***
― Тебе не кажется, что это слишком жестоко? ― Пик проводила мучающегося от похмелья Кольта взглядом. На Порко не посмотрела ― знала, что тот сейчас усмехается. Грустно так, без прежнего азарта, с натяжкой. ― Воспринимай это как шутку. Когда все закончится, это станет забавной историей. Розыгрышем. И вообще, это традиция. ― То-то ты после этой «традиции» полгода ходил и на Зика зло зыркал, ― Пик вздохнула. В конце концов, взаимоотношения в отряде через два года ― не ее ума дело. Но что-то не давало ей покоя. Упорно не хотелось повторения истории: недомолвок, конкуренции, конфликтов, идущих со времен кадетского училища, ― мечталось, что следующее поколение сможет сплотиться и помочь хотя бы друг другу, когда элдийцы станут бесполезными для марлийского правительства. Для этого нужно доверять, а какое доверие, если будущий командир такие выкрутасы устраивает? ― Ты не сравнивай. Он же сказал мне с Имир переспать. С дикаркой островной, убийцей брата, ― Порко сплюнул себе под ноги. ― Хорошо, что я вовремя все понял. ― Хорошо, что я тебе вовремя сказала. Она бы тебя точно убила. ― Не смогла бы. ― Смогла б. Девушки в ее положении и не на такое способны, ― хмыкнула Пик и развернулась, готовясь идти к своему дому. Отец не смог ее встретить ― ноги слишком сильно болели. Сделала шаг, остановилась. ― Но ты хоть пригляди за Кольтом. Еще глупостей понаделает. ― Посмотрим, ― отозвался Порко. Слова Пик слегка задели его совесть, но механизм уже был запущен. Воин собирался просто наблюдать.***
«Надо что-то срочно с этим делать. Надо что-то делать». Кольт сидел на кровати, обхватив ноги руками и таращился в занавешенное тканью окно. В темноте мерно тикали стрелки часов, на соседней кровати, отгороженной шторой, посапывал Фалько. Свеча благополучно догорела, а значит прошло больше двух часов с момента как братья легли спать. Вот только сон к Кольту никак не шел. Он раз за разом прокручивал в голове разговор с Порко, стараясь заставить себя поверить, что это был просто пьяный бред. Но нет, не может такое быть бредом. Да Гальярд бы себе язык откусил, а такой глупости не сказал. Он же Воин. Он же по женщинам. Вроде. А может он просто пошутил? Нет, не может Воин так шутить. Кольт выпрямился, сделал глубокий вдох, стараясь разорвать этот круговорот из одного аргумента. И зачем Порко ему врать? В конце концов, Гальярд его будущий командир. Он должен заботиться о своих подчиненных. Зик же о нем, о Кольте, заботится. От последнего умозаключения стало совсем не по себе. Некстати вспомнился недавний разговор после собрания и шуточки про элдийские задницы. «Это же еще как-то растягиваться надо. Ох», ― Кольт закрыл лицо рукой, чувствуя, как краснеют щеки. Он встал и, стараясь не скрипеть половицами, подошел к письменному столу. Открыл нижний ящик, вытянул коробочку с семейными фотографиями и рисунками. Наощупь отложил в сторону ненужные картинки ― Кольт точно знал, что их тринадцать, ― скользнул пальцем по черной картонке, отделяющей семейную ценность от ценности иного рода. Кольт быстро вернулся в кровать, чувствуя себя нашкодившим мальчишкой. Накрылся одеялом с головой, выудил из-под подушки фонарик ― знал же, что пригодится, с вечера подготовил. «Так. Спокойно. Все Воины такое делали. И я смогу. Я же Воин». Включил фонарик ― подарок Зика, кстати. Такого даже у Райнера и Порко не было. Достать, наверное, трудно было. По блату. «Не отвлекайся, ― одернул себя Кольт. ― Ты должен все изучить. Чтобы победить, надо изучить противника». Он купил эти картинки у старьевщика через две недели после возвращения в гетто. Не сразу решился, два дня с духом собирался, а потом просто всучил старику несколько монет ― сумму большую, чем нужно было ― и практически сбежал, прижимая к груди сверток и стараясь не смотреть в лицо хитро улыбающемуся мужчине. Стыдно было, но Кольт успокаивал себя, что это для дела. Опыта поднабраться, так сказать. Сейчас Кольт смотрел на