***
Несколькими годами ранее
К середине декабря уединённое место для приготовления Оборотного зелья наконец-то было найдено. Благодаря случайно услышанному разговору Пэнси и Милисенты, а точнее паре фраз, брошенных девчонками, непонятно почему спешащими на другой этаж, хотя никаких занятий на нём не ожидалось, я узнал об особенном туалете для девочек на втором этаже. В него никто не заходит из-за шумного своевольного призрака, что вечно пристаёт с разговорами, чем меня, к примеру, точно не напугать. Главное, чтобы не было живых людей, а уж одного мёртвого я потерплю. Закончив с заданием по Зельям, решаю, наконец, впервые наведаться в своё новое убежище. Натягиваю свитер через голову, чтобы не замёрзнуть по пути — с наступлением холодов в замке тоже стало довольно-таки прохладно — и краем глаза замечаю Гойла. — Скоро отбой, — озадачено говорит он, но ничего не спрашивает. — Знаю, хочу забежать в библиотеку. Никак не могу разобраться с Зельями, — не понимаю, зачем вру, но почему-то мне ни с кем не хочется делиться своим новым открытием, даже, казалось бы, с довольно близким другом. Не сказал бы, что Крэбб и Гойл мои самые лучшие друзья, вообще-то я ко всем отношусь нейтрально, но они, пожалуй, и правда ко мне ближе всех. Конечно, есть ещё Нотт и Паркинсон, с которыми я знаком чуть ли ни с пелёнок, и Блейз Забини, мнение которого, касательно многих вещей, часто сходится с моим, что непременно добавляет ему очков в качестве моего друга, но так уж вышло, что с Крэббом и Гойлом я ещё и соседствую. Так или иначе сегодня мой план требует уединённости, и я во что бы то ни стало собираюсь избавиться от навязчивой компании. — Эм, Малфой, знаешь… — начал мямлить Гойл, ненамеренно подействовав тем самым мне на нервы. Скрипя зубами, вопросительно поднимаю бровь, пытаясь заставить его поторапливаться. — Знаешь, эм… Винс немного странный в последнее время. — О чём ты вообще?! — искренне не понимаю, что он пытается мне сказать. — Ну, его поведение. Оно странное, — глупо и немного растерянно повторяет Гойл, явно выбравший не лучшее время для подобного разговора. Лучше бы сидел себе в гостиной вместе с остальными, а не задерживал бы меня по какому-то там глупому поводу. Стоп. Это Крэбб-то странный? Мысленно усмехаюсь. Признаю, не замечал, но и моих странностей никто не видит. Никого не волнует, что Драко Малфой спит в обнимку с носовым платком и упоминает о грязнокровках чаще, чем слышит собственное имя? Видимо, нет. — Я спешу. Скоро отбой, ты сам сказал, — пытаюсь плавно съехать с не интересующей меня темы, но не выходит — Гойл преграждает мне путь, загораживая собой, будто шкафом, выход из комнаты. Борясь с нахлынувшей головной болью, тяжело вздыхаю и с небольшой долей оставшегося в запасе спокойствия медленно и с расстановкой спрашиваю: — Так в чём дело-то? — Ну, — снова тянет он, и это взбешивает меня окончательно. — Говори, или я пошёл, — строго объявляю, отодвигая его в сторону. — Ладно, — смиряется Гойл и неожиданно для меня выдаёт всё как на духу: — Винс влюблён в Гермиону Грейнджер. Поперхнувшись слюной и чуть откашлявшись, неверяще раскрываю глаза, как сельский дурачок уставившись Гойлу промеж глаз. — Не понял, — только и могу сказать. Сердце не преднамеренно пропускает удар то ли от страха, то ли от отвращения. — Я-то тут причём? — Ты ненавидишь магглорождённых, — начал он тихо, — Винс, да и все мы всё время слышим, как ты и днём, и даже ночью вечно повторяешь «грязнокровка, грязнокровка». — Гойл глупо уставился в пол, медленно перенося вес с одной ноги на другую. — И все наши начали повторять за тобой… Согласен, что в какой-то степени именно благодаря мне, слово «грязнокровка» вошло в привычный слизеринский обиход. Но как это вообще связано с… — Это проблема Крэбба, а не моя, — перебиваю грубо. — Неужели, стать предателем крови его заветная мечта? Какой-то абсурд. Крэбб, грязнокровка, любовь. Что за бессмысленная цепочка