* * *
Летний полдень выдался жарким настолько, насколько безжалостно-свирепо до этого бушевала буря. Совсем недавно поваленные деревья, набухшие от влаги, теперь варились под жестоким зноем, источая приторно-душный запах прелого леса. Ветхие строения также были повреждены. Кое-где угнетенно склонялись поломанные телеграфные столбы с оборванными линиями связи. Один из таких поваленных столбов, а вернее то, что неудачно оказалось под ним, привлекло не совсем здоровое внимание любопытного прохожего, вздумавшего в одиночестве побродить по городским окраинам. Прохожий этот, выделяющийся синей рабочей униформой и вертевший в руке огромный разводной ключ, от души приложился своим инструментом к безнадёжно продавленной крыше повреждённого автомобиля. Всё, что он сейчас желал — это разобрать несчастную машину на составные части. — Эй, там, снаружи! Аккуратнее! Бросив придирчивый взгляд на заговорившую с ним рухлядь, парень вдруг широко улыбнулся — так, словно он постиг смысл истинного счастья. Голос, окликнувший его изнутри покорёженного совместными усилиями стихии и телеграфного столба автомобиля, был ему знаком. — О, уж не тот ли ты шкет, что приходится родичем брату Ладду? — просиял Грэхэм, припав к узкому зазору, некогда бывшему окном, обрамлённому растрескавшимся и кое-где осыпавшимся стеклом, и пытаясь разглядеть застрявшего внутри салона ребёнка. Над тёмно-шоколадным кожаным задним сидением на мгновение поднялась маленькая детская ладонь и лениво помахала нежданно объявившемуся знакомому. — Моё имя Рикардо, — гордо и твёрдо, как подобает главе семьи, произнесла внучка дона Руссо. — Запомни уже. — А куда делся тот красноглазый ублюдок? — замечание Рикардо Грэхэм пропустил мимо ушей, озабоченный отсутствием в зоне видимости её неизменного телохранителя. — Крис отправился за подмогой, — ответ был крайне лаконичен. Этот не по годам сообразительный и рассудительный ребёнок разговорчивостью не отличался. В отличие от его нынешнего импульсивно-стихийного собеседника с абсолютно непостижимой логикой и фантастическим, почти сказочным чутьём, воспринимавшимся другими людьми как полное сумасшествие — благодаря абсурдным сентенциям, которыми он выражал свои мысли и чувства. — Позвольте рассказать вам историю восхищения! Заслышав своеобычный страстный зачин, маленький пленник внутри своей клетки равнодушно прикрыл глаза, но спустя какие-то жалкие мгновения вновь распахнул их, удивлённо прислушавшись: сквозь спорый скрежет металла — такой радостный и звонкий, будто останки некогда весьма недешёвого авто выражали фанатичную готовность стать жертвой безумного жреца разрушения — явственно слышалось, как Грэхэм без тени лукавства и абсолютно сердечно восхваляет того самого «красноглазого ублюдка», на которого, едва завидев, всегда бросался, дабы навязать ему драку. Он говорил о его преданности, о заботе, с какой тот относится к своему маленькому боссу, словно настоящий рыцарь из Средневекового эпоса. Такая непосредственность удивляла и пугала, потому что редкий человек станет петь своему сопернику дифирамбы. Потому что на всём свете не было никого, кто был бы настолько чужд обману и притворству. Потому что, Рикардо был уверен, Грэхэм, называя того, кого восхвалял, ублюдком, улыбался солнечно и счастливо. Ненормально. Вдруг ненадёжная конструкция, зажавшая ребёнка в тиски, опасно затрещала, крыша просела заметно глубже, а снаружи всё раздавался звонкий металлический фальцет и очаровательный философский бред, от которого душа уходила в пятки. Жизнь пленника очевидно находилась под угрозой — собственно, поэтому телохранитель Рикардо и не решился самостоятельно извлекать её из повреждённой машины, опасаясь из-за неверных действий стать причиной гибели своей подопечной, благоразумно отправившись за помощью профессионалов — а псих с неизлечимой манией деструктивизма снаружи рассуждал о том, что вещи сковывают людей, лишают их свободы, как физической, так и духовной, подчиняют себе человеческую волю… И снова — нахваливал рассудительность Криса так, будто заглянул в самое сердце своего противника. Практически уничтоженное авто гулко застонало, как в предсмертной агонии. Рикардо, вздрогнув, с силой вжался было в словно ускользающий, зашатавшийся пол — и внезапно ощутил грубый рывок. Перед распахнутыми в недоумении и справедливом негодовании глазами мелькнула глубокая синева рабочей униформы, прояснившихся небес и солнечное золото волос склонившегося над ним парня, держащего его за шиворот. — Цел? — спросил он. Рикардо сдержанно кивнул, хлопнул Грэхэма по руке, чтоб тот отцепился, и поднялся с влажной дороги. От респектабельного, дорогого авто осталась только груда деталей и унылые листы металла, раскатанные злополучным телеграфным столбом. — Поэтому я их и разрушаю! — убеждённо воскликнул Грэхэм, вновь погружаясь в свою индивидуальную Вселенную. — Вещи неволят. Они наши рабовладельцы! Я борюсь за свободу человечества от вещественного господства! Это антивещественная революция! И, после сегодняшнего приключения, Рикардо, несмотря на довольно своеобразную трактовку идеи о всевластии вещей, готов был с ним согласиться. — А этот парень необычайно расторопен, — послышался сбоку знакомый одобрительный голос. — Вижу, я зря утруждался. Едва только Кристофер Шэлдред, возвратившийся в сопровождении людей, приглашённых