Вишня в конце октября

Дневной свет проникал в комнату с огромным трудом. Тяжёлые чёрные шторы старались не пропускать солнечный свет в помещение, будто суровые стражи тьмы, настоящие охранники мирного сна. И те несколько лучиков, которым удалось каким-то чудом пробраться через несколько щелей, складывались в причудливые узоры на золотом ковре, создавая совершенно невероятные фигуры. Ещё несколько особо наглых лучиков забралось на раскрытые учебники и тетрадки, развалившись на листах ленивыми солнечными котами. Свой день рождения Влада встречала вместе с новым днём в Огоньково, в большом доме Мары Лелевны и деда, который она смогла принять и с теплотой называть своим. Многое изменилось… Девушка полюбила это тихое место, полюбила новых соседей — дружелюбных и весёлых. Даже смогла принять возлюбленную деда, которая всеми своими кикиморскими силами старалась понравиться Владе. Разумеется, она не стала заменой бабушки и мамы, но смогла стать чем-то вроде подружки, с которой иногда можно поделиться своими — сугубо девичьими — тайнами… Удалось и смириться с вечным присутствием домового беспризорника Диньки, который каждый раз будил свою хозяйку либо прыжками по кровати в компании различной нежити и рыжего наглеца Пылесоса, либо своими фирменным проклятием из града сухих макарон. — Доброе утро, Владка! — и вновь, даже в день рождения, разбудил девушку чересчур громкий и весёлый голос Ливченко, маленького домового-арестанта. Внешне этот парнишка был похож на подростка с лицом ребёнка, который успел уже где-то набедокурить, а теперь поглядывал с особой хитрой искрой в глазах. — Что, опять Мара заставила посуду мыть, а ты ко мне в комнату сбежал? — сонно спросила Огнева. Она с насмешливой улыбкой смотрела как домовой, пыхтя, раздвигает тяжёлые шторы, чтобы впустить солнечный свет в небольшую комнату. Полумрак, завидев первые лучи, поджав хвост и шипя, нырнул под кровать и спрятался по тёмным углам. — Или опять с дедовской нежитью что-то сломал? — Ну, чего ты сразу так плохо обо мне думаешь? — слезливо и обиженно спросил Динька и сложил худые ручки на груди. Но было видно, что хитрый домовой притворяется. Влада весело улыбнулась, подмигнула и ждала ответа. — Не смотри так. Не специально мы тостер сломали, честно. Да и не нужен он вовсе! Кикимора вообще в него пихает что попало. И свои разные ништячки блестящие, и продукты! Жалко же технику, блин! — Как хочешь. Всё равно чинить тебе, — всё также мягко улыбаясь, ответила Влада. Домовой что-то прошипел в ответ и ушёл, махнув рукой. На пороге осталась горстка сухих макарон — проклятие Ливченко не коснулось его хозяйки. После того, как хлопнула дверь, девушка потянулась и легко поднялась, подошла к зеркалу, привычно разглядывая знакомое — до последней крапинки в глазах — лицо. Тёмно-вишнёвая футболка и чёрные шторы создавали резкий контраст с бледной кожей Огневой. Даже казалось, что она отливает каким-то лёгким сиянием, будто маленький камешек горного хрусталя под чистыми лучами солнца. Что уж было говорить о прекрасных волосах цвета горько шоколада с всполохами северного сияния, которые тяжёлой косой лежали на плече. Глаза — холодные и такие строгие, взрослые — сейчас были полны счастья и горели сотней огоньков, а тёмно-алые зрачки так идеально сочетались с серой радужкой озёр, будто так было и задумано с самого рождения. Вполне красивая, гибкая, даже немного хищная фигура, лишённая недавно ушедшей угловатости и других изъянов, была особенно хороша в этот праздничный день. Девушка любила себя как до обращения, так и после. В правом углу зеркала что-то вдруг шевельнулось, заставив девушку задержать дыхание и вздрогнуть. Влада резко подняла взгляд и с облегчением увидела небольшого — с её ладонь — чёрного паучка с красными глазками. Он недовольно шипел и, казалось, строил рожи. — Муранов! — с нежностью и капелькой упрёка воскликнула девушка. Она давным-давно привыкла видеть в