Спасите наши души

Из комнаты отдыха все поспешили в комнату Куинн, Майка и Блейна, чтобы поговорить. Напряжение витало в воздухе, Блейна немного трясло, пока мы шли до нужного места. Я почувствовал, как Андерсон крепко хватает мою ладонь, и начинает сжимать все сильнее, сильнее, пока мне не становится больно. - Пожалуйста, отпусти, - шепчу я с надеждой. - Да, конечно, - он быстро одернул руку, будто обжегся, - Я очень боюсь тебя отпускать. Тогда я снова подхватываю руку Блейна и на секунду закрываю глаза от переизбытка чувств. Все кажется мне таким нереальным, расплывчатым, будто все вокруг – иллюзия наркотического дурмана. Мы быстро приходим к комнатам, потому что все спешат скорее услышать план Карофски. Я боюсь знать, что придумала их компания, я боюсь услышать что-то ужасное для себя. Что-то не так, потому что Блейна снова начинает трясти, когда он пытается просунуть ключ в замочную скважину. Раздается звон металла. Снова и снова, пока Куинн не поворачивает ключ сама. - Блейн, мы что-нибудь придумаем, - успокаивает его Ричард, прежде чем все сели в круг на полу. Это было обычным – садиться в круг. Так в наши головы приходили самые лучшие идеи, мы как будто думали все вместе. - Конечно, мы придумаем, - отвечает Блейн, - мы не оставим все так. Мы не позволим этому случиться. - Чему? – осторожно спрашивает Куинн, в попытках наконец-то узнать план. - На следующей неделе, - Блейн делает паузу и собирается с мыслями. Ему тяжело говорить, а голос дрожит, - они собираются поджечь соседнюю комнату. Мое сердце пропускает удар, ведь соседняя комната – моя. Реальность окутывает меня с головой и вот меня начинает трясти, когда я понимаю, что это случайность. Случайность, что Блейн узнал об этом. Что, если бы… - Мне страшно, - говорю я вслух и понимаю, что не я один испытываю это. Блейн осторожно прижимает меня к себе, поглаживает ладонью по спине и страх постепенно уходит. Никто не обращает внимания на подобный жест со стороны Блейна, ведь каждый сейчас погружен в свои мысли. Я тоже мог бы позволить страху овладеть моим разумом, но я всегда должен замечать мелочи. Я всегда должен смотреть в глаза людям, наблюдать за их действиями. И вот сейчас я вижу слезы на глазах Куинн, которая так боится потерять своих друзей из-за какого-то ненормального психопата. Майк, который чувствует то же самое. Хантер, который обнимает Себастьяна в попытке успокоить, потому что Смайт готов разреветься в любую секунду. И Ричард, который пытается пережить все в одиночестве. - Мы должны что-то сделать с этим, - говорит Хантер, немного отстраняясь от Себастьяна. - Оставаться в комнатах больше не безопасно, - шепчет Куинн, оглядываясь по сторонам. Девушка поднялась с пола и осторожными, тихими шагами направилась к окну, которое было настежь закрыто плотными бордовыми шторами. Отодвинув ткань, Фабрей бросила взгляд в окно, а после тихо сказала: - Никого не вижу. Пока рядом не ошиваются придурки из компании Карофски, мы должны придумать ответный план спасения. Будем называть его секретным словом «дождь». - Дождь? Серьезно? – спросил Себастьян, но сразу замолчал, как только Куинн кинула на него испепеляющий взгляд. Не время для шуток. - После пожара война между нами закончится, кажется, так они говорили, - начал Блейн, - и записка, оставленная ими, будет тому подтверждением. В комнате послышался смех. Звук прекратился также резко, как и начался. Ричард, сидевший между Куинн и Себастьян, еле сдерживал себя от истерики, боясь засмеяться снова. Со стороны казалось, что он высмеивает нас, высмеивает ситуацию, положение, в котором мы все оказались, но на самом деле за этой ухмылкой скрывался дикий, животный страх, паника. Я видел даже влажные капли в уголках глаз, уж было собрался бежать, чтобы обнять его и хоть немного успокоить, но Рич тихо заговорил. - Блейн…- Милфорд сделал паузу, снова хихикнул, а после стал предельно серьезным, - сможешь ли ты ответить на вопрос, откуда знаешь все это? Я начинаю думать, что ты с ними заодно. Уходишь куда-то, ничего никому не сказав, возвращаясь лишь через несколько часов. Все время такой тихий, внимательно слушаешь и следишь за всеми. А теперь скажи, как часто ты видишься с Карофски? Я не ожидал. Никто не ожидал. Все сидели с открытыми ртами, наблюдая за Ричардом, яростно топающим ногой по полу, смотрящим так злобно прямо в глаза Блейна. Мысли в голове Милфорда летели так быстро, что даже не успевали отобразиться чем-то конкретным