Тот, кто смотрит издалека

Через неделю я мало-помалу начала отходить от случившегося. И пусть в универе на меня по-прежнему кидали косые взгляды, и я по-прежнему избегала проходить мимо дверей деканата, - учёба вошла в свою привычную колею. Но кое-что отличалось от обычного расклада. Динка теперь демонстративно избегала разговоров о склоке с Ариной, и делала вид, что ничего не было. Она всё ещё дулась на меня за то, что я напрочь отказалась подавать заявление в полицию. Арина же напустила на себя вид оскорбленной невинности и, случайно встретив меня в коридоре, отворачивалась и молчала как рыба. Меня это вполне устраивало. Правда, кое-кто из её компании не гнушался поставить мне подножку на физкультуре, или отпустить пару петросянских шуток в мой адрес, или мимоходом задеть локтем. Таким нехитрым образом мне припоминали доставленные проблемы. Впрочем, и эти примитивные проявления мести постепенно сходили на нет. Славик же напротив, то и дело слонялся поблизости и пытался завести светскую беседу - в его собственном изощрённом понимании. Он мог задать пару вопросов по учёбе, потом внезапно переключиться на малопонятные замечания о космосе, физике или передовых технологиях, или просто стоять рядом, спрятав взгляд на экране смартфона – и его, и моя неловкость мешали полноценному общению. Но и эта немногословность меня устраивала тоже. Я испытывала облегчение оттого, что больше не вставала ни у кого на пути и всё реже становилась объектом внимания. Я привычно углубилась в себя, погрузилась в целительный транс, когда ты ходишь и говоришь, но в то же время будто плаваешь в вязком киселе, и через некоторое время почувствовала, как из головы медленно, но верно уходят постыдные и тревожные события прошлой недели. Время начало свой отсчёт. *** - Ты собираешься? – Дина зевнула, глядя в непроглядную темень за окном маленькой аудитории, где мы доделывали совместный проект. - Угу, сейчас. - Что «угу»? Анька, пошли уже! Сколько можно корпеть над этими текстами культуры? Домой же хочется! – и она потянула за край учебника. - Ещё пять минут, - проворчала я. – Завтра доделывать не буду, и других дел навалом – не разгрести.... Дина взглянула на меня как на тяжелобольную, а потом поднялась и покачалась на каблуках. - Ну тогда трудись, раб, солнце ещё высоко. А я пошла, опаздываю кое-куда. - На свидание? С тем испанцем? Ответа не последовало, но вид у подруги был крайне загадочный. Улыбаясь, она потянулась. Да, фигура у неё что надо, любому испанскому мачо на загляденье. - Потом расскажу. Или не расскажу, раз ты такая зануда. - Ой, всё, - отмахнулась я. По деревянному полу мерно простучали каблуки, и дверь аудитории хлопнула за моей спиной. Оставалось дописать совсем немного, и можно было идти. Затёкшие ноги слегка ныли. Глаза чесались от усталости, и я решила прикрыть их на минутку. Стоит ли мне завидовать романтическим приключениям подруги, или они закончатся так же внезапно, как обычно начинаются? Интересно, почему Динка предпочитает исключительно иностранцев? Я помотала головой, чтобы стряхнуть сонное оцепенение. Дверь снова хлопнула. Несмазанные петли пронзительно скрипнули. Я подумала: «Опять она забыла телефон». Влюблённая Дина порой бывала ужасно рассеянной. Я обернулась, готовая высказать, что счастливые не только часов не наблюдают, но вместо подруги в дверях стоял высокий парень. Его продолговатое бледное лицо показалось мне смутно знакомым. «Не с нашего факультета. Чего ему надо?». Парень изучающе смотрел на меня и никуда не торопился, а вот это уже было странно. Он качнулся взад-вперёд с пятки на носок, как разминаются на занятиях физкультурой. Взгляд у него был слишком пристальный, и ничуть не доброжелательный. Желание опустить глаза стало невыносимым. Внутри снежным комом нарастало беспокойство. Выражение лица неожиданного визитёра было невозможно истолковать однозначно. Что происходит? - Так это ты - Анька Ковалёва? Вопрос прозвучал странно, если учесть, что с недавних пор благодаря длинному языку Арины меня знал весь факультет. Я осторожно взглянула на него. - Ну да, а что такое? Вместо ответа парень быстро шагнул в проход и практически навис над моей скамьёй. Я сглотнула и