***
В коридорах шумно, все в суматохе бегают из одной части школы в другую в преддверии фестиваля. Праздник должен начаться уже завтра и, как всегда, у всех всё выясняется в последний день: то чего-то не хватает, то что-то сделано не так, как должно было быть, где-то требуется замена, а кто-то и вовсе хочет всё переделывать с нуля. Класс Гэндзи — хорошо это или плохо — не особо парится по этому поводу. Если что-то у них пойдёт не так, то расстраиваться особо не будут — просто потом будет над чем посмеяться. Но, так или иначе, у них всё идёт гладко. Они тщательно осматривают приготовленные костюмы — к сожалению, пока что они решили отложить это на завтра и покрасоваться перед всеми сегодня не получится. Со слегка огорчённой усмешкой, Гэндзи смотрит в телефон, поглядывая на время. Ему уже так невтерпёж перед завтрашним днём. Кончики пальцев начинают покалывать, и он чешется ими о грубую ткань джинсов, а потом плавно, будто невзначай, большим пальцем обводит те места, где были плотно закреплены ремешки. От них не было пока что отметин, но он словно чувствует лёгкую фантомную боль. — Эй, — Гэндзи крупно вздрагивает, когда касаются его плеча, его кожа покрывается мурашками, и он даже не сразу понимает, что обращаются именно к нему. Только после нескольких секунд задержки он поворачивает голову к своему улыбающемуся однокласснику, — там твой брат по коридору ходит в ээ… необычном по твоему мнению образе, не хочешь посмотреть? Необычный образ? Если это хоть что-то, что не школьная форма и не строгий костюм — чёрт возьми, Гэндзи будет готов упасть прямо там на колени. Конечно, он и раньше видел Хандзо в свободной одежде. Но это было всего пару раз и то, когда без зазрения совести он подглядывал за ним. Неожиданно Гэндзи немного расслабляется и теперь уже откидывается на спинку стула, закидывает ногу на колено и опирается головой о стоящую на той же спинке руку. — Нет, — Гэндзи с прищуром смотрит на друга, который только пожимает плечами. Он знает, о чём думает Гэндзи, но не понимает, что творится у него сейчас в голове. Если быть проще, то сейчас он не в подходящем образе, чтобы на него можно было смотреть, а на Хандзо, который наверняка не наденет платье, он без своей спецовки пойти никак не может. По крайней мере, завтрашний день обещает быть вполне интересным.***
День, который ждут многие, превращается ещё большую суматоху, чем кто-либо он бы предположить. У Гэндзи совсем нет времени встретиться с Хандзо, так как, так или иначе, он не хочет подставлять своих одноклассников, и внутри небольшого помещения самый настоящий кипишь. Несколько сцен из их представления срочно приходится переделывать прямо на ходу, что-то приходится и вовсе убирать, некоторые начинают ругаться между собой, что даже Гэндзи устало думает, что зря он соглашается на это. Как только все проблемы вокруг него решаются, он думает немного освежиться, да и отлить, вообще-то было бы вполне неплохо. Поэтому, пока его никто не видит, он вытаскивает телефон из рюкзака и выходит из класса, после чего несильно качает головой, смотря на столпотворение прямо по курсу. Кадуцей приходится взять прямо с собой, Гэндзи не особо рассчитывает, что его будут фотографировать, но если такое всё же произойдёт, то он предпочтёт держать всё при себе, дабы не заходить обратно в кучку кричащих людей — иначе те не пустят его обратно. Будет немного печально. Его ловят, когда он почти доходит до нужного места, но Гэндзи всё равно оборачивается на своё имя. Милая девушка крепко держит в руках фотоаппарат, на ней такое же миленькое платьице, как и у других, кто сегодня «работает» в мэйд-кафе, и он припоминает в ней одноклассницу брата, состоящую в кружке фотографов. — Ой, Гэндзи, ты сегодня такой красивый, — она прижимает аппаратуру к своей груди и прикрывает рукой рот, смеясь в неё, — ты не против, я хотела бы тебя пофотографировать? Гэндзи смущённо улыбается, опуская взгляд в пол — хотя он ни капли ни смущён. — Да конечно, только мне сейчас надо ненадолго отойти. Девушка растерянно смотрит на него, кажется, понимая, куда тот направлялся, поэтому, извинившись, говорит куда подойти и поспешно уходит. Как