своей комнате пауков и перестала бояться нежити своего возлюбленного. — Нет чтобы самому меня навестить в день рождения… А он подконтра присылает! Паук зашипел и легко спрыгнул на протянутую ладонь девушки. Оказалось, что гость держал в лапках небольшую записку на листке в клеточку. — Мне? Спасибо. — девушка погладила пальцем маленького мохнатого гостя, заметив, что он даже как-то нелепо улыбнулся. Нежить вампиров была их главным оружием, которое иногда было довольно милым, словно домашнее животное. Правда, этого не стоило бы говорить Людвигу Батори — ректору Носферона — на лекциях по вампирологии. За подобные слова старый вампир мог и загрызть на паре перед всей аудиторией. Влада хихикнула, вспомнив чопорного ректора, расправила бумажку, силясь сложить непонятны буквы в слова. Гильс писал аккуратно только в официальных бумагах от Тёмного Департамента, и когда подписывал приказы, требующие того. Но записки, как и конспекты, он писал коряво, быстро и неряшливо, с кучей ошибок, как отец и Егор… «С днём рождения, моя темноглазая. Жди вечером меня у Мары. На пары, как ты поняла, ни я, ни ты не пойдём, я договорился. Отдыхай, снежок, и готовься к большому сюрпризу.» Огнева усмехнулась. Гильс не умел устраивать «большие сюрпризы» один. А, судя по лицам домочадцев, «дядьки родного» Алекса и его девицы-вампирши Дашули, по довольным и хитрым ухмылкам Егора, Дринки и Аца было понятно, что они всё знают. И более того, помогают молодому Темнейшему организовать предстоящий сюрприз. Огневой это не то, что не давало покоя, не пугало, а скорее смущало. Ей же всего семнадцать исполнилось, а не восемнадцать, в самом деле! Зачем устраивать что-то ужасно грандиозное? Ведь было бы в сто раз приятнее посидеть дома с дедом, Марой и друзьями, а после побыть с любимым человеком наедине. Погулять по ночной Москве, забыть о парах и преподах на время. По-настоящему почувствовать себя девушкой — юной, влюблённой и счастливой. Почувствовать желаемую свободу, отдыхать, ведь всё плохое теперь позади… Но если Гильс что-то задумал, то его же не остановить. Поэтому Влада нервничала и ждала своего дня рождения с некой опаской. Мало ли, что у Муранова может быть на уме! Слишком непредсказуемым был молодой Темнейший даже в отношениях. Для своей любимой мог сделать всё, что только угодно. И звезду из ЯНВа стащить, и заставить смеяться, если плохо, и кричать в коридоре Носферона о том, как сильно он любит её. × × × Вечер приближался с ужасающей скоростью, словно кто-то быстро и неумолимо пожирал время… Солнце из ярко-жёлтого превратилось в алое, предвещая ветер и холод, затрепетали последние сморщенные листья, начал накрапывать лёгкий дождик, стуча по подоконнику сотней глупых водяных, которые булькали и стекали по окну, корча глупые рожи, раскрывая рты в крике. Хлопали крылья птиц, где-то в саду кикиморы ругались вороны и чирикали воробьи около кормушки. Играл хор домовых у вредного соседа и дед всё порывался пойти поговорить с большим патриотом… День был совершенно обычным и не предвещал никаких «больших сюрпризов». Разве что около трёх часов дня — на машине Алекса, вместе с ним самим и его новоиспечённой вампиршей Дашулей — прибыли Егор, Дрина и Димка Ацкий после пар в универе, внеся в шумную праздничную подготовку ещё большей весёлой и глупой суеты. Теперь мужская половина о чём-то бурно спорила в гостиной, двигая туда-сюда праздничный стол. А Дринка, Мара и Дашка, буквально, кудахтали над именинницей, как феи-крёстные. В комнате Влады остро пахло духами, на столе вместо учебников и тетрадей появилась различная косметика, кровать была занята плойками, фенами, выпрямителями, одеждой и шкатулками. «Кикиморское болотце» каким-то образом поместилась в маленькой, уютной комнате, превратив её в салон красоты.  — Когда эти мучения закончатся? — спросила Огнева, когда обе кикиморы что-то делали с её волосами, а Даша порхала рядом с косметичкой. — Я уже устала, честное слово! — Ты вампирша, — пропела жена Алекса, — ты не устаёшь, как обычные люди. И в свой день рождения, Влада, ты должна быть похожа на королеву, как минимум. — А максимум? — На жену Темнейшего, — весело подмигнула в ответ Дрина. — Мне семнадцать сегодня исполнилось, ты чего, — смущённо улыбнулась девушка. Даже своей подруге — даже Маре! — она не могла рассказать о том, как, засыпая каждую ночь, словно маленькая девочка, она представляет свою свадьбу с Гильсом. Наблюдает каждый вечер под закрытыми веками заветное торжество, не в силах заставить разум прекратить игры подсознания. Видит себя в изящном чёрном платье, большое количество гостей, где среди вампиров были и однокурсники, и то непонятное существо, что было на балу, читающее древнее магическое заклинание брака. И они с Гильсом… Под тяжёлыми гроздьями фиолетовой сирени, стоят на лепестках вишнёвых цветов, которые похожи на белое конфетти, клянутся в своей любви, будто в фильмах. И мир кружится, словно сумасшедший, утопает в невероятных ароматах, принимает их слова и уносит в самое небо вместе с белоснежным лепестками вишни. — У нас людские законы не действуют. — ответила Мара, разбивая хрустальные мысли девушки. — Можно в специальном месте провести бракосочетание. Но, как всем известно, у вас с Гильсиком — услышав имя Муранова в приторной форме, Даша и Влада незаметно скривились. — будет венчание на балу.  — Туда только вампиров и их избранниц пускают… — тяжело вздохнула девушка. — По желанию Темнейшего и его невесты могут позвать кого угодно. Но в пределах разумного, конечно, а не половину Носферона, — улыбнулась Даша, проведя помадой по губам Влады. — Сама понимаешь, закрытое мероприятие. Всех проверяют до десятого колена прадедушки по стороне матери отца! — Откуда ты столько знаешь, Дашь? — в голосе Огневой слышались нотки удивления. Вампирша — после истинного обращения — стала намного спокойнее и умнее, перестала постоянно раздражать и оказалась невероятно интересным собеседником. Но свой скандальный характер она не утратила, скорее спрятала, как секретное оружие «на всякий случай» — После обращения Алекс многое рассказал. В основном, он мне показывал конспекты по вампирологии старших курсов. А что-то рассказывал из истории их семьи. — Даша кивнула самой себе. — То, что я рассказала — не запрещено кому-то говорить. По сравнению с остальным — так, капля в море. — Но кикимор это не касается, у нас свои пути добычи информации! — весело воскликнула Дрина, маленькие кудри подпрыгнули, будто подтверждая слова девушки. После слов подруги, в наступившей тишине, вдруг раздался стук в окно комнаты. Влада дёрнулась, оставляя свои мечты на задворках сознания, и смогла обернуться только тогда, когда Мара Лелевна осторожно смогла выглянуть из-за шторы в сад. Кикимора обернулась и восторженно захлопала в ладоши, глаза засияли, а сама женщина не смогла ничего выдавить, кроме странного писка. — В зеркало сначала глянь, — с улыбкой сказала Даша, положив прохладную руку на плечо своей подруги. — Потом к своему Темнейшему беги, хоть в окошко прыгай. Огнева усмехнулась, встала со стула и подошла к своему зеркалу. Девушка даже не удивилась своему отражению, ведь она и так знала, что подруги постараются на славу… И не ошиблась в своих суждениях. Тяжёлые кудри рассыпались по спине, переливаясь, словно перья гордого павлина, лёгкий макияж, который подчёркивал глубину серебристо-голубых глаз, естественное сияние бледного лица и пухлость аккуратных губ смотрелся просто изумительно, сочетая в себе только тёплые бежевые и розовые тона. Даже простой тёмно-синий свитер и чёрные джинсы смотрелись на девушке намного лучше любого платья, от которого она моментально отказалась. Выглядело всё потрясающе, и девушка смогла лишь подмигнуть себе, поправить ремень на брюках и медальон муранов на шее. — Всё, закрывай глаза, — Дашка рассмеялась, отрывая подругу от разглядывания своего