлуста, пациента на ренген, а потом дайте анкету для заполнения. — Есть, капитан! — сказала медсестра. Они помогли Артёму сесть в коляску и вышли в сторону кабинета рентгена. — Вот, смотри, — Злата показала Яне на монитор. — У него обычный перелом левой малой берцовой кости, — они сказали это одновременно, от чего начали смеяться. — Ну всё тогда. Идём налаживать гипс, а ты по пути узнай, есть ли свободная палата. —Хорошо.***
После того, как Артёму наложили гипс, его положили в палату под капельницу. Когда они остались вдвоём с Меловином, второй спросил: — Тебе медсестричка понравилась? — С чего ты взял? — Ты всё время на неё смотрел, — Костя хитро прищурился. — Ты слышал её комментарии? Я думал может если она увидит, что мне это не нравится, то поймёт, что такие шутки не показатель профессионализма и… Он не успел договорить, как друг его перебил: —Хреновое оправдание, Артём. Очень хреновое. Я тебя не первый год знаю: тебя никогда не раздражали шутки, даже если они были не к месту. — А ты никогда не придирался к молодым специалистам! — Артём наконец-то нашёл палочку-выручалочку, которая помогла перевести тему. — Так что же, тебе может понравилась та девчонка, что меня осматривала? — Как связано то, что я к ней придирался, и то, что она мне понравилась? У тебя сотрясения случайно нет? — То есть ты не отрицаешь того, что она тебе понравилась? — парень заитересовано посмотрел на своего друга. — Может и понравилась, — Меловин сел на стульчик возле окна и начал рассматривать открывшийся перед ним пейзаж. — Я музыкант, мне нужно вдохновение, поэтому мне каждый день кто-то или что-то нравится. — Ну не прям каждый. Но девочки и правда были симпатичные. Костя улыбнулся. — Как там капельница? Ещё не закончилась? — Вечно ты о всех, только не о себе, — Артём закатил глаза.***
После замены швов Злата вернулась в ординаторскую и снова села заполнять журнал. — Господи, половина работы — скучная писанина, — она тяжко вздохнула. — Не вешай нос! — сказала Яна, влетая в кабинет. — Лет так через пять можно будет скинуть писанину на интернов, мол, пусть учатся и такой работе тоже. — Неплохая идея на самом деле, но ждать долго. Кстати о работе: ты видела, как на тебя смотрел пациент, тот, что с переломом? — Такой взгляд трудно не заметить, — девушка звонко рассмеялась. — Но, скорее всего, ему не понравились мои шуточки. — Ну мне они тоже не очень понравились, между прочим. Перед пациентами можно и воздержаться от таких комментариев. Мы же не знаем что у них в голове? Вдруг кто-то напишет жалобу? — Я была уверена, что тот друг, или кем он тому пациенту приходится, обязательно скажет потом Алексею Владимировичу. Девушки посмотрели друг на друга без оптимизма. Первой не выдержала Яна: — Ой, ничего нам не будет, зря мы распереживались. — Нам что-то будет, если ты сейчас не пойдёшь делать обход по капельницам! — сказала Злата, глядя на висящие на стене часы. — Хорошо, я побежала, — медсестра вибежала из кабинета, на ходу посылая воздушный поцелуй.***
— Ещё раз добрый де… ой, — Яна была несколько ошарашена картиной, которая предстала перед ней, когда она зашла в палату к больному Артёму: он уже сидел на койке и пытался одеться, в чем ему помогал Меловин. Почему-то выглядело это довольно забавно, будто папа помогает одеваться маленькому ребёнку. — А что вы, стесняюсь спросить, делаете? Вы что, сбегаете с больницы? — Вы с ума сошли? Какой побег? У него капельница закончилась и мы собираемся выписываться, — заговорил Константин. — И это я стесняюсь спросить, где вас носило? — Приношу свои извинения за опоздание, — девушка подняла руки вверх в знак перемирия, — меня немного задержала предыдущая пациентка. — Хорошо, прощаем, — сказал Артём, который всё это время неотрывно смотрел на Яну. — Тогда я позову санитара с коляской, чтобы он помог вам добраться до машины. В регистратуре заберёте документы и узнаете, через сколько приходить на контрольный осмотр, — она сказала это на одном дыхании, потому что между паузами она бы обязательно вставляла свои шуточки или коментарии. — Конечно, хорошо. Только вы забыли сказать, кто его лечил, — Меловин кивнул на своего друга. — Да, кстати. — Меня зовут Яна Арсеньевна. Коваль Яна Арсеньевна. А прекраснейший хирург, который лечил вашу ножку — Златослава Иванченко. — Спасибо. — Не за что, выздоравливайте, — медсестра покинула кабинет, перед этим забрав пустую капельницу. — У неё красивый цвет глаз, — сказал Артём, когда медсестра вышла, и стал снова пробовать надеть носок на здоровую ногу. — Это точно были глаза? — Да ну тебя! — он шутливо ударил по лицу своего друга злощасным носком.