только дверь за спиной Гэндзи закрывается, он облегчённо выдыхает и подходит к умывальнику, бросая взгляд на своё отражение. Ещё чёрные вчера волосы за ночь и несколько часов приобретают зелёный оттенок, и уже сегодня утром Гэндзи слышал в свою сторону недовольное цоканье, хотя отец не отнёсся к этому слишком негативно. Лёгкий макияж держится на нём всё ещё прекрасно, да и сам он выглядит бодрствующим. Всё прекрасно, как надо. Полюбовавшись собой несколько минут, Гэндзи справляет нужду и возвращается к раковине, подставляя руки под холодную воду. Будь у него возможность, он бы окунул под неё лицо, но вряд ли будет кто-то рад, если подводка растечётся по его лицу. Поэтому уже вскоре он выходит обратно в коридор и направляется прямиком в указанное место — если быть точнее, то к классу Хандзо. Фотоуголок устраивают прямо напротив него. По пути он принимает удивлённые возгласы и ободряющие комплименты. Всем им он ярко улыбается, мысленно желая уже закончить этот день, чтобы перейти к самому главному. Конечно, перед этим есть несколько важных пунктов, но Гэндзи уверен, что они без проблем пройдут. Уже около уголка его встречает та же самая девушка, благодарит за то, что пришёл и приглашает к зелёному фону, рассказывая о том, как они будут делать фотографии в этом месте с помощью фотошопа с прикреплёнными оригиналами. Гэндзи знает, что это не единственное место, где можно покрасоваться, но другие эти места его совсем не интересуют. — Встань сюда, — девушка указывает куда, и Гэндзи выполняет это, — а теперь, — она прищуривает глаза, задумчиво чешет подбородок, а потом произносит тихое «о!», словно ей приходит просто гениальная идея, — закинь «его», — он невольно усмехается, как та пытается обойти по незнанию название кадуцея, — на плечо, а вторую руку положи на бедро и вытяни немного правую ногу вперёд. Гэндзи всё покорно повторяет. — И, конечно же, широко улыбнись! — девушка буквально сияет от того, какие прекрасные снимки у неё выдут, будто она сейчас словит оргазм от… прекрасного ракурса и вида, того, как это получится. Не от него самого, конечно же. Вокруг них образуется небольшая толпа — хотя здесь и так было плотное движение, все смотрят на то, как Гэндзи позирует для фотоотчёта фестиваля и нового уголка клуба фотографов. Конечно же, Гэндзи и самому интересно, но он смотрит поверх камеры, когда его перестают фотографировать, указывая позы, чтобы посмотреть получившиеся снимки. Он смотрит прямо в глаза Хандзо, который смотрит на него в ответ. И добрая улыбка превращается в ехидную усмешку, его зрачки словно расширяются от возбуждения, а дыхание становится прерывистым. Но всё это оказывается не более, чем его воображение, потому что Гэндзи всё также стоит, позирует и он такой же, как и десять минут назад. Но если Хандзо приглядится — и, о да, он это непременно сделает, — то увидит, как маленькие черти пляшут во взгляде брата. Когда они вновь сталкиваются взглядами, то тогда уже Хандзо отворачивается от него, будто бы всё это время болтал со своим одноклассником, который решил посмотреть, что за шумиха здесь происходит. Что ж, Гэндзи не возражает. Но после весьма увлекательной фотосессии ему приходится вновь вернуться в уборную, освежиться и, конечно же, по секрету, унять возникшее возбуждение. Он, конечно, не был возбуждён настолько, чтобы кончить за пару секунд, но узел внизу живота уверенно завязывался. Гэндзи садится на крышку унитаза и ныряет рукой под ткань платья, прикасаясь к полувозбуждённому члену сквозь тоненькую ткань небольших трусиков. Они настолько неощутимые, что ему кажется, будто их вообще нет. Впрочем, на что он и рассчитывал. И это при учёте того, что никто не будет заглядывать ему под юбку и он не будет слишком сильно наклоняться, нагибаться или что-то ещё. Но за этим Гэндзи тщательно следит. Так или иначе, у него есть тканевые полоски, свисающие между ног с обеих сторон, если понадобиться, он сможет их отцепить. Изначально они должны были напрямую соединены с верхней часть платья, но, как всегда, в процессе что-то пошло не так, и теперь нижняя часть прикрепляется на заклёпки с верхней и между собой они соединены