в его глазах. Я перестал контролировать ситуацию и перестал понимать, что творится с Ричардом, и, тем более, с Блейном. - Я вижусь с ним каждый день, если тебе так хочется знать. В школе, в столовой, на улице. Я вижу его, потому что мы учимся в одном пансионате! Были ли у нас какие-то отдельные встречи, о которых никто в этом кругу не знает? Нет, потому что вы мои самые близкие друзья, которые проводят со мной чуть ли не каждую минуту моего дня. Могу ли я доверять кому-то, если не вам? - Блейн…- вздохнул Майк, но вскоре Андерсон продолжил говорить. - Отлично, с моей причастностью к Карофски мы разобрались. Я не обижаюсь на тебя, Рич, потому что на твоем месте тоже подозревал бы себя, но, тем не менее, ты ошибся. Вчера вечером я ходил к психологу за новыми таблетками и, возвращаясь в комнату отдыха, услышал знакомые голоса за зданием. Любопытство взяло верх, пришлось скрыться за углом, чтобы оставаться незаметным, но слышимость была просто отличной. Они обсуждали план в самых мельчайших подробностях, а один из них, Нико, кажется, записывал все в блокнот. Я не дослушал до конца, не мог. Увидев Курта, я испугался, что они начнут преследовать его, поэтому пришлось уйти. - Я погорячился, приятель, - сказал Ричард, - я просто не знаю, что делать. Он заплакал. Себастьян, сидящий рядом, крепко прижал Милфорда к себе, надеясь, что слезы вскоре перестанут капать крупными каплями на линолеум. Я боялся, что не смогу сдержаться и последую примеру Ричарда, наблюдая за всем этим, но рядом был Блейн, который так вовремя сцепил наши руки в замок. - Я сделаю все возможное, чтобы это прекратилось, ты слышишь меня? Теперь слова предназначались лишь одному мне. Тихий шепот на ухо, растворяющий все сомнения и страхи, заставляющий верить. Я на несколько секунд прикрыл глаза и шумно выдохнул. Через минуту в комнате уже никого не было. У всех появились какие-то срочные дела, такие, как поход в столовую за еженедельным меню или невероятно важный визит к знакомому из соседней комнаты с целью выпросить какой-нибудь музыкальный диск на некоторое время. Я же пошел к морю и сидел там до тех пор, пока не стало слишком темно и тоскливо. Кажется, я начал ценить жизнь чуточку больше. Ненависть к себе съела бы меня, если бы я когда-нибудь задумывался о самоубийстве, но такого не было. Я всегда боялся оставить отца одного. ________ Помимо наших вечных приключений была еще и учеба, которая и вовсе заканчивалась через два месяца. Я старался не думать о том, что, вот они, несколько месяцев, и я уеду домой. Хотя, нет, я думал об этом снова и снова. Попытки представить мою жизнь без ребят заканчивались влажными глазами и просьбой выйти из класса. Я так устал. Мы с Себастьяном, Ричардом и Майком договорились встретиться на лужайке около школы и подтянуть те предметы, оценка по которым была ниже «отлично». Учиться было несложно, если относиться к этому чуть серьезнее и стараться усерднее. Учителя сами идут навстречу, если видят блеск в наших глазах. У меня был прекрасный пример для сравнения – школа МакКинли. Сложно сказать, что мне нравится в этой школе. Пожалуй, за все годы моего обучения там особой любовью я проникся только к сырным шарикам, которые готовит одна из папиных знакомых и кладет мне на тарелку чуть больше, чем остальным. Я чувствовал себя королем, идя со своей едой к столику, зная, что только у меня порция больше. Но иллюзии быстро становились реальностью, когда я садился в темный уголок около окна и выслушивал комментарии о том, что я слишком странный. Погода была просто отличная. Солнце часто скрывалось за тучами, но воздух был прогретым, что было не совсем обычно для начала апреля. Мы сели на траву и разложили многочисленные учебники, тетради и принялись уминать бутерброды, которые стащили из столовой. Подул чуть сильный ветерок, бумаги начали разлетаться и мы, смеясь, бегали за ними и собирали. Когда все снова было на месте, включая нас самих, настало время для домашнего задания и дополнительной подготовки. Я решил помочь Майку с историей, по которой у него была низкая оценка. - Повторим два последних параграфа? – спросил он, на что я лишь кивнул и улыбнулся. Спина Себастьяна приятно грела мою, когда мы сидели на чуть сырой траве. Я уже представлял, какой мокрой будет моя пятая точка, когда мы встанем, но попытался откинуть мысли прочь, ведь других вариантов не было. Оставалось надеяться, что внезапно выглянет солнце и сидеть станет чуть более приятно, чем