Наказание

В Овервотче много напыщенных придурков и полных кретинов, а в подразделении, где работаешь ты – их еще больше . Но хуже всех их вместе взятых – мальчишка. МакКри. И он абсолютно несносен. Ты уверен он послан тебе всевышним за твои грехи. Когда ты видишь его в первый раз, ты сомневаешься, что он принесет вам пользу. Он изрядно побит, облит кровью – он хочет убить тебя, и Ану, которая пришла сюда просто, чтобы успокоить его. Ты врезаешь ему поддых, под общий возмущенный вздох. А он истерично смеется. Проходит немало времени, прежде чем он приспосабливается к твоей жёсткой руке. И дает собой управлять. Вы проводите сеансы рукопашного боя. Ты обучаешь его быстрому армейскому реагированию. А он учит тебя ангельскому терпению, ведь не каждый в состоянии выдержать пустословные оскорбления, которыми пестрит его преступный язык. Только во время боев, ты можешь выместить на нем свой гнев. Ты тренируешь его, пока он не валится с ног от усталости и спит вместо того чтобы идти на ужин. Ты выбиваешь из него дурь, пока он не кричит от боли и не молит о пощаде. Ты заталкиваешь его индивидуальность ему в глотку, делая машину для убийств, пока он не перестает сбегать из корпуса. Ты считаешь, что начинаешь делать из него человека, когда он шарахается от того, что ты хочешь почесать голову. Наконец, он принимает твое управление и даже начинает слушаться. Он носит старомодные бакенбарды и отказывается бриться. С ними он еще больше похож на пса. Тебе хочется обрезать его лохмы к чертовой матери, чтобы он не позорил твой отдел, но он слишком быстр, и тебе не удаётся застать его врасплох. Он одевается как клоун из вестернов и просит у тебя форму со шпорами. На твой резонный вопрос, он игриво отвечает. «Пятая заповедь ковбоя гласит: В любом месте и ситуации ты не должен появляться без шпор. Ведь никто не знает, за каким углом тебя ждёт норовистый жеребец, требующий срочного укрощения» Ты надеешься, что он шутит, и скрепя зубами вписываешь пожелания. Когда он получает свою форму, его глаза сияют, словно ему подарили щенка. Он долго крутится вокруг зеркала, и пялится на развевающийся сзади плащ, или на свой зад. Он оборачивается, и ищет твоей поддержки, чуть наклонившись вперед. Ты оставляешь его выпячивающийся зад без внимания, и молча киваешь. За твоей спиной еще два клоуна, выбравшие для своего мрачного образа странные наряды, и в отличие от Маккри не ищут твоего внимания, а лишь наслаждаются искусной работой модельеров организации. После боевых вылетов, он бесцельно бродит вокруг, и ждет, пока ты выйдешь, чтобы вместе покурить. Это продолжается раз за разом, а у тебя еще куча работы. Тогда он быстро сокращает между вами расстояние, напрашиваясь на общие миссии. Маккри, видимо, издевается над тобой, раз старается часто пересекаться с тобой просто, чтобы пристать с глупыми риторическими вопросами и репликами. «Как дела, босс?» «Хорошая погодка, да, Гейб?» «Отлично сработали сегодня» Твоя злоба к нему вскипает все сильнее, с каждым днем. Ты не понимаешь, почему бы ему не пристать с этим к кому-нибудь другому. К тому, у кого есть время на бессмыслицу. А он только и делает, что игнорирует других и как цепной пёс возвращается, чтобы надоесть. Однажды, он приходит в бар и предлагает тебе выпить за его счет. Ты пытаешься понять, что он задумал, но на его лице лишь безразличная улыбка. В его глазах плещется надежда. «Я просто хочу проявить уважение к командиру» - таков ответ. Ты соглашаешься, и начинаешь пить такое количество алкоголя, чтобы это серьезно ударило по его карману. Просто так, назло. Он лишь смеется и пригубливает пиво из бутылки. Ты пьешь