отражения. Несколько секунд спустя Влада отступила от зеркала и Муранова закрыла ей глаза ладонью, осторожно подтолкнула к окну. Несколько шагов казались ей такими мучительно длинными, долгими, тяжелыми, словно кто-то по ту сторону натягивал все её нервы на кулак, сжимая в стальных ладонях своей воли. Тихий шорох раздвигаемых штор был одним из единственных звуков в комнате. Огнева могла слышать своё прерывистое дыхание, восторженное Мары, сопение счастливой Дрины, — кикимора сияла, словно лампочка, и её радость ощущалась лучше всего в помещении — Даша же почти не дышала, только вампирская ладонь чуть дрожала. Не слышно было ни мужчин, вдруг замолчавших в гостиной, ни причитаний Дини, ни шума мелкой нежити и кота… Только Влада и её сердцебиение в ритме венского вальса. Больше ничего. Тонкие пальцы исчезли с глаз, а девушка подошла ближе к окну, выглядывая. Вздох восхищения, восторга и удивления сорвался с губ любимым именем: — Боже, Гильс?! — Огнева дёрнула ручку окна на себя, открывая его. — Привет, белый снежок! — ласково отозвался Муранов в открытое окно. — Ты что, сумасшедший?! — Влада протянула руку и на её ладонь упал маленький лепесток вишнёвого цветка. На лице Влады Огневой сменялись эмоции одна за другой: страх, подозрение, недоверие, шок, но остановилось на восторге и счастье, будто исполнилась самая заветная мечта девушки. Да и что можно было испытывать, когда по календарю был конец октября, а в саду было самое настоящее «весеннее» лето. Цвели вишни, отбрасывая узловатые тени на изумрудную траву, умопомрачительно пахло сиренью, фиалками и яблоками, которые виднелись то тут, то там в кикиморском саду, а ало-золотой закат разливал свою кровь на макушки деревьев. Девушка даже заметила налитые соком зелёные яблочки размером с её ладонь, большие кружки красных вишенок на тонких веточках, которые смущённо прятались в листве. Но больше поражал сам Гильс. Бледная кожа ярко контрастировала с угольно-чёрными волосами и глазами, которые полыхали алыми углями на дне зрачков, вишнёвые губы улыбались с нежностью и теплом. Сам молодой человек был одет в любимую кожаную куртку, чёрную футболку, где гордо между ключиц сиял медальон Мурановых, узкие джинсы и белые кроссовки. И, Боже!.. В руках парня была гитара. Самая обычная гитара, на грифе которой сидел паук, деловито шевеля лапками. — Ты серьёзно? — воскликнула Влада, поддавшись вперёд. Она крепко сжала подоконник пальцами, не веря в происходящее. Сам Гильс Муранов, молодой Темнейший, стоял под окнами дома и собирался петь и играть на гитаре для неё, словно самый обычный мальчишка из романов. Вместо слов молодой человек улыбнулся шире и заиграл. Песню Влада узнала моментально, ибо сама нашла давным-давно, ещё когда жила в общежитии и не могла слушать постоянные разговоры своих соседок. Знакомая до боли рок-мелодия ничуть не хуже звучала на простой, не электронной гитаре. Сама себя не помня, Огнева сначала встала на подоконник, а потом спрыгнула на изумрудную траву, по щиколотку увязнув в мягкой зелени. Она остановилась перед возлюбленным, застыла, словно каменное изваяние, не в силах поверить в происходящее. — « Ты спросила про любовь, И ты хочешь знать ответ — Мне с тобой повезло, А тебе со мной нет Ты спросила про любовь, И ты хочешь знать ответ — Мне с тобой повезло, А тебе со мной нет… «¹ — пропел Гильс, а девушка прижала ладонь ко рту, по щекам уже бежали прозрачные слёзы. Она стёрла их одним движением, совершенно забыв о косметике. Их отношения сначала были именно такими… Влада бежала сломя голову, чтобы спасти любимого, погибала вместе с ним, когда коготь умертвия, изогнувшись, застрял в плече, умирала с ним после расставания и от голода, была готова погибнуть лишь бы парень не использовал тот самый план «Б», который явно был ему не по нраву в далёком, холодном декабре. Гильсу повезло встретить отчаянную, любящую до последнего вздоха, Владу, а ей — наоборот. Муранов