слов, как показалось бы мне пятью минутами ранее, но теперь всё сложилось в поистине дурацкую картину. Только сейчас мне стали понятны его долгие взгляды, глупая неловкость в присутствии гриффиндорцев и та странная вымученная улыбка-реакция на мои слова о том, что Грейнджер следующая. А потом все эти заколдованные грязнокровки… Чтоб их! — Почему сразу предателем?! Он же не собирается жениться на ней! Нам же всего по двенадцать лет, — в попытке защитить друга от такого серьёзного обвинения говорит Гойл, и я не останавливаю его. Возможно, он и прав, но вслух этого не признаю. — Ладно, понял. Приму к сведению, — отвечаю холодно. — Что значит, примешь к сведению? — закатываю на это глаза и начинаю объяснять. — А то и значит, что я не буду упоминать о возможной смерти Грейнджер в присутствии Крэбба, — меня самого передёрнуло от подобной мысли. — А что касается других грязнокровок… — Гойл открывает рот, вероятно, собираясь что-то сказать, но я не даю вставить ему и слова. — От моих слов всё равно ничего не зависит. Скоро их всех заколдуют или и того хуже. Разве ты не знаешь, что говорят о Поттере? Он закрывает рот и пару раз понимающе кивает. — Так что, если это он наследник Слизерина, думаю, Грейнджер вряд ли что-то угрожает, — окончательно заключаю я и перед тем, как выйти из спальни, добавляю напоследок: — Смотри, чтобы Крэбб не распространялся о своей глупой привязанности. Это может навредить не только ему, но и всем нам.***
Я мчусь по коридорам, как ненормальный, будто пытаясь убежать от собственных мыслей. «Влюблён, влюблён, влюблён», — крутится в голове. Чем он только думал, говоря об этом кому-то, пусть даже и Гойлу. Вот я точно ни за что бы не признался. Если было бы в чём признаваться, конечно же. Да и какая к Салазару любовь? Грязнокровкам не долго осталось, и я, откровенно говоря, слукавил, сказав о том, что Грейнджер ничего не грозит, ведь если Поттер — наследник Слизерина, то я — министр магии, не иначе. Хоть убей, не понимаю, почему Дамблдор бездействует. На его месте, давно бы отправил всех этих грязнокровок по их маггловским родителям, а не конфеты бы в кабинете жевал. Не заметив, как приблизился к тому самому туалету для девочек, толкаю дверь и вхожу внутрь. Яркий лунный свет бьёт в окна, освещая тем самым помещение получше любого «Люмуса». Подойдя к раковине, открываю кран и умываюсь ледяной водой, пока пальцы и лицо не начинает покалывать от холода. Крэбб… Нашёл, в кого влюбиться! Сумасшедшей, что ли? Я понял бы ещё, если бы его самым большим секретом оказалось то, что он представляет Грейнджер без одежды перед сном или типа того… Мерлин, неужели я вообще об этом думаю?! Наверно, мной вконец завладела паника, если сознание скачет как бешеное между такими до боли разными мыслями — о мёртвых грязнокровках и о них же, но только голых. Закрываю кран и, смотря в зеркало, приглаживаю мокрыми руками растрепавшиеся от бега волосы. Да и что такого в том, чтобы представлять девчонок без одежды? Подумаешь. Иногда я и сам так делаю. Ровесницы меня, правда, ещё никогда не привлекали, а вот девушки со старших курсов — вполне. А Грейнджер, вроде бы, симпатичная, поэтому не странно, что Крэбб… Одновременно бью обеими ладонями себя по щекам, чтобы отогнать эти опасные мысли. Представлять что-то там такое это одно, а вот заявлять, что влюблён — совсем другое. Какой же ты идиот, Крэбб! Интересно, кто ещё знает об этом? Гойл, я, возможно, Блейз с его-то мегапроницательностью. Если бы я не свихнулся в начале учебного года, а потом не пытался бы при любой малейшей возможности как-то задеть этих грязнокровок, то слепая ненависть не застелила бы мне глаза, и я сам обо всём бы догадался. А что теперь? Снова смотрю в зеркало и чуть ли не вскрикиваю от неожиданности. Вероятно, призрак девочки в очках с интересом наблюдал за мной прямо из туалетной кабинки всё то время, пока я занимался самокопанием. Оборачиваюсь и встречаюсь