Спасите наши души

Следующее занятие было групповым. Наша компания (за исключением Блейна) и еще несколько ребят собрались в большом зале. Стулья стояли по кругу, сбоку от меня сели Куинн и Себастьян. Я хотел спросить, почему нет Блейна, но в комнату зашла незнакомая мне женщина. Она спросила про наше самочувствие, мне не хотелось ей отвечать, поэтому я молча сидел и не подавал признаков присутствия. Но через несколько минут я понял, что мы не будем делиться своими проблемами, по очереди вставая по кругу, или пытаться познать гармонию мира, после того как женщина крикнула: - Мы будем ставить Рокки Хоррор! Я подумал, что это ужасно здорово. И ужасно, и здорово одновременно. Мне хотелось посмотреть на Себастьяна и Куинн в роли главных героев, а Ричарду подошла бы роль трансвестита, но сам я участвовать в этом не собирался. Конечно, я надеялся, что как новенькому мне разрешат посмотреть в сторонке на все это, но женщина уже начала раздавать таблички с именами, а напротив – ролями. - Смайт, - позвала она. Парень вытянул бумажку и ужаснулся. Его глаза так округлились, а кожа побледнела. Я понял, что это не просто так, что раз уж здесь лечат, то и роли дадут специальные. Когда назвали мое имя, все внутри сжалось. Я знал, что если только две роли которые я не хочу играть, одна из них уже досталась Себастьяну. Теперь я надеялся только на удачу и понимание со стороны психологов. - Рокки? Курт, это же классно! – крикнула Куинн, когда мы направлялись к морю. Мне совсем не хотелось объяснять людям про мою боязнь показать им свою дыру в сердце и черный гной вокруг нее, поэтому я старался молчать. Себастьян и Ричард тоже ушли в себя, все же, это было не такое прекрасное место, как мне казалось раньше. Это не было спасением от боли, а даже наоборот. Тут тебя накрывало этим снова и снова. С одной стороны завидовать Блейну было глупо, потому что у него случилось что-то действительно ужасное, но он не ходил на групповые занятия, а уж тем более ему не придется играть в этой глупой и унижающей постановке. Да, я уже успел возненавидеть идею отца переехать в пансион, мне так хотелось вернуться домой и пережить этот сложный период самостоятельно. - Курт, ты заплатишь долю за Блейна, пока его нет? – спросил Майк, - Мы собираемся в магазин, купить продуктов и выпивки сегодня на пикник. Ты же с нами? - Да, ладно, - Курт старался быть любезным, - А разве на территории кампуса есть магазин? - Нет, - прощебетала Куинн и показала на машину в конце стоянки. Нас было четверо, потому что Рич не поехал, а Блейн опять где-то пропадал. Я сел на переднее сиденье, Себастьян был за рулем, а Майк и Куинн расположились сзади. Я начал представлять, что мы едем не в магазин, а навстречу счастью, что сейчас мы перепутаем поворот к магазину и окажемся у ворот в рай. Но потом я подумал, что единственный способ, который мы можешь применить, чтобы избавиться от боли – резко и по прямой, пока не въедем во что-нибудь тяжелое и не разобьемся. - Рич не ездит на машинах, никогда, - грустно сказал Себастьян, не отрывая взгляд от дороги, - Он попал в аварию, их машину придавил грузовик. Его родители погибли, а он остался без глаза и счастья. Поэтому он здесь. Эта была первая история, которую я узнал от ребят. Первая история была Рича, и мои плечи немного дрогнули от испуга. Раньше мне хотелось узнать изъян каждого, но не теперь. Все эти ребята не заслуживали жить, чтобы чувствовать боль, чтобы страдать. Они просто должны быть счастливы. Отец раньше спрашивал меня, почему я не верю в Бога, мне казалось, что я просто не хотел верить в то, что кто-то там может решать наши жизни. Что кто-то наверху может убить мою мать, может убить горем нас с отцом. Так не должно быть. - Приехали! - крикнула Куинн, и тут я понял, что уснул. Мне бы хотелось проснуться в детстве и жить нормальной жизнью, но мы всего лишь стояли около придорожного супермаркета. Жара спала, и небо заволокло огромными грозовыми тучами, хорошо, что мы шли сюда не пешком, а то пришлось бы пережидать хлынувший ливень. Мы оказались около витрины с алког олем, меня снова затрясло, потому что я ничего подобного никогда не делал в