толкал, бросал, относился к девушке, как к маленькому, глупому ребёнку, у которого забирали любимые сладости и игрушки… Но роковой урок вампирологии стал для них точкой не возврата. Простые, но жестокие слова ректора заставила Владу хорошенько встряхнуться, подумать над происходящим, попытаться понять Гильса, оценить правильно все его поступки. Глаза новоявленной вампирши были открыты, а многие вещи стали иметь смысл, обрели логическую завершённость. И теперь они стали другими. Их любовь стала другой — правильной, идеальной до скрежет зубов завистников, настоящей. И теперь, прижимая ладонь к губам, Влада Огнева поняла, что её сумасшедший Темнейший решил сделать. Столько счастья было в его багровых зрачках, столько нежности в улыбке, в пальцах, которые, словно стаи бабочек, пархали по струнам гитары, в его движениях. — Влада Огнева, — начал Гильс, когда последняя нота оборвалась где-то высоко в кроваво-голубом небе. — Да? — дрожащим голосом ответила девушка, смотря своему любимому только в глаза, стараясь даже не дышать. — Я бы очень многое хотел сказать тебе… — парень смущённо отвёл глаза в сторону, на несколько секунд прерывая их зрительный контакт, чтобы собираться с мыслями. Девушка, что стояла перед ним, была олицетворением всех его мечтаний, и Гильс не мог просто так потерять её, спугнув неправильным словом или действием. Но молодой человек собрался и заговорил твёрдым, но и в тоже время ласковым голосом, обращённым только ей. — И о том, как ты во Тьму отправлялась за мной, и о том, как была готова погибнуть ради меня и даже вместо меня. Я бы хотел сказать о том, как сильно изменила мою жизнь та испуганная, красивая девочка, которую я встретил посреди расплавленного и уставшего двора в Питере… — Муранов остановился, отдал гитару свои паукам, — которые её тут же куда-то утащили — и, проследив за синхронными движениями своих подконтрольных тварей, вновь поднял глаза на Владу, которая тихо всхлипнула, быстро убрав новые капельки слёз. — Но всё это теперь не так важно. Это прошлое, просто пролог нашей истории, которая только-только начинает развиваться. Самое главное сейчас — это то, что мы любим друг друга и то, что я хочу связать свою жизнь только с тобой. Той единственной, которую никто никогда не сможет заменить, никакая самая красивая девчонка мира. Да и как найти похожую совершенно сумасшедшую, ненормальную, но такую искреннюю и настоящую девчонку? — Ты думаешь, что я сама тебя кому-то отдам, Темнейший? — девушка улыбнулся парню так нагло, решительно, в стиле Мурановых. — Теперь уже никому не отдам, даже не мечтай! — Влада, не порти речь! — парень рассмеялся, но мгновенно стал серьёзным, только бездна его глаз сияла каким-то лихорадочным блеском. И через несколько секунд вдруг опустился на одно колено, а рядом с ним появился небольшой — размером с две ладони — паучок, держащий в лапках бархатную коробочку синего цвета, похожую цветом на ночное небо. Вампир протянул ладонь и подконтр вместе с небольшой коробочкой быстро сел на неё в ожидании приказа своего хозяина. — Любимая, вот он я, стою перед тобой на одном колене, и прошу лишь одного… Стань моей женой и, если сможешь, прими меня, чтобы уже никогда не расстаться. Даже в ЯНВе, даже во Тьме. Навсегда вместе. Из распахнутого окна стали слышны крики, аплодисменты, свист и шум, среди знакомых голосов можно было и услышать прибывших вампиров из свиты Гильса и их девушек. Даже птицы в этом искусственном саду стали напевать свадебный марш, подчиняясь воли Егора. Зашумели и листья, шелестом вторя природным певцам, а самые разные насекомые стали кружить вокруг них, собираясь в непонятные фигуры с острыми углами. А Влада стояла ни жива, ни мертва, смотря в глаза Гильса. Она была просто не в силах поверить, что её любимый решился на такой ответственный, серьёзный шаг! — Да! — едва слышно выдохнула она, протянув свою левую ладонь. Ловкий паучок самостоятельно