***
Утро для Принца-Потрошителя начинается с тихого писка мобильника и приятной неги во всем теле. Под ним горячее томное разнеженное сексом тело, все еще радушно сжимающее в себе утреннюю эрекцию блондина. Возмущенно застонав Вариец рукой нащупал телефон и сонно ответив на вызов прижал трубку к уху. - Врооооооой! – громогласный вой капитана разносится сиреной по комнате и Каваллини спешит шикнуть на наглого заместителя Босса и нежно поцеловать дернувшееся во сне плечо тихо сопящего омеги. Поджав губы и недовольно выскользнув из горячей глубины своей омеги, парень поспешил прижать телефон к уху плечом и начал собирать вещи направляясь в душ. – Ты где мать твою находишься? Мне пол часа назад звонил долбаный Консельери и раненой белугой выл что ты, мелкая дрянь, обесчестил его сына! Какого черта ты вообще поперся к Саваде? Я же предупреждал! - Да не ори ты. – выдохнул Бельфигор наконец забираясь в душевую кабину и поднося руку к крану. Воду он открывать не спешил, слушая отповедь капитана, что с настырностью мамки увещевал Урагана. Закатив глаза в очередной раз блондин все же ответил. – Савада был в течке, и я не удержался. Ну подумаешь трахнул его и что? Мир рухнет что ли? - Рухнет! – взорвался Суперби и вновь принялся отчитывать своего подопечного, тихо шипящего что-то в ответ. – Мне уже и Кавалоне названивал, все грозился за братика Варию по кирпичику разобрать и этот пришибленный бета Джессо мозги оттрахал, кудахча что так просто нам это с рук не сойдет. И это я еще молчу про Босса, он как с цепи сорвался, мечется по замку и пламенем своим всех сшибает, у нас пол штаба в лазарете, рядовые уже куда только можно прячутся. - А им то, какое дело? – взъелся блондин, заводясь с пол оборота, чувствуя, как разрастается ревность и ширится ярость, как внутри все кипит и взрывается неуправляемым алым пламенем. Скуало на другом конце телефона затыкается, улавливая собственнические нотки и удивленно тянет «ооооо?» на что Каваллини привычно шишикает и поясняет будто бы нехотя. – Савада мой истинный и хер я его отдам. - Вот как… В любом случае, живо возвращайся и разбирайся с двумя полоумными альфами пышущими своим Небом, разъяренной бетой и папашей своего омеги, а то они нам реально все тут разнесут. – все же смиряется Скуало и негромко обещает за всеми присмотреть и по возможности подготовить к открывшейся правде. Бельфигор угукает, сбрасывает вызов убирая телефон на полку за кабинкой и включает наконец воду смывая семя и смазку.***
- Я ненадолго. – тихо мурлычет Вариец и мягко целует уже не пахнущего так сильно омегу в мягкую щеку, ненадолго зарываясь в встрёпанные шатенистые вихры, пропахшие не только течкой, но и ароматом самого Урагана, удушливым запахом осенней листвы и чабреца. На выходе из дома его ждет хмурый Реборн и едва сдерживающий ярость Мукуро, сложивший руки на груди и с вызовом смотрящий на заледеневшее лицо блондина. Реборн пожимает на прощание крепкую руку и негромко спрашивает ждать ли его еще или Савада волен делить постель с кем пожелает. Бельфигор тут же недовольно рычит и уверяет что скоро будет снова в Намимори обхаживать свою пару и что расчленит любого, лишь посмотревшего на его шатена. Аркоболено понятливо усмехается, а Мукуро недовольно цыкает, спеша уйти в дом к спящему омеге. Бельфигор уезжает с тяжёлым неприятным чувством неопознанным его гениальным умом, но повернуть назад не может. В Италии его ждут гневные крики Емицу и Бьякурана, размахивающий хлыстом в праведном гневе Босс Кавалоне и его собственный бушующий Яростью Босс.***