своей жизни. Мне хотелось немного «отвлечься» сегодня, я не знал, работает это или нет, тем не менее я бы испробовал любые способы, чтобы забыться. Мы купили две бутылки с каким-то очень странным напитком, название которого я даже не запомнил, и ящик пива. Я сомневался, что мы выпьем это все за один пикник, потому что лично я не собирался напиваться до потери сознания, а на шестерых этого все равно было много. Помимо алкоголя ребята набрали много чипсов, сухариков и сэндвичей. Неужели здесь никто не проверяет пляжи ночью? А вдруг кто утонет? А что, если я напьюсь и утону? И тогда я понял, что это не станет трагедией, поэтому беспокоиться не о чем. Я заплатил долю за себя и Блейна, и всерьез рассчитывал, что парень отдаст мне деньги в ближайшее время, потому что сумма вышла немаленькая. Видимо здесь было не так много посетителей, а содержать магазин нужно, поэтому и цены на все чересчур завышали. К моему удивлению мы не поехали сразу в пансион, а разогнались по трассе и включили громкую музыку. Куинн высунулась из окна, замахала руками и принялась подпевать словам песни. Iron and Wine – Such Great Heights Я тоже высунулся из окна и подставил свою прическу на растерзание ветру. Я услышал пение Куинн, это было волшебно. У нее был красивый и мелодичный голос, но из-за курения в нем появилась какая-то хрипота. Я тоже раньше умел петь, но после смерти матери я не открывал рот, да и не думал, что теперь у меня получится издавать какие-то красивые звуки. I am thinking it's a sign That the freckles in our eyes are mirror images And when we kiss they're perfectly aligned I have to speculate That God himself did make Us into corresponding shapes Like puzzle pieces from the clay Песня играла очень громко, а ветер шумел в ушах, мой голос все равно никто не услышал бы, поэтому я решил тихо запеть. Сначала было запредельно сложно не закашляться от звуков в моем горле, от этих нот, которые хотят вырваться наружу в сильном потоке, в то время как я выдыхал их потихоньку. True, it may seem like a stretch But its thoughts like this that catch My troubled head when you're away When I am missing you to death When you are out there on the road For several weeks of shows And when you scan the radio I hope this song will guide you home Раньше я не замечал, что пение доставляло мне такое удовольствие. Теперь сладить со звуками стало легко, мы слились в одно единое. Это было так прекрасно, что у меня затаилось дыхание, и я почти перестал дышать. Я все еще внимательно прислушивался к голосу Куинн, которая пела гораздо громче, чем я. Она не стеснялась быть услышанной, она хотела, чтобы ее слушали. They will see us waving from such great heights, "Come down now", they'll say But everything looks perfect from far away, "Come down now", but we'll stay... Несмотря на, казалось бы, спокойную музыку, сердце билось очень часто, а эмоции просто зашкаливали. Мне не хотелось, чтобы песня заканчивалась, чтобы шоссе, по которому мы неслись на полной скорости, заканчивалось. Мне хотелось только сохранить такие моменты в своем сердце, но..там была только дыра, которая вытесняла все хорошее, засасывая в себя боль. Мы приехали в пансион, благополучно прогуляв уборку территории. Около ворот нас ждали Ричард и Блейн. Я не понимал, почему при виде Блейна мое мертвое сердце делало какой-то неловкий кувырок, пытаясь выскочить из груди и начать жить собственной жизнью. Блейн же по-прежнему был спокойным, как я узнал позже, ему давали антидепрессанты и приличную дозу успокающего. Но никто так и не знал, зачем это. Ребята взяли у нас сумки и понесли на пляж, в то время как мы с Себастьяном шли чуть позади. - Ты можешь на одну ночь не ночевать у нас в комнате сегодня, пожалуйста? – Себастьян сделал мордочку как кот из «Шрека». Как бы мне не хотелось спать в кровати, а не в лесу, где я наверно я проведу всю ночь, я не мог отказать моему новому другу. Тем более, он пообещал, что это всего лишь на одну ночь. Правда, после этих слов я услышал сдержанный смешок Рича, но старался не обращать на это внимания. - Курт, не расстраивайся, - подлетела ко мне Куинн, - во всем есть свои плюсы. Пока