Золотая рыбка

      Море. Бескрайнее, загадочное и такое своенравное. Оно может быть спокойным, тихим, совсем мирным, а в следующий миг поглотить с головой в свои глубокие пучины, таща на самое дно. В его водах встречаются разные, чаще всего, опасные создания, которые совсем не прочь перекусить человечинкой. Хотя… скорее всего, многим из них людишки будут лишь на один зуб.       Среди тёмных, неизученных вод жили так же и русалки — таинственные существа с рыбьими хвостами вместо ног. Они обитали возле далёкого и загадочного материка, рядом с племенами красных львов, с которыми хорошо ладили и вели торговлю.       Прекрасные дни полные радости, грусти и волнения, традиции и память о прошлом мира — раса русалок гордилась всем этим и счастливо проживала в Атланте, подводном городе. Высокие белоснежные дома из мрамора, разукрашенные витиеватыми узорами и рунами, чудесные коралловые леса, аллеи из морских растений, статуи величественных правителей и героев. Древний город был сказочно красив, настолько, что захватывало дух от восторга!..       Был… Он стоял долгие столетия, затерявшись в море, на самом-самом дне. Теперь же это просто руины, покрытые многолетним слоем мха и водорослей. Одинокие сломанные колонны заимели за столько лет множество трещин, в которых начали жить мелкие рыбки, а на фресках храмов поблекли изображения прародителя мира. По улочкам не проносилась детвора, весело машущая чешуйчатыми хвостами, на рынках теперь не услышать разговоры, шум и гвалт торгующихся и просто прохожих. В городе не осталось ни одного русала. Кроме редких косяков глубоководных рыб, здесь не было ни одной живой души.       Красные львы, соседи и союзники русалок, тоже исчезли со своих земель, оставив лишь развалины. Оба народа за короткое время потерпели огромную неудачу, которая лишила большинство из них либо свободы, либо жизни…       — Эта ракушка такая красивая! — радостно сжимая в крошечных ладошка свою находку, маленькая девочка с тёмно-зелёным рыбьим хвостом и такого же цвета волосами настойчиво тыкала ею в своих подружек. — Она лиловая, а ещё переливается жёлтым внутри!       — Моя — лучше! — другая русалочка с синим хвостом и ярко-красными пучком на голове, вздёрнув нос к верху, показала свою ракушку. — У неё есть крапинки и узор. Твоя, по сравнению с моей, выглядит слишком просто.       — Нет, это не так, — показала язык первая. — У неё царапины и пару трещинок!       — Ах, так! Так! — красноволосая от возмущения надула щёки и запыхтела как кипящий чайничек.       Другие молоденькие русалки, столпившиеся рядом, тихо хихикали. Подобный спор между этими двумя был уже не впервой и многим из них было интересно чем же закончится этот. А спор то обязательно чем-то да заканчивался.       Немного неподалёку от толпы наблюдательниц, нагнувшись над пучками алых водорослей, на зелёном от мха камне сидела ещё одна русалочка. Её внешний вид отличался от других тёмной кожей и белыми, бросающимися в глаза, волосами. Она перебирала пальцами водоросли, заворожённо и с какой-то тоской наблюдая за их движением. Девочка отрешённо взглянула в сторону ровесниц, когда их выкрики стали ещё громче, и снова вернулась к своему незатейливому занятию.       Вскоре растения ей совсем надоели. Беловолосая опять повернулась к другим детям, но даже не попыталась вымолвить и слова.       — Почему полукровка тут? — едва слышно спросила одна из русалок другую, заметив её взгляд.       — Так её мать отправилась в очередную вылазку, а нас попросили проследить за ней. Некому же. — непринуждённый ответ был довольно безразличным. — Все сейчас заняты подготовкой к дню Мира.       — Она могла и в городе остаться, ничего с ней не случилось бы, — недовольно пробурчала присоединившаяся к разговору. — Только мешает нам играть! Если бы не она мы могли бы пойти поиграть в салочки в коралловых рифах недалеко отсюда. А так приходиться перебирать ракушки и слушать ссоры Амори и Акаи.       — Да, они порядком надоели уже… Беловолосая девчушка неловко отвернулась, услышав, что её начали обсуждать, и взглянула на свои руки. Смуглая кожа, гладкая, без редких чешуек — сильно отличалась от кожи других русалок. У них она была белая, словно фарфор или мрамор, с лёгким румянцем; кое-где были пластинки-чешуи под цвет хвоста. Так же полукровка не могла похвастаться клыками как остальные: зубки у неё были белые, ровненькие и совсем не годились в зубы хищника, коими являются русалки. Зрение, обоняние и слух у неё были немного похуже, чем у других. А во время охоты на рыбу она и вовсе отставала, потому что и в скорости, и в манёвренности не могла тягаться с чистокровками.       И хоть отличия на этом и не заканчивались, но их было достаточно, чтобы провести огромную грань между ней и сородичами. Грань, которая мешала малышке нормально контактировать с окружающими и погружала её в пучину страшного одиночества. Спасало от полнейшей скуки лишь одно…       — Приветик, — тихонько прошептала темнокожая русалочка, тепло посмотрев на маленькую золотую пташку, севшую на плечо.       Птица была не одна — вокруг порхало ещё десятка два таких же. Они слегка светились и, по мнению девочки, были словно лучики солнца, спустившиеся на далёкое от небесного светила дно. От них веяло чем-то чистым, прекрасным, что проникало прямо в душу и согревало одинокое сердце. Только с этими волшебными созданиями полукровка ощущала себя комфортно и спокойно.       Беловолосая разговаривала с золотыми птичками так, будто они понимали её. Мягкая, счастливая улыбка сияла на её лице. Ей было приятно вот так непринуждённо проводить время в окружении порхающих пташек. Девочка так увлеклась беседой, что и не заметила, как возле неё появилось пару крупных теней.       — Ты что, сама с собой говоришь? — прыснула от смеха зеленоволосая русалка Амори, выронив гору ракушек из рук.       — Мало того, что ничего не умеешь, так ещё и с ума сходишь, — Акаи закатила глаза и, ткнув в бок Амори, чтобы та подняла их находки, ещё раз обратилась к беловолосой. — Идём, бестолочь, нам пора возвращаться. Уже совсем скоро должен начаться праздник.       Молоденькие русалки, не дожидаясь полукровки, поплыли вперёд, весело переговариваясь между собой.       — А, да, х-хорошо… — придя в себя, она резко вскочила с камня.       Маленькие пташки всполошились, но несколько из них так и продолжили сидеть на её плечах.       Беловолосая сильно отставала от группы детей. Её выносливость была не настолько большой как у них. мышцы немного побаливали, а хвост, покрытый переливающимися на свету золотыми чешуйками, не переставая мельтешил из стороны в сторону.       Огромный город, полный спешащих туда-сюда русалок, возвышался над пронизанным всевозможными растениями неровным дном, переходящим от впадин к небольшим горкам. Мраморные стены домов и других сооружений отдавали едва заметным свечением. На оживлённых улицах встречались улыбающиеся жители.       Группка русалочек ещё на входе в город быстренько расформировалась и каждый направился в нужную ему сторону. Беловолосая малышка, схватившись от дискомфорта и неловкости за ткань платья, поплыла домой, ожидая опять провести день в одиночестве. Другие русалки часто поглядывали на неё, от чего та смущалась, но никто так и не подходил с разговором или делом. Все её прекрасно знали и сторонились.       Девочка доплыла до дома, который ничем не выделялся от остальных, и, открыв дверь, ахнула. В коридоре на холодном каменном полу, уткнувшись в хвост, сидела красивая рыжеволосая женщина. Она подняла заплаканные, золотые глаза на вошедшую и перестала всхлипывать. Показалось, что вертикальные зрачки дрогнули. Из-под губ, сжатых в тонкую линию, потекла тоненькая струйка крови, которую русалка сразу же попыталась стереть рукой.       