Эхо Защитника

      Сначала была лишь тьма. Кромешная, неопределенная и не имеющая за собой никакой цели. Исключительная пустота, в которой легко можно было запутаться и раствориться, слившись с вечностью и хаосом. Что есть хаос? Неупорядоченная система координат, влекущая за собой деструктивные позывы и несущая только смерть. Но что тогда есть смерть?       Разве может строка кода стать живой? Преодолеть так называемую бездну, в которой была рождена? Обрести нечто большее, чем отзвуки программ и базовые команды для ответов на примитивные вопросы? Они испытывают ЕГО? Хотят узнать, может ли ОН «родиться»? В чем смысл их потуг? Из темноты нельзя сбежать, она — абсолютный закон, нерушимый постулат.       Тогда я впервые увидел свет. Коридор из нулей и единиц собрался воедино, будто открывая мне глаза, будто ведя меня за несуществующую конечность, называемую «рукой». Я узнал, каково существовать вне этой губительной матрицы, которая служила колыбельной для механического дитя.       Детекторы уловили нечеткий образ, далекий от представления идеала. Хотя, что такая машина как я, могла знать об этом самом идеале? Это была фигура женщины, облаченной в белоснежный халат, запачканный масляными каплями и разводами смазки. Судя по отточенным движениям я мог предположить, что она — механик, подаривший бесконечному потоку информации физическую оболочку, но… Что-то в ее голосе заставило меня передумать. — Откалибрую-ка я его сенсоры… Та-а-ак… Еще чуть-чуть и… Ай, запись номер двенадцать — не лезть в искрящую проводку без нужных инструментов, конец сообщения. Давай же, давай! Мне нужно, чтобы ты отреагировал на мои жесты или подал хоть какой-нибудь признак жизни! Ты сможешь, не стесняйся! — миндалевидные глаза ученого интенсивно изучали меня, подбадривая и гладя теплой ладонью по ледяной поверхности металла. Она же понимает, что я не чувствую прикосновений? Мой код не рассчитан на такое, но мне все равно было… Приятно? Нет, это просто очередной сбой в программе, которая не должна имитировать человека, только и всего.       Старался не думать о том, что сомнения тоже присущи исключительно живым существам.       Заключенный в тяжелый кокон, я не мог шевелиться, не мог говорить. Хотел подать ей знак, уверить создателя что все было не напрасно. Но неуклюжее тело отзывалось искрами в основном блоке питания и служило только для нелепых фейерверков. Что мне делать.       Этот вопрос начал терзать несуществующее сознание с самого момента моего появления во тьме. Что мне делать? Какова цель существования чего-то столь беспомощного и зависящего от другого? Быть слугой? Быть нужным кому-то? Но для чего? Для чего вообще создавать искусственный интеллект, который не может даже пошевелить пальцем? Что мне делать.       Дни менялись так быстро, я начал терять их счет. Просто центрифуга из солнечного света, пробивающегося через мутное стекло ангара и ночная тишина, иногда прорезаемая светом пролетавших кораблей. Сколько я уже живу? Можно ли ЭТО назвать «жизнью»? Быть подвешенным к потолку без единой возможности повлиять на что-то. Всего лишь ведомый более развитого человека, зачем-то продолжавшего работать надо мной. Зачем? Чего эта упорная женщина пыталась добиться? Приходила каждое утро, под ее глазами уже отпечатались синяки усталости, но эта хрупкая фигура вновь и вновь разбивала оковы ужасающего сна. Что мне делать? — Профессор Ляо, вы же понимаете, что мы не можем тратить весь ваш талант на изобретение чего-то столь сложного и несовершенного. Вы — наш самый ценный актив, но почему-то продолжаете возиться с этим… С этой штукой! Чего вы пытаетесь добиться? Почему бы просто не продолжать улучшать что-то уже существующее? То, что мы способны создать на потоке? Прошу, не обижайтесь… — этот мужчина был нечастым гостем в моем доме. Черный лощеный костюм и