Уши

      Лисы сдержаны и предпочитают следовать своим устоям даже находясь на принадлежащей волкам территории они показывают невозмутимость и высокомерное снисхождение.       Мунро приподнялся, его лицо было спокойным, а взгляд серым, только движение рыжих свободных от парика ушей выдавали волнение — они вздрагивали, уловив шум и тут же поворачивались, стараясь впитать до того, как исчезнет «хвост» звука.       Широкая ладонь опустилась ему на голову, заставив зашипеть и распушить хвост. Повернув голову Полковник встретился с добродушным, полным понимания взглядом Чингачгука.       — Друг мой, они в безопасности, — старый индеец осторожно провёл по седым волосам Мунро, цепляя пальцами тёплые уши, — Наши дети давно покинули гнезда, брат, — тихо, с отголосками понимающего сочувствия произнес он.       «Брат»       Полковник ахнул, после недоверчиво склонил голову набок — он прожил достаточно долго, чтобы стать «серебряным лисом» и не верить первым словам.       Напряженные, рвущиеся с цепи инстинкты выли, взывая к прошлому предрекали ловушку — цвет шерсти не измеряет хитрость.       Мунро следил за рукой Чингачгука — краем глаза провожал её взглядом от волос до твердого плеча — уголки губ приподнялись в предупреждающем оскале, открывая тонкие клыки.       Фыркнув индеец выпустил его, кончиками пальцев проведя по скуле.       Лисы не верят — кружат медленно приближаясь, пугливо срываются почувствовав что-то чуждое — их стихия хитрость и каменный лес. Они грациознее волков, но уступают им в силе, превосходя остротой ума.       Стратеги.       Полковник спит, чутко. Поднимает голову, поддаваясь вперед вырывается из сотканного руками индейцев одеяла — тяжело дыша вдыхает колющий легкие воздух, показалось. Опускается; скулит, беспокойно водя хвостом.       Чингачгук наблюдает; не нарушает границу запахов и слов.       На вторую ночь Мунро скалясь опускается рядом, пряча лицо в чужой груди — одного слабого движения было достаточно, чтобы отогнать его.       На следующий день он сторонился его, прячась за шипением и высокомерием — ночью приблизился, отошёл.       На третью ночь индеец взял всё в свои руки — он повалил Мунро на пол пещеры, касаясь носом его шеи.       Вдох.       — Бета, — опаляющие ухо дыхание — волчий хвост дрогнул. Запах был странным, манящим — он отличался от запаха Омег или других Бет — вечно знакомый. Забавно, его парой, спутником в мире людей оказалась старая лиса.       Полковник отворачивается, понимает; смотрит на каменные своды — слушает, ждет. Его отпустили, лизнули в лоб, оставили.       Повадки внесли новые правки в их отношения — что-то глубоко внутри изменилось, но осталось на почтительном расстоянии.       Открытие обозначило роли.       Они не будут торопить друг друга — сейчас не время, его ничтожно мало.       Зевнув и по животному проведя перед собой руками Мунро потерся щекой о грудь Чингачгука, потянулся и затих, погрузившись в спокойный, довольный сытый от чужого тепла и сердцебиения сон.       Они знают, что принадлежат друг другу — не было смысла тратить время на лишние слова.       Остается наслаждаться отвратительным для племен союзом.       Судьба всё решила — война рассудит.