он за стенкой будет обрабатывать очередного бедного новичка-гея, мы закатим вечеринку у нас с Блейном и Майком! Я собираюсь сдвинуть все кровати вместе, это же так здорово, мы будем спать друг с другом. - Замечательно! – ответил я, чтобы обрадовать девушку. Она улыбнулась так, что я увидел ее гланды и восьмые зубы на нижних рядах. Мне понравилась идея провести ночь всем вместе, потому что я уж было смирился с тем, что сегодня никакие удобства меня не ждут. Хотя, о каких удобствах можно говорить, лежа на одной кровати с тремя парнями и девушкой? Я заметил в руках Блейна четыре пушистых пледа и два полотенца. Ричард же нес только сумки с продуктами, а мне поручили нести два блока с сигаретами. Было бы ужасно неловко наткнуться на моего психолога или даже какого-нибудь учителя. Мы пришли на пляж, когда солнце только-только начинало садиться, поэтому жара еще не спала. Мы должны были закопать бутылки и сигареты в песке подальше от воды и накрыть это все полотенцами, а пледы разложить на пару рядом стоящих лежаков. - Ровно в 19:00 у нас будет вечерний обход, поэтому придется притвориться увлеченными какими-нибудь книгами или другим занятием, чтобы все подумали, что мы готовимся ко сну, - Себ хихикнул, а я вспомнил, какие книги он читает. - А нас потом искать не будут? – неуверенно спросил я. - Глупый, да кому ты тут сдался? – сказал мне Блейн, и это прозвучало очень обидно. Так обидно, что у меня защемило сердце, но потом парень быстро исправился, - Нет-нет, я имею в виду учителей. Нам ты нужен как глоток свежего воздуха. Ребята хихикнули и покосились на Блейна, который не понял какую наивную глупость сейчас сказал. А потом он просто рассмеялся вместе со всеми, но на его лице я видел такую печаль, которую не скроешь никакой улыбкой. Я слишком часто всматривался в лица прохожих, чтобы распознавать скрытые эмоции всех, с кем я общаюсь. Стоит только зацепиться за какую-то деталь и вся картина сразу становится ясной. Мы с ребятами побрели к себе в комнату, волоча за собой три бутылки пива в плотно закрытом пакете. Мы собирались начать их до пикника. Как сказал Себастьян: - Для храбрости! Поскольку мы взяли только три бутылки, нам пришлось делить их на двоих. В пару мне попался Себа, поэтому не удивительно, что я не успел сделать больше двух глотков, прежде, чем он осушил всю бутылку, которая предназначалась нам напополам. В комнате царила какая-то безумная атмосфера веселья и предвкушения чего-то особенного. Я не знал, может на меня уже подействовало небольшое количество алкоголя или мир действительно стал совсем другим, но мне расхотелось покидать пансион, а проводить здесь как можно больше времени. Вскоре мы с Себастьяном и Ричардом ушли в свою комнату, чтобы надеть пижамы и «почитать», остальные тоже разошлись. Мне невероятно повезло с компанией, нет, конечно, я мог бы остаться послушным сыночком, который не повидал всех прелестей жизни, но я чувствовал, что мое место рядом с этими ребятами. Мне показалось это странным, но Себастьян не достал ту самую книгу, а взял вполне себе приличную и еще две раздал нам. В дверь постучали, и мы одновременно дернулись. Никто даже не собирался вставать, похоже, они ждали, что я сам открою. Так я и сделал. На пороге стояли две женщины, которые спросили, как мы провели день, а затем зашли в комнату, чтобы осмотреть. - Завтра мы будем праздновать рыбный день, поэтому около столовой целый день будут раздавать рыбу на углях. Это полезно и вкусно, - улыбнулась одна из них, а Себастьян скривил лицо в отвращении, - Спокойной ночи. Женщины ушли, а Ричард быстро объяснил, что рыба, которую они дают, хорошо годится на закуску. Каждый должен был взять хотя бы по три штучки, чтобы мы отпраздновали свой «рыбный день» по-своему чуть позже вечером. - Вы тут каждый день, кхм, празднуете? – меня действительно поражало, как можно вести такой образ жизни. - Что ты, конечно, нет, - улыбнулся Ричард, - пока каникулы, нужно отдыхать. Через неделю все станет гораздо хуже, тебе захочется сбежать отсюда. - Разве отсюда сложно сбежать? Думаю, я бы смог, - ответил я, потому что не видел в побеге никакой проблемы, когда мы