с ней взглядом. — Вообще-то это туалет для девочек, — гордо заявляет призрак, выплывая из своей кабинки. — Всё равно сюда никто не ходит, так какая разница, — пожимаю плечами, смотря на неё снизу вверх. — Ну уж нет, — быстро отвечает она и сразу же добавляет: — Постоянно кто-то, да и приходит! Так что… Она не успевает договорить, как до моего носа доносится запах какого-то зелья. Значит, не мне одному пришла столь блестящая идея, и кто-то уже заграбастал себе это место. Делаю шаг по направлению к источнику запаха, исходящего из дальней кабинки, и призрак быстро преграждает мне путь. — Уходи! Это мой туалет. — Она выставляет руки вперёд, но это ей не помогает, потому что я попросту прохожу сквозь неё. В пару шагов преодолевая небольшое расстояние до кабинки, пока призрак безрезультатно пытается меня хоть как-то замедлить, останавливаюсь и толкаю дверцу — закрыто. Забавно. Может, ещё и постучать? Глупость какая! — Выходи, не будь дураком, — предлагаю, но из кабинки — ни звука. Даю своему случайному собеседнику минуту на раздумья, по-идиотски уставившись в зелёное дерево дверцы, и снова повторяю: — Не беси меня! Живо выходи! — Но лишь звук захлопнувшейся двери раздаётся позади меня, и я подпрыгиваю на месте под весёлый смех призрака. Сбежал. Как? Пролез под стенками кабинок, точно! Бью себя по лбу, мысленно обвиняя в недальновидности, и достаю палочку. — Эй, эй, ты чего?! — беспокоится девочка в очках. Сам-то смог сбежать, но ещё и зелье с собой унести — это вряд ли. На что он решил понадеяться? На мою порядочность? Вот же дурак! — Алохомора, — произношу отпирающее заклинание, и дверца поддаётся. Осторожно заглядываю внутрь и вижу котелок с какой-то жижей. Постой-ка, да это же… — Оборотное зелье? — вырывается против воли. — Да с чего ты взял? — возмущённым тоном спрашивает призрак и снова преграждает мне дорогу. — Это не твоё, так что не трогай! — И как, позволь узнать, ты собираешься меня остановить? — иронично поднимаю бровь, ожидая её ответа, на что она неожиданно всхлипывает и вовсе начинает рыдать, упав мне на шею. — А-а-а. Пожалуйста, не на-а-а-до! Я бы отпихнул этого плаксивого призрака, вот только это было невозможно — она крутилась и крутилась вокруг меня, не прекращая при этом рыдать ни на секунду. — Ладно, ладно, только замолчи! — устало выдыхаю, массируя пальцами виски. — Не буду я ничего портить. — Правда? — Девочка в очках быстро успокаивается и смотрит на меня с надеждой. — Правда. Только не ной! Она довольно улыбается, вытирая слёзы, и говорит: — А я сразу поняла, что ты хороший. — Ага-ага, — киваю, проходя мимо неё, и склоняюсь над котелком. — Но посмотрю я всё равно. Призрак снова было начинает рыдать, но я жестом останавливаю её. Почти готово… Невероятно. Одновременно двум людям в школе взбрело в голову готовить Оборотное зелье в туалетной комнате для девочек. И у одного это уже неплохо получилось. Меня берёт зависть, и я хочу было пнуть этот дурацкий котёл, чтобы всё содержимое растеклось по каменному полу, но вовремя передумываю. Кажется, настойку из Златоглазок он уже добавил. Значит, остаётся только помешать три раза против часовой стрелки и добавить волосы. Рецепт я выучил уже давно, и теперь, применив все имеющиеся теоретические знания об этом зелье, делаю вывод, что портить такой неплохой образец будет самой глупой идеей в моей жизни. Зачем всё губить, если можно немного отлить зелья себе? Вопрос был риторическим, потому как, встав коленками прямо на холодный пол и вытащив из кармана брюк небольшой пустой пузырёк, приготовленный мною заранее для хранения необходимых образцов волос, под протестующие крики плаксивого призрака начинаю переливать зелье небольшим черпаком, так заботливо оставленным будто бы специально для меня. — Ты сказал, что не будешь трогать его! — обиженно надула губы девочка в очках. — Я же ничего не испортил, верно? — отвечаю, совершенно ни за что не оправдываясь, как вдруг замираю и роняю черпак прямо в котёл. Нет. Не может этого быть. — Зелье варил не парень, не так ли? — Что? — призрак поправляет очки, непонимающе наблюдая за ярким спектром эмоций на моём лице: от ошеломлённого неверия до смиренного принятия. — Парень! Конечно, парень! Не девчонка же! — Тогда скажи, — предлагаю, изогнув губы в полуулыбке, — у кого из парней в Хогвартсе длинные вьющиеся каштановые волосы?***