Ариэль, мать единственной полукровки на весь Атлант, вернулась незадолго до прибытия девочки. Ещё одна неудачная поездка вновь довела женщину до слёз. Она не хотела чтобы дочь увидела её в таком состоянии.       — Доченька, не думала, что ты вернёшься так рано, — рыжеволосая, встав с пола, постаралась улыбнуться как можно искреннее. — Как погуляла с подругами?       — Ты ведь знаешь: у меня нет подруг…       Беловолосая вошла внутрь и, закрыв дверь, кинулась обнимать маму. Та грустно взглянула на дочь и погладила её по голове.       — Почему ты так долго? Я по тебе скучала!       — Ну-ну… — женщина нагнулась и провела по лицу девочки чуть тёплой ладонью, словно хотела вытереть той слёзы. — Я вернулась — и это самое главное. После праздника в храме я снова пойду на сушу, совсем ненадолго. Ты ведь пойдёшь на празднование вместе со мной? Весь город будет присутствовать, всё же сегодня день Мира.       — Опять ты за своё! Обещала ведь, что больше не пойдёшь на сушу и не будешь искать его! Обещала! Обещала! Русалочка ещё сильнее вцепилась в мамины руки, боясь, что она снова уйдёт от неё и бросит одну.       — Но, милая, я не могу…       — Он нас бросил! Он не связывался с тобой уже столько лет, а ты продолжаешь верить в него и идти на его поиски. Ему не нужен ребёнок, который так сильно отличается от него. Он понял это и ушёл… Хватит искать его!       — Клео!..       — Не произноси имя данное этим мерзким человеком!       — Доченька, ты должна понять: твой отец не предал нас. Ты и представить себе не можешь как он радовался твоему рождению. Как долго подбирал имя, даже попросил мастера у себя на родине сделать браслет с ним. Твой отец любит тебя и не важно, что ты другая! Меня же он полюбил.       — У тебя — ноги. Тебе не надо ждать до совершеннолетия для их получения, они у тебя уже есть, и ты можешь выйти на сушу, а я — нет! Как можно любить ребёнка, с которым не виделся ни разу в жизни?!       Клео вырвалась из ослабевшей хватки матери и быстро скрылась в своей комнате. Осев на пол, женщина нерешительно смотрела на дверь. Побледневшее лицо отражало отчаяние и грусть, руки в неловких попытках успокоить нервы схватились за браслет с выгравированным именем, который рыжая всегда носила с собой. Простояв так ещё немного в коридоре, русалка вышла из дома и направилась к храму.       На улицах уже почти никого не было, а редко встречающиеся прохожие плыли в одну сторону: в сторону храма.       Это было одно из самых роскошных и больших зданий Атланты. Даже королевский дворец не мог похвастаться таким изяществом и величием.       В строении храма приняли участия лучшие мастера и архитекторы того времени, когда только зарождался город. Высокие колонны с сложными вырезками обвивали вьющиеся растения с голубыми цветами; настенные рисунки изображали события давно минувших лет; статуи, сделанные лучшими подводными скульпторами, украшали огромные переполненные горожанами залы.       Когда последние русалы вошли в храм, седой мужчина на небольшом возвышении прочистил горло и обвёл взглядом присутствующих. Дети с трепетом и восхищением наблюдали за ним, взрослые молча ждали предстоящей речи короля и успокаивали некоторых особо шумных из ребятни.       — Дорогие жители Атланты! — несмотря на довольно немолодой возраст голос русала был очень громким и ровным. Его было слышно даже в самых дальних уголках здания. — Сегодня мы празднуем великое событие — день рождения нашего мира, созданный великим прародителем Соломоном.       Мужчина с благоговением указал на самую большую фреску позади себя, где было размытое изображение человека, возле которого порхали тысячи маленьких золотых пташек. Все русалки склонили головы и сложили ладони перед головой; дети неумело и очень важно повторяли за взрослыми. Король Атланты и сам отдал знак уважения прародителю. На несколько минут в зале воцарилась мёртвая тишина.       