Следствие в тупике

       В этих землях утро начинается не с первых петушиных криков, а с интервального стука заводских машин и оскорбительного баса надсмотрщика. Идёт дождь - совсем не редкое явление для туманного Альбиона.        В одном доме, находящемся в отдалении от центра, давно не наступало "нормального" утра. В пустоте двух этажей не горит света, не слышатся голоса и заливистый смех и не возносится к потолку пар от чайничков. А единственный человек, для которого эта обитель стала тюрьмой, сидит одиноко у стены, в одних лохмотьях.        Странные образы видятся ему, опечаленному, предавшемуся меланхолии англичанину. Волосы его, тёмные и сальные, давно не видящие мыльной пены, вихрятся и закрывают мутные глаза; губы, покрытые трещинами, словно рука старика морщинами, выдыхают дым. И кажется этому бедолаге - только кажется - что бабочки, синие, рождённые из света, прорываются сквозь огромную зияющую дыру в его грудине и машут хрупкими крылышками кверху, к большому оранжевому солнцу. * * *        Юная девушка, собравшая свои недлинные чёрные волосы за повязкой медика, корит себя за слабость и внутренние терзания, когда видит знакомую фигуру: мужчина сидит на полу, упершись о холодную стену, и смотрит в потолок. Дрожь тут же охватывает её худое тельце, а мокрые ладони до боли сжимаются в кулаки. Но глаза, полные решимости, не смеют потупиться. Выглядящая чуть ли не роскошной на фоне грязного мужчины, девушка подходит ближе к нему и садится на корточки, не боясь запачкать полы тёмного платья.        - Полно вам, Эдгар, хватит себя истязать. Что бы сказал человек, чьё имя мы с вами теперь не назовём? - взволнованно, с толикой обиды и упрёка, говорит она.        Реакция у По заторможенная - он поворачивает голову на гостью лишь спустя внушительную паузу. Йосано тянет трясущуюся руку к его лицу и смахивает налипшую чёлку со лба, чтобы взглянуть в помутневшие глаза и убедиться: мужчина опьянён, но далеко не алкоголем. Вот, откуда смутно знакомый запах, ударивший в нос при входе. Опий.        - Иногда...        Речь Эдгара ещё медленней его рефлексов, и это немало раздражает и, вместе с тем, заставляет Акико страдать.        - ... у человека возникает желание... совершить нечто бессмысленное...        - Безрассудное, судя по тому, что вы делаете. - Горько отзывается девушка и сжимает в своей руке холодную - к её испугу - мужскую ладонь. Сам мужчина, скорее всего, прикосновения не чувствует: продолжает смотреть в никуда своими посеревшими, лишившимися жизненного огня, глазами.        И лишь спустя время, пару минут раздумий, Эдгар снова заговаривает, как будто дополняет свой бессвязный монолог:        - Он говорил так...        Идеи меняются в нечистой и одурманенной голове слишком быстро, потому что в следующую секунду мужчина возносит взгляд к потолку и вдохновенно вздыхает:        - Бабочки летали по комнате.        - Эдгар, здесь... здесь же нет и не было никого, кроме вас и, теперь уже, меня. - Девушка раскрывает большие глаза на англичанина, и ей становится дурно.        - Не-ет! - громче протягивает мужчина и возмущённо сжимает дамскую, хрупкую ладошку; сжимает её изо всех сил - а сил-то и нет. - Он здесь!.. Он не уходит! Он убьёт меня!        - Эдгар?        - Я не спас его!        От такого крика парочка крыс, спокойно околачивающихся в доме последние пару дней в поисках наживы, с испуганным писком ныряют в дыру под лестницей. Вылезут они ещё не скоро.        - Тише, Эдгар. Здесь только я, Йосано. Вы же помните меня? Я работала на... него. Мы работали втроём, Эдгар. Помните? - Надежда в юных фиалковых глазах робеет, как и слова, с которым девушка сюда пришла. На мужчину, некогда приличного и чем-то похожего на принца из детских сказок, теперь смотреть тошно: он не побрит, изрядно пьян и грязен. Однако же таится в нём ещё что-то светлое, живое; то самое, что Акико слышала в его нежных, стесняющих «Красивая у вас шляпка» или «Небо сияет, прямо как вы». Она же помнит их, неловкие взгляды во время работы, случайные столкновения в коридорах сыскного бюро и бессмысленные беседы обо всём в перерывах от работы. Неужто было всё напрасно, и теперь юное девическое сердце обливается кровью зазря, как от чьей-то шутки?        По, как в лихорадке, раскачивается взад-вперёд, вертит головой и бредит именем непозволительным, несуществующим теперь уже на этой земле. Его кидает в жар и в холод, зубы стучат, как со страха; мужчиной овладевает паника. И в промежутках между «страшным» именем и глотками воздуха он с первобытным ужасом восклицает «Он здесь!», и тогда девушку прошибает тревога, в горле застревает ком. Все эмоции, до этого бьющиеся в запертые, опечатанные этикой двери, прорываются и теперь бьют ключом.        - Эдгар, - Акико кидается обнимать исхудавшего мужчину, забывая про честь и гордость, не помня и про платье, которое теперь марает в пыли, сидя на коленях. - Всё будет хорошо, я помогу. Сделаю всё, что в моих силах, только бы тебе стало легче...        Горечь и жар слёз не могут растопить сердца, не чувствующего ничего, кроме печали и боли. Как хрустальные, капли разбиваются о пыльную поверхность пола, моментально впитываются в ткань платья и высыхают. Йосано плакала так много со дня похорон, что теперь уже не может делать этого более, чем минуту. Однако душа её продолжает реветь и молиться всем богам об успокоении единственного человека, ради которого она готова свернуть горы.        Мужчина, крупно дрожа, продолжает вопить имя, которое пугает Акико. Девушка не выдерживает - утыкается лицом в пропитанную потом и дымом рубашку и жмурится. Две крысы, пугливо прячущиеся под лестницей, поджимают свои хвосты.        В другой комнате, большой и более-менее светлой, стоит камин. В пепелище и золе совсем одиноко валяется отрывок пожелтевшей, кое-где измятой газеты. И заголовок её обведён красным, не то кровью, не то чернилами: «Загадочное убийство детектива Эдогавы Рампо всё ещё не раскрыто. С единственного подозреваемого, Эдгара Алана По, сняли все подозрения за отсутствием улик. Следствие в тупике.»