Тсунаеши просыпается неохотно и вяло потягивается всем немного ноющим телом. Его плечи и спину тут же оглаживают знакомые тонкие руки принимаясь разминать затекшие мышцы. Обернувшись на обладателя потрясающих рук Савада встречает мягкий взгляд Мукуро. Золотые глаза непонимающе осматривают омегу напротив, брови хмурятся, и шатен подрывается с места осматривая небольшой зал. На кресле хмурый Реборн, у окна мягко улыбающаяся мама с чашкой чая в руках и немного встревоженным взглядом, а прямо напротив него самого, всего в полуметре Мукуро. Грустный, с болезненной нежностью в разномастных глазах, с трясущимися тонкими руками и поджатыми губами. Бельфигора нет и запах его почти выветрился. - А, где? – голос подводит и Тсунаеши растеряно замолкает, бегая глазами по лицам близких, выискивая ответ на свой вопрос. Нана пожимает плечами, и шатен понятливо кивает, женщины не было вчера до самого утра, она гостила у подруги и спрашивать с нее что-то смысла нет. Реборн же рот открывает и тут же захлопывает, хмурит брови пытаясь сформулировать мысль, но его опережает Мукуро. - Он уехал в Италию. – голос омеги подрагивает и на глаза наворачиваются слезы, Тсуна вздрагивает и неловко улыбается просяще встречая взгляд учителя. Аркоболено кивает, но все так же молчит лишь смотрит на Рокудо с искрящимся интересом, и шалая улыбка расползается на детском лице. Сам Рокудо судорожно вздыхает и тянется к Тсунаеши, прижимается крепко и мягко целует в щеку. - Он уехал? Так просто? А я? – непонимающе уточняет Дечимо все еще не понимая, что происходит, он смотрит на лица родных, видит печаль мамы, скрытую чуть кривоватой улыбкой. Интерес Реборна и его блестящие черные глаза. Непонимающе осматривает полное сочувствия и нежности лицо своего Тумана и чувствует ложь. Они лгут понимает Тсунаеши, но не понимает в чем именно. – Повтори еще раз. - Он уехал в Италию. – забавляясь непониманием ученика отвечает Реборн замечая, как окрашиваются пламенем глаза и довольно щурится, мальчишка им не верит и сейчас во всю пользуется интуицией. Тсунаеши слышит слабое колыхание своего пламени и серьезный тихий шепот голоса Примо в ушах «это правда». Интуиция его никогда не обманывает и Дечимо срывается на тихий все еще удивленный и растерянный всхлип, чтобы через пару минут разревется в руках заботливого преисполненного любовью Мукуро, нежно обнимающего его в ответ. Разномастные глаза стыдливо закрываются, а тонкие губы мягко прижимаются к взмокшему шатенистому виску.***
Две недели для Десятого проходят как в тумане. Он ходит на занятия в школу, чтобы не было пропусков в выпускном классе. Он ест приготовленную заботливой мамой еду. Он, как и прежде, еще до течки, обнимает Мукуро и принимает его мягкие поцелуи, но в горле застывает ком и дышать в такие моменты становится нечем. Начало третьей недели знаменует головная боль и тошнота. Живот не болит, но тело кажется скоро развалится. Тсунаеши привычно трет покрасневшие опухшие глаза и пошатываясь встает. Рядом ворочается полуголый Рокудо и жмется всем телом к боку Савады, носом упираясь шатену в бедро. Синие волосы оплетают тонкую фигуру, а сильные руки сжимают подрагивающие конечности шатена. Тсуна морщится и сам не понимает, от чего в нем поднимается волна тошноты и начинает бесить всегда успокаивающий запах мяты Рокудо. Савада срывается в туалет и не добегая до белого друга выворачивает желудок у самой двери в нужную комнату. Рядом тут же появляется суетливая мама и уводит его прочь. В комнате уже носится Мукуро перебирая таблетки в аптечке и посматривая тяжелым взглядом на забавляющегося Реборна. Киллер сверкает довольным всезнающим взглядом и скалит небольшие клычки. - Не хочешь сходить в больницу, а Никчёмный ученик? – в своей излюбленной манере спрашивает киллер и незаметно пододвигает к дезориентированному шатену тесты для проверки беременности. Савада смотрит на три белых пластины, как на ненавистных ему пауков, но встретив уверенный взгляд учителя тест берет и спешит скрыться в уборной, где уже успела убраться Нана. Через долгие пару минут шатен белеет еще больше и неверяще смотрит на три одинаковых теста с идентичными двумя полосками. Голова его идет кругом и к горлу подкатывает тошнота, но он себя сдерживает, закрыв слезящиеся глаза. В голове тысяча и одна мысль, одна хуже другой, а на ухо шепчет Мукуро, что от ребенка вообще-то можно избавится. Тсунаеши кивает, соглашаясь и тут же наотмашь бьет себя по щеке, приводя мысли в порядок. Мукуро нежно гладит напряженные плечи и соловьем заливается, что если ребеночка они оставят, то он будет самым лучшим отцом, а Тсуна самым добрым папой. Саваде хочется разревется и сбежать, ему едва ли исполнилось восемнадцать, альфа использовав свалил и теперь он еще и залетел. Горло сдавливает спазм и небо Вонголы ревет навзрыд, утопая в мягких руках своего заботливого Тумана. Мукуро будет хорошим отцом и мужем.***
