* * *
— Ты знаешь, какой сегодня день, Наруто-кун? — спросил Обито, когда они добрались до площадки с видом на гору Хокаге. — Сегодня Хиган, день почитания предков, — не слишком уверенно ответил Наруто. — Да, он празднуется дважды в год, весной и осенью, во время равноденствий, — согласился Обито. — Я хотел бы, чтобы ты мог почтить память своих родных сегодня. Минато-сенсея называли «Жёлтая молния Конохи» из-за его особой техники фуин-перемещения. Он выполнял её как раз с помощью своих кунаев, один из которых ты держишь в руке. Он был героем Третьей мировой войны, он был тем, кто остановил Третью мировую войну шиноби после успешной миссии на мосту Каннаби, и он был тем, кто несколько раз спасал Коноху. Твоего отца люди знали, как Четвёртого Хокаге. Наруто, открыв рот, уставился на лицо на горе. — Но… — Ты сын Намикадзе Минато, Четвёртого Хокаге, Наруто-кун. — Вот это да, Саске мне не поверит, — хихикнул Наруто, но тут же нахмурился. — Но почему?.. Почему мне так никто и не сказал об этом? — Ты был сиротой, Наруто-кун. Без защиты клана или родителей ты мог стать лёгкой мишенью для врагов. Проще было скрывать тебя, чем круглосуточно опекать. По крайней мере, мне так объяснили. — А моя мама? Мне сказали, что она из клана Узумаки… Только клана уже нет и они все погибли вместе с ней. Но я так и не узнал, что же с ними случилось. Обито глубоко вдохнул. Этот разговор оказался весьма сложен. Неудивительно, что даже Третий Хокаге предпочитал отмалчиваться и ждать «пока мальчик подрастёт, чтобы всё понять». Но тут уж сказал одно — говори и другое и до самого конца. Захотелось, чтобы тут появился Итачи и всё объяснил, как по писанному, потому что «любит читать и много прочитал». Обито тоже много прочитал о хвостатых зверях, но до сих пор затруднялся с формулировками, как рассказать о том, что один из этих самых хвостатых запечатан в Наруто, а до этого хранился в его матери и вроде бы прабабушке или ком-то вроде. — В нашем мире существуют не только шиноби, простые люди и животные, но и особые существа, состоящие из чакры. Большого количества чакры. Их называют биджуу или хвостатые звери. Всего их девять. Однохвостый, двухвостый и так далее до девятихвостого. С очень давних времён скрытые деревни поделили всех биджуу между собой. Они считаются оружием деревни. И их можно запечатать в человека, чтобы использовать их огромную силу. Лучшими шиноби для запечатывания, то есть на роль сосудов для биджуу — джинчуурики, — всегда считались шиноби клана Узумаки, — решил начать с исторической справки Обито. Не зря же он готовился и искал информацию. Да и Шисуи ему в этом сильно помог, когда принёс записи из архивов. Да ему пришлось даже поговорить с Какаши, чтобы узнать побольше про сенсея и его жену! — Узумаки?.. — тихо повторил Наруто. — Да. Твоего клана, Наруто-кун. Часть клана Узумаки жила в Конохе со времён Первого Хокаге. Они пришли вместе с Узумаки Мито, ставшей джинчуурики девятихвостого Лиса, Кьюби-но-Йоко. Мито стала женой Первого Хокаге Сенджу Хаширамы. Её младший сын был отправлен обратно в клан Узумаки, который жил на острове Узу в Море Водоворотов. А старшая дочь Сенджу Исэ, Узумаки Кушина, была отправлена в Коноху, чтобы стать следующим сосудом для биджуу, потому что Мито была уже стара и не могла сдерживать чакру Лиса. Твоя мать, Узумаки Кушина, стала новым джинчуурики Конохи в возрасте десяти лет. Примерно в это же время при коварном нападении Облака и Тумана был уничтожен остров Узу и весь клан Узумаки на нём. Некоторые из тех Узумаки, кто жил в Конохе, отправились на свою родину, чтобы отомстить, но почти никто не вернулся. А те, кто остались, погибли в день твоего рождения. — В день моего рождения? П-почему? — сглотнул Наруто. — Твоя мать была джинчуурики, в которой был запечатан девятихвостый. В момент родов Кушина-сан была обессилена и печать ослабла. Кьюби смог вырваться и напал на Коноху, — выдавил официальную версию Обито. — Минато-сенсей смог обуздать Лиса, и они почти загнали его