Если носить маску достаточно долго, она станет лицом.
Стивен Фрай.
«Душно… воздух словно липкий. Это точно Россия? А где снег и медведи с балалайками?! Словно на каком-то южном курорте, честное слово. Всё, надо бы остановиться, дать ногам передохнуть и попить воды. Тоже мне отпуск – семь потов уже сошло! Хотя… чем тебе не тренировка в фитнес-центре? Вчера столько калорий одним только алкоголем нажрал – сегодня надо бы сжечь». — Лу́кас, тормози! Дай дух перевести. — Что – выдохся? — Тебе-то легко выпендриваться – твой велик потяжелее тебя самого будет. — Но-но, я сухой и жилистый, не то что некоторые надутые протеиновыми коктейлями мачо. — Можно подумать, тебе не нравится результат. «Засмущался. Краснеет и глаза отводит… какие у него всё-таки длинные ресницы. Жаль, что я и на этом поле не играю, – было бы веселее. Но и просто подразнить Лю́ка тоже забавно: достаточно стянуть с себя майку и небрежно отереться ею от пота, а он уже взволнованно закусывает нижнюю губу». — Так, где тут уже твоё лесное озеро, умник? — Оно не моё, Петер, оно местное. — Да-да! Ты хоть понимаешь, где мы сейчас? Я шума от трассы уже с полчаса не слышу. И мобильник… да, сотовой связи тоже нет. — Она нам и не нужна. Я заранее визуально изучил карты и запомнил все лесные тропы… — Чёрт, Лу́кас! Ну как я тебе это только позволил, а?! Завёл нас хрен пойми куда! — Ты опять? Сам же предложил провести отпуск совместно, путешествуя! — Да, приятель, и теперь ты себе даже не представляешь, как же я сожалею, что согласился дать выбрать тебе самому страну назначения. — Знаешь что?! Если бы не я, ты так и не побывал бы на своей исторической родине, а только и шатался бы по всяким Бали. — Какой, к дьяволу, родине?! Меня моей мамаше мог заделать и любой другой служивый, хоть из Китая! — Да ничего подобного! В те времена проблема Берлинской стены становилась всё острее… — Ты не понял, Люк! Мне реально плевать, каково национальное происхождение донора спермы, зачавшего меня. — Не делай такие категоричные заявления. Ты прекрасно знаешь, что твои родители пытались создать семью. Просто не срослось. — Это тебе мамашка моя наплести успела? — Не надо так пренебрежительно о покойной, тем более о собственной матери. И это именно он, твой отец, назвал тебя Петер, если ты не в курсе. — В курсе. И что с того? — Это аналог русского имени. Он не хотел разрыва, не хотел расставаться… — Зато она хотела за двоих! Всё, закончили разговор и покатили искать чёртово озеро. Если я не искупаюсь в ближайшие пятнадцать минут, то кого-нибудь убью, ей богу! И угадай, кто это будет, Люк?! Лесные тропы становились всё более узкими и прерывистыми, всё чаще их пересекали павшие деревья и размывали ручьи, но тем не менее озеро нашлось-таки. Слева от дорожки потянуло свежестью. Спешившись, туристы покатили свой двухколёсный транспорт вглубь лесной чащи, пробираясь между кочек, поросших черникой, и многочисленных сухих веток. Награждая их настойчивость, засверкал на солнце почти круглый водоём. Петер первым рванул вниз по склону, воинственно и радостно крича. Достигнув берега, небрежно швырнул велосипед набок, спешно скинул с плеч рюкзак и за минуту избавился от одежды. Лу́кас как раз успел спуститься, чтобы увидеть его, сокрушительного в своей безупречной наготе, бесстрашно ринувшегося в неизведанные водные глубины. Петер смело нырнул, проплыл несколько метров и, вынырнув с фонтаном брызг, закричал: — Ю-ху-у! Люк, я тебе всё прощаю вот за это! Всё тебе прощаю, придурок ты эдакий! Господи, как же хорошо!.. Вволю накупавшись, Петер направился к берегу. Выходил он неспешно, словно местное древнее божество являло себя заплутавшему путнику. Знал, что красив, что капли картинно скатываются по рельефам мускул, что аккуратно депилированный пах заставит кадык Лу́каса судорожно метнуться вверх… «Чёрт, ну почему же