Долго и счастливо

      Брок никогда не верил в то самое «долго и счастливо». По меньшей мере, он никогда не принадлежал к тому типу людей, которые искренне надеются встретить единственную или единственного, и прожить так всю свою жизнь — в любви и счастье.       Жизнь Брока до судьбоносной встречи состояла из многонедельных миссий где-нибудь в жопе мира, не самого хорошего виски и бабочек-однодневок, мужчин или женщин — неважно. Годы жизни, проведенные в борьбе за собственную жизнь и место под солнцем, сделали его не то чтобы плохим человеком…       Но, как говорится, человек предполагает, а судьба располагает.       Его размазало со всего маху об самого неподходящего для этого человека (по мнению самого Брока конечно), легендарного национального символа Америки — Стива Роджерса. Нет, сам по себе Стив был просто охуительным — на его героические тылы пускали слюни все, у кого зрение не находилось в районе отсутствующих, про качества человека и солдата вообще говорить нет смысла, но каждый, кто общался с ним больше 5 минут, понимал или хотя бы подозревал, что ученые все-таки где-то налажали, и Роджерс разморозился не полностью, оставив во льдах (или в сороковых?) большую часть того, что называлось душой.       С такими, как Роджерс, не бывает понарошку. Не бывает «трам-пам, спасибо, мадам» и разойтись, как в море корабли. Зная свою блядскую натуру, Брок отказывал себе даже думать о взаимности — совал в себя пальцы в душе, представляя Стива, и мучительно кончал, каждый раз обещая себе завязывать с этим.       Поэтому, когда случилось прямо-таки чудо — Стив не только оттаял по отношению к нему, но и ответил на чувства, Брок знал, что оно долго не продлится. Гнал от себя идиотские мысли и розовые мечты о будущем, уделывал себя в зале и на ринге и был все таким же мудаком. Только в перерывах между горячими раундами страстной ебли он вспоминал, что за все надо платить, и что попросит судьба в обмен на такой подарок и подумать страшно.       Когда еще более отмороженный дружок кэпа из сороковых появился на горизонте, Брок понял — это оно. Не было ничего удивительного в том, что уже через несколько недель, разъебашив Озарение и отпиздив Гидру на челе з Пирсом, Стив под ручку со своим, блядь, неразлучником смотрел на Брока взглядом самой несчастной на свете псины.       Что ему оставалось?       Похоже, только Брок нашел свое несбывшееся «долго и счастливо». У Стива оно начиналось без него и закончится, похоже, не с ним.

***

      Позже, закономерно часто пересекаясь со Стивом на базе ЩИТа, Брок улыбается, даже не пытаясь сделать это искренне, и почти ровно привычно кивает. Стив хмурится и пытается ему что-то сказать, объясниться, но у Брока еще есть остатки гордости — он удерживает лицо и не позволяет себе истерически рассмеяться прямо в лицо придурку-Роджерсу. Хватит. Достала эта блядиада вокруг его персоны.       Брок медленно скатывается. Каждый, сука, раз встречая его, Роджерс с упрямством носорога добивается разговора, но отведенный взгляд и почти ощутимая вина, витающая вокруг них, говорит Броку намного больше. Каждый раз, говоря что-то малозначимое, Брок удаляется вымещать что-то, что еще осталось после Стива, в зале, на мало что понимающих подчиненных.       В середине месяца, задолбавшись ловить на себе прожигающий взгляд, Рамлоу берет отпуск за все несколько лет заебистой работы на два фронта и укатывает на историческую родину, в самую глушь старушки-Италии. Сестра, еще более постаревшая, чем он запомнил, встречает его прямо на перроне — давно звала в гости, а он, мудень, только сейчас соизволил.       Она что-то бормочет ему про его охуенно дерьмовый вид и уводит домой. Долго говорит, что ему нужно бы осесть, перенять семейное дело с виноградниками и перестать наконец скакать с мины на мину и трепать ей нервы. Брок улыбается ей почти искренне, так, что даже лицо немного болит, и сестра мгновенно просекает, в чем причина внезапного визита. — Ничего, — говорит она и сочувственно хлопает его по плечу, — у нас на роду, похоже, написан злой рок. Madre совсем не была счастлива в браке, я тоже осталась одна, теперь и ты у нас… Выглядишь как vedovo*.

***

      Вернувшись, он чувствует себя опустошенным. Теперь, смотря на Роджерса, он не испытывает ровно ничего. Только боль внутри все еще напоминает, что Брок еще жив.       День за днем, он начинает понимать, как быстро и безвозвратно врос в другого человека, поэтому, когда его вырвали с мясом, болезненно, по живому, он больше не смог самостоятельно укорениться или зацепиться за что-то другое. Там, где раньше был Роджерс с его искренностью, добротой и заботой, теперь пустота, и рана все продолжает кровоточить, лишая Брока сил. Мог ли он собрать себя заново из оставшихся кусков?       Собираясь на очередное задание, он равнодушно пересчитывает бойцов, запоминает детали операции и не думает о том, чтобы вернуться. По привычке Брок катится по рельсам, выполняет свою работу четко и быстро, подчиняется приказам, действует по инструкции. Все вокруг похоже больше на чью-то постановку, и Брока должна бы напугать глобальность происходящего вокруг пиздеца, если бы он вообще мог чего-то сейчас бояться.       Идеально проходившая миссия вдруг пошла по пизде из-за новенького в группе Брока — Майка Уоррена, такого же ебанутого, как Роджерс, сиганувшего прямо под пули. Может, именно из-за этой схожести Рамлоу подставляется, спасая идиота Майка.       Все, что чувствует Брок, это жар от громыхнувшего взрыва и твердость осколков, усеявших спину, руки и грудь. Впервые за все время он улыбается — поймавшему его Майку, так похожему на Роджерса.       Ну что, старина Брок, понравилось тебе «долго и счастливо»?..