Грейнджер. Это зелье приготовила Грейнджер. Её волос, что так неловко прилип к моей коленке, я не спутал бы ни с чьим другим. Но зачем ей Оборотное зелье? Резко торможу, заметив свет фонаря Филча, и ныряю за угол. Теперь придётся тащиться в обход. Но это не особо волнует меня, погружённого с головой в собственные мысли. Та девчонка-призрак, Плакса Миртл, кажется, именно так называла её Пэнси, до последнего пыталась меня убедить в том, что это был парень, но врать, очевидно, при жизни она так и не научилась. Зелье, волос, даже два — теперь у меня было всё необходимое, да ещё и за столь короткое время. Конечно, я сам хотел потренироваться в его приготовлении, но так даже лучше — ещё успею. К тому же, собственное перевоплощение в кого бы то ни было больше меня не волновало. Обращение Грейнджер в кого-то — вот это по-настоящему стоящая тема. Догадываюсь, что она пытается разнюхать своим маленьким носом что-то о наследнике Слизерина. Давний разговор их троицы в коридоре после Транфигурации сам собой всплывает в мозгу. Неужели, я всё-таки на первом месте в списке её подозреваемых? Вот дура! Хотя уверен, что это Поттер и Уизли заставили её уверовать в этот бред. И чего мне теперь ждать? Двух дебилов в обличье слизеринцев, которые будут без конца задавать мне глупые вопросы? Или она сама заявится в мою гостиную? Вот же будет подарочек Крэббу на Рождество в случае её неудачной вылазки — мисс Гермиона Грейнджер собственной персоной, да ещё и в слизеринской форме, позаимствованной, скажем, из прачечной. И от этой картины непонятно откуда взявшаяся весёлость раскрашивает моё лицо искренней улыбкой. Наконец добираюсь до подземелий. Как можно более тихо крадусь через гостиную, потом до спальни и сразу до кровати. Ныряю в неё прямо в обуви и, тяжело дыша, будто марафон пробежал, пережив события этого вечера с крайним эмоциональным возбуждением, вытаскиваю из кармана пузырёк с Оборотным. — Малфой? — Гойл садится на кровати, протирая глаза. — Чего? — Голос предательски надламывается, заставляя меня повторить вышесказанное. — Чего тебе? — Как задание? — интересуется он шёпотом. — Какое задание? — Ну, по Зельям, — сонно говорит Гойл, уставившись на мои ботинки. — А, — скидываю их с ног и забираюсь под одеяло, крепко сжимая пузырёк в правом кулаке, — сделал. — Хорошо, а то Снейп последнее время не в настроении. — Гойл зевает и снова плюхается головой на подушку. — Ты только не говори, Винсу, что я тебе сказал. Ладно? — Не скажу, — киваю ему, и он с выдохом облегчения поворачивается ко мне спиной. Уже через три минуты, Гойл начинает негромко посапывать, вторя Крэббу, и я немного расслабляюсь. Разжав кулак, кручу пузырёк в пальцах и не могу сдержать улыбки. Прячу его под подушку, специально касаясь пальцем шёлкового платка, и закрываю глаза. И за последние пару месяцев мне впервые снится хороший сон — дура Грейнджер в серебряно-зелёной форме.***
Ждать пришлось недолго. Когда все начали разъезжаться по домам на рождественские каникулы, и Хогвартс заметно опустел, гриффиндорское трио, наконец, сделало свой шаг. Возвращаясь вечером из библиотеки, которую привык посещать исключительно от скуки, почти у самой гостиной замечаю двух остолопов, которые до этого как в воду канули. — Крэбб, Гойл, где вас носит? Жрали в Большом зале пирожные? Крэбб кивает, опуская глаза. В последнее время он заметно притих. Кажется, всё наше общение свелось к паре ничего не значащих фраз, и меня, признаться, это устраивает. С того дня, когда я узнал его