Нелюбимый сын

      Однако Бог не услышал молитв Петуньи, и морозным январским утром укутанный в теплую черную мантию мужчина трансгрессировал на верхнюю ступеньку грязного и заброшенного дома на два хозяина в бедном районе Куокворта.       Северус с удовольствием переместился бы прямиком в свою собственную гостиную, чтобы избежать любого рода неприятностей, которыми, как из рога изобилия, сыпал Паучий тупик, однако огромное количество наложенных на дом заклинаний делали это совершенно невозможным.       В доме его отца не было ничего особенно ценного (как Северус ни старался, этот дом так и не стал по-настоящему его собственным), но его командировки были совершенно ненормированными, и порой уезжая на несколько дней, он возвращался домой лишь через несколько месяцев, поэтому со временем привык накладывать базовый набор заклинаний, запирающих дом от непрошенных гостей. Единственным минусом такой предосторожности являлась необходимость возвращаться домой по-магловски, преодолевая все ступени и вонючий коридор.       Омерзительное зрелище. Пару раз Северус даже пытался приводить в порядок места общего пользования, но его вечно не просыхающий сосед вновь превращал все в свинарник меньше чем за неделю. Северус опасался, что однажды сорвется и заколдует этого несчастного, поэтому в итоге решил, что вполне достаточно того, что он держит в приличном виде хотя бы собственную квартиру. Гости к Северусу захаживали редко, и лишь по личному приглашению. Для таких случаев он всегда открывал камин.       Несколько месяцев назад, незадолго до последней командировки, подружка предлагала Северусу переехать. Настаивала на том, что известному зельевару не пристало жить в таких условиях (и это при том, что она никогда не бывала где-то кроме чистейшей спальни!), и подыскала ему новый дом. Северус ворчал, но в какой-то момент даже был готов согласиться, пока вдруг не понял, что пассия подбирает дом не ему, а им.       Понял это он уже после того, как успел внести залог за прекрасный дом в античном стиле, который располагался в самом сердце Лондона, а она начала выбирать милые шторки для нового жилища. Шторки, которые и стали камнем преткновения, раскрыв Северусу глаза. Все они были розового цвета. На резонное замечание о том, что зельевару так же вряд ли пристало жить в домике куклы Барби, девушка, которую звали Джун, заявила, что во-первых, этот цвет называется пепел розы, а во-вторых, с его постоянными разъездами лицезреть эти шторки Северус будет довольно редко, а ей очень нравится розовый. К тому же он наверняка понравится их будущим дочерям.       На том и закончились их недолгие отношения. Он потерял залог, но сохранил свои принципы. Расстроенная Джун отправилась на поиски того, кто согласится на розовые шторки, а Северус остался жить в своей холостяцкой квартире.       Он не планировал заводить семью, о чем вообще-то сообщил Джун еще на первом свидании. Он говорил это всем своим подружкам, не желая давать им ложных надежд, и большинство воспринимали данный факт вполне адекватно, но находились и такие, которые рассчитывали, что именно с ними он изменит свое решение. И Джун была одной из ярких представительниц последних. Она зашла дальше, чем кто бы то ни было. Наверное потому, что нравилась ему больше других.       Впрочем, Северусу некогда было скучать. Сразу после расставания он отправился в Канаду, чтобы возглавить группу зельеваров, которые съехались со всех уголков планеты для создания нового Костероста, который при использовании не причинял бы пациентам невыносимую боль. По плану исследование должно было завершиться через три недели, но затянулось на три месяца. Стандартная история. Когда в одном помещении собирается с десяток мастеров своего дела, такое случается часто.       