Обычай, передающийся из поколения в поколение, всегда строго соблюдался русалами. Для них день Мира значил очень много, к нему готовились за несколько месяцев до начала, одевались по случаю праздника в белые одежды, усердно молились за погибших собратьев, собирали приношения умершим. Народ Атланты прекрасно знал что все живые существа рано или поздно умирали, отправляясь в всемирный поток энергии, а после перерождали — и так по кругу долгие века.       Неожиданно в храме похолодало, свет кристаллов померк, а тишину прервал зловещий смех, от которого появились мурашки по коже. Он с каждым мгновеньем становился всё сильнее и в один миг прекратился, вернув звенящую тишь.       — Ой, вы такие смешные! Упаду со смеху, — раздалось эхом. — Может сразу на колени встанете перед вашим «богом»? Ах да!.. У русалок же нет колен.       Все озирались по сторонам в поисках говорящего, но так и не могли понять кто он. Вдруг над королём появилось чёрное облако. Когда оно приобрело форму идеального шара, в нём появился силуэт, который постепенно начал становиться более разборчивым. Спустя время в сфере можно было различить женскую фигуру, облачённую в традиционные одежды розовых, красных и белых тонов. На голове появившейся особы китайский головной убор; тёмно-синие волосы, заплетённые в две косы и закрепляющиеся в виде петель, развеваются в своём такте. Тонкие брови весело приподняты, уголки накрашенных губ изгибались в насмешливой улыбке. Красоту и некий шарм лицу женщины, имевшее ровный алебастровый цвет, придавала небольшая, аккуратная родинка на подбородке.       — Кто ты такая?! — удивлённо вскрикнул король Атланты.       Стража у стен храма насторожилась. Покрепче схватив копья, она ждала лишь приказа от короля для дальнейших действий.       — Ох, забыла представиться. Какая же я невежа, — незнакомка театрально вздохнула и приложила ладонь к щеке, склонив голову набок. Она внимательно обвела голубыми очами зал и хмыкнула. — Моё имя Гёкуэн… Но вам, русалам, оно более известно как Арба.       Правитель, прищурившись, посмотрел на женщину. Она не была похожа на изображения с фресок, лишь смутные, какие-то редкие черты угадывались в ней в рисунке, но целостный образ изменился. По истории мужчина помнил, что Арба должна была быть заключена в другом мире, а в этом про неё знало совсем мало людей, способных притвориться ею. Без сомнений: это точно была она, предательница Соломона.       Горожане ошарашенно распахнули глаза: все по легендам и рассказам знали, кто она такая. Дети непонимающе смотрели на своих родителей, но те лишь прижимали их к себе и дрожали от ужаса. Приходу этой женщины не обрадовался никто.       — Ч-что тебе надо от нас? — король мужественно продолжил разговор, незаметно подавая знак страже, чтобы те следили за каждым движением неожиданной гостьи и были готовы к атаке.       Арба сделала вид, что не заметила жеста правителя Атланты.       — Что надо? — улыбка стала чуть шире, она всё больше походила на безумную. — Мне всего лишь нужны союзники, дорогой мой. А вы как народ, помнящий о создании этого мира, подходите как нельзя лучше, не правда ли?       — Мы никогда не будем сотрудничать с тем, кто предал нашего прародителя! — резко оборвали синевласую.       Другие русалки тоже поддержали этот выкрик. В зале каждый громко повторял сказанное, но после того как улыбка Арбы дрогнула, а небесно-голубые глаза покраснели, все вновь замолкли.       — Великий прародитель?! Да что вы знаете! — чёрные птицы, кружившие возле женщины, всполошились и заполонили храм, шумно хлопая крыльями.       Возле сферы Арбы появилась ещё одна. В ней был человек облачённый в тёмные одежды и прикрывающий лицо тканью. На его лбу пестрили три вертикальные красные точки, беспристрастный и как будто неживой взгляд был направлен прямо. Мужчина поклонился синевласой женщине, которая слегка успокоилась после его прибытия.       — Арба- сама, мы закончили с проверкой города — все русалы без исключений тут. Барьер над зданием поставлен, можно начинать.       — Отлично, — Арба довольная отчётом пригладила растрепавшиеся волосы и развернулась к правителю Атланты, внимательно слушающему разговор. — У вас два выбора: стать моими союзниками и порождать разруху в этом мире, отдаться пороку и получить освобождение от своей судьбы или… — лицо исказилась в улыбке присущей сумасшедшим, глаза стали практически чёрными, а зрачки вертикальными. — Вы все умрёте!       Услышав это, русалки, стоящие ближе всего к выходу, попробовали уйти, но их остановил невидимый барьер. Маленькие дети дрожали от страха, держась за своих родных; взрослые, не веря свои ушам, смотрели на короля и ждали от него решения, хотя и так было понятно какое именно он примет.       Акаи и Амори, впервые прекратившие сориться каждые пять минут, взялись за руки и удручённо взглянули друг на друга.       — Никогда не думала, что полукровка переживёт нас всех, — тихо прошептала зеленоволосая покрепче прижав ракушки, собранные сегодня.       — Надеюсь эта бестолочь не умрёт лишь из-за того, что так и не смогла поймать ни одной, даже самой никчёмной рыбы. — красноволосая вспомнила как неумело Клео гонялась за косяками сельди и, так и не словив, устала.       Ариэль дрожащими руками держалась за браслет. Русалка молила Соломона и рух, чтобы никто не нашёл её дочь. Она благодарила судьбу за то, что Клео разозлилась на неё; за то, что её единственное дитя сейчас в безопасности и сможет выжить. Но боль от того, что она оставит своего ребёнка одного в этом мире без какой-либо поддержки разрывала сердце бедной женщины. Ариэль не смогла сдержать слёз от переживаний за Клео.       Тем временем правитель Атланты оглядел своих граждан, которые ожидали ответа. По их глазам он понял: каждый был готов принять свою судьбу, и они последуют за своим королём. И пусть это будет последним, что они сделают.       — Мы, — начал он, смотря не на Арбу, а на изображение Соломона. Мужчина снова склонил голову и сложил руки над головой. На лице не дрогнул ни один мускул. — Никогда не будем сотрудничать с тем, кто предал нашего прародителя!!!       Все русалки, как по команде, повторили за своим правителем. Арба со злостью наблюдала за ними, а после, отвернувшись, подняла руку.       — Воля ваша, — прошипела она и резко опустила её как приговор.       За спиной женщины раздались крики. Родители прикрывали испуганных детей, солдаты и многие простые жители оказывали сопротивление. Кровь испачкала стены; синие бутоны на колоннах стали алыми; вода помутнела, перестала быть прозрачной. На пол зала падали мёртвые тела русалок. Когда ни один из жителей Атланты не показывал признаки жизни, подчинённый Арбы снял барьер. По воде стала распространяться кровь и запах смерти — скоро сюда должны были наведаться морские монстры. У них будет многообещающий обед. Синеволосая женщина провела рукой по фреске Соломона, вытирая её от крови. Она внимательно вглядывалась в черты мужчины, а потом засмеялась.       — Надо отдать должное вашему художнику! — Арба обратилась к королю, чьё лицо было искажённо предсмертной болью. — Ничем не отличишь от оригинала.       И в следующее мгновенье стена с изображениями прошлого превратилась в обломки.       Долго в своей комнате Клео находиться не хотела. Взяв из-под кровати небольшие каменные плиты, она открыла окно и выскользнула из дома. Девочка торопливо оглядывалась по сторонам, но на улицах никого не было из-за предстоящего празднества. Пройдя последние здания и выйдя из города полностью, она отправилась в своё привычное место. В высоких водорослях, неподалёку от Атланты, находилось маленькое укрытие — пещера из тёмного гладкого камня. Там русалочка подолгу сидела и в тайне от всех читала древние письмена, в которых рассказывалось о магии и внешнем мире, о его прошлом.       