Точка невозврата

Эмили даже не запомнила собственный бег. Она взлетела по ступенькам, ошалело звеня ключами, ткнула ими в замок, постоянно оборачиваясь. За ней, спотыкаясь о собственные ноги, пыталось угнаться неведомое, но опоздало — девушка распахнула дверь и тут же захлопнула ее за собой на щеколду, едва не упав. — Черт… Черт! — посмотрев в глазок, Эмили отпрянула назад, когда человек, такой же как и она, с разбегу влетел в него лбом, оставив капли крови на кусочке стекла. Еще один удар. И еще. Он подключил к делу даже руки, но уже не мог ничего сделать, сорвавшись и начав орать во все горло. — Черт… Девушка опустилась на табурет, так удачно оказавшийся в коридоре, невидящими глазами наблюдая за тем, как трясется ее единственная защита, пропитываясь кровью с той стороны. Пытавшемуся вломиться в квартиру существу было все равно на то, что кулаки его разбиты, зубы выбиты, а одежда заляпана тошнотой вперемешку с прочими жидкостями. Он просто пытался добраться до еды. Телевизор, который она забыла выключить перед уходом, сквозь помехи транслировал местные новости. — CEDA настойчиво предупреждает граждан о том, что в ближайшее время некоторые районы Пенсильвании будут занесены в зону карантина в связи со стремительно распространяющимся гриппом. CEDА призывает вас сохранять спокойствие, как можно чаще мыть руки и не выходить из ваших домов, пока чрезвычайное положение не будет отменено. — Чрезвычайное… положение. Черт, — Эмили закрыла вторую дверь, слушая звуки монотонных ударов — и ушла на кухню, переступив через чужую обувь, прильнув там лбом к окну. — Генри вернулся? — наконец, дошло до нее, но холодок тут же прошелся по груди. И почему она ничего не слышала все это время? Ни его голоса, ни приветствия… Девушка окинула взглядом толпу под окнами, что почему-то даже толком не двигалась с места. Люди просто стояли, подергиваясь, и смотрели в пространство перед собой, в то время как в окнах напротив творилось кровавое безумие. — Генри… — Эмили обернулась, но не увидела ничего, что могло бы ее испугать. Только все ту же обувь. Она снова переступила через нее, направившись в единственную комнату кроме ванной — спальню. Там ее муж обычно отдыхал после работы. Обои в полоску, зеркало на тумбе и вешалка со сбитыми куртками. Будто бы кто-то не смог с первого раза повесить одежду, и поэтому оставил ее внизу, попутно уронив и все остальное. Только сейчас перепуганная девушка заметила этот хаос, которого не должно было быть в ее квартире. Генри был там. Стоя неподвижно в углу комнаты и долбясь головой с короткими русыми волосами о край тумбы, он что-то сдавленно бормотал, и кровь текла на пол по его рабочей одежде. Закрыв рот ладонью, Эмили замерла на месте. Мужчина, подергиваясь, медленно обернулся, почувствовав взгляд и посмотрев на нее мутными, серыми глазами, в которых не осталось ничего человеческого. Его лицо исказил оскал левой половины рта. Правая так и осталась неподвижной. Утробно зарычав, он бросился вперед, и девушка захлопнула дверь перед его лицом, потянув ее на себя. Удар. Еще удар. Это была не та преграда, которая могла сдержать его, и дерево треснуло с пятой или шестой попытки. Привалившись к нему руками, Эмили смогла снова увидеть своего возлюбленного, что, казалось, был готов перегрызть ее горло прямо сейчас. — Черт, черт, черт! — она догадалась повалить высокую вешалку, чтобы хоть как-то подпереть ручку — и отступила назад, на кухню, теперь заперевшись там. Среди продуктов, окончательно замолчавшего телевизора и вида из окна. Хорошо, что хотя бы во входную дверь никто больше не ломился. Придвинув ко входу в свое единственное убежище стул, девушка услышала, как такое знакомое, но уже чужое тело вывалилось в коридор и потащилось по нему, сдавленно рыча и бурча что-то невпопад. Среди этих звуков угадывалось ее имя. «Да что же это!» Зеленый грипп. Да хоть желтый или красный! Но нет, именно зеленый. Ее сегодня даже отправили домой пораньше, чтобы она могла провести там незапланированный отпуск. Но по дороге Эмили не повезло наткнуться на одного из зараженных. И кем он был до того, как подхватил эту заразу? Может быть хорошим парнем. Может быть нет. Генри в ее глазах все равно стоял на сотню ступеней выше него даже сейчас. Даже когда он и сам стал больным, и теперь хотел ее убить. Это читалось в его пустых, ставших совершенно чужими глазах. Девушка сама не заметила, как оказалась сидящей в углу и прижимающей к груди нож, слушая звуки из собственной квартиры. Снова стало тихо. Разве что солнце светило так ярко… Слишком ярко. Хотелось закрыться от него, от его пронзительных лучей. Эмили попыталась задернуть шторы, но ее рука соскользнула с полупрозрачной ткани вниз. Мир был таким… темным все это время. Оранжевым, залитым огнем, но темным. Девушка даже на секунду подумала о том, что не видит ничего дальше своего носа. Но разве так не было всегда? Все плыло, и она плыла, вслушиваясь в пустоту. На подоконник села птица, и ее когти, скрипнувшие по пластику, заставили Эмили вскинуть голову, выцепив из общей картины едва различимый силуэт. Дернувшись в его сторону, она выронила свое оружие и упала на четвереньки, тут же щедро пролив на пол собственную тошноту, растекшуюся темной лужицей бурого. Когда зараженный на улице схватил ее за руку, чиркнув ногтями по запястью, девушка настолько испугалась, что едва не выронила ключи. А он стоял так близко и хотел было уже вцепиться ей в горло, как она оттолкнула его прочь. И побежала. В это светлое, кухонное будущее… Уцепившись пальцами за подоконник, Эмили медленно поднялась и ткнулась лбом в гладь окна, наблюдая за оранжевым светом. — Черт… — протянула она беззвучно, вложив в это слово остатки сил. А после ударила головой эту прозрачную преграду, уничтожив ее и едва не оглохнув от громкого звука бьющегося стекла. Толпа обернулась на нее, тут же ринувшись в сторону дома, но остановившись в отдалении, озираясь. Словно и не было тут ее. И все было таким ярким, что хотелось закрыть глаза. Струйка крови стекла по ее коже, дополнившись такой же изо рта. И мир замер, соединившись в одной точке. Точке невозврата.