верёвкой. Впрочем, образу это всё равно никак не мешает. Ах да, о чём он это. Благодаря этому, Гэндзи может беспокоиться меньше, что кто-нибудь увидит что-то непристойное, не предназначенное для его глаз. Мысли об этом должны были немного отпустить его, но вместо этого перед глазами всплывают совершенно другие картинки, и Гэндзи приходится прикусить собственный палец, чтобы не застонать от представления «как» Хандзо мог смотреть на него два дня назад, когда он отдавал ему его работы. Гэндзи усмехается и откидывает голову назад, слегка стукаясь головой о холодный кафель, но это даже помогает ему немного отрезветь. Он обхватывает теперь член полностью, у основания, и медленно ведёт вверх, срывая с собственных губ несдержанный выдох. Нельзя позволять себе больше. Закусив меж зубов край ткани, которая ранее свисала между ног, не думая ни о чём другом, кроме как Хандзо, который будто смотрит на него со стороны, Гэндзи аккуратно дрочит себе, то ускоряя темп, двигаясь как бешеный, что даже бёдра невольно поддаются вверх, в такт своей руки, то медленно, размеренно, заставляя поджимать пальцы ног — хотя выходит это не очень хорошо, скорее, даже больно, но едва он обращает на это внимание. Чёрт возьми, они одели Хандзо в шорты, которые короче, чем обычно носят мужчины, а ещё это чёртова немного помятая рубашка, у которой расстёгнуты верхние пуговицы. Свободная рука опускается ко второй, но минует член, переходя сразу к яичкам, которые он несильно сжимает, переходя к ласковым движениям, будто извиняясь перед ними. С каждым плавным движением по ним, Гэндзи медленно, но верно подступает к финалу. На грани сознания Гэндзи напоминает себе остановиться, прекратить или же хотя бы, как можно быстрее закончить, но почему-то вместо этого, проворные пальчики соскальзывают с яичек вниз, и он невольно задирает ногу, стараясь как можно тише упереться ею об дверь. И, чёрт возьми, его вход сжимается от нетерпения. Но едва он успевает проникнуть в себя, как телефон начинает вибрировать, заставляя Гэндзи выбраться из собственных фантазий. Осознание того, что ему звонят, приходит довольно быстро, поэтому за считанные секунды приходится прийти в себя, откашляться и сделать из себя кого-то, словно он не дрочил себе пару секунд назад. — Да? — сказать это как можно естественнее действительно выходит. По крайней мере, ему так кажется, да и друг по ту сторону провода не говорит ничего, что могло бы его подозревать. — Не знаю где ты, но советую поторопиться, наши через пять минут собираются уже идти в сторону зала, — говорит он это полушёпотом, наверняка пытаясь спасти задницу своего непутёвого друга. Гэндзи благодарит его и сбрасывает звонок, откладывая телефон. После разговора член немного унимается, из-за чего он разочарованно вздыхает и уже без какого-либо удовольствия кончает, быстро вытирается и убирает все улики. Что ж, по крайней мере, он надеется, что дальше будет только лучше. Возвращается в класс он во всей красе, староста недовольно качает головой, но ничего не говорит. Выступление также проходит просто на ура, правда, Гэндзи едва не оголяет свой зад, но справляется с этим, и все они поклоняются под бурные аплодисменты. И Гэндзи с широкой улыбкой смотрит на Хандзо среди всей толпы, заставляя того нервно сглотнуть. Уже после церемонии награждения они празднуют свою победу, кто-то даже предлагает выпить по стакану стащенного алкоголя, кто-то соглашается, кто-то противно отворачивается, но ничего не говорит. В следующие полчаса или час им ещё приходится фотографироваться с желающими да и просто для фотоуголка, который директор обещал повесить в холле. Так что они освобождаются только под вечер. Все лениво собирают свои вещи, желая только поскорее добраться до дома. Гэндзи падает на стул около одной из школьных парт, ноги невольно растягивается вперёд и колени разводятся в сторону. И да, если бы не тканевая полоса между ног, то все бы сейчас лицезрели все его прелести. Он откидывается назад, и его руки виснут в воздухе. Как же он чертовски сильно устаёт. Намного больше, чем ожидает. И его ноги от беспрерывной ходьбы настолько болят, что он едва может ими пошевелить. — Ты собираешься