им для проведения спасательных работ, попал в поле зрения мастера по уничтожению неодушевлённых предметов, как в него незамедлительно полетел увесистый разводной ключ. — Лови! — чуя предстоящее веселье, громко воскликнул Грэхэм, сорвавшись вдогонку брошенному в соперника оружию, и Крис, явно ожидавший нечто подобное и предусмотрительно оставшийся в отдалении от маленького босса, сопровождаемого этим импульсивным парнем, ловко отпрянул от нацеленного в него снаряда. — И почему я постоянно сталкиваюсь с тобой? — меланхолично произнёс гомункул, обладающий неотразимой внешностью Викторианского вампира, вновь уворачиваясь от снова оказавшегося в руках хозяина орудия. Не то, чтобы Кристофер так уж был против этих столкновений… Он даже считал, что Грэхэм был бы отличным парнем, если бы не бросался на него со своим жутким орудием всякий раз, как только его видел. Только вот отделаться от драки со своим роковым противником Кристоферу ещё ни разу не удавалось. Грэхэм был слишком настойчив, как нахлынувшая внезапно стихия. Его напор и заразительную страсть, пусть даже выраженную в жажде битвы, невозможно было проигнорировать. И Кристофер поддавался — как истинный почитатель стихии, как настоящий ценитель первозданной природы. Потому что Грэхэм Спектор притягивал его своей естественностью, дикой искренностью и спонтанностью. Грэхэм Спектор был не просто стихией. Он был природной аномалией… И эта аномалия, в вихре затянувшегося — из-за невозможности выявить победителя — сражения оттеснившая его к разлившейся из-за недавней бури реке и вымокшая насквозь сама, уничтожила всю сосредоточенность оппонента и заставила растеряться и пропустить удар, пришедшийся в болезненно занывшее плечо. Кристофер совсем не ждал ответа на свой риторический вопрос. — Если не хочешь сталкиваться со мной, тогда давай встречаться! Логики в словах Грэхэма не было. «Лучше бы не спрашивал…» — отстранённо подумалось Крису, вылезшему из реки в обход прекратившего свои атаки противника. Он обернулся на взвалившего разводной ключ на плечо и оставшегося по пояс в воде Грэхэма, мокрого, довольного и, естественно, не шутившего. Синие глаза его так и лучились праведной искренностью. Грэхэм Спектор предлагал ему встречаться на полном безумном серьёзе…* * *
— Поверить не могу, что он согласился… — поражённо выдохнул Шафт, дослушав историю Грэхэма в его сумбурном изложении. Представить рядом с боссом статного молодого человека, будто перепутавшего эпоху, окутанного ореолом мистицизма и отталкивающий своей кровожадной акульей улыбкой, было трудно. Грэхэм удивлённо вскинул брови. — А по каким причинам он должен был не согласиться? — парень сделал глоток молока, принесённого взамен разлитого, и заявил: — Тот красноглазый вампир сказал, что влюблён в природу со всеми её аномалиями. А я уверен, что боги создали нас друг для друга! Заявление, сделанное боссом, заставило Шафта ужаснуться. Но надежду он не терял. Грэхэма сложно было понять. Он мыслил слишком вздорно и неординарно. Однако его бесовское обаяние не давало Шафту покоя. Что если он и правда очаровал Кристофера Шэлдреда? Или он сам очаровался им, как это произошло с Элмером С. Альбатроссом, которого Грэхэм почитал теперь как мессию? Особенность босса расплёскивать красочными фейерверками свои чувства Шафта порою пугала. Уточнять, каких богов имел в виду Грэхэм, Шафт тоже не стал, опасаясь завязнуть в экскурсе в мифологию Мезоамериканских индейцев. Пока Шафт углублялся в свои безрадостные размышления, его босс залпом допил молоко, с шумом поставил пустой стакан на столик и поднялся. — Всё, мне пора! — бодро воскликнул Грэхэм, тряхнув светлой чёлкой, пытаясь убрать её с глаз. — У меня свидание! — Погоди! — нервно попросил Шафт, машинально схватив босса за рукав. Ему было неспокойно. — Я должен знать, что ты намерен делать… — и неуверенно уточнил: — с ним?.. Грэхэм снисходительно прищурился. — Не будь болваном, Шафт! — сказал он, громко, как всегда, так что его слышали все посетители спикизи. — Чем ещё могут заниматься на свидании настоящие мужчины? — Сражаться! — пошло ухмыльнувшись, включился в разговор бармен. — Верно! — радостно подтвердил Грэхэм. — В постели! — крикнул ещё кто-то из клиентов, и небольшое помещение спикизи утонуло в весёлом хохоте парней, которые даже не вникали в историю, рассказанную Грэхэмом, слушая его чрезмерно насыщенное аллегориями и заумными отсылками повествование вполуха. Они просто поддерживали парня, отправляющегося на свидание. — Зачем нам постель? — искренне не понял Грэхэм, затем загадочно оскалился. — Разве что для того, чтобы её разрушить! Спикизи зашумело и ещё больше оживилось. Парни одобрительно восклицали, высказывая не самые пристойные шуточки. А по-ангельски непосредственный Грэхэм продолжал: — В самом деле, постель ни к чему! Если потребуется, мы разрушим целый город! И, взвалив на плечо свой постоянный, как у языческого божества, атрибут, Грэхэм покинул спикизи, провожаемый одобрительным улюлюканьем и грохотом бурных оваций от восхищённых парней — случайных клиентов и членов собственной банды. А Шафт, проводив взглядом, наполненным невысказанным смятением, своего непостижимого лидера, надеялся только, что он всё понял правильно, что это была не аллегория, и адский дуэт — чёртов босс и проклятый вампир — намерен разрушать город буквально…