смог открыть коробочку и одеть кольцо на тонкий пальчик невесты Темнейшего. Огнева просияла в ответ и бросилась к Гильсу. Парень рассмеялся, закружил свою девчонку, крепко держа за талию и не переставая шептать какие-то глупости ей на ухо. Минуты превратились в вечность, когда пара, не замечая своих друзей, их счастливых криков и поздравлений, отправилась гулять по сказочному саду, почти ни о чём не разговаривая, просто наслаждаясь обществом друг друга. Петляя между фруктовыми деревьями, держа за руку Гильса — её жениха! — будущая Муранова Влада не могла поверить в происходящее совершенно. Весь этот мир казался ласковым сном, который сотворил какой-то совершенно сумасшедший тролль, чтобы посмеяться. И всё равно, с каждым мгновение, девушка убеждалась в том, что это реальность, а не видение её воображения. Гильс, который сейчас держал её за руку, был более, чем просто реален, а сказка оказалась самой настоящей явью. Счастье, которого она так долго желала, проходя самые различные трудности, ожило. — Как ты всё это смог организовать? — спросила Влада, присев на нагретую солнцем траву. — Этот сад кажется слишком реальным. — А он и реален, — ответил молодой человек. — Оказалось, что Егор, как великий Морок, может на какое-то время сделать на небольшой площади что-то вроде новой реальности. Его фантазия или воспоминание, буквально, наслаивается на объект и превращает его в желаемое. Конкретно это сад был у нас в Пестроглазово, где мы часто гуляли и, стыдно сказать, воровали фрукты и ягоды, потому что они казались нам самыми вкусными. — Влада тихо рассмеялась, представив такую картину. — И это воспоминание просто окутало сад Мары, превратив его на время в воспоминание Егора. По сути, наш Бертилыч поменял время на недолгий период времени. — Потрясающе, — выдохнула девушка. Муранов присел рядом с возлюбленной, поправил её кудряшку, а после, почти незаметно, надел на уши Влады «серёжки» из вишен, налитых алым сладким соком. — Ты потрясающая, мой белый снежок! Парень очень мягко толкнул девушку, чтобы та легла на душистую изумрудную траву с вкраплениями золотых одуванчиков и капельками фиолетовых крошек фиалок. Влада жадно ловила воздух ртом, когда её руки, не подчиняясь разуму, обхватили твёрдые плечи вампира нежными, почти невесомыми объятиями, заставляя того наклониться ближе. Дыхание вампира стало тяжёлым, а напряжение в сотни тысяч ампер стало вдруг таким плотным, что его можно было коснуться рукой. Самолёты внутри совершали невероятные кульбиты, заставляя учащенно биться непокорное сердце, а незнакомый, но приятный узел внизу живота заставлял девушку ещё больше тянуться к любимому вампиру. — Я люблю тебя, — едва слышно шепнула Огнева, а Гильс в ответ мягко, но настойчиво поцеловал алые губы. Девушка, почти не смущаясь, стала отвечать, в то время как губы вампира стали медленно спускаться вниз, а руки запутались в тяжёлых кудрях, стараясь притянуть, прижать ближе к себе. Первые стоны стали срываться с губ любимыми именами, тая в сумерках прекрасного вечера… Алый мячик солнца наконец упал на горизонте, спряталась за облаками, уступая место тонкому месяцу луны. Сумеречный туман окутал сказочный сад своим серебристым покрывалом, на Огоньково опускалась тихая, тёплая ночь. Из дома знаменитого вальхенсига и его пассии не слышны были голоса, выкрики тостов «за счастье молодых», не горел и свет. Все уснули, счастливо улыбаясь во сне. Только несколько алых вишен утонули в изумрудной траве, словно большие капли крови. А рядом с ними два юных тела сплелись в единое целое, их тихое дыхание, клятвы любви шепотом таяли высоко в небе, терялись среди дрожащих листьев и были единственными звуками в звенящей ночной тиши. Да и к чему слова влюблённым?.. Достаточно нежного поцелуя в губы, мягкости движений и безмолвного прикосновения, которое может сказать намного больше, чем любые глупые буквы, сложенные в слова и длинные предложения…