рисунки, затаив дыхание. Время от времени вслушивался в звуке в комнате ― не проснулся ли Фалько? Но нет, Фалько спал, и Кольт мог долго рассматривать каждое изображение. Первый рисунок был ему понятен и, скорее всего, именно так все и должно было произойти между ним и Зиком. «Ох», ― Кольту было одновременно интересно и страшновато об этом думать. Он ни разу не влюблялся и не целовался ― просто времени на это не было. Конечно, ему нравились девушки, даже из его бывшего отряда, из числа тех, кто претендовал на звание Воина-кадета. Иногда он видел их в подростковых снах, после которых просыпался весь разбито-счастливый и в мокром белье, но реальной близости так и не вышло. Кто-то погиб во время боевых операций ― война-то уже давно шла ― а остальных жизнь разбросала по разным частям. Кольт сглотнул и провел пальцем по выпуклому заду нарисованной девушки. Та лежала на животе, оттопырив тот самый зад и, почему-то закусив свою ладонь, оглядывалась на мужчину. Ее крупные груди терлись о столешницу. Должно быть, ее пугал мужчина, которому щедрый художник нарисовал прям знатную палку между ног. Членом такое назвать язык не поворачивался. Кольт много раз слышал байки от сослуживцев, любивших, как напьются, пообсуждать, у кого «дрын» длиннее, да яйца больше, но походы в баню всегда расставляли все точки над и ― большая часть рассказов оказалась враньем. В бане же все видно было. «Ох, после Зика я же в баню нормально ходить не смогу», ― вздохнул Кольт и достал следующую карточку. На рисунке мужчина лежал на спине, а женщина сидела на его бедрах и улыбалась. Ей определенно все это нравилось. Приписка гласила, что данная поза поможет совершить наиболее глубокое проникновение. Мужчина, кстати, на картинке тоже выглядел крайне довольным: вон как сильно голые ягодицы сжимал. Баня все не шла из головы. Кольт много раз был там с Зиком. Однажды даже Магат присоединился. Кольт еще тогда так удивился, что марлиец не брезгует, но вслух не сказал. Только краснел, когда командир предлагал побить веником или шутил про мыло. Зик тогда смеялся, а после, когда остались наедине, приободрил, сказав, чтоб до головы не брал. О чем еще мужикам шутить, когда они давно в походе? Этот эпизод теперь тоже казался крайне подозрительным. «Нагнись я тогда, так было бы? ― Кольт сглотнул и, пролистав рисунки, остановился на самом волнительном. Какой-то умелец нарисовал разведенные в стороны женские ягодицы. Было прекрасно видно, как минимум три пальца входили в слегка потемневший, растянутый анус, а из второго отверстия обильно сочилась смазка ― женщине явно нравилось. На уголке страницы была приписка: «Кончай смело ― не залетит». Кольт снова сглотнул. Его собственный член давно налился кровью и требовал внимания. Хотелось запустить руку в трусы, сжать посильнее, провести ладонью верх-вниз, пофантазировать. Но нельзя: Фалько спал совсем рядом. Вот уйдет на утреннюю тренировку ― можно наяривать, если отец не поймает. Старший Грайс воспитывал своих сыновей в строгости. «Он бы такого точно не одобрил», ― Кольт пролистал еще несколько картинок. Мужчины и женщины сплетались во все более изощрённых позах, движения становились развратнее. В память врезались раскрытые в наслаждении рты, откровенные позы, множество странных предметов. Иногда Кольту казалось, что он узнает в этих людях Воинов, но отбрасывал эти мысли. Как он сможет спокойно смотреть в глаза Райнеру, если запомнит картинку, где похожего на него парня разложили на столе и имели с двух сторон? Кольт не врал себе, поэтому собирался избегать Воина какое-то время. Такая же история повторилась с Пик. Чернявую девушку, очень похожую на нее, насаживали сразу на два члена, а третий мужчина покусывал ей грудь. При этом ее губы раскрылись в крике и не понятно было, сладком или болезненном. В ее анус был вставлен явно продолговатый и достаточно широкий предмет. На этой же картинке был четвертый мужчина. Он стоял, гладя свой