обратно в печать, но Кушина-сан оказалась слишком слаба. После того, как хвостатый вырывается из джинчуурики, тот обычно умирает. Из всех известных случаев после подобного выжить смогла лишь Кушина-сан. Так как Лис убил всех Узумаки в Конохе, подходящим человеком для сосуда оставался лишь ты, Наруто. — Хочешь сказать?.. — оцепенел Наруто, впиваясь в свой живот ладонью. — Твой отец запечатал в тебя Кьюби-но-Йоко. К сожалению, так как времени не было, а запечатывающую команду, которая должна была помогать Кушине-сан, Лис тоже убил, Минато-сенсею пришлось применить запретную технику. Он запечатал Лиса в тебя… ценой собственной жизни. Кушина-сан ему в этом помогла и тоже умерла. Обито обнял Наруто, которого всего колотило. Из синих глаз лились слёзы. — Они очень любили тебя, Наруто. Очень. Кушина-сан была такой счастливой, когда узнала, что беременна тобой. И я знаю, что Минато-сенсей сам выбрал твоё имя и сказал, что это особенное имя, имя героя. Он верил в то, что ты сможешь справиться с той силой и ответственностью, которую на тебя возложил их выбор. — Но я… Внутри меня этот монстр? — шёпотом спросил Наруто. — Который их всех… Из-за которого… Он?.. Внутри меня? — У твоих родителей не было выбора, Наруто-кун, — сказал Обито. — Вместив в себя Лиса и продолжая его удерживать внутри себя, ты каждый день спасаешь множество людей вокруг себя. Со временем ты научишься заимствовать и использовать его силу, хотя сначала ты должен стать сильней сам. Я тебе в этом помогу. Наруто угукнул, утерев лицо от слёз. — Я узнал, что Минато-сенсея, как Йондайме, похоронили в особой усыпальнице горы Хокаге. А прах твоей матери вместе с её соклановцами закопали на кладбище Храма Хранения Масок клана Узумаки. Этот храм примыкает с юга к кладбищу Конохи. Но… несмотря на то, что они похоронены согласно правилам их клана или селения, я подумал, что было несправедливо разлучать твоих родителей… Обито отвёл Наруто чуть в сторону от тропы и показал небольшой семейный алтарь: высокий светлый камень, прикрытый покатой крышей, на котором были вырезаны имена Намикадзе Минато и Узумаки Кушины. Обито выложил на камень-подставку фоторамку, на которой были изображены учитель с женой — он с трудом, но смог раздобыть её в архиве. — Это мои мама и папа? — впился в изображения синий взгляд. — Да, это они. Ты очень похож на отца. А улыбка и характер как у Кушины-сан. Она была весьма непоседлива, никогда не унывала и всегда улыбалась. — Хотел бы я… Хоть раз их увидеть, — улыбнулся Наруто. — Есть поговорка «Осенний Хиган выпадает на сякко», знаешь, что это означает? — ответил Обито, и продолжил, когда ему помотали головой: — Сякко известен как день духов. В Хиган, который выпадает на сякко, в день почитания предков, гораздо легче встретить их духов. Зажги благовония и помолись своим родителям. — Хорошо! — чуть воодушевился Наруто, забирая палочки благовоний и лучинку, которую Обито подпалил техникой. Наруто отвернулся, выполняя инструкции, и сложил ладони в молитве, а Обито помрачнел, вспомнив, что сенсей мог и не попасть в Чистый Мир. Итачи считал, что Четвёртый использовал запретную технику запечатывания, связанную с Шинигами, который в уплату пожирает душу. Мол, в той ситуации это было бы самым быстрым, эффективным и безболезненным для ребёнка. И Обито был согласен, что если бы сенсей выбирал между своей душой и жизнью и здоровьем Наруто…* * *
Кроме Академии шиноби, в которой Наруто перешёл в третий класс, в клане Учиха его всё же чему-то учили. Обито был рад упорству, которое проявлял его первый и пока единственный ученик. — Как успехи? — на тренировочном полигоне появился Шисуи. Обито, медитируя на яростные превозмогания Наруто, расслабленно улыбнулся. Доведение информации о том, что Наруто является джинчуурики, а также сыном Четвёртого Хокаге прошло нормально. Мальчишка был стабилен, шаринган применять не пришлось, значит, всё прекрасно. Шисуи, посмотрев на то, как Наруто колошматит макивару, хмыкнул и присел рядом, так, что