попыталась незаметно отодвинуться. Широкоплечий и дюжий, он был слишком близко. То, как по-хозяйски он оглядел меня с ног до головы, будто мысленно выставляя балл моей внешности, наконец, подтолкнуло к действию. Надо удирать, ведь что-то здесь очень сильно не так. Я потянулась к сумке. - Это точно ты постила объяву в группе универа? – он продолжал изучать меня с придирчивым выражением, как разглядывают не очень свежий окорок на прилавке. – Выглядишь как-то не очень, не то, что на фотке. Он сомневается, что Аня Ковалёва - это я? И что я там постила в группе? Мне очень, очень не нравилось происходящее. Я попыталась быстро встать, но проход между столом и скамьёй, как назло, был ужасно тесным. - Послушай, это ошибка какая-то. Анна Ковалёва – распространённое имя. Может, вы меня с кем-то путаете? Незнакомый навис ещё ниже, прищурясь. Жетон, висевший на бычьей шее, практически задевал моё лицо острыми краями. Тяжёлое дыхание мерзко щекотало волосы. Меня бросило в холодный пот. - Ну, не ломайся теперь как целка. Сама же всё так красиво расписала, и фотку классную приложила. Сколько? - Что - сколько? – прошептала я. В солнечном сплетении закололо: творилось что-то запредельно неправильное и опасное. Я заскользила по скамье, боком ощущая холодную и жёсткую кромку стола, который всё никак не кончался. Колготки зацепились за дерево, и, наверное, пустили стрелку. Парень поставил ногу на скамью и крепко схватил меня за плечо. Запах мятной жвачки ударил в нос. - Ну, за сколько отсосёшь? Пять косарей хватит? Меня будто по спине огрели. Я вскочила так резко, что чуть не сломала обе ноги. Наплевав на учебники и тетрадь, я схватила сумку и опрометью кинулась к двери. Всё происходящее казалось страшным сном, и я вот-вот проснусь в маленькой аудитории номер сорок четыре, и окажется, что я всего лишь задремала над проектом по текстам культуры… - Куда намылилась? – меня грубо схватили за предплечье и дёрнули назад. Сумка с глухим стуком свалилась на пол. Нет, это всё происходит на самом деле, и мне крышка. - Отпусти, - заскулила я. – Это ошибка. Я не постила… Этот сукин сын не только не отпустил, но сжал пальцы крече, так что я скрючилась пополам от боли. От запаха мятной жвачки хотелось блевать. Ловушка захлопнулась, и глупой мыши переломило хребет. Я сжала зубы. В этот момент подумалось – боже мой, я не доделала проект и ещё порвала колготки. - Не прикидывайся мне тут, шлюха, - сквозь зубы бросил он. – Сейчас меня обслужишь как положено. В глазах помутнело. Свет люминесцентных ламп превратился в одно невразумительное белое пятно, которое всё увеличивалось. «Телефон», - вдруг вспыхнула случайная мысль. – «В кармане сумки!». Я выдохнула и заставила себя поднять глаза. И изо всех сил толкнула противника на острый угол длинного стола. Давай, падай! Скорее падай! - Ты что творишь, стерва?! – взвыл он. Я плашмя хлопнулась на скамью. - Брезгуешь, да?! И тут мне стало не до телефона и вообще ни до чего, потому что за этими словами последовала неимоверная боль. Я, кажется, заорала в голос и схватила урода за руки, пытаясь расцепить захват, отодрать его клешни от моих волос. Всё качалось. Боль в обожжённой щеке вернулась и накатила с новой силой. - Сука, делай свою работу, - одной рукой удерживая меня за волосы, другой он расстёгивал ремень на брюках. - Пошёл ты, - огрызнулась я, с кристальной ясностью понимая, что на втором этаже уже никого не осталось в такой поздний час. Даже если он сейчас меня убьёт, я не буду, не буду, не буду! В актовом зале идёт репетиция концерта, это третий этаж. Услышат? - Помогите! – тут же заорала я. Стены кабинета отразили звук и вернули его каким-то комариным писком. - Молчать! Успела заметить размашистое движение, закрылась от удара, вжалась в скамью. А в следующий момент раздался какой-то глухой звук. Удара не последовало. А ещё секунду спустя я увидела, как широкоплечий кулём повалился в проход. Сверху на него упал Славик, кряхтя и беспорядочно работая кулаками направо и налево. На попадание по челюсти бугай отозвался сдавленным воем, дёрнул подбородком, скрипнул зубами. Наверное, тут Славик ослабил хватку, потому что противник пружинисто сбросил с себя долговязого однокурсника