член и поливал его маслом из склянки. «А если без масла?» ― Кольт все-таки решился запустить руку в трусы. Задел напряженную головку, закусил губу, но усилием воли заставил себя собрать смазку и не более. Делать такое при Фалько было ужасно стыдно. Провел пальцами вдоль ствола, задел поджавшиеся яйца, но потом, подумав, лег на бок, как было нарисовано на одной из картинок, сместил руку к низу поясницы и дальше, надавил на вход. Фаланга пальца прошла неохотно, но, приложив усилие, Кольт смог проникнуть дальше. Никаких приятных ощущений он не почувствовал. Было довольно странно. ― Кольт, ― увлекшись, Грайс не заметил, что Фалько завозился на своей кровати. Так и застыл с пальцем в заднице. Фонарик он выключить не успел, да и глупо это было бы. Воображение уже рисовало, что Фалько сейчас откинет в сторону одеяло и увидит срамные картинки. Нет, все будет гораздо хуже: поймет, чем занимался его старший брат. Но время шло, а Фалько не подходил. ― Ты чего не спишь? ― Я… Да так… Просто. Командир дал интересную книгу по тактике. Завтра вернуть надо. ― Жалко. Я бы тоже почитал. Расскажешь потом? ― Обязательно, ― выдавил из себя Кольт, всеми силами стараясь незаметно достать палец. ― Все очень подробно расскажу. ― Здорово, ― Фалько зевнул. ― Спокойной ночи. ― Спокойной, ― Кольт тут же выключил фонарик и, наощупь собрав картинки, запихнул их в пододеяльник. Было безумно неуютно. Позже он еще долго лежал, глядя в потолок и борясь с никак не желавшим схлынуть возбуждением. А, провалившись в дрему, увидел себя, лежащим с широко разведенными ногами, и Зика, который надрачивал свой член.***
― Ты совсем что ли? ― Порко прижал его к стене и зажал рот ладонью. ― Совсем не соображаешь? Говорю же тебе: это шутка. Просто ШУТКА. Кольт слышал, но никак не мог в это поверить. Все-таки обманули… ― А я… Я… ― он вовремя затих, стыдясь правды, и со страхом понимая, что Порко и так все это знает. Знает, что Кольт чуть со стыда не сгорел, когда пришел к старьевщику, чтобы купить дилдо, что теперь он хромает, потому что поторопился и не достаточно себя растянул. Знает, что Кольт раздобыл масло и не слишком кислое вино ― себе для храбрости. Знает, зачем он искал встречи с Зиком последние несколько дней, а тот будто специально находил сотни поводов, чтобы не уделять внимание своему ученику. Порко все знает ― Кольт видел это ― и от этого становилось ужасно пусто на душе. Кольт почувствовал себя совершенно ненужным, преданным. К горлу подступил комок. Нужно было что-то сказать, соврать, что ничего такого и в мыслях не было, но слова не шли. ― Я… ― Молчи, ― Порко окончательно убрал руку, отвел взгляд. Ему было жутко неловко. Кто ж знал, что Кольт воспримет все это так близко к сердцу? Исполнительный… Да и сам хорош ― если бы не предупреждение Пик, пустил бы все на самотек, и не понятно, что бы из этого вышло. Повезло еще, что Зик слишком занят обеспечением безопасности во время предстоящего праздника и правда не мог принять Кольта. Понял бы все быстро, а у Грайса еще большая травма была бы. Порко сейчас себя очень ненавидел. ― Ты это… Прости, хорошо? Я же не со зла. Дурость сделал. Думал, забавно будет. Традиция же… Я никому не расскажу. Правда. Даже Пик не узнает. Обещаю, ― Порко сглотнул. Редко приходилось перед кем-то извиняться. Слова трудно шли. А Кольт все молчал. Уж лучше бы накричал или ударил. Не важно. Порко бы и уворачиваться бы не стал. За дело ведь. ― А хочешь… Хочешь я тебя с хорошей девушкой познакомлю? Или с парнем? Я же до того, как Воином стал, в пехоте был ― многих знаю. И про тебя многие спрашивают. Хочешь? ― Нет… Спасибо, ― Кольт замотал головой. ― Я пойду, наверное. Придумай, пожалуйста, что Зику сказать. Я же его на разговор звал. И поковылял прочь из штаба. В заднице саднило, бутылка за пазухой тихо булькала, а на душе было паршиво. Даже на Порко злиться почему-то не получалось. Одно Кольт знал наверняка: вино он сегодня выпьет в одиночку.