Последний

Обойма упорно не хотела попадать в нужное ей место, постоянно промахиваясь и скользя по круглому стволу автомата. Кто-то наверху, какие-нибудь боги, если таковые существовали, сегодня явно не хотели, чтобы Тревис выжил. Рядом по брусчатке простучала пулемётная очередь и солдат Основателей вздрогнул и сильнее вжался в своё укрытие. Рядовой чувствовал, как в мешки с песком вонзается свинец, разрывая ткань и останавливаясь в содержимом, не доходя до тушки бойца всего несколько сантиметров. Осознание этого факта, и мысль, что скоро пуля может дойти и до адресата, то есть до бедного Тревиса Синфилда, придало сил солдату, и он наконец перезарядил оружие. Взведя затвор и дослав пулю в ствол, выглянул одним глазом из-за угла. Улица, по которой наступали «народники» была усыпана их телами, но не в том количестве, в котором хотелось бы Тревису. К тому же, вперемешку с трупами оборванцев с красными ленточками лежало множество верных Комстоку солдат. По углублениям между камней ручьями текла кровь, сливаясь в один ручеек, который тянулся к позиции Синфилда. Синфилд вернулся в укрытие, выдохнул, присел на одно колено и для удобства положил оружие на мешки с песком. Перед повозкой, что стояла среди трупов, стоял чернокожий тощий мальчишка, сжимая в руках автомат, обмотанный красными тряпками. Заметив Тревиса, он вскинул оружие, собираясь выбить мозги лоялисту, но рядовой оказался быстрее. Синфилд нажал на курок, и несколько пуль вырвались из ствола, чтобы научить уму-разуму мальчугана. Тревиса абсолютно не волновал возраст противника – ему было достаточно одного факта того, что этот ребёнок является его противником. Три пули прошили грудь «народника» и его оттолкнуло к повозке. Упираясь о телегу спиной, парень удивлённо смотрел на кровь, что потекла из груди и слушал слабый свист, который издавали простреленные лёгкие при каждом вдохе. Подняв полное ужаса лицо к Синфилду парень упал на колени и завалился на бок. Рядовой прикинул в уме количество оставшихся у него патрон. Он выпустил короткую очередь из своего последнего, неполного магазина. По прикидкам Тревиса, у него осталось всего 10 патрон в обойме, и, возможно, что-то было у сослуживца. Солдат снова вернулся в укрытие и прислонился спиной к мешкам. - Видал, как я его? – спросил Тревис смотря на пылающую Колумбию, что виднелась с обзорной площадки в конце улицы. Это был тупик, и Синфилд понимал, что отступать уже некуда, только если вниз. «И то лучше, чем попасть к этим дикарям» - подумал рядовой и внезапно заметил, что напарник не отвечает. - Эй, ты чего? – встревоженно спросил Тревис у друга, что сидел рядом, уткнувшись лицом в колени, между которыми был зажат карабин, и осторожно пихнул его рукой. Друг безвольно завалился на бок, каска слетела и покатилась по брусчатке, открывая взору Синфилда простреленную насквозь голову – пуля вошла в затылок и вышла из лба. Лицо мертвого бойца не выражало никаких эмоций. Ни страха, ни решимости, ничего. Смерть пришла неожиданно. Синфилд не мог выдавить и слова. Его единственный товарищ погиб, и теперь он остался один. Один, в этом поганом городе, полном бомжей с автоматами, что хотели бы снять с него скальп и помочиться на труп. Тревис закрыл глаза, стараясь успокоиться. Теперь он уже был точно уверен, что отступать ему некуда, и теперь путь только один – в могилу. Он не сможет прорваться к своим. Они были слишком глубоко в тылу «Гласа» и бегали от боя уже два дня. Они – это его бывший взвод. 23 человека. Теперь они все были мертвы. Все, кроме Синфилда. Тревис положил автомат на землю и взял карабин товарища, который тот не выпустил даже после смерти. -Спасибо, брат. – тихо пробормотал рядовой и приоткрыл затвор, заглядывая внутрь. Патроны ещё были. Отложив карабин, рядовой стал рыскать по подсумкам мертвеца, ища запасные обоймы. - Они убили Эштрея! – раздался голос со стороны «народников» и топот десятка ног по брусчатке. У Синфилда перехватило дыхание, и он так и застыл над трупов друга, вслушиваясь. Его оцепенение прервал громкий хлопок выстрела из «картечницы» и взрыв гранаты в окне дома, под которым и было укрытие Тревиса. Осколки стекла и мелкие куски битого кирпича посыпались вниз, больно ударяя по спине и со звоном отскакивая от каски. С позиций противника послышались ругательства и наставления, как правильно стрелять из такого оружия. Схватив карабин, боец не характерно смело для него высунулся с ним из укрытия, целясь в сторону врага. Перед повозкой, над телом убитого ранее парня, со злобным выражением лица стояло четверо «народников» и смотрело на укрытие Тревиса, правда, не целясь. Видимо, думали, что оно было уже покинуто. Поймав в прицел гранатомётчика с той самой «картечницой», он спустил курок. Оружие подпрыгнуло, выплёвывая пулю, которая прошила шею своей цели. «Народника» отбросило назад, голова держалась на честном слове и нескольких сухожилиях. Кровь из раны заливала всё вокруг и смешивалась с чужой, стекая в один ручей. Синфилд перевёл оружие на следующего врага и успел сделать ещё один выстрел, который попал в телегу. Противники разбежались по укрытиям – один сел за лавкой, на