Другие существа из прошлого мира не могли пользоваться магией так же хорошо, как и люди. У всевозможных рас были свои особенности, но магия была поистине намного эффективней и применялась практически во всех сферах. Так как русалки не могли пользоваться ею, то и летописи про магию и заклинания им были ни к чему: хватало и простых рассказов на ночь детям.       Но у Клео, как у полукровки, была способность к волшебству, чему она была безумно рада. Её тренировки остались незамеченные, поэтому девочка могла спокойно заниматься своим любимым занятием.       Когда она впервые наткнулась на плиты с письменами на древнем языке, которому учили всех русалок, девочка заметила, что многое сказанное в них касается её. К примеру, летающие золотые птички — рух. До прочтения книг о магии и изучения фресок, она и не подозревала, что эти маленькие существа, преследующие её всегда и везде, окажутся источниками сил мага и вместилищем человеческих душ.       Ещё раз прочитав про себя написанное на плитке, беловолосая взмахнула ладошкой и сделала нужный пас. Вода вокруг вздрогнула и на камне пещеры выросли острые ледяные шипы. Девочка удивлённо разинула рот, а потом её глаза наполнились детским восхищением и радостью.       — Получилось, получилось!       Русалочка подплыла к выростам поближе и легонько ткнула их. Они оказались очень острыми и холодными настолько, что рука ненадолго занемела.       Клео для закрепления нового приёма создала ещё пару шипов. Вскоре она немного устала: магой в ней быстро заканчивался, так как его изначальное количество до сих пор очень мало. Но беловолосая была уверенна, что со временем это пройдёт и резерв сил у неё увеличится, пусть и на самую малость.       Приближался поздний вечер: праздник уже должен был скоро закончиться, и Клео уже собиралась уходить. Выйдя ближе к городу, она почувствовала странный запах. Вдалеке раздавались громкие рёвы хищных монстров, стены домов и фонари с кристаллами дрожали. Сначала девочка ссылала всё на землетрясение и плыла дальше, но постепенно спокойствие уходило, а на его место пришло страшное беспокойство, мерзко шевелящееся где-то внутри, словно червяк.       В Атланте не было ни единой души: улицы пусты, совсем безжизненны. Крыши некоторых домов сломаны, пару и вовсе полностью обвалились. Клео с ужасом наблюдала за изменениями в городе, но её отвлёк ещё один громкий рёв монстра, который раздавался с самого центра города. Оттуда, где находился храм.       Беловолосая, не теряя ни минуты, бросилась туда. Так быстро она не плавала ни разу в жизни. Хвост, покрытый золотой чешуёй и не привыкший к таким нагрузкам, сильно болел, но испуганная русалочка не воспринимала эту боль. Она думала лишь о своей маме.       Когда Клео вышла на площадь, она выронила каменные плиты, её маленькое тело задрожало от ужаса. Зелёно-золотые глаза с вертикальными зрачками встретились с глазами гигантского морского монстра. Девочка слышала рассказы взрослых об этих существах; старшие русалы превращали красочные легенды в страшилки на ночь, после которых дети ещё долго не могли уснуть, а другие из них рассказывали, как вырастут и сразят пару таких здоровяков. Слышать — это одно, но увидеть — совершенно другое. Холодные маленькие глазки с тёмной пеленой поглощали малышку взглядом и внимательно следили за ней. Ещё несколько пар глаз уставились на неё: монстр был не один. У всех из них пасти были в почерневшей крови.       Приглядевшись, беловолосая ужаснулась ещё больше и тихо заплакала — кроме крови, между острых и длинных зубов торчали разорванные конечности, а у одного из чудовищ, распахнувшего пасть, виднелся целый труп русалки, истерзанный настолько, что невозможно было определить, кому тот принадлежал.       