Спустя еще тройку дней Тсуна решается на аборт. Эта мысль приходит спонтанно и подкрепляется каждодневными истериками. Реборн хмурит брови и смотрит презрительно, одними губами говоря «слабак». Нана понятливо кивает, гладит встрёпанные вихры, но глаза ее на мокром месте, губы дрожат, а за спиной она прячет синенький новый комбинезончик. Мукуро кивает согласно, сжимает тонкие руки в поддержке, но отводит полные боли глаза, у двух омег, рассуждает он вслух, детей быть не может. Тсуна кивает, на все слова Туманника, кивает на увещевания добросердечной понятливой мамы и на презрение Реборна он тоже кивает, но в груди все рвется и интуиция голосом праведного, святого Джотто говорит, что он неправ, он и правда слабак. Тсуна смаргивает слезы и сжав руки в кулаки отбрасывает все свои предрассудки и отказывается от попыток Гокудеры поговорить. Савада спешно одевается и мягко целует дрожащие губы Тумана. Мукуро он запрещает покидать дом и сам не понимает почему гладит тонкую бледную кожу чужой щеки так, словно прощается. Рокудо смаргивает обиду и храбриться, говорит, что даже если Савада его бросит, он будет рядом и Тсуна кивает. Этот точно будет. Дечимо быстро добирается до больницы и занимает очередь. В коридоре трое уже довольно пузатеньких омежек щебечут о своих детках и рассказывают, как это прекрасно чувствовать, что внутри тебя частичка родного альфы, которая будет любить несмотря ни на что. Молоденький рыжик поворачивается к Вонголе и спрашивает, на каком сроке омега. Тсуна мнется и неуверенно шепчет положенные три недели. Омеги смеются ласково, поглаживают животики и переглядываются так, будто сейчас расскажут самую сокровенную тайну. И действительно делятся своими впечатлениями, в красках расписывают как плохо было первые месяцы и какое это счастье носить под сердцем свою кровь и плоть. Тот самый рыжик по секрету говорит, что ждал этой беременности семь лет и только сейчас смог понести, смеясь он рассказывает, как плакал его муж и как радовались родители. Тсунаеши слушая чужие откровения невольно положил дрожащую ладонь на плоский пока живот и представил, как его и Бельфигора малыш, хрупкий шатенистый мальчуган с яркими аквамариновыми глазами отца-альфы весело смеясь будет бегать по резиденции в Италии. Как этот же мальчишка будет доводить Реборна и клянчить конфеты у Хранителей. Как вредный Мукуро будет сюсюкаться с ребенком и станет самым лучшим крестным на свете. - Савада Тсунаеши. – голос врача-беты, низенького седого мужчины выводит Тсунаеши из счастливого наваждения возвращая в уже пустой коридор холодной больницы. Вскинув больные полные невыплаканных слез глаза на бету, омега шмыгнул носом, но не заревел. Врач мягко усмехнулся парню и подойдя ближе, потрепал по взъерошенной голове. – Ты вначале своему благоверному скажи, а потом подумай еще разочков пять и, если будешь уверен приходи, я сделаю аборт. – и сделав страшные, наполнившиеся могильным холодом глаза, добавил. – Придется взять на себя, смерть этого малыша. - Нет! – возглас вырвался сам собой и омега уже не соображая, что творит рванулся прочь, прижимая руки к животу. Коридоры больницы сменились теплым весенним двориком у лечебного учреждения и Савада, наконец остановился глубоко прерывисто дыша. Сердце билось где-то в пятках, а руки пряча его крошку-малыша прижимались к телу. В нос ударил знакомый запах осенней листвы и чабреца, плечи