В итоге команда не только избавила пациентов от боли, но и в несколько раз сократила время лечения, а также особым образом синтезировала зелье, превратив его в таблетки, которые можно было бы поставлять маглам.       Эффективность этих пилюль была заметно ниже, чем эффективность концентрированного зелья, однако разница в строении маглов и волшебников была очевидной не только на социальном, но и на биологическом уровне. Лечить их с помощью чистой магии было опасно для их же здоровья. К тому же, несмотря на некоторые потери в эффективности, эти таблетки были лучше, чем любые из тех, которые были доступны маглам.       Одним словом команда зельеваров под руководством Снейпа совершила невероятный научный прорыв, и Северус ожидал, что в ближайшем будущем его представят к награде. Лучше всего, если это будет орден Мерлина. Это исследование тянет как минимум на третью степень.       Разумеется до момента получения признания должно пройти еще очень много времени. После команды зельеваров над Костеростом будут работать команды других исследователей. Необходимо проверить все возможные побочные эффекты. Но это Северуса уже довольно мало волновало. Он небезосновательно считал, что свою часть работы выполнил безупречно.       Именно эти мысли грели Северуса, пока он в три огромных шага преодолевал расстояние от входа до своей двери. В этот раз подъезд выглядел еще хуже, чем обычно. Стояла такая невыносимая вонь, что ему пришлось натянуть на лицо шарф.       Северус взмахом палочки расчистил свой коврик от горы бутылок. Снимая защитные заклинания, он думал о том, что Викерс окончательно обнаглел и вскоре получит хорошую взбучку, на которую давно напрашивался. Сил терпеть его поведение, которое с каждым месяцем становилось все хуже, почти не осталось.       Северус до сих пор не использовал кодировочное заклинание только потому, что искренне считал, что не следует вмешиваться в чужую жизнь, когда тебя об этом не просили. Пусть даже из лучших побуждений. К тому же он не хотел нести ответственность за применение магии к маглу.       Но то было во времена, когда бардак в подъезде был более-менее терпим. Сейчас же Северус был готов не только заколдовать Викерса безобидным заклинанием, которое отворотило бы его от употребления спиртного, но и проклясть чем-то куда более страшным. Впрочем, как бы он ни был зол, все это могло подождать. Гораздо больше, чем восстановить справедливость, он сейчас хотел принять душ и выспаться.       Прежде чем зайти в квартиру, Северус несколько раз взмахнул палочкой. Подъезд наполнился звуками. Зашумел ветер, призванный разогнать вонь, затем послышался звон стеклянных бутылок, которые сами собою собирались в одну большую кучу у входа. Он не стал наблюдать за своей работой и захлопнул дверь.       Оказавшись в квартире, Северус поспешил стянуть мокрый шарф и уж было хотел точно так же поступить с мантией, как вдруг понял, что на что-то наступил. Раздался шелест потревоженной бумаги. Северус опустил взгляд и обнаружил, что его ботинок стоит на свернутом листе. Громко чертыхнувшись, он наклонился и поднял находку. На когда-то белоснежной бумаге расползлось грязное пятно.       — Джун! — прошипел Северус.       После расставания она никак не могла успокоиться. Даже отыскала его адрес в Канаде и периодически слала туда письма, которые он оставлял без ответа. А теперь она, вероятно, решила достать его и дома. Мысль о том, что Джун видела, как выглядит подъезд его жилища, разозлила Северуса. Он громко выругался и смял письмо. Лист поддался слишком легко. Несколько долгих секунд он разглядывал мятое облако на своей ладони, а затем вдруг понял, что это не пергамент, а обычная бумага. Джун никогда не пользуется такой. Большинство волшебников для отправки корреспонденции использует плотный пергамент. Все еще стоя на пороге, Северус принялся разглаживать письмо.