которой лежал труп лоялиста, а остальные скрылись за телегой. Тревис укрылся обратно и приоткрыл затвор ещё раз – его друг оставил в обойме всего две пули, которые сейчас рядовой и выстрелил. Перезарядив карабин рядовой высунулся из-за угла и чуть не лишился головы – выстрел из револьвера разорвал край мешка. Песок посыпался на землю, перекрывая дорогу ручейку крови. Тревис нервно сглотнул и перебрался через труп к другому краю укрытия и выглядывая с карабином уже из-за него. Наивный «народовец», что выглядывал из-за телеги слишком поздно заметил лоялиста, за что и поплатился. Первая пуля прошила ему ногу, заставляя упасть на живот, а вторая разорвала голову попав в макушку. Тревис с довольной ухмылкой вернулся в укрытие и похлопал оружие по прикладу. -Сдохни, крыса! – раздался крик со стороны телеги в мешки с песком прилетел снаряд «картечницы», оглушая рядового. Синфилд схватился за уши, в которых стоял непрекращающийся писк. Встав на четвереньки, он посмотрел на дверь дома, в которую можно было бы войти, если она не была закрыта и не простреливалась противником. Однако, этого факта Синфилд не понимал, и был занят только тем, что не мог терпеть писк в своих ушах, тонкий и мерзкий. Неожиданно, дверь выбило изнутри и из неё выскочил негр-«народник» с дубиной наперевес. Мотнув головой по сторонам, он остановил свой взгляд на оглушённом лоялисте и с криком «А-а-а!» бросился на него. Писк в ушах резко ушёл на второй план. Синфилд катнулся в бок, уворачиваясь от первого удара дубины и хватая карабин. Схвачен он, однако, был за цевьё и поэтому Травис ударил им удивлённого такой прытью «народника» по ногам, заставляя того подкоситься и упасть лицом в мешки с песком. Рывком Травис оказался за спиной противника и начинал душить его карабином. Остальные народники не рисковали стрелять, боясь попасть в своего и нервно переглядываясь. Синфилд решил воспользоваться этим, и, как только негр затих и не стал дёргаться, он, одной рукой поддерживая стоящий на коленях труп рукой, обхватив его грудь, второй разрядил примерно в сторону врага у телеги. Из шести выстрелов, что оставались в обойме, и были выпущены в противника, только одна попала в цель, разорвав паховую область. В огромной, от попадания мощной пули, ране виднелся мочевой пузырь и кишки, кровь толчками выходила наружу. «Народник» упал не издав ни звука. Синфилд вернулся в укрытие и отбросил пустой карабин, подбирая свой автомат с десятью патронами в обойме и слушая, как последний «народник» бешено поливает огнём мешки с песком. Как только враг замолк и в тишине короткой паузы раздался щелчок вытаскиваемой обоймы, Тревис лихо перемахнул через укрытие и бросил к лавке, за которой укрылся враг. Он выпустил несколько выстрелов в скамейку, стремясь заставить «народника» занервничать и вжаться посильнее. Лоялист одним прыжком перепрыгнул через скамейку и врезался во врага, сбивая того с ног. Тревис не рассчитал свои силы и тоже упал, выронив автомат. Вскочив, Синфилд первым делом потянулся за оружием, но тут же получил чем-то длинным по рёбрам. Больно свалившись на спину, он удивлённо посмотрел на «народника», который держал в руках доску от спинки скамьи. Враг замахнулся для второго удара и лоялист успел поднять руки, блокируя удар. Это было наивно. Доска, конечно, остановилась и не разбила голову солдату, но левая рука хрустнула и её пронзила ужасная боль. Новый адреналин, который прилил в кровь после удара, придал сил для того, чтобы резко откатиться в ноги врагу и дернуть за них. «Народник» не ожидал такого и повалился прямо на Синфилда, прижимая того своим телом, но быстро скатываясь с него. Уперевшись правой рукой в землю, Тревис рывком поднялся и развернулся в сторону врага, который пытался сделать тоже самое. Синфилд помешал планам «народника» и одарил его сильным ударом ногой по лицу. Противник схватился за лицо и перевернулся на спину, а Тревис, с кровожадной улыбкой и придерживая сломанную руку подошёл к нему и поставил ногу на шею. На лице «народника» появился ужас, потому что он понял, что задумал Синфилд. Но прежде, чем «красный» успел что-то сказать, лоялист резко ударил ботинком в шею, моментально убивая. Тревис отшатнулся от тела последнего врага и поковылял обратно к себе, перешагивая трупы. Ботинки мерзко шлюпали по лужам крови, но лоялиста сейчас это не волновало. Неожиданно, Тревис услышал громкой хлопок, а потом всё тело пронизала ещё более адская боль, чем от сломанной руки. Выпученными глазами Синфилд посмотрел на свой живот, из которого сейчас начали вываливаться внутренности. Рядовой попытался запихать их обратно, но они были слишком скользкими, и у него это никак не получалось сделать. Держа руки на животе, рядовой Тревис Синфилд обернулся и посмотрел на блик наверху здания. Снайпер опустил винтовку и отсалютовал лоялисту одной рукой, а после чего скрылся, уйдя куда-то в другую часть крыши. Синфилд ещё раз посмотрел на свои кишки, что валились на землю и упал на колени, начиная медленно заваливаться на бок. Последнее, что увидел Тревис прежде чем закрыл глаза – полыхающая Колумбия, с развивающимися всюду красными знамёнами.