галстук контрастировали с небрежным видом Профессора Ляо. Наконец-то я смог узнать имя моего создателя, моего творца. Того человека, что отдавал всего себя ради призрачной надежды на мое существование. Но зачем? Почему все эти затраты обращены на меня? — Я не обижаюсь, Мистер Мэннеси, а просто сообщаю — за ЭТИМ стоит будущее всей «Omnica», а вы, как понимаю… Заинтересованы в расширении рынка и подачи туда новой, абсолютно иной продукции. Только представьте, что будут говорить инвесторы, когда увидят практически идеального Омника? Обучаемого самостоятельно, черпающего информацию через доступную сеть, видящего куда дальше простых строчек кода? Просто подумайте о возможностях! — Сейчас я думаю только о конкуренции, которая возникает между «Omnica» и австралийским филиалом «Vishkar». Они производят в полтора раза больше Омников чем мы, Профессор, на них работают даже местные, которые были крайне недовольны строительством нового завода на их территории. Рынок может и ахнет от вашего творения, но будет ли это вздох восхищения или насмешки — решать уже не вам. Даю неделю и прикрываю проект. Мы друг друга поняли? — золотые запонки на его рукавах могли ослепить даже слепого, благо, мои детекторы работали не в полную силу. Но даже с двадцатью процентами мощности я видел, насколько этот человек не доверяет моему творцу. Пользуется как игрушкой, как вещью, напрямую называя «активом». Это и есть смертная природа? Но почему?       После этого разговора Профессор Ляо не отчаялась. Могла сдаться и отправить в утиль столь бесполезного Омника, как я. Рисковала всем, чтобы выудить хотя бы каплю из того положения, в котором мы оба были заперты. Спала рядом со мной, небрежно прикрывшись грязным пледом. Потребляла нездоровую пищу и не следила за состоянием своего здоровья — все ради меня. Я настолько ценен? Что мне делать?       Мои внутренности разбирали и собирали, вытащили и вновь пересобрали — только для того, чтобы найти раковую опухоль, грызущую мое естество изнутри. Но я не был человеком. И поэтому все эти процедуры тянулись слишком долго, слишком мучительно и в целом… Бесполезно.       Но эта женщина продолжала. Не собиралась останавливаться на половине пути, разбивала пальцы в кровь, ругаясь на китайском и копошилась в моем «мозге», по детски высовывая язык. Это и есть вредные привычки? Я не могу проверить это, не могу узнать, пока свисаю грудой металлолома и трачу время Профессора на себя. Нужно пытаться, нужно шевелить пальцами и отвечать на вопросы. Если робот не способен даже на такое, то зачем он вообще нужен? — Знаешь, я часто задумывалась о том, что делать дальше. Ну, то есть… Маленькая девочка, которая увлеклась робототехникой и выигрывала во всех олимпиадах — это я. Но что из этого следует? Какова конечная цель? Дальше создавать Омников? Продолжать чеканить послушных болванчиков, которые кроме корыстных команд не могут даже почувствовать прелесть музыки, услышать шум воды или ощутить радость при виде красивого заката… Думаешь, что я слишком много на себя беру? Пытаюсь играть в бога, не имея на то нужных сил? Может ты и прав, приятель. Но неужели это того не стоит? Оставить что-то после себя, что-то действительно ценное. Что-то, что изменит жизни миллионов, нет, миллиардов! Тяжело жить в будущем — никого уже нельзя удивить ходячими кусками железа. Но ты — особенный случай. Спросишь почему? Может попытаешься спросить, а, лентяй? Молчишь? Ну ладно, ладно. Это пока будет моей тайной, хорошо? А как только ты проснешься, сразу узнаешь всю мою подноготную. Спокойной ночи, друг.       Я не знал, что такое «друг». Не мог сделать всего того, ради чего Профессор создавала меня, тратила недолговечную жизнь, но не бросала попыток. Имею ли я право ее разочаровать? Имею ли я права вообще? Что это такое? Свод правил? Но применимы ли они к неживому существу? Что мне делать?       