***
Увидеть Академию в один из лучших годов ее жизни после стольких лет разлуки — как глоток свежего воздуха. Казалось, здание было ещё белее, чем обычно, сад вокруг цвел сильнее, чем всегда, а девушки-ученицы были дружелюбнее и милее, чем когда Юлиан считался членом их шабаша. Юлиан уверенно распахнул высокие коварные ворота и с самым важным видом направился к двери в здание. К Верховной его провела Йеннифер. Его милая, совершенно восхитительная Йеннифер, самая близкая подруга. Юлиан был почти счастлив, если бы только в ее глазах он не был сейчас незнакомцем. Но он знал, пообещал себе, что ни за что не упустит возможности стать ее другом вновь. Тиссая сидела за большим дубовым столом и смотрела на Юлиана так… Ох, слов не было. В ее глазах была и сталь власти, и тепло матери. И это был такой восхитительный тандем, что Юлиан готов был расплакаться. В самом деле готов был собрать всех своих девочек и заключить в самые крепкие объятья. — Мистер, кхм, Леттенхоф? — Верховная улыбнулась и махнула рукой, приглашая парня сесть, а тот послушно направился к мягкому креслу. — Что привело колдуна в нашу Академию? Юлиан замялся, не зная, что сказать. Он понимал, что должен убедить ее в том, что они знакомы, что он из прошлого, что у них есть миссия. Но был страх, что она решит, будто Юлиан умалишённый. — Меня прислала моя Верховная, — начал он, а после поджал губы. — Откуда вы? — Из Нового Орлеана. Отсюда. — Быть не может, — снисходительно улыбнулась женщина. — Я Верховная американских шабашей. Всех без исключения. Вам следовало придумать более правдоподобную историю, узнать детали, прежде чем лгать, — Юлиан замолчал, не в силах ей перечить, но Тиссая быстро вернулась в приветливый вид. — Мы с вами не встречались? Ваше лицо кажется мне знакомым. — Моя Верховная — это ты, — выпалил Юлиан, переходя на неформальную речь. — У меня не так много времени. Пожалуйста, не перебивай меня. И Тиссая не перебивала. Юлиан рассказывал о том, как застал времена прежней Верховной, ее матери, как та пыталась узнать, кто новая и убила Цириллу. Как Трисс воскресила девушку и ещё многих других. Рассказывал, как Тиссая лишилась зрения, получила провидение, а после снова обрела глаза с помощью Филавандреля — ее лучшего друга, который отомстил за клевету членам совета, вырезал их глаза и провел операцию над Тиссаей. Говорил о том, о чем мог знать только член Академии, и никто другой. И с каждым фактом прошлого лицо Тиссаи отображало то ужас, то недоверие, то непонимание. И мог ли он ее судить? Академия мисс Робишо предназначена только для ведьм. У колдунов есть школа Готорна. Но Юлиан, как блудный сын, все равно смог стать частью Академии. — И я очнулся в бункере, — выдохнул Юлиан. — С другой личностью, не зная, кто такой Кагыр и Йеннифер. Два долгих года мы жили в изоляции от радиации и мутирующих людей по ту сторону баррикады. А потом появился Геральт Беллегард. Он сказал, что пришел, чтобы отобрать нас в Святилище, но это была ложь. Он просто хотел истребить людей. — Как ты выжил? — Я не выжил, — улыбнулся Юлиан, с недовольством вспоминая вечер блевотины. — Нас отравила та сумасшедшая сатанистка и секретарша ребят, которые создали ее копию-робота. А потом пришла ты, Цирилла и Филавандрель, и оживила нас. Вместе с этим сняла заклятие забвения. Очень неприятно, знаешь ли. В общем, когда Геральт узнал, кто я, кто Йен и Кагыр, увидел вас, он сказал, что помилует ведьм, если мы склонимся. Ты сказала, что он проиграл, когда вернул тебе с того света Трисс, Цириллу и Кейру. Жопа ему, в