уходить? — интересуется староста, поглядывая на своего одноклассника. — Да, сейчас, когда у меня ноги сами отвалятся, — лениво отвечает Гэндзи, как бы намекая, что он посидит ещё тут немного. Ну как немного… — Хорошо, тогда сам закроешь класс и отнесёшь ключ на вахту, — то ли из-за усталости, то ли из-за чего ещё, но она соглашается на это довольно быстро, бросая ключи на кафедру. Гэндзи ничего не отвечает, и та без слов уходит. Как только дверь закрывается, Гэндзи тянется к своему телефону, чтобы написать Хандзо, но сначала думает подождать некоторое время. По истечении пяти минут он открывается диалог, чтобы всё же написать, но дверь в класс снова открывается, и Гэндзи может увидеть Хандзо, который одет уже в обычную школьную форму. Кажется, что даже недовольное цоканье раздаётся в тишине класса. — Не хочешь поторопиться? — несмотря на то, как Хандзо относился к гулянкам своего брата, он всё равно дорожил им и, конечно же, всегда ждал, если это надобилось. — Я? — задаёт риторический вопрос Гэндзи и поднимается с места. Ноги всё ещё дрожат от ходьбы, но он старается держать равновесие, когда плавными движениями он приближается к Хандзо, перед этим пройдя через кафедру. Хандзо внимательно следит за тем, как Гэндзи тычется в замочную скважину, попадая в неё не с первого раза, потому что тот смотрит на него, однако на такие действия ничего не говорит. — Ты был сегодня прекрасен, — шёпотом начинает Гэндзи, рука с ключами опускается вниз, пока вторая тянется к его шее, аккуратно расстёгивает пуговицу и замирает в нескольких миллиметрах от кожи. Ему страшно двигаться дальше. Он внезапно начинает бояться. — Ну это не я сегодня сверкал своей задницей, — совершенно спокойно отвечает Хандзо, будто бы человек перед ним не готов упасть прямо сейчас в обморок. Он говорит так, будто его вообще это не волнует. — Но тебе понравилось, не так ли? — Гэндзи не поднимает своих глаз, он смотрит размытым взглядом на свои пальцы, отодвигающие рубашку, чтобы предстать взору метку дракона. Только Шимады могут её иметь, и если у Гэндзи она маленькая и таится прямо над лопаткой, то у Хандзо дракон располагается на левой стороне, начиная от груди, плавно перетекая к левому плечу и обхватывая всю руку. И Гэндзи это чертовски нравится, он обожает смотреть на неё и всё это время мечтал только об одном — с согласия или без коснуться дракона губами. Но пока что он сдерживает себя от этого действия. Хандзо ничего не отвечает, и Гэндзи наконец поднимает свою голову, склоняя её немного набок. Он будто насмехается над своим братом, маня его взглядом. А тот словно ведётся на его флирт, однако виду не подаёт. Он вообще ничего не делает, словно ему от этого не хорошо, не холодно. — М? — Гэндзи напоминает о себе, ключи звенят в его руке, привлекая внимание. Что-то щёлкает в голове Хандзо, и резким движением он хватает Гэндзи за запястье, но едва ли успевает что-то сделать, как тот в таком же темпе хватает его в ответ. Тот вздрагивает от неожиданности и пытается отдёрнуть руку, распрямив ладонь. Но Гэндзи не даёт ему и пошевелить прижимая его ладонь к своей голой, гладкой ноге. Золотые ремешки, когда он водит по ним, царапают немного кожу, и Хандзо ведёт ладонью вверх, медленно, но верно подходя к краю юбки. Ключи звонко падают на пол, и Гэндзи укладывает голову ему на плечо, опаляя горячим дыханием кожу. Всё нормально ровно до тех пор, когда Хандзо несильно сжимает его ногу в своей руке. От такого действия — весьма неожиданного, между прочим — Гэндзи шумно выдыхает, заставляя Хандзо вздрогнуть. Сначала это кажется даже вполне забавным, но эти весьма возбуждающие движения не останавливаются, он давит не сильно, но это каждый раз как разряд тока. Гэндзи даже печально всё это останавливать. Хандзо ходит вокруг да около, не решаясь залезть под платье. — Хочешь посмотреть что там? — усмехается на растерянный взгляд Гэндзи и даже не даёт хоть о чём-то подумать — обхватывает Хандзо за плечи и делает несколько шагов назад, утаскивая за собой брата. Они приземляются на ближайший стул, и Гэндзи нагло толкает на него брата, усаживаясь сверху. Хандзо в незнание что ему делать вновь кладёт