только пару часов назад выезжали за территорию кампуса за алкоголем. -Ты просто не сможешь сбежать, - грустно прошептал Себастьян себе под нос,- Блейн уже пробовал, но через пару дней вернулся обратно. Он сказал, что по отдельности мы ничто, а пока мы все вместе, то непобедимы. Он сказал, что без нас мир бы съел его, поэтому и вернулся. Меня так поражали истории о Блейне. Все, что говорили о нем - было удивительно и странно, но это только усиливало интерес к его персоне. Интересно, а что, если бы он был в другой компании? Я, наверно, никогда не узнал бы его. Мы просидели еще, разговаривали о побеге, о еде, которую подают в столовой, и мероприятиях, на которых принуждают веселиться без алкоголя, вот гадость-то какая! Мы прислушались к шагам за дверью и сразу поняли, что там стояли три пары ног. - Хватить топтаться под дверью, заходите! – крикнул Себастьян и веселые ребята завалились к нам в комнату. Это был не самый удачный момент, потому что как раз пришла моя очередь переодеваться после Себастьяна и Рича. Когда я схватил свои пижамные штаны с маленькими красными сердечками на них, все хором засмеялись. Я тоже понял, что нелепо было брать сюда такие позорные штаны, но они были моими любимыми и всегда напоминали о прежних временах. Я достал менее белую футболку и ушел из комнаты. Когда я вернулся, у меня на подушке устроился Блейн и читал что написано на креме для рук, который я поставил на тумбочку. - И ты пользуешься этим? – недоверчиво спросил он, указывая одним пальцем на пузырек. - Ну да, чтобы кожа рук была мягкой, - сказал я и провел пальцем по ладони. Я уже понял, что никто из лагеря не пользовался такими средствами, и мне в очередной раз стало неловко. - Действительно мягкая? – спросил Блейн и потянулся к моей руке. Он сжал ладонь и провел по ней большим пальцем, при этом улыбаясь во весь рот, - как перышко. Мы оказались на пляже примерно к девяти. Мы не торопились, а медленно шагали по медленно остывающему после дневной жары песку. Солнце почти село, когда мы разложили около моря полотенца, а на них разложили провизию и прочее. Первым делом мы открыли по бутылке пива и выпили за хорошую компанию, которая была у нас. Я мог бы быть где угодно, делать что угодно, но я находился на пляже со своими друзьями и был безмерно счастлив, что случилось именно так и никак иначе. Куинн рассказала, что дома ее вообще-то ждал парень, но мы все догадались, что он давно забыл про нее. Фабрей была необычной, как и каждый из нас, все мы потерялись бы в обычной жизни и не нашли спасательный круг, именно поэтому мы все вместе собрались тут. Делиться впечатлениями о жизни. Я знал только историю Ричарда, но мне не хотелось знать остальные, потому что я их впитывал в себя и переживал их чувства как собственные. Мы выпили прилично для того, чтобы нам в голову стали приходить бредовые идеи и заговоры против остальных учеников в пансионе. Но все наши гениальные планы оборвались после того, как Майк крикнул: - А почему бы нам просто не искупаться? – и все как обычно разделись и резко вбежали в воду. На берегу остались только мы с Блейном, но я тоже не собирался сидеть сложа руки, просто не мог быть таким же энергичным как остальные. Я же начал снимать пижамные штаны, но не футболку, потому что даже будучи пьяным в зюзю, этот предмет одежды останется при мне, но Блейн схватил меня за запястье. - Посиди со мной, я тебе историю интересную расскажу, - еле слышно прошептал Блейн, видимо он конкретно ушел в себя после выпитого алкоголя, - про мальчика по имени Курт. Я присел рядом, но вся эта ситуация меня немного тревожила. Андерсон накрыл нас пледом и попросил откинуться головой на полотенце, чтобы мы могли смотреть на звезды. Это было мило, я никогда не делал ничего подобного, но было что-то такое, что пугало меня в этих моментах. - Жил был Курт Хаммел, - начал шепотом Блейн, - он был самым красивым парнем, которого когда-либо встречал Блейн Андерсон в своей жизни. Они оба были удивительными людьми, какими бы не стали без своего главного врага – боли. Каждый день они просыпались с огромным камнем на сердце и точно так же засыпали, но никто не мог их