Холод

Холод. Всё, что осталось - это холод. В этих горах все равно больше ничего и не было. Голые острые камни, колючий снег со льдом и резкий безжалостный ветер - все это только помогало замерзшему путнику продолжать двигаться, чтобы хоть как-то согреться. Но ноги и руки его уже были черны, пар не вырывался из ноздрей, а мысли превратились в вечный поиск тепла и еды. Долго путник бродил по этим северным горам, уже не помня о цели назначения. Куда он шёл? Что сподвигло его пойти через эти места? Что нужно ему в скалах и камнях? Тепло. И еда. Это всё, что теперь заботило его. Среди всех снегов и ветров было одно лишь ущелье, где по неизвестным причинам было не так холодно, чем везде. Узкое, неуютное, в острых камнях, куда даже северные птицы не залетали. Путник спасался здесь от холода, но нестерпимый голод толкал его вперёд на поиски другого тепла - того, что течет по жилам, красного цвета, полный жизни и умиротворения. Где-то там у самого подножья стояла небольшая рыбацкая деревня. Она казалась смутно знакомой, но… демоны всемогущие, как же она была далеко!!! Путник не раз пробовал дойти до неё, но смертельный холод, ветер и парализующий страх гнали его обратно в спасительное ущелье. Лишь изредка ему представлялась возможность прикоснуться к теплу. Заблудший олень, старый волк, ушедший от стаи умирать, или сбежавший из деревни баран становились тем живительным источником тепла, кратковременным глотком угасающей в снегах жизни, не способным согреть, но поддерживающим способность искать тепло дальше. Так путник и существовал. Он не знал сколько времени длился его ледяной голод, он не считал дни и луны, которые зачастую скрывались за бесконечными метелями и снежными бурями. Его редкое пропитание не спасало, но и не убивало. Путник вышел из своего ущелья и побрел вперёд. Под полной луной в ясную погоду он мог продвинуться довольно далеко и, если повезет, наткнуться на норку лисицы или другой какой живности. Рассчитывая в одержимых голодом мыслях лишь на это, он спустился с обрыва и направился вниз по склону. Если бы путник мог мыслить и замечать, он быстро понял бы, как легко ему в эту ночь двигать своими замерзшими конечностями. Но он просто шёл, подгоняемый голодом, в своей истрепленной беспощадным ветром одежде. Он шёл на запах. Устойчивый запах крови. Где-то впереди, в снегах умирала птица. Путник знал это, как и знал что смертельно замёрз. И он шёл на этот неуловимый запах близкой смерти и крови. Нашел он её в кустах - небольшую белую кераклю, болезненную и слабую. Раздался легкий хруст - это почерневшие трясущиеся руки без труда переломили птице шею. Путник впился зубами в поникшее тело, жадно высасывая тепло с кровью и жидкостями, впиваясь пальцами в перья, шумно и с наслаждением втягивая специфичный запах старой птицы. На землю опустились лишь перья и пух. Живительное тепло быстро провалилось в обледеневшее нутро, тщетно пытаясь его согреть. Но этого было ничтожно мало. Путник побрел дальше. Луна освещала лежавшую внизу деревню, а та манила своими огнями и весёлым смехом - у людей был какой-то праздник. Замёрзший путник шёл на эти звуки, немного собравшись с силами. Но все же очень быстро он устал и готов был вновь выть от голода. К тому же погода быстро сменилась на снежную вьюгу. Чувство самосохранения - возможно единственное чувство, что осталось кроме холода - заставляло свернуть и возвратиться в ущелье, но путник сквозь снежную пелену увидел огни деревни. Они были гораздо ближе, чем он когда-либо заходил. Как светлячки они манили обманчивым ожиданием тепла. И путник все шел и шел к ним. Обессиленный, голодный, замёрзший он ступил на деревянный помост ближайшего дома. Свет в окне почти обжигал, но не искомым теплом, а наоборот своей недоступностью и равнодушием. Если бы он мог говорить, глубокий, хриплый крик вырвался бы из его обмороженной глотки. Но вместо этого он немного постоял на пороге, подождал неизвестно чего и пошел туда, где было не так холодно. Не в ущелье повели его ноги, а к одному из домов, ничем не отличавшемуся от других. Разве что неуловимым запахом приближающейся смерти. Сладким и манящим вкусом крови. Путник остановился у двери, поднял обмороженные черные руки и стукнул, просясь зайти. В замерзшем окне промелькнуло детское личико. - Мама, мама! Там папа пришел! Путник втянул воздух - нет, это не тот запах. Эта пища не для него. - Тише, милый, это всего лишь пурга разыгралась. - Но там на пороге… Мам! Послышался жестокий надрывный кашель. Вот откуда запах. Занавески в окне вновь шевельнулись. Снова кашель. - Милый, помнишь тебе говорили, что один раз стучаться только призраки? Им нельзя открывать, тем более сегодня. Папы больше нет, он пропал в горах и не придет к нам. - Мам… - Не плачь, малыш, я рядом… Путник стоял на пороге этого дома, где хоть немного было теплее, чем везде, и вдыхал сладкий запах пока не закончилась метель. Восточный край неба уже тронулся рассветными красками. Пора было возвращаться. Замерзшие ноги повели путника обратно на гору, в спасительное ущелье. Туда, где когда-то погиб, замёрзший насмерть, простой деревенский охотник и появился драуг.