Диво дивное

Этот охотник на демонов был престранным. И оружие было под стать — меч с тысячей лезвий, тонких и плоских, как ленты. Музан никогда прежде не видел подобной дряни и испытал странное возбуждение, когда лезвия пришли в движение: как всем этим можно управлять? Вот у Музана в демонической форме были тентакли, но их было меньше, да и Музан прекрасно владел своим телом, все его тентакли делали ровно то, чего он от них и ожидал. А что же этот странный охотник? А странный охотник вполне неплохо владел своим оружием, демонстрировал убийственные техники, и несколько раз задел Музана тонкими лезвиями, да так глубоко, что они проникли до костей и прожгли плоть. После примерно седьмого такого удара Музан не стал сдерживаться и принял свою самую демоническую форму. Нужно было быть осторожнее, лезвия охотника вполне могли лишить его всех тентаклей до того, как Музан оторвет ему голову. Он уже прикидывал, как лучше ударить, чтобы наверняка, как вдруг заметил, что бой закончился. Охотник опустил меч и с интересом разглядывал Музана. — Ого, у тебя волосы отросли. И побелели. И зубы по всему телу! Надо же. Сколько тентаклей! Никогда такого дива дивного не видел. — Ты странный. Опускаешь меч в разгар боя. Думаешь, что легко справишься со мной? Правильнее было спросить: «Ты так жаждешь смерти? Ну так сейчас умрешь». Но Музан не произнес этих слов, потому что охотник был быстрее его мыслей: он мигом выдернул из меча алую ленту, и не успел Музан от него отпрыгнуть, как уже был обвязан лентой. Она в общем-то не причиняла ему неудобств, но он не мог высвободиться и остаться невредимым. — Думаю, мы с тобой проведём время поинтереснее, — сообщил странный охотник и сбросил на траву свои одежды. Музан был растерян и сбит с толку. Все охотники на демонов пытались его убить, и это было правильно. Люди боятся демонов, демоны питаются людьми. А этот не боялся и не пытался убить, и более того, собирался сделать с ним что-то непотребное. И даже разрешения не спросил! Впрочем, Музан был не против, если бы охотник на него насадился, кончил и потерял концентрацию. Можно было бы высвободиться и сожрать его внутренности. Или еще раз выебать перед этим. Тентаклями, разумеется. Охотник обнажил член Музана, но вместо того, чтобы сделать то, чего Музан от него ждал, ласково погладил зубы у него на бедре. — О, у тебя что такое? — Ну а что тебя так удивляет? Это нормально. Я же демон. Что… ты что делаешь? Странный охотник приставил свой вставший член к голодному рту на бедре Музана. Извращенец какой-то. Зубы негодующе щелкнули, а охотник только рассмеялся. — Ну а что тебя так удивляет, демон? Может быть, мне нравится пробовать новое. Не возражаешь? Этим можно не только кусать, правда же? — Если ты решил распрощаться с этой частью тела, то давай. Вперед. Теперь охотник смотрел на Музана как положено: с восхищением и трепетом. Но когда он раскрыл рот, Музану захотелось откусить ему не только член, но и язык впридачу. — Думаю, именно поэтому ты и одинок, — сказал охотник. — Если бы ты шел навстречу своим желаниям и желаниям другого… Впрочем, вижу, ты и сам способен себя удовлетворить. А мне пора идти. С этим словами он отошел в сторону и оделся так же быстро, как и разделся. Музан был разочарован. Он сдерживался и не протыкал этого охотника тентаклями, когда тот приблизился, поскольку уже настроился на развлечение, а тут такая быстрая перемена. У этих людей семь пятниц на неделе. — Ты забыл ленту! — крикнул Музан. — Думаю, и с этим ты справишься, диво дивное! Прощай. И охотник исчез так быстро, словно и не было его. Но лента-то осталась, а до рассвета было не так много времени. Придется пожертвовать одним тентаклем, печально подумал Музан. А потом съесть кого-нибудь и восстановиться. Но прежде… Он направил тентакль туда, где сейчас его присутствие требовалось больше. Одиночество? Да он странный, диво дивное какое-то. Какое еще одиночество? У Музана есть все, что нужно, и даже сверх того. Ему никто не нужен, чтобы расслабиться.