понять, кроме их самих. Эта боль мешала им жить настоящей жизнью и показать всем свое сердце. Потому что другие могли подумать, что вместо него у них ничего не осталось. Я резко посмотрел на Блейна, потому что каждое его слово было частью моей настоящей истории. Я не понимал, как он узнал про мою дыру в сердце, мне стало страшно. - Курт, вот послушай, - Блейн положил мою руку мне на грудь, накрывая ее своей, - слышишь, как бьется? Оно есть, оно ждет, когда ты найдешь способ, чтобы спасти его от боли. Чтобы снова заставить его исправно работать, а не барахлить как машина Себастьяна. Блейн перевел мою руку к нему на сердце, и я почувствовал тихое биение внутри. Оно было настолько тихим и отдаленным, что казалось, оно внутри чего-то неприступного. Страданий. - Мне тоже нужно найти лекарство,- вздохнул Блейн, - давай искать вместе? Когда пришли ребята, они, не вытершись, повалились на нас с Блейном. Все, кроме Себастьяна, потому что он собирался на очередное свидание на одну ночь. Мы все закурили, и дым смешался в пьяном танце, кружась вокруг нас. Мы смеялись над всякой ерундой так громко, казалось, что весь пансион нас слышит, но на самом деле волны были гораздо громче нас. Мы так и не притронулись к многочисленным бутербродам, доедая сушеные кальмары для пива. Никогда не понимал людей, которые травят свой организм таким образом, но не поверите, это действительно помогает отвлечься. После первой бутылки я перестал думать о боли в груди, а после пятой перестал помнить то, что еще недавно говорил мне Блейн, когда мы смотрели на звезды. - Смотрите, как ее там, звезда падает, - закричал во весь рот Ричард. И я загадал желание. Утром я проснулся с ужасной головной болью. Первой моей мыслью была: «Никогда больше не буду пить», а потом я понял, что не могу выбраться из чьего-то плена. Картинка медленно начала проясняться в моей голове, но все равно сложить все кусочки паззла было очень сложной задачей. Вместо картинки получались туманные очертания. Я вспомнил, что после того, как я загадал желание, я уснул. В следующий раз я проснулся, когда кто-то нес меня на руках, а потом положил на кровать. Тогда я не спал, признаюсь честно, мне его руки казались такими теплыми и нежными. Мне хотелось, чтобы он нес меня и дальше, а не заставлял идти самому. Крепкие руки прижали меня еще ближе, и мне хотелось застыть в такой позе навсегда, но только после того, как кто-то даст мне таблетку аспирина и стакан воды. Я повернул голову, сквозь жуткую боль, и увидел знакомое лицо прямо напротив моего. Это был Блейн. Пока я наблюдал за ним, то даже забыл про головную боль. Его волосы были в полном беспорядке, а губы были чуть приоткрыты. Тогда я понял, что моя тяга к нему имеет не просто дружеские чувства, а что-то совсем другое. То, о чем люди боятся говорить вслух в большой толпе, боясь, что на них накинутся с огромными бейсбольными битами и раскрасят лицо. Я гей. От мысли об этом я взбодрился быстрее, чем от холодного душа. Точнее, это и было холодным душем, потому что от страха перед собой у меня на спине выступил ледяной пот. Уже не обращая внимания на руку, которая поглаживала меня по талии, я вырвался и побежал вон из комнаты. Мне не хотелось идти на море, не хотелось находиться на тех местах, которые напоминали мне о Блейне. Я не хотел вдобавок всю оставшуюся жизнь страдать из-за непонимания окружающих, из-за издевательств и побоев. Я просто хотел быть нормальным. Я хотел быть тем человеком, смотря на которого, у людей сразу загораются глаза. Тем человеком, которого все считают правильным и целым, а не с дырой в сердце. Я придумал одну идею, для которой мне не хватало только Себастьяна. Поскольку он не закрыл дверь, даже оставив ее приоткрытой, я с легкостью зашел внутрь. Помимо двух спящих геев, я заметил презерватив под кровать и смазку, которую они разлили чуть ли не по всей комнате. Я без смущения отыскал в этом бардаке штаны Себастьяна и достал оттуда связку ключей, один из которых был от машины. Да, я поступал очень плохо. Да, я почти угонял чужую машину, наверное, мой отец не гордился бы мной, если бы когда-нибудь узнал об этом. Было ранее утро, поэтому