assorted

и случился скандал. никто понятия не имеет, каким образом раскрылись детальные подробности, но они угрожающе пестрели на заголовках всех популярных таблоидов. даже третьесортные газетенки околоправду писали, что указывало о массовом сливе. намджун в бешенстве. одичалым львом кидается из угла в угол, сметая на своем пути всех бедолаг, которые были недостаточно расторопными. намджун и в обычные дни прет на таран, не замечая никого далее своего носа, а тут и подавно. все метались от растерянности. ледяную спокойность хосока разделял лишь один чимин. и если нервозность пака прослеживалась в его частом аритмичном постукивании, то чон был безмятежным, словно новорожденный. -вышли все отсюда! — гаркнул намджун оглушающе, когда очередной сотрудник пискнул, когда глава отдела грубо оттоптал ему ноги. вместо извинений он посмотрел на бедного парня таким испепеляющим взглядом, что тот задохнулся от ужаса. других сотрудников как волной смыло. в первом отделе стало до жути тихо, на фоне жужжали невыключенные компьютеры и кофемашина в дальнем углу. было видно, что даже это нервирует ким намджуна, доводит его до опасной грани взрыва. -сядь. — голос хосока был таким же холодным, словно не его имя сейчас мелькает то тут, то там в шокирующем скандале, в клочья разрывая его идеальную репутацию оперативника. намджун, отмахнувшись от него, сжимает кулаки. не садится, усидеть он физически не в силах, но старается меньше мельтешить. -я убью эту крысу. — чимин крупно вздрагивает. кидает быстрый взгляд на хосока, но тот, вздернув подбородок, смотрит лишь вперед, на стену. — а труп сброшу в бочку с кислотой. — самое кошмарное было в том, что намджун был способен и убить, и найти эту чертову бочку с кислотой. и все трое об этом знали. холодный пот липкой ручейкой потек вниз по спине пака. он начал жевать свои полные губы, боясь, что начнет дрожать. такой глава отдела по особо тяжким делам, ким, его пугал. до чертиков, до безрассудства. и хосок, и намджун были похожи на диких животных. чон хосок, офицер полиции, поражал своим складом ума и бессердечностью. он мог снисходительно пожать тебе руку, а другой, не моргая, воткнуть нож прямо в глотку. намджун же был больше похож на падальщика — без принципов, без моральных устоев, и без разницы, что военная служба обязывает на совершенно другое. он мог вцепиться в потенциальную жертву мертвой хваткой, и терпеливо довольно наблюдать, как тот бьется в предсмертной агонии. было опасно переступать им путь, так как было чревато последствиями. и вот в такие особо обостренные моменты, чимин бесконтрольно начинал сомневаться в самом себе. рядом с такими хищными созданиями, он чувствовал себя беспомощным эфемерным созданием, и не в силах был что-либо поменять. инспектор по кадрам даже близко не был похож на этих опасных типов, которых боялись даже преступники. хосок наконец встает. -это был я. — в отделе повисает тяжелая тишина. намджун отупело смотрит то на хосока, то на чимина, но не может поймать взгляд второго: инспектор пак и сам в шоке смотрит на офицера чона. -не понял. — ким встряхивает головой. с визгом двигает тяжелый стул поближе к чимину, и садится. пак скашивает быстрый взгляд на его руки и туго сглатывает: вены взбугрились по всей длине, настолько крепко сейчас сжимаются кулаки. он не боится, что его ударят, но чувствует, как возмущение перемешанное с благодарностью разливается в его животе. и ему тошно, что второе перевешивает первое. -это я слил, что упек господина ли минхо в психушку, чтобы без его согласия эксгумировать его дочь. — намджун откидывается на спинку стула. сопровождающие сие дело скрип оглушает. никто ничего не говорит. горящий взгляд кима красноречивее всех слов. пак чувствует, как лицо и шея горят от слов хосока, и ему хочется встать рядом с чоном и разделить его признание, потому что в действительности это же он все всем рассказал. -я не буду спрашивать, правда ли ты такое провернул, — ким гадко усмехается, так как знает, что хосок и не на такое способен, лишь бы раскрыть дело. — но зачем ты про это рассказал? хосок медлит с ответом, а пак все ниже опускает свою голову. от давящей атмосферы у него уже уши нещадно припекают, а расплавленный мозг готов вытечь из всех щелей. -у меня были на то причины. — намджун резко встает, и инспектор нечаянно дергается. никто ничего не говорит, оба сверлят друг друга взглядом, у одного он горящий, у другого — ледяной. и пак даже не смотря на них кожей чувствует этот бешеный контраст. -хорошо. — цедит глава ким, нехотя принимая такой ответ. он не в силах заставить хосока сказать больше того, что он посчитает нужным. чон слишком несгибаемый, в принципе, как и ким, но оба знают, когда следуют идти на уступки. а сейчас не время и не место. — ладно. — шумно выдыхает, воздух со свистом вырывается сквозь зубы. развернувшись, ким направляется к выходу, к своему кабинету, и громко хлопает дверью. -чимин, иди к себе. — устало приказывает чон, и пак согласно кивает. на ватных ногах поднимается и тоже уходит. сотрудники медленно возвращаются в отдел. они все встревожены, взбешенный глава отдела всех напугал до усрачки, но рабочий день только начался, и им всем следует заняться своими делами. нельзя попадаться под раздачу молний, а грозовое облако над их отделом не скоро пройдет.