и пьешь, как будто хочешь забыться, и тебе это удается. Обрывки воспоминаний – это единственное, что тебе удается унести из бара. Ты вспоминаешь жадные руки, ищущие себе путь по всему твоему телу, горячее дыхание на шее, ты слышишь шепот, и он полон страсти. Но ты не знаешь, кто мог такое сделать и не хочешь знать. Просыпаешься ты в своей кровати, раздетый и укутанный тонким одеялом. Голова трещит от боли, и, кажется что в случае повреждения твоей черепушки, содержимое выльется наружу. Ты протяжно стонешь, и клянешь Маккри, а он слышит и приходит. Ты ошарашен, взбешен и возмущен, когда он как любимая супруга приносит тебе в комнату стакан воды и таз. Он почти не сопротивляется, когда ты бросаешься на него и заламываешь его руки за спиной. «Какого черта ты приперся сюда, МакКри?» Кричишь ты в его ухо, а мальчишка похотливо вопит в ответ, выгибая спину. «Трахни меня, Гейб! Накажи! Я заслужил!» Ты, кажется, съезжаешь с катушек, потому что хочешь сделать это. Ты хочешь наказать его так, чтобы он не мог ходить неделю и молил о пощаде. Последним рубежом оказывается то, как мальчишка прижимается к твоему паху своим преступным задом. Это оскорбительно для тебя, и ты довольно сильно шлепаешь его по нему. Он сжат в твоих руках и полностью обездвижен. Его конечности между наручников. Маккри тянется к тебе лицом, чтобы урвать поцелуй. Грубый, презрительный – ему все равно, но ты не поддаешься. Ты кусаешь его до крови, под сдавленный хрип. Ваши языки переплетаются, и это похоже на охоту. Он наслаждается им и норовит влезть в твой рот, а ты хочешь откусить ему язык, пытаясь раздвинуть его челюсти. Он мычит и с наслаждением стонет каждый раз, когда ты ненароком касаешься его тела. Поцелуй был лишь формальной реакцией организма на секс, ты и сам не понимаешь, зачем ты это сделал. «Давай же, черт тебя дери, трахни меня, Гейб!» Глаза Маккри чуть прикрыты. Он не находит себе места извиваясь под тобой. Его проход узок до безобразия, но после того что ты планируешь сделать, он будет как порт в Сиднее. Ты без предупреждения и без смазки входишь в него - он издает протяжный лающий звук и пытается высвободить руки. Он матерится на испанском языке и едва успевает дышать. Ты увеличиваешь темп почти что сразу, и полностью игнорируешь каменный стояк твоего подчиненного. Вместо желанной ласки ты даешь ему боль. Море боли. Краем глаза ты замечаешь, как Маккри врезается ногтями в спинку кровати. Его тупые ногти оставляют едва заметные следы. Он громко воет. Ты знаешь насколько ему больно. Маккри заслужил это. «Гейб…пожалуйста…разреши мне…» Его слова похожи на молитву. Они лишены красок и эмоций. Он молит тебя, а ты едва его понимаешь, потому что не слышишь ничего кроме бесстыдного звука шлепков. Два последних резких толчка, и ты изливаешься в разорванные внутренности под его разочарованный выдох. Он выглядит жалко. Точно так же как когда ты подобрал дворовую псину и превратил в агента Овервотча. Его глаза пылают ненавистью. Ты лишь смеешься ему в лицо. Твои мозолистые руки позволяют мальчишке ощутить всю твою насмешку. Ты снисходительно целуешь его в шею, и грубо ласкаешь его член. Он смотрит на тебя с ненавистью и неизбывным желанием и стонет. Двух неаккуратных движений хватает, чтобы мальчишка кончил прямо в твою руку, и страдал от гиперчувствительности. Он тяжело дышит, и теперь смотрит на тебя с бешенством, так, как будто ты все это затеял. Ты выходишь из комнаты и удаляешься в душ на добрых пятнадцать минут, считая, что он должен усвоить этот урок, прицепленный к кровати его же наручниками. Когда ты возвращаешься, он уже крепко спит, словно он уже дома.