в основном весь пансион спал. Мне нужно было всего лишь собраться с силами и уехать отсюда подальше. Я не хотел оставаться наедине со своими мыслями, от этого обычно бывало еще хуже, но и смотреть ребятам в глаза мне не хотелось. Особенно Блейну. Помимо ключей со столика я взял пачку сигарет. Я пришел на стоянку и отыскал машину Смайта, у меня немного тряслись руки, потому что до этого я водил машину всего пару раз. Первый – когда мой отец был слишком убит горем, чтобы ехать на похороны самостоятельно, а второй – когда отец просил проверить исправность его же машины, на которой он не ездил в течении долгого времени. От двух этих поездок у меня остались только плохие воспоминания, и я уверен, что на этот раз ничего не изменится. Когда я тронулся, то сразу включил громкую песню, чтобы не слышать свой крик и собственные мысли. Мне не хотелось думать, не хотелось плакать по пустякам, не хотелось винить себя во всем на свете, но таким я был. Я так сильно вцепился в руль, что руки тряслись, а ногти до крови впились в ладонь, заставляя меня вопить от боли. Я проехал приличное расстояние, прежде чем остановиться и сесть на обочину, закурив сигарету. Все равно мне придется вернуться в пансион, потому что меня точно будут искать.. и не только учителя. Во всяком случае, я надеялся, что если им не нужен я, Себастьян хотя бы будет волноваться за машину, а Ричард за сигареты, которые я, кстати, взял с его тумбочки. - Хватит, - прошептал я себе и закурил снова... и снова, пока на дне пачки не осталась пустота. Мне захотелось купить еще, и курить до момента, когда мои легкие не смогут нормально функционировать, и я задохнусь. Я все слишком драматизировал, но для меня это казалось чем-то вроде маленького конца света, удар которого пришелся на меня. Я чувствовал себя главной частичкой мира, на которую спустились все беды сразу. Мама дала бы мне горячего шоколада и упаковку печенья, а потом села со мной рядом и помогла без лишних слов. Рядом с ней я не чувствовал себя одиноким, даже когда в школе от меня все отвернулись. Именно в этот момент я подумал, что хорошо бы найти какой-нибудь лист бумаги и ручку. Я нашел их у Себастьяна в машине и начал писать: «Третий день в пансионе. (Каракули, похожие на огромное гнездо, но обозначающие боль) Мне противно смотреть на себя в зеркало. Мне больше не хочется возвращаться в пансион, поэтому сейчас я сижу на дороге и записываю какие-то мысли на куске бумаги. Зачем? Не знаю. Если бы я мог разговаривать с неодушевленными предметами, я бы непременно рассказал вам все, дорогой мой друг. Но вы всего лишь ручка, которая записывает это все. (Еще одна каракуля).» Мне не хотелось что-то писать на листке бумаги, потому что это было невероятно глупо. А что, если у Блейна в дневнике тоже было пусто, а я так тщетно хотел туда заглянуть и прочитать его мысли. Потом, сидя все на той же грядной дороге, я понял, что лучше всего мне просто забыть о Блейне. Даже если уехать у меня не получится и придется видеться с ним каждый день, я должен был придумать какой-то способ. После того, как я пятнадцать минут напрягал мозг в поисках гениальных идей, я вспомнил про предложение Куинн насчет девушки. Мне хотелось убедиться в том, что я все же не гей, в том, что губы девушек гораздо слаще на вкус, чем мягкие губы Блейна, которые мне так хотелось поцеловать. Я быстро сел в машину и помчался обратно в пансион. Теперь мне нужно было только незаметно поставить машину на стоянку, а потом поговорить с Куинн, желательно, не наткнувшись при этом на Блейна. Теперь мне казалось, что если я посмотрю ему в глаза, то он все поймет и возненавидит меня. Черт возьми, я даже не знал, гей он или нет? Та история про Блейна и Курта, которую рассказал Андерсон на пляже, так задела меня, что казалось, будто он всегда видит меня насквозь. Все мои надежды на незаметное возвращение упали как карточный домик, потому что на стоянке меня уже ждала компания. Они грозно смотрели на меня, а Себастьян нервно побежал проверять свою «крошку». - Ты с ума сошел? – заорал Ричард. Неудивительно, что именно он первый высказался, считая, что отныне у него не самые лучшие