свои руки тому на ноги и даже тянет один из ремешком, который слишком плотно прилегает к коже, и он думает о том, как это будет смотреться завтра, как красные полосы останутся на белоснежной коже. И Хандзо хочет прикоснуться к ним губами. Гэндзи слабо улыбается, и тянется руками к заклёпкам на платье, чтобы отстегнуть ту часть, ткань которой ранее свисала между ног. Если ранее она не мешала, то при разглядывании кое-чего она может принести некоторые неудобства. Далее руки скользят к чужому ремню, торопливо расстёгивая его. Хочется всего и сразу, но времени не так много на это сейчас. Скользя чуть ниже, он тянет за собачку на ширинке и, в конце концов, вытаскивает член. Гэндзи проводит языком по своим губам и думает о том, что отсосать Хандзо, красная головка и твёрдый ствол так манят его, что он едва не срывается, но вовремя берёт себя в руки. — Ох, сейчас, — скорее, Гэндзи говорит это самому себе и, немного подумав, задирает ногу наверх, показывая всё самое неприличное, но только лишь для того, чтобы пересесть в противоположную сторону, повернуться к Хандзо спиной. Устроившись поудобнее, он прогибается в спине и упирается руками о впереди стоящий стол, подавая своему брату знак. И тот понимает это прекрасно. Сначала он оглаживают бёдра через ткань платья, словно не решаясь залезть дальше, но уже через секунду скользит туда, озадаченно охая. — Ты что… — одним махом Хандзо вздёргивает платья, представляя своему взору совершенно оголённый зад. Значит, когда его брат расставлял перед ним свои ноги, ему действительно не показалось. Он сминает в руках чужой зад и это, кажется, только больше заставляет его затвердеть. И когда Хандзо хочет приподнять его, то Гэндзи прижимает брата своей задницей к спинке стула, не давая сделать хоть что-то. Пора переходить к самому главному, пока всё не кончилось ещё до того, как началось. Хандзо терпеливо ждёт, пока Гэндзи поправляет его штаны, и приглушённо стонет, когда тот плавным, медленным движением опускается на него. Так приятно, замечательно, прекрасно. Гэндзи не может подобрать больше слов, как он себя чувствует, принимая в себя член брата. Это намного лучше, чем простые фантазии — он хочет его всего. И сначала действует Гэндзи — Хандзо и не думает его трогать. Полностью опустившись, он вновь приподнимается на вверх, всего секунду задержавшись на самом кончике, вновь опускается вниз. Хочется гортанно застонать, позволить Хандзо услышать в голос и получить хоть что-то в ответ. Но они и так делают опасное дело — будет неловко, если застукают в таком положении бунтаря и «пай-мальчика», тем более братьев. Когда Гэндзи надоедает, он начинает двигаться уже более уверенно, задавая собственный ритм, с каждым движением ускоряясь всё больше и больше. От наслаждения он даже откидывается назад, ловя губы Хандзо, который принимает это как знак и обхватывает бёдра брата руками, начиная двигаться в ответ. Они целуются остервенело, проникают языками друг в друга, сплетаясь между с собой в ритмичном танце. И Хандзо без всякой подготовки приходится привыкнуть к новым ощущениям, когда Гэндзи прикасается своим языком к нёбу, это непривычно приятно, и он неумело пытается повторить в ответ. «О, господи», — проносится в один миг в голове Хандзо. Он трахает собственного брата. Увидь это отец, он бы мигом лишил его наследства, ещё и с позором выгнал бы его из дома. Как бы он отнёсся к этому по отношению к младшему сыну — непонятно. Несмотря на все недовольства, отец привыкает к… вкусам Гэндзи. У него нет таких больших надежд, как на старшего сына. Голову ведёт в ту же секунду, когда он думает, что Гэндзи подготовил себя для… занятия секса со своим братом. Гэндзи же должен отдать должное. Пусть он лидирует в танце, но то, что Хандзо вытворяет с ним внизу невероятные вещи, входит в него уверенными толчками, не давая даже и вдоха сделать, размашисто, заставляя стул скрипеть, двигаться в разницы стороны от быстрых движений. Гэндзи не может стонать так сильно, как ему хотелось бы — если бы предоставилась такая возможность, он бы просто орал от возникающих ощущений. Хандзо трогает его под юбкой, оттягивает, как это только