обвили горячие руки, а в шею уткнулся холодный нос с шумом втягивая воздух. - Еле нашел. Ты чего в больницу побежал? Болит что-то? – удивленно спросил шипящий голос и Тсунаеши боязливо оглянулся, с нескрываемой нежностью встречая знакомое скрытое челкой лицо. Бельфигор удивленно опустил уголок губ и оглянувшись тряхнул головой, приоткрывая глаза, горящие волнением и любовью. - Ты зачем вернулся? Если бросил, так какого приехал обратно? Я ребенка и без тебя выращу! – озлобился Тсунаеши отпрянув от горячего такого нужного сейчас тела. Лицо его заледенело, а брови нахмурились, весь вид Савады показывал в какой тот ярости. Бельфигор сложил губы удивленной буквой «о» и наклонил голову. - Бросил? Я? И о каком ребенке речь? – нахмурился блондин, но принюхавшись вскинул удивленные глаза на все еще ощетинившегося парня. Савада пах своим обычным ароматом с примесью молока, признака беременности, да и прижатые к животу руки говорили красноречивее слов. – Я не бросал тебя, а вернулся чтобы утрясти все дела и взять отпуск, до твоего отбытия в Италию. Тебе разве не передали? - Что? – переспросил шатен и вспомнил как звенела интуиция и как хитро усмехался Реборн, и как нервничал Мукуро. Все сложилось перед глазами, в груди потяжелело, но обиды, что странно не было. Погладив живот руками, Тсунаеши позволил себя обнять и кивнул на невысказанный вопрос горящих аквамариновых глаз. – Да, у нас будет малыш. - Я люблю тебя. – мягко пророкотал в шею альфа и нежно поцеловал чуть дрожащие губы, с готовностью ответившие на ласку. Тонкие руки обвились вокруг крепкой шеи и мир для них распался на осколки, сплетаясь в какофонию запахов, тепла губ и тел.***
- Еши! Где ты, маленький мерзавец! – громкий голос Мукуро эхом пронесся по поместью, но на зов никто не откликнулся. В помещение вплыл чуть корявой походкой Дечимо, наглаживая круглый животик и с улыбкой осмотрел хмурого Мукуро. Мягко, привычно нежно поцеловав чуть приоткрытые губы омеги, уже женатого и такого же глубоко беременного, Тсунаеши лукаво сверкнул золотыми глазами жестом фокусника вытягивая сына из-за шторы. – Ах ты поганец, Ку-фу-фу! - Ну креееестный! – заныл пятилетний альфочка с пронзительными кошачьими аквамариновыми глазами, жутковато смотрящимися на тсунаешином милом личике с пухлыми щечками и пышными кудряшками золотисто-рыжего цвета. Ешимуне обижено поджал губы и спрятался за папину ногу не желая получать нагоняй от Мукуро. – Я правда не хотел спалить твой Трезубец! - Да неужели? – пакостно уточнил синеволосый, подаваясь чуть вперед и позволяя мягким губам Босса пройтись по его собственным губам. Щёки Рокудо тут же вспыхнули, глаза заблестели, тело напряглось, но тут же расслабилось в мягких объятиях Кавалоне с улыбкой посмотревшего на Тсуну и его маленькую копию, такую же милую и безумно разрушительную, сейчас умильно покрасневшую и спрятавшуюся в объятиях папы. В зал, шумно распахнув двери, вошли переругивающиеся Бел и Хаято размахивая какими-то бумагами, за ними просочился смущенный Ламбо жмущийся к Гокудере и нервно потирающий свеженькую метку. За новообразованной парочкой впорхнул хохочущий Ямамото сжимающий кольцом рук меланхоличного Кикё, отпихивающего своего альфу подальше. - Отец! Меня опять крестный обижает! – возмущенно пискнул маленький блондинистый Одиннадцатый и вихрем влетел в раскрытые руки отца, поднявшего его в верх. Бельфигор наигранно погрозил фыркнувшему Рокудо пальцем и приобнял своего омегу за талию укладывая ладонь на большой животик. – Папа, а как мы назовем сестренку? - Не знаю милый, как хочешь так и назовем. – беспечно пожал плечами Дечимо поглаживая кольцо Вонголы и встречаясь глазами с отсалютовавшим ему виски Занзасом увлеченно лапающим недовольного Джессо, что оказался омегой, а не бетой. Малую гостиную наполнил звонкий смех омег и тихие разговоры альф и лишь маленький Еши осмотрев папочкин живот важно кивнув изрек. - Нацуми. Я хочу чтобы ее звали Нацу.