маленькую, но ужасную тайну, один взгляд на него начал меня раздражать. И сам того не осознавая, по самым разным причинам я стал постоянно срываться и отыгрываться именно на нём. Он же дрожал, как побитая псина, не понимая, что сделал не так, а я раздражался ещё сильнее. Девчонки вставали на мою сторону, кто-то отмалчивался, только Забини смотрел с каким-то подозрением, а Гойл… Стойте-ка. — Почему ты в очках? — обращаюсь к нему, а он теряется и выдаёт самую несусветную чушь, которую я когда-либо слышал. — Я читал, — отвечает Гойл, снимая очки. — Читал? — смотрю на него с явным недоумением, которое медленно превращается в подозрение. Это что, параллельная реальность? Может, придумаешь что получше, Гойл? Все прекрасно знают, что чтение никогда не было твоим хобби, тем более на каникулах. — Не знал, что ты умеешь, — добавляю я саркастично и поворачиваюсь лицом к человеку из семьи тех, кого привык не замечать намеренно. — А ты что у нас делаешь на этаже, Уизли? — Ты говоришь со старостой, Малфой! — Надо же, какой дерзкий. Скажи спасибо, что мне сейчас не до тебя. Если бы не Гойл, что ведёт себя необычно странным образом, мы бы ещё поговорили. Кидаю на рыжего пренебрежительный, не без доли вызова взгляд и прохожу мимо. Гостиная Слизерина встречает нас умиротворённой тишиной и лёгким теплом разожжённого камина. Пара старшекурсников играет в шахматы, кто-то забился в уголок с любимой книгой, наслаждаясь призрачным уединением, другие же тихо обсуждают свои предположения о наполнении рождественских подарков от родителей, уже с неделю как доставленных в школу и ожидающих дня икс — словом, самая настоящая предпраздничная идиллия. Сразу же приземляюсь на диван, обитый чёрной кожей, и расслабленно закидываю руку на спинку. Крэбб и Гойл, словно два деревянных болванчика, встают напротив. А у меня к этому времени уже до конца успевает созреть убеждение о крайней подозрительности их тревожного поведения. — Садитесь, что встали? Они быстро опускаются на диван, пытаясь устроится поудобнее, что у них явно никак не выходит. Такое ощущение, что они сели на огромного чёрного морского ежа, а не на самый комфортабельный предмет мебели в этой гостиной. — Посмотришь, как себя ведут Уизли, никогда не скажешь, что они чистокровные, — всё ещё не забывая о том придурке, с которым столкнулся в коридоре, начинаю свой резкий монолог, пристально наблюдая за реакцией Гойла, да и Крэбба заодно. — Они позорят расу волшебников. Вся семейка! И тут псевдо-Крэбб не сдерживается, сжимая кулаки до хруста костяшек и прожигая меня ненавидящим взглядом. Всё с тобой ясно, Уизли, — надавить на твоё больное место было не так уж и сложно, даже, признаться, скучно. Достаточно сказать что-то про твою жалкую нищую семейку — и ты выдаёшь себя с потрохами. — Что с тобой, Крэбб? — невинно интересуюсь у этого придурка, пока Гойл тычет его локтем в бок. Насколько могу предположить, роль Гойла играет Поттер, ведь в этом случае сразу же находится объяснение и для его очков. — Живот болит, — отвечает Крэбб-Уизли, заставляя меня тут же скривить лицо от отвращения. Мерзко. Мне мерзко. Неужели, я и правда сейчас сижу и разговариваю с этой парочкой безмозглых тупиц?! С Грейнджер поговорить было бы намного интереснее… Почему она не пришла? Зелья хватило только на двоих, или она не раздобыла нужный волос? Вопросов, однозначно, больше, чем ответов. Можно подумать, я ждал её, или даже надеялся увидеть, но нет. Конечно, нет! Просто не могу поверить в то, что Грейнджер не захотела испытать Оборотное зелье сама. Или, вероятно, тратить на меня своё драгоценное время не входит в её грязнокровные приоритеты? Пытаюсь оставаться равнодушным, но мысли о ней заставляют меня мало-помалу закипать. — Знаете, странно, что в газете «Ежедневный Пророк» нет ни слова об этих нападениях, — об этом же вы пришли узнать? — Похоже, Дамблдор пытается всё замять, — произношу отрешённо. Раз здесь нет Грейнджер, мне