отношения с машинами. Странно, но я никогда не думал, что могу разбиться на машине, потому что всегда был внимателен до мелочей, а уж грузовик или красный свет светефора – это не мелочи. Но с другой стороны, кто же знал, что моя мать умрет, а я пойму что гей благодаря загадочному парню из пансиона. Их взгляды смягчились, когда они посмотрели на мое разбитое состояние. Видимо, вид у меня был не самый лучший. Майк подбежал ближе, потому что думал, что я вот-вот упаду лицом на асфальт. Я не видел только Блейна, он опять растворился, но сейчас это было очень кстати. Ничего не сказав остальным, я взял Куинн под руку и повел подальше от стоянки. Я бы очень не хотел казаться психом для своих новых друзей, но сейчас в моей голове кружилась лишь одна навязчивая идея, которая никак не давала покоя. Мы дошли до места, где они курили, о котором не догадывался никто из преподавателей. Я попросил сигарету и закурил. Скоро у меня будет серьезная зависимость, но на данный момент я уже зависел от одного человека. - Куинн, помнишь, ты спрашивала про девушку? – с болью на сердце сказал я и затянулся. - Подружку захотелось? – хихикая, ответила девушка, которая еще даже не начала курить, а половина сигареты уже сгорела. - Не буду врать – да, - правдоподобно сказал я, чтобы она не заметила, что все мое тело противилось этим словам. - Курти, я так рада за тебя, - девушка действительно была добра ко мне, - У меня есть одна свободная знакомая здесь. Может, ты позволишь мне организовать для вас первое свидание? Ох, когда я выйду отсюда, буду заниматься праздниками для людей! Фабрей была такой искренней. Человек-праздник стоял передо мной, заставил улыбнуться даже больного на сердце человека. - Я... я бы очень хотел. Спасибо, думаю, у тебя отлично получится, - я улыбнулся и обнял Куинн. Раньше я не переносил прикосновения, но после первого дня здесь прошло немало времени, и я привык не защищаться от людей, а приветствовать их, пытаться полюбить и понять. - Прежде всего, думаю, ты должен узнать ее историю.. И так я узнал историю второго человека в этом пансионе. Я бы не обрадовался, если бы кто-то тоже рассказал что-то про меня и мою прежнюю жизнь, но беспокоиться было не о чем. Все мои изъяны были спрятаны от посторонних в очень надежном месте - черной дыре в моем сердце, которая это все и засосала. Клару (так ее звали) привезли сюда из старой деревеньки, забытой богом. Она никогда не думала, что будет так больно, когда все ее знакомые начали умирать. Маньяк напал на их деревню, зверски сжигав и насиловав бездыханные тела ее подруг. Когда она увидела этого человека в лицо, то больше не могла ни есть, ни спать. Она была даже бледнее альбиноса, когда ее привезли в пансион. Дело в том, что насильником оказался ее отец. Когда он пришел домой с окровавленными сапогами, вся картинка встала перед глазами. Она упала в обморок, а очнулась по дороге сюда. Ее отвезла мать, а потом сдала отца полиции. - Курт, а какая история у тебя? – шепотом спросила девушка, потому что считала, что об этом нельзя говорить громким тоном. - Я не готов сказать тебе, прости, - промямлил я, стараясь не обидеть Куинн, - можешь говорить остальным, что мне просто нужно лекарство. - Лекарство от чего? – недоуменно спросила Куинн. Я только ухмыльнулся, потому что о их вчерашнем разговоре с Блейном больше никто не узнает. Потому что рассказывать такие подробности – было бы лишним. Меня интересовал вопрос: а помнит ли Блейн вчерашнюю ночь, или он был слишком пьян, чтобы самостоятельно пересчитать пальцы на правой руке? - Не забудьте взять рыбу, а потом сразу же в лес, - шепотом сказал Себастьян, будто мы собирались провернуть какую-то военную операцию. - Помним, - хором провопили мы, измученные нахождением на солнце. Мне, наверное, хорошо напекло голову, раз я согласился встретиться с Кларой. Каждый подошел к плите и взял свою долю, а встретились мы, пробираясь через кусты. За мной шла еще одна девчонка. Я сразу понял, что именно с ней мне и предстоит познакомиться, но сам заговорить я так и не рискнул, оставив все на Куинн. Блейна по-прежнему не было с нами, а Себастьян сказал, что тот снова