Первое задание

      — Эти вполне подойдут для твоих слабеньких ручонок, сосунок, — Дансберт Металл с недоброй ухмылкой взглянул на Лайку, который, сверкая глазами, удерживал в руках новенькие кинжалы. Те были ненамного легче Кинжалов Рыцаря Металла, но надо ж образ поддерживать!       Удачно получилось — зачарованный оружием ученик грубости решительно не заметил, зато хозяин и посетители оружейной начали неодобрительно посматривать на «злоязычного» Рыцаря Металла.       — Они… такие красивые, — восхищённо проговорил Лайка и на пробу взмахнул обоими кинжалами, рассекая воздух. Это было совсем, совсем иное ощущение, чем тренироваться с деревянным оружием: настоящее ему позволяли использовать редко, а теперь… эти кинжалы будут с ним всегда!.. — Ах!       — Берём, — Дансберт расплатился с оружейником и, кивнув Лайке, вышел вместе с ним на улицу. Юный рыцарь Металла крепко сжимал рукояти кинжалов и выглядел счастливым и воодушевлённым, как в первый день их встречи.       Дансберт не помнил точно, когда ему самому доверили для постоянного ношения настоящие стальные кинжалы. Лайке ещё даже не исполнилось одиннадцать. Не рано ли?..       Но учитель больше не мог ограничивать мальчишку деревянными кинжалами и выдавать настоящие только изредка. Тот был талантлив в обращении с оружием настолько же, насколько чудовищно бездарен — в использовании ядовитых фраз!       В конце концов, стоило только посмотреть на Лесуса. Тот уже был великолепен в фехтовании, хотя был едва ли на пару лет старше Лайки. Непохоже было, что от него хоть бы и в восемь прятали настоящее оружие.       Пусть мальчишка равняется на будущего начальника!       — Спасибо вам, учитель! — вновь обрёл дар речи Лайка. Он прикрепил кинжалы на пояс и дождаться не мог момента, когда сможет их проверить в действии. Ладони заскучали по ощущению стиснутых в них рукоятей за секунду!       Дансберт ухмыльнулся, лишь немного жалея, что Лайка снова напрочь забыл о своей обязанности быть ядовитым — и замер, услышав хриплый клокочущий рык всего в паре сотен метров отсюда.       — Скорее! — выкрикнул он и бросился в направлении звука.       Лайка не отставал от учителя. Рык неведомого чудовища наполнял его душу восторгом, хотелось сражаться, действовать!       Однако вид потенциального противника заставил его растеряться. Это не было именно что чудовище. Это был, фактически, труп!       Лайка не раз слышал о нежити, но в его деревне она никогда не появлялась, и поэтому он глазам теперь с трудом верил! Было очень неправильно, что мёртвое, окружённое медленно летающими мухами тело двигается, идёт по улице, издаёт какие-то звуки. Мертвое тело должно лежать, а на такой стадии разложения и вовсе уже с пару недель как быть зарытым в землю!       Он немедленно схватился за кинжалы, и Дансберт, заметив это, кивнул ученику:       — Хочешь взять его на себя?       — Хочу, учитель!       Хоть Рыцарь Металла и не был тем, кто должен разбираться в нежити, его глаз был достаточно намётанным, чтобы определить — с противником подобного уровня его ученик способен справиться уже сейчас. Какой некромант-неудачник вообще призывал это существо, что даже не сумел защитить его от разложения?       Сражаться с нежитью, по-хорошему, должен был Рыцарь Солнца, но не будешь же ждать появления лидера Священного Храма, страдающего к тому же крайним топографическим кретинизмом, когда нежить уже в двух шагах от тебя!.. К тому же Лайке нужна практика, и, быть может, неплохо, что его первой задачей будет уничтожение уже мертвого существа.       Лайка тем временем подбежал к оскалившей зубы нежити и, увернувшись от удара крупной потемневшей руки, всадил кинжал туда, где было сердце.       — Болван… — закатил глаза Дансберт. Нежить ожидаемо ничуть не пострадала и вторым ударом едва не проломила юному рыцарю Металла висок — мальчишка уклонился в последний момент — хотя кинжал ушёл в разлагающуюся плоть дальше, чем по рукоять.       Таким оружием Лайка был вполне способен и голову нежити снести, подпрыгнув как следует, но не помнил или не знал, каким образом следует бороться с подобными противниками. Дансберт никак не мог припомнить, рассказывал ему это или нет.       На практике научится, подумал Дансберт, наблюдая за Лайкой, который выдернул кинжал из тела нежити и кружил возле неё, примеряясь для нового удара. Не то чтобы он, ловкий изначально и многому научившийся за проведённые в Храме месяцы, был в опасности, так что пусть старается дальше.       Наблюдать за этими стараниями Дансберту совершенно не нравилось. Попавшаяся им нежить была не самой свежей: кишела личинками, вокруг неё жужжали мухи и распространялся сильный запах гниющего тела — а у Лайки, будущего Рыцаря «жестокой, хладнокровной» фракции, не хватило бы элемента света и один её палец спалить.       Безусловно, уничтожение нежити силами парней из «хорошей, добросердечной» фракции выглядело бы эстетичнее. Но Лайке, как будущему Рыцарю Металла, приличного количества элемента света никогда в жизни не призвать, а с нежитью всех видов и различных степеней разложения он сталкиваться будет.       Словом, Дансберт посчитал это задание необходимым и поручил его преемнику без лишних тревог. Лишённый материнского молока Лайка должен был умереть в первые дни жизни, но оказался сильнее самой природы, а после благословения Бога света стал ещё выносливее; он не мог серьёзно заболеть от нахождения возле трупа и не мог быть смертельно раненным в присутствии учителя.       