и придавил своим внушительным телом. Я съёжилась на скамейке, остолбенев, вслушиваясь в звуки борьбы. По хрипу было понятно, что Славику жёстко заехали под дых. Очки отлетели в угол и замерли там, растопырив сломанные дужки. Следующий тычок пришёлся однокурснику под глаз. Я шарила по полу в поисках сумки и телефона. Паника захлёстывала мозг, мешая видеть, слышать, осознавать. - Помогите! – снова завопила я, подползая к двери. В этот момент в коридоре раздался топот, и дверь чуть не сшибло с петель. - Да что тут происходит, ёшкин кот?! Я ещё никогда не испытывала такой искренней радости при виде университетского завхоза. В своём неизменном потёртом кожаном пальто и резиновых сапогах он протопал по кабинету, явно не в духе. Борода его воинственно топорщилась. – А ну разойдись! Дедок держал в руке лопату, которой каждый день счищал снег и наледь. Амбал не отреагировал. Он вошёл в раж и наносил распростёртому на полу Славику удар за ударом. Тогда черенок лопаты прошёлся ему прямо по хребту. Это был уже весомый аргумент. Качок по-звериному ощерился, увернулся из-под лопаты, отпрыгнул в сторону и поразительно ловко для своей комплекции понёсся наутёк. *** - …А я не отправляла никакого поста, понимаешь? Я сидела на продавленном кресле в каморке завхоза напротив примостившегося на трёхногой табуретке Славика. Однокурсник закивал и поморщился. На его скуле и под глазом завязывался лиловый «фонарь». Нервное напряжение всё держало - валерьянка, которую мне накапали в пахучую стопочку, мало чем помогла. От водки, предложенной завхозом Андреем Павловичем, я отказалась. Меня трясло. - Ань, ну конечно, не отправляла, это полный бред. Парень сощурился, наматывая слой синей изоленты на пострадавшую дужку очков. - Слав, спасибо тебе, что ты…там оказался. Я думала, что на этаже никого нет. А до третьего этажа мне не докричаться, и он бы… Однокурсник отвёл глаза, потом пожал плечами и почесал кончик длинного носа: - Ну, я живу в общаге, ты, наверное, знаешь. Мне надо было срочно вернуть учебник в пятидесятый... Я попросил у Андрея Палыча запасной ключ. Шёл по коридору и услышал шум в сорок четвертом, вот и заглянул…Ань, ты только не плачь. - Хорошо, - я шмыгнула носом и быстро вытерла щёки. В зеркальце над креслом виднелось моё поцарапанное, испуганное лицо. Вошёл Андрей Павлович, нервно дёргая себя за бороду. - Так, ёшкин кот, на этаже пусто. Туалеты я проверил, нет никого. Убежал. Вот шантрапа, попадись ты мне лет на двадцать раньше…Тьфу! Мужчина порылся в карманах, извлёк на свет божий помятую пачку «Явы». - Вы, студенты, всё ходуном ходите. Сегодня мне не до курева было, ети вашу мать. Вон и компьютерный зал с утра какие-то…взломали. Решётку вскрыли. Давно говорил, ставьте магнитную дверь. Это ж такая моркотня: полицию встреть, всё покажи-осмотри, бумажки подпиши. А потом будет Палыч виноват, недоглядел… Нет уж, точно чекушкой разживусь. На сон грядущий. Кое-что в словах завхоза зацепило моё внимание. Я подняла голову. - Погодите, Андрей Палыч. Сегодня что-то украли? - Да в том-то и штука! – Дед сердито нажал на кнопку некогда белого, а теперь покрытого серо-коричневым налётом электрочайника. – Ни шиша ведь не пропало, походили, по инвентарным номерам сверили… Ни проводка, ни гайки, на месте всё! Ну и в чём тут соль? Нах было дверь вскрывать? Я взглянула на Славика. Тот чутко вслушивался в каждое слово завхоза. - А сигнализация даже не орала, - угрюмо закончил дедок и положил в рот деревянную на вид ириску. – Из «Дозора» - это охрана наша - уже потом приехали, над сигналкой потолклись, говорят, всё в порядке. Никакой безопасности, только видимость одна. Ещё раз поблагодарив Андрея Павловича, мы оставили его отдыхать после тяжёлого дня. Дрожь успокоилась, но липкий комок страха намертво застрял в груди. Тёмный коридор левого крыла показался мне как никогда длинным и неуютным. Мне хотелось остановиться и оглянуться, и в то же время – поскорее убраться отсюда. Весь путь я проделала на ватных ногах, с холодком по позвоночнику. Чувство, будто мы здесь не одни, сделалось невыносимым. Когда же мы вместе спустились на ярко освещённый первый этаж и затем в цоколь - в гардероб, ощущение пропало.