прежде. Прежде чем помочь Майку, я должен был прочитать параграфы сам, поэтому я полностью погрузился в чтение, перелистывая одну страницу за другой, сам не замечая того, как много уже прочитал. Обычно меня сложно было заинтересовать каким-то учебником, ведь все они пишутся взрослыми людьми, считающими, что ученику не нужны лишь сухие факты. Я же считаю иначе. Наш учитель - Мистер Грэй - всегда дополняет рассказы какими-то интересными деталями, углубляется в подробности и заставляет каждого на секунду переместиться из реального времени в прошлое, чтобы лучше представить себе все исторические события. Мне нравится представлять себя, живущим много лет назад. - Майк, какой была твоя школа? – решил я немного передохнуть от чтения и узнать то, что очень интересовало меня. Жизнь ребят до пансионата. - У меня была хорошая школа и много друзей до переезда, поэтому мне было очень тяжело расставаться с ними. Там был очень хороший учитель испанского, - Майк улыбнулся, отрываясь от книги. – Он умер. - Паршиво, - только и смог сказать я, прежде чем продолжить чтение параграфа. Спрашивать о школе больше не хотелось, ведь я прекрасно понимал, что подобные воспоминания не несут за собой ничего теплого, хотя, насколько я заметил, Майк продолжал улыбаться и после того, как мы закончили разговор. Мне не хотелось слушать про его учителя (хотя было интересно узнать о нем больше) по той простой причине, что это было больно. Вдруг со стороны леса раздался знакомый голос, который заставил меня подскочить. - Не хочешь прогуляться? Блейн легкой походкой подошел ко мне и улыбнулся, после того как я легонько кивнул головой. Нет, я никогда не перестану радоваться его улыбке, особенно потому, что ее можно увидеть не так часто, как хотелось бы. Каждый раз я открываю в ней что-то новое, а сегодня увидел тепло. Нет, там было столько тепла, что по моей коже пронеслись мурашки и скрутились тугим узлом на животе. К этому я тоже никогда не привыкну. - Скоро вернусь,- крикнул я Майку и Себастьяну, прежде чем уйти от поляны, - И куда мы пойдем? – спросил я, как только теплая рука Блейна цепко сплелась с моей. - Мы можем пойти куда угодно. - Нет, Блейн, мы не можем пойти куда угодно, пока учимся и живем здесь, увы, - сказал я и немного поник от собственных же слов. - Мы не можем пойти куда угодно, пока скованы своими же цепями, Курт. Остальное – не проблема, - Блейн загадочно посмотрел на меня и крепче сжал руку, а позже продолжил, - а пока эти цепи до сих пор болтаются позади нас, мы можем пойти, к примеру, посидеть на берегу реки и закинуть туда пару десятков камней. Я хочу просто сидеть рядом с тобой и разговаривать в том месте, где никто не сможет нас потревожить. - Тогда почему мы все еще стоим? – спросил я и зашагал в сторону леса. ____ Как всегда звуки природы приятно ласкали слух. В этом и есть самое приятное наслаждение – слышать, как дышат деревья и шепчется трава под ногами. Замечать такие детали всегда важно, но я становился слепым, когда оказывался рядом с Блейном. Мне не нужно было искать утешения в окружающем, оно было в медовых глазах паренька напротив. Около реки мы увидели массивное бревно и сели на него, свесив ноги. - Блейн, - тихо начал я, - я так давно бегу, что не помню уже от чего. - В первую очередь ты бежишь от самого себя. Курт, мне сложно понять, что творится у тебя на душе, но в каждом твоем движении чувствуется страх, готовность к тому, что тебе сделают больно. Где, как ни здесь, ты можешь чувствовать поддержку и тепло улыбок друзей? Иногда твои эмоции непроницаемы, как будто ты закупорился в себе. Просто дай им выйти наружу и почувствуешь облегчение. - Я не могу, у меня не получается, - отчаянно прошептал я, пытаясь собрать волю в кулак и не заплакать, - мне бы так хотелось заплакать у кого-то на плече и рассказать обо всем, но я не могу. - Почему? Блейн прижал меня к себе, давая тепло и поддержку. Да, мне определенно хотелось рассказать обо всех своих чувствах прямо сейчас, но я не мог, потому что боялся. Боялся быть отвергнутым, боялся непонимания, а самое главное – боялся насмешки. На моих плачах лежал неподъемный груз эмоций, который я изо дня в день тащил за собой, и я бы не стал перекладывать его на чьи-то плечи. - Я даже это сказать не могу. После этих слов я уже не мог сдержать слез. Я кинулся в сторону корпусов и бежал, пока не свалился на пол в комнате. Я лежал, плакал и сравнивал себя с гранатой, которая вот-вот взорвется.