пропадает у психолога. Мне бы не хотелось так много времени проводить в этом кабинете - как я считал тогда - пыток. Когда мы подошли к нашему месту, там уже не было одного столика, а стояло целых два. Позже я понял, что второй предназначался для нас с Кларой. Мы присели с ней вместе, и сразу же поймали на себе четыре пары пристально смотрящих на нас глаз. Ветер был прохладным, поэтому хотелось закутаться в плед... как на пляже с Блейном. - Я Клара, - улыбнулась мне девушка. У нее были пухленькие щечки и роскошные рыжие волосы, которые она так тщательно собрала в хвост перед встречей. Я не смотрел ей в глаза, но не мог не попытаться заглянуть ей в душу. После того как я узнал историю Клары, глаза девушки больше не казались такими искрящимися, и я увидел в них боль. Как и у всех остальных. - Я Курт. Расскажешь о себе? – я смущенно улыбнулся, продолжая пялиться на свои до безумия интересные ноги. - Да... конечно, - на секунду она задумалась, думаю, девушка подбирала слова, - Даже не знаю. У меня была собака по имени Вайлет, но пару месяцев назад ее усыпили, потому что моя девочка была слишком больной и старой. Я отличница, поэтому и в компании с умами этого пансиона. Не думаю, что они обрадуются, когда узнают, что я познакомилась с тобой. Я до последней минуты не мог поверить, что на первой встрече девушка заговорила со мной о умершей собаке. Это было ужасно, ужасно больше потерять друга, а еще ужаснее рассказывать об этом с каменным лицом первому встречному. Уже тогда я понял, что у нас с ней вряд ли что-то сложится, если вообще могло когда-то сложиться. - Сочувствую. Думаю, она была славной, - я сказал первое, что пришло мне в голову, когда говорят о чьей-то смерти, - Неужели я в такой плохой компании? - А ты думал, что все вас любят? Как бы не так, - задумчиво проворчала Клара, - Никто не любит загадки, а в вашей компании их полным полно. Говорят, что у вас самые страшные истории, что им (я имею в виду всех, кроме тебя) давно пора в больницу, что им нельзя разгуливать на свободе рядом с другими. Это очень задело меня. Мне хотелось искать в ней только лучшее, ведь мне нужен поцелуй от ее, чтобы проверить свою ориентацию. Поверьте, от этого я чувствовал себя не лучше, чем от рассказов о моих друзьях. Они все были прекрасными со своим собственным секретом, который не могли рассказать. Им пришлось гораздо хуже, чем остальным в этом лагере и они не могут судить Себастьяна, Куинн, Майка, Ричарда.. и Блейна. Я очень злился, поэтому мне пришлось досчитать до десяти, а только потом ответить: - Не думаю, что они опасны. Нет необходимости отправлять их в больницу, - я постарался ответить как можно мягче, но получилось не так, как я предполагал. - Курт, а что случилось у тебя? – девушка положила свою руку на мою. Она нагнулась, потому я увидел ее груди, от чего мне стало некомфортно. - Прости, - ответил я и ушел к остальным ребятам. Они с пониманием посмотрели на меня, видимо, все проходили здесь неудачные знакомства. Я не готов был рассказать ей свой секрет. Видимо, это очень обидело девушку, потому что она поспешила покинуть поляну и скрыться за деревьями. - Иди ко мне, - прошептал Себастьян, и я послушно придвинулся ближе. Он обнял и положил свою голову мне на плечо. Я никогда не жалел о словах, которые сказал и еще скажу своим друзьям. О прикосновениях, которые были и будут между нами и эмоциями, счастьем и любовью, которыми мы делились и будем делиться друг с другом. На следующее утро я собирался пойти в столовую в одиночестве, чтобы немного подумать. Я как раз выходил из комнаты, когда около соседней двери (Блейна, Куинн и Майка) я увидел оторванный кусок от бумаги. Из-за своей любопытности, я никак не мог пройти мимо, поэтому оглянулся по сторонам и схватил бумажку. Кусочек был вырван из дневника, я точно знал, потому что разметка страницы в блокнотике, который дала мне Кассанда, была такой же. Куинн и Майк вчера весь вечер были с нами, а когда пришли в комнату, тут же уснули. Я понял, кому это принадлежало. Я долго не решался прочитать текст, но потом пожалел о принятом решении. На помятом листке было написано: «Курт, я тебя ненави...»