общем. Была бойня, многие из немногих живых погибли, но ты успела помочь отправиться в прошлое, чтобы предотвратить пришествие Антихриста. — Ты прошёлся по его линии жизни и остановился в том моменте, когда он был наиболее уязвим, так, — серьезно спросила Тиссая, а Юлиан в который раз удивился этой женщине. Он бы вряд ли поверил себе на ее месте. Юлиан кивнул. — Значит все, что нам нужно — это поехать к нему и прикончить падлу. — Нет! — возражение было слишком громким, и парень даже встал. — Мы… Мы не будем его убивать. Слышишь? Мы его спасём. Спасём и Геральта, и человечество. Я просто, блять, Тиссая, я не смогу убить его. И не смогу позволить сделать другим. — Ради всего святого, Юлиан, нет. — Да. — Быть не может. — Мне не жаль. Я не буду извиняться за это. Он не монстр, слышишь? Его таким сделали. Но это в будущем. Сейчас он в том возрасте, когда можно все исправить. Я не позволю прервать его жизнь до того, как он даст людям причину для убийства.***
Из всего дерьма, самое сложное было втылдычить в головы бывших будущих подруг, что Антихриста они убивать не будут. С Тиссаей они сошлись на том, что Академия сотрёт ему память и возьмёт парня к себе, воспитает под наблюдением Верховной. Почему не отправить парня в школу Готорна? Они и так просрали свой шанс. Во второй раз вряд ли человечеству так повезет, что из будущего к ним придёт Лютик. — Йен, могу я сесть за руль? — Юлиан уселся на переднее сиденье внедорожника и широко улыбнулся. Задние двери хлопнули — Трисс и Цирилла тоже готовы ехать. — Упаси господь, Леттенхоф, — девушка струсила пепел сигареты через открытое окно и завела мотор, тут же двигаясь с места. — Я не позволю кому-то касаться моей машины. Плотва только для меня. Закатив глаза, Юлиан картинно обиделся, но указал дорогу к дому миссис Беллегард. Дорога не заняла много времени. От силы — пятнадцать минут. Все это время девушки на заднем сидении обсуждали магию Вуду, а Йеннифер скурила около половины пачки сигарет. Все, не только Юлиан, переживали. Они были буквально в взводе, но парень был единственным, у кого трусились колени. Что он скажет Геральту? Сможет ли он выдержать его взгляд, не понимающий, кто перед ним? Хватит ли у него сил снова помочь Геральту влюбиться в него? Откровенно говоря, у Юлиана были только крайне эгоистичные мысли по поводу их с Геральтом отношений. Он скучал. Он тосковал. Ему плевать было на человечество. Если у Геральта не получится быть хорошим — Юлиан будет стоять позади него и поддерживать в сраном геноциде. Потому что тогда они будут вместе. Тогда Юлиан сможет снова видеть его любящий взгляд и чувствовать, что он важен и нужен. — Притормаживай, подруга, вон он, — Юлиан указал пальцем в парня на обочине в паре метров от них. Он шел, постоянно оглядываясь назад, будто в ожидании, что его позовут обратно. — Йеннифер, тормози! — прикрикнул Юлиан, будто в замедленном действии наблюдая, как парень выходит на проезжую часть, а внедорожник набирает скорость. — Венгерберг, стой! — Юлиан закричал, понимая, что они изначально не ехали забирать в Академию Геральта. Парень вцепился в руль и со всей сила дёрнул на себя, но это оказалось недостаточно быстро. Послышался глухой удар, а после машину чуть подбросило. Йеннифер затормозила и сдала назад. Машину качнуло ещё раз. Громко крича и совершенно неприлично ругаясь, Юлиан распахнул свою дверь прямо на ходу и вывалился на твердый асфальт, до боли сдирая локти о него. До Геральта он не шел — глупо полз, молясь кому угодно, чтобы сверхъестественное происхождение его мальчика