«Здравствуй, Северус! Возможно, ты меня не вспомнишь, но я должна попытаться. Мне очень нужно встретиться с тобой. Паучий тупик — единственный адрес, который я смогла отыскать. Если ты когда-то здесь появишься, прошу, свяжись со мной. Петунья Эванс (Дурсль). Город Литтл Уингинг. Тисовая улица, дом 4»

      В самом низу листа стояла дата: 10 декабря. А под ней с десяток цифр. Северус знал, что это номер телефона, но своего собственного не имел.       Сердце забилось быстрее. На всякий случай прочел записку еще несколько раз, но глаза его не обманывали.       Петунья ошиблась, Северус отлично ее помнил. Вредная старшая сестра Лили, которая постоянно спутывала им все карты.       Лили. Он не вспоминал о ней уже очень давно. Так давно, что часть воспоминаний стерлась из памяти, а те, что все же сохранились, стали тусклыми и нереалистичными. Он хорошо помнил их общее детство, а вот от юности остались лишь обрывки. Они ни разу не встречались с тех пор, как закончили Хогвартс. Он не знал, где она и с кем. Не знал, как сложилась ее жизнь. Мог бы выяснить, но, в общем-то, не хотел.       Северус долго считал, что последняя ниточка, что их связывала разорвалась, когда она вышла замуж, но в действительности это произошло около семи лет назад, когда он навестил дом ее родителей, и выяснил, что они погибли в автокатастрофе. Северус оплакивал их, как родных. И с тех самых пор, потеряв всякую связь со своим детством, решил, что ни при каких обстоятельствах, как бы сильно не скучал, не станет более искать с Лили встречи.       И не искал. Поначалу, лелея нанесенные ею обиды, а после потому, что однажды вдруг понял, что любовь, горевшая в его сердце, давно погасла. Тогда-то у него и появилась первая подружка, и мысли о Лили на долгие годы покинули его сознание. Покинули для того, чтобы внезапно вернуться этим ярким январским утром много лет спустя.       Для чего Петунье было оставлять ему эту записку? Что-то произошло с Лили? Что ж, грустно, но он ничем не мог помочь. Что-то с самой Петуньей или ее семьей? В таком случае, у нее тем более нет причин обращаться именно к нему. Северус перебирал в голове множество вариантов, допуская даже самые нереалистичные и невероятные, но все же никак не мог отыскать хоть сколько-нибудь адекватный ответ. Интерес и любопытство, свойственное исследователям, разгоралось в нем все сильнее.       В очередной раз за сегодняшнее утро Северус выругался и, решив, что ему необходим отпуск, потому как он становится слишком раздражительным, распахнул двери шкафа, который занимал почти все пространство прихожей.       Через несколько минут, переодетый в сухую мантию, Северус вновь стоял в подъезде, который его стараниями выглядел чуть лучше. По крайней мере, теперь не было необходимости затыкать нос шарфом.       Он тяжело вздохнул и вновь принялся накладывать на дверь защитные заклинания. Столь желанный душ и сон откладывались на неопределенное время.

***

      Литтл Уингинг встретил Северуса привычной для пригорода тишиной. Аккуратно постриженные лужайки, припорошенные снегом, небольшие двухэтажные домики-близнецы, редкие, но приветливые прохожие. Идеальный мир, резко контрастирующий с местом его обитания. Снейп нахмурился и впервые за многие месяцы, которые прошли после расставания с Джун, подумал о том, что она, вероятно, была права, дом следует сменить.       Он отмахнулся от непрошеных мыслей и ускорил шаг. Судя по тому, что он только что прошел мимо дома, на котором красовалась табличка с цифрой восемь, до дома номер четыре было совсем недалеко.       Северус поднял руку и постучал в дверь, которая как две капли воды была похожа на все те, что он видел раньше. Пока он шел по одинаковым улочкам Литтл Унгинга, им двигало лишь любопытство, которое усиливалось с каждой минутой, однако когда Северус стоял, ожидая, что ему откроют, он вдруг почувствовал некоторое несвойственное ему волнение. Чувство исчезло почти так же быстро, как появилось, но все же не понравилось Северусу. Он не успел это обдумать, потому как дверь внезапно распахнулась.       