ничего не остаётся, кроме как плеваться ядом в этих болванов. — Отец всегда говорил, что Дамблдор — худшее, что могло случиться со школой… — Ты не прав! — возникает псевдо-Гойл. Ну, конечно, любимчик директора кинулся его защищать, другого я и не ждал. — Что? — спрашиваю с показным пафосом, поднимаясь с дивана. — По-твоему в школе есть кто-нибудь хуже Дамблдора? — Давай же, интересно послушать, что придумают твои дохлые мозги в приступе паники. — Ну, скажи! — Гарри Поттер. Ха. Ха-ха. Да ты, похоже, шутник, шрамоголовый! Да уж… Пожалуй, это самый абсурдный момент в моей жизни. Только вот наш знаменитый шутник всё равно не угадал. Есть кое-кто похуже и тебя, и Дамблдора вместе взятых. Кое-кто, кого здесь нет. — Верно, Гойл. Ты абсолютно прав, — после долгих раздумий говорю абсолютно противоположное. — Святой Поттер… Надо же, многие всерьёз думают, что он наследник Слизерина, — растерянность в голосе даже подделывать не пришлось — до сих пор не могу взять в толк, каким идиотом нужно быть, чтобы так думать. — Значит, тебе не известно, кто за этим стоит? — озадачено спрашивает Гойл-Поттер, что чуть ли не взбешивает меня, но с самообладанием у Драко Малфоя уж точно получше, чем у тупого Уизела, к примеру. Зачем вы вообще пришли сюда? Что за кретины! Если не понимаете человеческую речь, значит нужно было сидеть в своей гриффиндорской пещере и не высовываться. А если хотите спасти свою подружку, так начинайте уже думать головой! — Ты знаешь, что нет, Гойл. Сколько раз повторять? — отвечаю, как можно более спокойным голосом и подхожу к столу. Глаза натыкаются на маленькую подарочную коробку, и руки сами тянутся к ней. Бессознательно начинаю крутить её в руках, будто пытаясь абстрагироваться от этой гнетущей обстановки. За чем пришли эти идиоты, предельно ясно — и они это получили. Я не наследник Слизерина. Расходимся. Свой интерес в этом разговоре был и у меня, иначе я просто бы выставил Поттера и Уизли за дверь и к тому же сообщил обо всём Снейпу. Но мне оказалось важным то, чтобы они знали, что это не я. Чтобы она знала, что это не я. Почему? С самого начала учебного года моя жизнь стала такой до ужаса сложной! С тех самых пор, как Грейнджер чуть ли не вплотную подошла ко мне во «Флориш и Блоттс», всё будто бы перевернулось с ног на голову. Странные мысли, навязчивые сны и сдающие нервы стали моими постоянными спутниками. Раньше в моей голове никогда бы не появилась идея о том, чтобы помочь троице гриффиндорцев, чтобы только избавиться от состояния постоянной тревоги, но вот она, безумная идея. Здравствуй. — Мой отец сказал следующее: Тайную комнату открывали пятьдесят лет назад. Он не сказал, кто именно её открыл, знаю только, что его исключили, — решаю рассказать им всё, что знаю сам. Уверен, Грейнджер найдёт применение этой информации. Стоп. Твою же мать, Драко, только не говори, на что это похоже. Н-е-г-о-в-о-р-и! Мерлин! Да, знаю. Поздно заниматься самообманом. Очевидно, что преследую я не только личные цели. Желание хоть как-то помочь Грейнджер уже давно режет меня изнутри, вызывая раз за разом всё новую волну отвращения к себе. Отвращения ко всему вокруг. — Когда Тайную комнату открывали в прошлый раз, умерла грязнокровка. Так что вопрос времени, кого из них убьют теперь. — Я дал слово не упоминать об этом в присутствии Крэбба и теперь даже рад тому, что это не он. Сейчас я вряд ли бы смог сдержать своё слово. — По мне, хорошо бы Грейнджер. Уизли вскакивает и бросается на меня, но Поттер успевает его перехватить. Не думаю, что эти кретины догадаются о том, что я давно понял, кто они такие, но всё равно изображаю удивление. — Да что с вами такое? Ведёте себя очень… Странно. — А теперь убирайтесь из моей гостиной! — Это живот, — мямлит Поттер, а потом они с Уизелом резко срываются с места и бегут к выходу. — Эй, куда вы? — кричу им вслед, мысленно благодаря случай за столь быстрое избавление от головной боли.