не позволило ему так просто погибнуть. Уже около него Юлиан снова начал издавать звуки. Но в этот раз они имели куда больше схожести со стонами и скулежом, чем с криками или человеческой речью. Нога Геральта была неестественно изломана, вторая лежала почти ровно. На руки же смотреть совершенно не хотелось. И кровь. Крови было так много, что этот ужасный запах вызывал рвотные позывы. — Малыш? — растерянно всхлипнул Юлиан, полностью влезая в лужу крови и поворачивая на себя голову парня. — Волчонок? Геральт? — парень не шевелился, и сердце Юлиана пропустило удар. Но через несколько секунд его зрачки пошевелились, а веки медленно закрылись и открылись вновь. — В порядке. Ты будешь в порядке, хорошо? Но тебе придется быть сильным, Волчонок. Придется немного потерпеть. Сделай это для меня, Геральт. Сзади приблизились четыре тени, окружили Геральта и Юлиана. В четвертом человеке парень узнал миссис Беллегард. И, что самое ужасное, в глазах старухи не было сожаления или желания помочь внуку. Лишь облегчение от скорой утраты. — Жёлтый, — Геральт растерянно схватил кофту Юлиана и сжал ее. Казалось, что он даже не в создании, лишь бредит. — Как лютики жёлтый. Лютик. От этого стало ещё больнее. — Ты! — Юлиан поднял красные, совершенно не по-мужски зарёванные глаза, уставившись на Йеннифер. Он дернулся к ней, но парень на его руках захрипел, и у Юлиана все внутри похолодело. Голубые глаза метнулись к Трисс. — Излечи его. Ты можешь, я, блять, знаю, что ты можешь! — Юлиан, лучше будет, если мы позволим ему уйти, — миролюбиво начала Трисс, опускаясь около него на корточки, но парень зарычал и схватил ее за ожерелье, притягивая ближе к себе. — Смотри сюда. Сюда смотри, я сказал, — зашипел он, другой рукой продолжая глупо прижимать к себе тело будущего истребителя человечества. — Он ещё ребенок. Он ничего не сделал. И убить его — то же самое, что отловить на улице ребенка и прострелить ему череп! — Юлиан… Цирилла на заднем плане закурила, равнодушно смотря на парней. А Юлиан не мог тыкнуть ее носом в факт их родства, чтобы вызвать у нее хоть какое-то сопереживание. Йеннифер откинула окурок и тоже опустилась на корточки. — Отпусти ее, Юлиан. — Исцеляй или, богом клянусь, Меригольд, я дождусь, пока он помрет, и воскрешу его. Но и не подумаю стирать ему память. И, в итоге, все всё равно сдохнут. Исцеляй! Трисс растерянно посмотрела на напрягшуюся Йеннифер, рыдающего Юлиана и судорожно хватающегося за его руку Геральта, а после нерешительно протянула к парню обе руки. Девушка закрыла глаза, шевеля лишь губами, и постепенно кровь начала возвращаться обратно в тело, а ноги и руки приобретать нормальное положение. Она не просто исцеляла его — она отменяла раны. Юлиана трясло, как при морозе. Весь страх, боль и ненависть к миру выходили из него через солёную воду и трясучку. И чем лучше становилось Геральту, тем сильнее была его истерика. Когда Трисс закончила, Юлиан подхватил нелегкое бессознательное тело на руки и прижал к себе. — Я не пущу вас в машину в таком виде. — Йен, не стоит, — робко схватила девушку за локоть Трисс, не давая начать ссору. Юлиан аккуратно уложил парня на сиденье, сел рядом и снова прижал его к себе. Он ещё не отошёл от шока и совершенно не знал, что будет делать дальше, но точно не позволит этому самому важному в его жизни человеку пострадать. Он будет защищать Геральта, беречь и постарается сделать так, чтобы жёлтые глаза снова горели любовью, а кучерявая шевелюра больше не приобретала седину. Потому что он его Лютик. А лютики — значит верность.