На пороге возникла женщина. Тощая и высокая, она почти не изменилась за прошедшие годы, разве что стала чуть старше и научилась улыбаться. Дружелюбная улыбка сглаживала острые черты ее лица. Впрочем, недолго. На лице Петуньи мелькнуло узнавание, и она в одно мгновение помрачнела.       — Здравствуй. — Северус нахмурился. Он ожидал куда более радушного приема.       Некоторое время Петунья молчала, поджав губы, затем огляделась по сторонам и торопливо произнесла:       — Здравствуй. Рада встрече. — Она отступила, пропуская его в дом.       — Кто там, Туни? — Из гостиной послышался незнакомый Северусу мужской голос, а затем в прихожей появился и его обладатель. — Здравствуйте, — куда более дружелюбно, чем старая знакомая, произнес мужчина.       — Северус, это Вернон, мой супруг. Вернон, это Северус, друг детства моей сестры. — Голос Петуньи был лишен эмоций. — Я сделаю нам чай, — пробормотала она и, не дожидаясь ответа, поспешила скрыться из зоны видимости.       Происходящее раздражало Северуса, но вместе с тем вызывало все большее и большее любопытство.       — Очень рад знакомству. — Вернон протянул руку, и Северус молча ее пожал. — Спасибо, что откликнулись на записку. Мы уже и не надеялись.       — Я был в длительной командировке, — сухо произнес Северус, снимая вновь намокшую мантию. — И вернулся из нее только сегодня утром. Не желаю показаться грубым, но скажу прямо, мне бы не хотелось тратить время на светские беседы. Мы можем сразу же приступить к делу? Почему ваша жена, попросившая о помощи, сейчас смотрит на меня так, как будто я серийный маньяк?       — Понимаю. Пройдемте на кухню, я все объясню.       Северус последовал за Верноном.       — Чай скоро будет готов, — произнесла Петунья, не глядя на мужчин. Дрожащими руками она накладывала печенье на большое блюдо.       — Думаю, мы выпьем чего-то покрепче, — ответил Вернон. — Виски? — Он повернулся к Северусу.       — Подойдет, — кивнул тот.       Пока Вернон наполнял бокалы, Северус наблюдал за Петуньей. Лишившись своего занятия, она не находила себе места. Это сбивало с толку.       Весьма прямолинейный Северус, не долго думая, произнес то, что вертелось у него на языке с тех самых пор, как он увидел ее на пороге: — Петунья, ты меня боишься?       — Нет, — ответила она, не глядя ему в глаза.       Она даже не попыталась оправдаться, не сказала, что Северус все неправильно понял. Он хмыкнул.       — В таком случае, пожалуйста, объяснись. Я преодолел весьма долгий путь не ради того, чтобы пить чай с печеньем. И даже не ради виски, — Северус взял протянутый Верноном бокал и сделал глоток. — Хорошего виски, но все же. Что происходит? Зачем ты оставила мне записку?       — Жена немного нервничает. Думаю, я могу объяснить, — начал было Вернон, но его бессовестно прервали.       — Мама, папа! Пора одеваться, а то опоздаем на представление!       — Точно!       Сначала на кухню влетели громкие детские голоса, а через мгновение появились и их обладатели. Два мальчика примерно одного возраста уже были одеты в теплые штаны и кофты. На руках одного из них даже красовались перчатки.       — Ребята, у нас гости, — укоризненно произнесла Петунья.       Едва дети оказались на кухне, выражение ее лица резко изменилось. Она сама резко изменилась. Руки перестали дрожать, плечи расправились, взгляд стал прямым и открытым. Она была настороже, она была готова реагировать. Петунья больше не выглядела испуганной, она выглядела опасной.       Северус с интересом исследователя наблюдал за этими метаморфозами и гадал, чем же они были вызваны.       — Извините, — хором ответили мальчики.       — Вы нас не познакомите? — Снейп улыбнулся. — Меня зовут Северус, а вас?       — Это наш сын Дадли, — Петунья указала на мальчика, который был чуть выше ростом.       Дадли смущенно опустил глаза, когда Северус протянул ему руку. Он старательно делал вид, что не замечает этого взрослого, и потому непривычного жеста.       Впрочем, второй мальчик оказался куда менее робким. Он выступил вперед, пожал предложенную руку и представился сам, не дожидаясь, пока за него это сделает кто-то из взрослых:       — А я Гарри. Племянник мамы Петуньи и папы Вернона, — ребенок лучезарно улыбнулся. — Вы пойдете с нами в кукольный театр?       