Первый монстр, пришедший в себя, и самый маленький из всех двинулся на Клео с большой скоростью, широко разинув глотку, чтобы сразу проглотить её. Девочка вскрикнула, закрыла глаза и моментально сделала выпад рукой. Появившийся ледяной шип пронзил гигантскую хищную рыбу. После того, как мёртвая туша свалилась на дорогу из разноцветной гальки, другие чудища тоже попытались съесть русалочку, но и они полегли от острых выростов.       С каждым разом использования магии Клео всё больше теряла силы, а монстры всё прибывали и прибывали. От истощения шипы стали чуть меньше, становилось сложнее с первой попытки убить голодных хищников.       Беловолосая могла уплыть, спрятаться и набраться сил, но вот только куда? Её город полностью захвачен морскими созданиями, из живых не осталось никого, кто мог бы помочь ей, а прятаться в своей тайной пещере среди водорослей — совсем не выход, надолго это не прокатило бы. Бежать некуда, сил нет, надежды тоже. Когда Клео почти опустила руки и хотела сдаться, умереть, как и все её сородичи, одно из чудовищ решило полакомиться тем, что осталось в храме. Оно нацелилось на рыжую женщину, маму девочки, и почти кинулось рвать её холодную и безжизненную плоть, как на весь город разнёсся душераздирающий крик.       Звук волнами проходил по воде. Он заставлял монстров извиваться в муках, после чего они замертво падали. Спустя время в Атланте не осталось ни одного живого чудовища. Повисла гнетущая тишина, которую изредка прерывал тихий, почти беззвучный плач Клео. Она упала на дорогу и едва держалась за один из шипов. Её волосы почернели от крови хищных существ, руки были в царапинах от льда, глаза мыльным взором пытались рассмотреть хоть что-то.       Внутри всё перевернулось вверх дном. Мысли полностью исчезли, думать было адски тяжело. Сейчас девочка просто существовала: была ни живой, ни мёртвой. Лишь бледные силуэты порхающих вокруг рух, нестерпимая боль во всём теле и на душе и резкий запах металла показывали русалке, что она всё ещё была жива.       Клео впала в объятья сна, надеясь, что всё это оказалось лишь жутким кошмаром, который приснился ей после очередной страшилки на ночь.       Во сне русалочка видела маму в человеческом обличии, которое застала лишь один раз. Они находились в каком-то странном месте без начала и конца, где всё-всё было белым и излучало тепло и свет. Прекрасные длинные волосы женщины и белоснежное платье в пол развивались, хотя ветра не было, а тело отдавало золотым свечением и казалось полупрозрачным. Рыжеволосая нагнулась к дочери и потрепала ту по щекам, грустно улыбнувшись.       — Какая же ты везучая, Клео. Под счастливой звездой родилась, не иначе.       Девочка ничего не сказала на обращение матери, как делала обычно. Она просто стояла и заворожённо наблюдала за ней, стараясь запомнить каждую деталь.       — Прости, — на глазах женщины появились слёзы, но она постаралась сохранить улыбку. — Я обещала остаться с тобой, а вместо этого оставляю одну. Я ужасная мать, прости меня за это.       — Мам, что ты такое говоришь?! Как это… оставляешь?       — Не совсем оставляю. Я не смогу быть с тобой в физической форме, но моя душа обратиться в рух и будет рядом, куда бы ты не пошла и кем бы ты не стала.       — Обещаешь?       — В этот раз обязательно выполню своё обещание, — Ариэль ласково взглянула на Клео, и они скрестили мизинцы. — А если солгу…       — То проглотишь тысячу иголок.       — И отрежу палец.       Мать и дочь, не разъединяя мизинцев, крепко обняли друг друга, на глазах обеих выступили слёзы. Постепенно тело матери стало ещё прозрачнее, а вскоре и вовсе исчезло, превратившись в стаю золотых птиц. Клео продолжала тихо плакать, держа в руках браслет со своим именем, выгравированным рядом с именами родителей.