В этом Рыцарь Металла был прав. И тем не менее он не знал, насколько непросто сейчас его ученику.       Лайка, выросший в семье охотника, не боялся врага, который был в разы крупнее и мог серьёзно ранить его; имея практический склад мышления, он не чувствовал суеверного ужаса под взглядом мертвых, провалившихся глаз и при виде полностью обнажившихся под действием погоды и времени некогда живых человеческих зубов; он давно знал, что и вполне свежий труп, получив повреждения, начинает издавать куда более сильный запах — но всё это не отменяло защитных реакций организма. Судорожные подёргивания желудка ещё можно было игнорировать, а вот то, как прерывалось — время от времени почти блокировалось — дыхание… Даже вспомнив все свои теоретические знания о нежити, он уже не мог прыгнуть достаточно высоко и быстро, чтобы успеть повредить шею противника и не оказаться отброшенным так, что учителю придётся самому выполнить его работу.       Поднырнув под свесившимися руками нежити, Лайка полоснул по обоим коленям сразу двумя кинжалами и снова отпрыгнул — его лишь ударило, по телу будто прошлись тяжёлые мокрые плети, но, по счастью, никуда не откинуло; а нежить подрастеряла устойчивости. Однако не до такой степени, чтобы можно было с успехом добраться до её горла!       Вцепившись в рукояти кинжалов изо всех сил, Лайка вновь метнулся к ней и ударил обоими лезвиями наискось по животу; раскисшая полуразложившаяся плоть оттянулась в сторону и надорвалась, прежде чем окончательно обвиснуть под тяжестью выпадающих кишок.       От поднявшегося в воздух запаха трупа — странно изменившегося, удушающе тяжёлого — Лайке стало плохо. Пользуясь тем, что нежить не могла теперь двигаться с прежней скоростью, он сделал несколько шагов назад и отвернулся в сторону, вдыхая чуть более свежий воздух, унимая сотрясающие тело позывы на рвоту и злясь на мешающую сражаться слабость.       Дансберт успел-таки пожалеть, что отправил его разбираться с нежитью, но стоило ему увидеть, каким упрямством и яростью загорелись глаза Лайки, когда тот резко развернулся к вновь напавшему противнику, как сожаления пропали.       Лайка в прыжке полоснул лезвием по горлу нежити. Кинжал прошёл глубоко, голова заболталась туда-сюда, но и ответный удар прилетел неожиданно сильный.       Юный рыцарь Металла даже на ногах не удержался — и тут же вскочил, преодолевая боль в ушибленном боку, задерживая дыхание. Нежить издала хрипящий вопль, снова мотнула головой и шагнула к нему внезапно быстро, с маниакальным стремлением забрать своего «убийцу» на тот свет.       — Лайка, ты можешь, — Дансберт напряжённо смотрел на своего ученика, готовый броситься защищать его в любую секунду.       Лайка отступил назад и с разбега «взлетел» в воздух. Удар ногой в подбородок перебил шейные позвонки нежити, её голова полностью откинулась назад, исчезла из поля зрения юного рыцаря и с больше похожим на треск стуком врезалась в твёрдую плитку мостовой; затем сама нежить тяжело рухнула на спину, разом превратившись просто в залежавшийся обезглавленный труп.       Ощущая сильные спазмы в желудке и горле, Лайка тупо уставился на немногих особо прилипчивых молодых мух, слегка взлетевших лишь при падении бывшей нежити, а сейчас опять целеустремлённо ползающих по гниющей коже. Его вырвало, и он моментально ощутил растерянность.       «Что скажет учитель?! Что меня рано отправлять на миссии?» — Лайка торопливо вытер рот ладонью, поднял голову и, стараясь не кашлять, встревоженно-виновато взглянул на подошедшего Дансберта.       Его учителю, однако, самому не больше нравилось стоять около выпотрошенного тела, в кишках которого непрестанно шевелились жирноватые черви. Мухи, большей частью разлетевшиеся во время схватки, начали возвращаться, садиться на труп и вытекшую из него жидкость — медленно, липко-заторможенно, как бывает у недавно начавших летать особей; висевший в воздухе запах разложения вызывал тошноту и без соприкосновения с его источником. Чтобы проблеваться после схватки с таким противником, не обязательно быть закончившим первое серьёзное задание десятилеткой! Не будь Дансберт давно привычен к трупам из-за работы, он бы и за себя не поручился.       Он хотел увести отсюда взволнованного и всё ещё бледного ученика и сообщить тому, что миссия, не считая ненужного удара в сердце, была выполнена очень хорошо — но тут Лайка, только что успевший кое-как уложить в мозгах всё произошедшее, воскликнул:       — Учитель, ну и рожа у этой нежити. Перекошена почти как у вас на вчерашнем уроке развития характера!       Дансберт вытаращил глаза. Его рука, уже поднявшаяся потрепать Лайку по плечу, чуть было не треснула «вежливого» ученика по затылку.       — Ты, щенок! Убирайся с моих глаз, чтоб я сегодня тебя больше не видел!       Дыхание у Лайки аж снова перехватило, теперь от стыда и злости на себя.       «Учитель так сердится, что я раскис из-за этой нежити! — запаниковал он. — Только бы не решил, что я и вовсе не гожусь быть Рыцарем Металла!»       Видя крайне разозлённое лицо Дансберта, он пробормотал:       — Учитель, нежить ведь прикончена. По-моему, несусветная глупость так беситься!       — …!!!       Возвращаться в Храм Лайке пришлось в гордом одиночестве.       Впрочем, нет — с ним были его кинжалы.