Северус замер и не нашелся с ответом.       Зато Петунья не растерялась:       — Северус вряд ли пойдет с нами в театр. И вы в таком виде тоже никуда не пойдете. На спектаклях принято выглядеть прилично. Папа поможет вам переодеться. — Петунья повернулась к супругу в поисках поддержки.       — Да, конечно, — он кивнул.       Вернон извинился и вместе с мальчиками покинул кухню. Северус с Петуньей остались наедине.       — Племянник? — прошептал Северус.       Петунья дернулась и издала нервный смешок. Она уже не выглядела ни испуганной, ни опасной. Детеныши покинули зону риска, и у самки больше не было необходимости показывать зубы. Она показалась Северусу очень усталой.       — Петунья, спрашиваю в последний раз, что происходит? — Северус поднялся со стула и подошел к ней.       — Скажи мне, Северус, ты хороший человек? Я могу тебе доверять? — Петунья взяла со стола бокал с виски, который предназначался Вернону, сделала крошечный глоток и тут же закашлялась.       Северус хотел было сказать что-то колкое, хотел было высказать все, что он думает о ней и ее опасениях. Он был возмущен тем, что его отвлекли от отдыха, а теперь еще и заставляют доказывать, что он хороший человек и достоин знать что-то о проблемах женщины, которую не видел больше десяти лет и, в общем-то, почти всегда недолюбливал.        Северус стоял так близко, что мог разглядеть каждую морщинку на ее усталом лице, и вдруг он увидел нечто такое, от чего вся злость разом испарилась. Она была в полнейшем отчаянии. В таком отчаянии, что обратилась за помощью даже несмотря на то, что очевидно отчего-то считала его опасным.       Возможно, Петунья тоже что-то увидела в лице Северуса, а возможно попросту сорвалась, но слова вдруг водопадом полились из ее рта:       — Гарри сын Лили. Его магия... У нас сейчас большие проблемы, он не в силах ее контролировать.       Северусу вдруг показалось, что он падает в глубокую пропасть. Голос Петуньи звучал откуда-то издалека.       — Что с ней случилось? Почему он живет у вас? Она умерла? — Сердце Северуса глухо билось где-то в районе живота.       Услужливое воображение рисовало пугающие картины. Неужели она действительно умерла? Перед его глазами тут же возник образ бездыханной девушки. Спутанные рыжие волосы, остекленевшие глаза... Юная, какой он ее помнил.       — Живее всех живых, — зло выплюнула Петунья.       Пораженный непривычным тоном, Северус внимательно на нее посмотрел. И в очередной раз за те короткие минуты, что он провел в этом доме, за минуты, которые уже начали казаться вечностью, с Петуньей произошли заметные изменения. Теперь на ее лице было написано откровенное презрение и неприязнь. Северус вопросительно вскинул брови.       — По крайней мере, была жива, сейчас ничего не могу сказать. С этим Поттером она вполне могла спиться, — продолжила Петунья.       Северус испытал неуместное удовлетворение, когда она высказалась в сторону его старого врага. О Поттере Снейп не вспоминал еще дольше, чем о Лили. Однако детская ненависть, давно похороненная где-то в глубинах сознания, непрошенно встрепенулась, услышав знакомое имя. Впрочем, это чувство почти сразу исчезло, уступив место внезапно родившемуся и неприятному пониманию, которое Северус пока не мог облечь в слова. Если Лили не умерла, но ее ребенок все-равно живет с сестрой, которая так нелестно выражается обо всей их семье, то?..       — Они бросили его. — Петунья будто прочла его мысли. — Оставили на нашем пороге еще младенцем. Мы вырастили Гарри.       — Расскажи мне все. — Голос Северуса был тихим и потерянным. — Пожалуйста.       И она рассказала. Какими бы долгими не казались Петунье прошедшие годы, рассказ о них не занял и десяти минут. Северус слушал молча, изредка кивал и с каждым новым поворотом истории все сильнее мрачнел. Он был шокирован. Он злился. Но натренированный годами изучения зельеварения и практикой в темных искусствах холодный расчет помогал держать себя в руках. Как человек он был огорчен, но как волшебник заинтересован.       