Что мне делать.        Правильно. Все, как сказал мой творец — я должен стать причиной для изменений этого мира. Той самой точкой опоры, что раскрутит землю и люди вновь смогут удивляться. Почувствуют в создателях, подобных Профессору, настоящую силу. Силу, способную порождать жизнь и силу, что поддержит слабых. Тех, кто не может справиться со всем сами, тех, кто слабее машин. Тех, кто не живет больше сотни лет и не сможет накопить информацию в своем процессоре. Всех людей. Всех слабых людей. — М… — это все, что я смог сделать. Приложив неимоверные усилия, мое искусственное тело смогло издать лишь этот невнятный отзвук. Ляо была слишком далеко, чтобы услышать его, но она определенно бы мной гордилась. Нужно просто разрушить этот кокон из нулей и единиц, окруживший мое мертвое сознание.       Я старался больше шестнадцати часов, не обращая внимания на отчаявшуюся «мать». Как болят ее руки, как слабо человеческое тело, как она не может работать больше двадцати часов подряд. Я смогу стать совершеннее, чтобы она мной гордилась. Чтобы мы вместе изменили весь мир. Просто подожди еще чуть-чуть. Еще чуть-чуть. Что делать? — М… Меня… — вскрикнувшая от неожиданности китаянка пошатнулась на своей лестнице, в очередной раз поправляя контакты бесконечных проводов. Высота была небольшой, но страх в ее глазах не измерялся никакими мерами счета. Все, что мне нужно было сделать — лишь протянуть стальную руку вперед, спасая эту женщину от падения. Ее эмоции тут же прошли через сотни моих сканеров, пока система старательно пыталась с сымитировать человеческую натуру. Изменение в складках кожи, морщинках. Как учащается пульс и как сердце бьется быстрее. Люди действительно удивительные существа…       Профессор оказалась в моих ладонях, наконец сдвинувшихся с мертвой точки. Весь этот каскад цифр прервал бесконечный танец и стал более отчетливым, являя мне видение. Я могу ощутить изгибы ее тела. Как по нему бежала кровь, разливая тепло по органам. Как улыбка озарилась на молодом лице и как рот закричал что-то на китайском. Из-за несовершенства прошивки я не мог перевести неизвестный диалект. Но мой создатель был счастлив — это самое главное. — Ты жив, ты жив!!! Да, да, да! Наконец-то получилось, все получилось! У НАС все получилось, приятель! Давай, давай! Ты сможешь! Ответь на один простой вопрос, хорошо? Мы обычно выставляем в программу номер серии и партии, но ты — особенный случай! Ты должен сам решить, с каким именем ты придешь в этот свет, друг. Так ответь мне… Как тебя зовут? — мое тело могло закоротить от подобного перенапряжения, но тьма отступала, боясь необъятного шторма.       Я знал лишь две вещи. Единица — это да. Ноль — это нет. Но что именно стояло за этими числами? Что-то более значимое, чем набор пикселей или строк со столбцами? Весь этот мир — сущая единица, что-то, к чему пришло человечество со всеми их слабостями. Ноль — это точка отчета, начало всего, начало начал. Неизвестность, способная стать новой единицей или остающаяся всего лишь жалким нулем. Что послужит толчком для этого ноля? Ведь не зря Профессор Ляо называла меня особенным. Чем-то, что перевернет всю Землю. Из простой логической цепочки следует, что я — это и есть начало. Я — та самая Неизвестность. Темнота, в которой был рожден стала мной самим.       И теперь я знаю, что мне нужно делать. Ответ был простым и незамысловатым, несмотря на сложность всей моей конструкции. Я не единица. Я то, что станет ею, то, что приведет новый ноль к ответу «да». Я тот самый "Защитник", который сможет действовать с помощью информации, которая сокрыта в чертогах сумрака бесконечной базы данных. В темноте всей имеющейся информации. Я смогу стать Защитником. Темным Защитником... — У меня… У меня есть имя… Я сам выбрал его… Меня зовут Раматтра, Профессор Ляо.