возможно, ремешки, заставляя их шлёпаться о кожу. Столько различных ощущений, столько месяцев или лет ожиданий — Гэндзи не может больше сдерживаться. Он притягивает брата ближе, трогая рукой за загривок, и кончает; долго, ни разу не прикоснувшись к себе. И Хандзо почти сразу спускает в него следом. И когда Гэндзи отрывается от его губ, то он тяжело дышит, перед глазами всё ещё плывёт, а сознание далеко не на месте. Он летает где-то в облаках. Наконец Гэндзи спокойно выдыхает, еле как разлепляя глаза — кажется, что проходит вечность. Он чувствует себя грязным, мокрым, но счастливым. Гэндзи отрывается от груди Хандзо, лёгкий ветерок холодит его вспотевшую спину, и он подаётся вперёд, дрожащими руками вновь упираясь в стол. Когда он сползает с чужого члена, немного выпячивая зад, то чувствует, как его анус всё ещё пульсирует, из него ручейком вытекает сперма, но двигаться вообще не хочется, он наслаждается последними моментами. — Можно? — откинув голову, спрашивает Хандзо. — Да, — Гэндзи не понимает, именно что «можно», но сейчас он готов своему брату позволить всё что угодно. Даже убить его. Не проходит и секунды, как он гортанно стонет, уткнувшись в свою руку — это неожиданно, и он даже не думает, что их могут услышать. Ощущения пересекают предел, когда Хандзо проникает в него своими пальцами. Немного больно от давления после того, как в нём побывал член, но от этого не менее приятно. Сначала один, потом два, и вот Гэндзи не замечает, как в нём орудуют уже четыре пальца, словно Хандзо пытается понять, сколько в него может влезть. Двигаться трудно, поэтому он отдаёт себя всего своему брату. Хандзо же то выходит почти до конца, оставляя лишь верхние фаланги, то входит обратно, вводя до самого конца, Гэндзи вынужден прикусить руку, когда сквозняк проникает в него от того, что брат разводит пальцы в стороны. Ох. Он больше не может. Но даже несмотря на это, Гэндзи продолжает насаживаться на них, его член начинает подниматься вновь, и он уже чётко осознаёт, что пора остановиться. — Стой, погоди, — и Хандзо останавливается. Словно буквально только что они не трахались посреди школы. Будто бы они вернулись к самому началу, и тот остановил его от дальнейших непристойных действий. — Думаю… — его голос ещё не успокаивается, слегка подрагивает, как и всё тело, но он действительно намерен остановиться, — нам стоит пока остановиться и продолжить в более… уединённой обстановке. Но даже несмотря на это, если Хандзо захочет повалить его на пол и трахнуть несколько десятков раз — он будет не против. Всё вдруг погружается в тишину, и лишь тяжёлое дыхание Гэндзи прерывает её. — Да, — уверенно и спокойно отвечает Хандзо, словно просто соглашается с тем, что надо домой. Он обхватывает бёдра Гэндзи и поднимает его над собой, после чего сам поднимается на ноги, немного неуверенно стоя на них. — Приведи себя в порядок, — Хандзо подходит к своей брошенной сумке и достаёт оттуда пачку салфеток, бросая их брату. На то чтобы привести себя в обычное состояние — ему требуется минут десять; вытереться, расчесаться и переодеться в обычную одежду. Даже немного грустно, как Хандзо реагирует на всё это, хотя он и не до конца уверен, что он чувствует. Всё, что он может сказать о себе — это было божественно. Хотя он и чувствует себя всё ещё мокрым и грязным, Гэндзи всё равно старается не выглядеть как растраханная проститутка, его волосы растрёпаны и лицо всё ещё красное, остатки макияжа, который он не смог убрать до конца, немного растирается, но всё это можно списать на потное выступление. В конце концов, он чувствует себя расслабленно и в какой-то степени… отдохнувшим. — Думаю, тебе всё же придётся научиться их прятать, — Хандзо слегка краснеет и как бы невзначай трогает себя за шею, после чего открывает дверь и сообщает, что будет ждать его в коридоре. Гэндзи удивлённо смотрит ему вслед, после чего смотрит в камеру телефона, улавливая взглядом небольшой засос около своего уха. Тихий смех вырывается из его груди, он думает о том, что нашёл, чем можно будет дразнить брата. Закинув сумку себе на плечо, Гэндзи берёт кадуцей в руку и спешит догнать Хандзо. Однако, это было настоящей победой.