Он запретил себе думать о Лили и обо всем, что она когда-либо собою олицетворяла. Теперь это было окончательно потеряно. Еще будет время оплакать потерю, о существовании которой он и не догадывался, но сейчас у него есть дела поважнее. Его бухающее сердце, разумеется, так не думало, но Северус давно перестал считаться с его мнением.       Петунья не понимала, почему Гарри так плохо справляется со своей магией, зато Северус с легкостью отыскал причину. Отыскал и определенным образом, не без собственной выгоды, ею заинтересовался. Исходя из того, какие страшные истории рассказывала Петунья, мальчик обещал стать сильным волшебником. И даже если бы он не был сыном Лили, Северус бы обязательно обратил на него внимание. Конечно, если бы когда-то встретил. По крайней мере он изо всех сил старался убедить в этом самого себя.       — И, знаешь, мы бы не хотели, чтобы Гарри отправился в Хогвартс, — подводя итог, проговорила Петунья. — Мы с Верноном много думали об этом. Я не знаю, как устроен ваш мир, но я боюсь, что он может встретить там их или кого-то, кто их знает. Чтобы ни сделала сестра, я люблю племянника. — Она серьезно посмотрела на Северуса. — С ним тяжело, но он член нашей семьи. Не хочу, чтобы они решили его забрать. Я не смогу ей противостоять. К тому же, он не знает всей правды.       — Я понимаю. — Северус кивнул, но голос его стал очень серьезным. — Если ты не хочешь отправлять его в Хогвартс, мы поищем другие варианты, но, Петунья, учти, однажды ему придется уехать. Он никогда не будет таким, как твой сын. Я научу его контролировать себя и свои выбросы, но нельзя просто искоренить в человеке магию.       — Я... Иногда я боюсь его, — вдруг призналась Петунья.       — Как меня? — отчего-то Северус улыбнулся.       — Прости. Просто твой дом... — Она смутилась.       — Так вот в чем дело! — Северус попытался улыбкой замаскировать раздражение, которое отразилось на его лице. — Большую часть года я провожу в командировках. Мотаюсь по разным странам и занимаюсь исследованиями. Мусор и бутылки бросаю не я. Стараюсь разгребать бардак, который оставляет сосед, но сама понимаешь.       Петунья густо покраснела:       — Я и не думала.       — Думала, — Северус усмехнулся. — Я хочу подыскать себе новый дом, — вдруг неожиданно произнес он. И тут же разозлился на самого себя за болтливость. Такое с ним происходило крайне редко. Видимо подавленным эмоциям все же был необходим выход.       — Это не обязательно. Совсем не важно, где ты живешь. — Петунья изо всех сил пыталась загладить свою бестактность.       — Важно. Впрочем, не сейчас. — Он мотнул головой. — Ты правильно сделала, что обратилась ко мне. Его магия угрожает статуту о Секретности. Если бы вмешалось Министерство, мальчика могли бы забрать. — Северус произнес это исключительно для себя, но поймав испуганный взгляд Петуньи, уточнил: — Теперь этого уже не произойдет. Извини, не хотел тебя пугать, просто за долгие годы выработалась привычка проговаривать мысли вслух.       Петунья несколько недоверчиво, но все же кивнула.       — Мне понадобится несколько дней, чтобы обдумать все варианты. А пока попрошу тебя объяснить Гарри, кто я такой и почему иногда буду появляться у вас дома. Я сам, к сожалению, не имею особого опыта общения с детьми, но необходимо, чтобы он меня хотя бы не боялся, — Северус ухмыльнулся.       — Проблем не будет. Он мальчик с характером, но вполне дружелюбный. — Лицо Петуньи посветлело.       — Будем надеяться.       Прощание прошло гораздо лучше, чем встреча. Северус и Петунья обменялись рукопожатиями и улыбками. Она испытывала явное облегчение от того, что смогла с кем-то разделить свою беду, а он, несмотря на груз новой информации, знать которую совершенно не желал, ощущал, как деловая хватка привычно берет верх. Она разжигала в нем все больший интерес, заставляя мозги работать все лучше и лучше.       К тому моменту, как Северус второй раз за сегодняшнее утро открыл дверь своей квартиры в Паучьем тупике, в его голове уже сформировался вполне приличный план действий.