чувствовалось тепло от его бока. От присутствия брата Обито словно укутало шарфом, когда-то связанным бабушкой в холодную зиму. После её смерти тот шарф выкинул отец, потому что не хотел, чтобы его сын «вырос неженкой». Но он помнил ощущение мягкости и уютного тепла, которые словно вернулись к нему. Защищённость. Возможность кому-то довериться. Безопасность. Ощущение плеча. У него появились братья, и весь мир, который благодаря внушениям Обито считал «черновиком», преобразился. Шисуи был надёжным и правильным, всегда мог поддержать и дать хороший совет — отличный друг и товарищ, и это не мешало ему быть прекрасным шиноби. Шисуи всегда понимал и принимал Обито. С самой первой встречи, когда брат решил проверить серьёзность его намерений по поводу «Акацуки». — К Хокаге прискакала посланница-жаба, — прервал его размышления брат. — Сегодня в Коноху должен прибыть Итачи… — А откуда призыв жаб? — не понял Обито. — Это призыв ученика Третьего, Джирайи, — пояснил Шисуи. — Итачи искал его и наконец нашёл. Джирайя тоже возвращается в Коноху. — О… Итачи-кун снова что-то провернул, что теперь и второй легендарный саннин возвращается в Коноху? — усмехнулся Обито. Младший брат был умён, очень умён и хитёр и творил невозможное буквально на каждом своём шагу. Иногда Обито хотелось взять этого ещё совсем мальчишку за острые плечи, хорошенько встряхнуть и кричать: «Как? Как ты это сделал?!» Впрочем, пусть и не так экспрессивно, но Обито спрашивал и даже получал ответы… Правда не совсем такие, какие бы хотел, а что-то из разряда «я просто вежливо попросил» или «я просто люблю читать». Итачи одновременно дико бесил и неимоверно восхищал. Его невероятные стратегические таланты были поистине гениальны. Итачи был настолько хорош, что Обито даже не мог завидовать, как завидовал когда-то своему сокоманднику Хатаке Какаши. Впрочем, если разбираться, завидовал Обито не самому Какаши, а тому, как на него смотрела Рин, когда тот делал что-то крутое. В общем, с Итачи Обито был просто рад, что у него такой брат. Невозможный гений, который творит что-то невообразимое своими вежливостью и знаниями. Шисуи говорил, что всё потому, что Итачи по матери наполовину Нара. А ещё рассказывал об их детстве во время войны и мечте Итачи, чтобы никогда не было войн. Это была хорошая мечта. И Обито готов был разделить такую мечту своего брата. С него было достаточно горя и потерь. Ему нравилось быть счастливым и жить в мире. И Рин нравилось это время, когда, встретив чужого шиноби, не обязательно умирать или убивать. Братья смогли совершить невозможное, причём сделали это для Обито. И вот теперь он снова здоров и красив, живёт в Конохе в своём клане, где его очень уважают и ценят, и может каждый день видеть счастливую и весёлую Рин. Обито был доволен и считал, что знает своих братьев достаточно хорошо, чтобы больше ничему не удивляться, что поразить его сильней попросту невозможно. Итачи уже сделал столько всего поразительного: воскресил Рин с помощью старейшины Песка, сам воскресил Гаару, переработав подсмотренную технику старейшины, раскрыл Зецу и смог выведать его тайны, избавил Обито от печатей подчинения, вернул его в Коноху, в конце концов, да так, что его считают героем. Так что то, что Итачи смог найти и блудного Джирайю, который непременно решил вернуться в деревню, Обито нисколько не удивило. — Хм… Не совсем, — замялся Шисуи, который, похоже, обдумывал свой ответ. — Джирайя-сан написал в своём письме, что собирается привести в Коноху трёх своих учеников, чтобы те стали шиноби Конохи. Мы с ними, возможно, знакомы, как минимум с одной из них… — Знакомы? — Да, по «Акацуки», — кивнул Шисуи. — И с кем? — Обито никак не мог сообразить про кого речь. — С Конан-сан. Она стала… — Напарницей Итачи, — закончил Обито, пытаясь понять, кто же остальные двое. — Двое других — это некто Яхико и Нагато. Обито невнятно промычал, сокрушённо констатируя, что младшему брату в который раз всё же удалось поразить его воображение. И как он это сделал?!