я не бисексуал, в самом деле? Может, всё-таки попробовать повторить?» Сколько лет уже прошло, а он до сих пор помнит ту ночь, когда они с Лу́касом набухались по самое не балуйся у него на квартире на Фридрихштрассе. Как Люк вдруг осмелился потянуться к нему и обследовать его тело отчаянно дрожащими ладонями, как робко полез целоваться, как клялся в любви, как шептал о прощении, умоляя взять… и всё это было таким сладко-горьким, щемяще-щекочущим… «Какого же дьявола ничего не получилось? Из-за вида голого мужского тела под собой или из-за излишнего алкоголя? Да чего гадать – надо просто повторить! Вот прямо этой ночью и попробовать, только не особо напиваясь. Будет здорово, если и с симпатичными парнями…» — Петер, ты слышишь вообще?! — А? Ты что-то спросил? — Я спросил, с чем ты будешь бутерброд? — С ветчиной, если, конечно, она не скисла на такой жаре. — Не, нормально всё – у меня же рюкзак с термоотсеком и переносным… — Да-да-да, гони жрачку давай! Сытый желудок, утоленная жажда, приятная усталость мышц, нега в теньке деревьев, водная рябь перед глазами – всё это мягко и вкрадчиво предлагало вздремнуть… совсем чуть-чуть, буквально на немного прикрыть глаза и по-настоящему дать себе расслабиться, провалиться в эту уютную чёрную вату…***
«Больно… дьявол, почему рукам так больно?! Кожу режет, и плечи затекли… и ноги тоже… словно онемели… Треск и отвратительный запах дыма от плавящейся в огне синтетической ткани… Какого черта?..» — Лу́-у-кас. — А… с возвращением. — Что происходит? — Тебе пока тяжело соображать – это из-за снотворного. Но скоро произойдёт выброс адреналина… из-за страха. — Что ты мелешь? Что у меня с руками?! — Монтажные стяжки. Лёгкие и компактные в транспортировке, а с делом своим справляются отлично, особенно если штуки по четыре затянуть, для надёжности. Предвидя твой следующий вопрос, сразу скажу: да, на ногах тоже они. — Ты что?.. — Теперь костёр. В нём уже почти догорела твоя одежда, кроссовки, рюкзак со всем содержимым и сим-карта. Сам мобильник я расколочу и выброшу по частям в другом месте. Когда всё прогорит, я сгребу остатки пепелища вон в ту ямку – видишь? Её я раскопал сапёрной лопаткой – она прекрасно помещается в мой рюкзак. Ты, наверное, удивляешься, зачем было копать на таком отдалении от самого костра? Так что поясню: в той ямке я ещё в прошлом году запрятал крепкий деревянный ящичек… — В прошлом году?.. — Да, в прошлом году. Когда ты умотал на моря, я ездил сюда, в Россию. Ты не знал? Да откуда тебе, ты ведь даже не спрашивал, где и как я провёл свой отпуск. — Ты больной?!.. — Я – нет, я здоровый. Именно поэтому и катался сюда прошлым летом: надо же всё осмотреть, продумать, приготовиться. Вон там, наверху слева, я нашёл огромное поваленное дерево. Ствол обломился, а корневище частично из земли вывернуло, и под ним образовалась расщелина. Я почти каждый день сюда приезжал и углублял её. Думаю, мне удастся сдвинуть и опрокинуть этот огромный корень, чтобы в завершении всего прикрыть им сверху твою импровизированную могилу. Дотащить до этого места твою тяжёлую тушку будет, конечно, непросто. Это я понимал, поэтому и занимался так усиленно весь прошедший год в фитнес-центре. А ты наверняка подумал, что это я за тобой туда таскаюсь и ради тебя так стараюсь, да? — Больной ублюдок! — Я уже вроде бы говорил, что вполне здоровый. Не отвлекай – мне ещё нужно тебе кое-что рассказать. Вот, обрати внимание – ящик. Почему, как ты думаешь, он именно из лакированной древесины? Да потому что такой вполне спокойно выдержит год в земле, не проломившись, а потом его запросто можно спалить в костре. Знаешь, что там лежало и ждало тебя целый год? Первое – это просто жидкость для розжига. Спички у меня с собой были, но вдруг бы отсырели? Второе интереснее – ёмкость с уксусной эссенцией. В неё я погружу твои пальцы, чтобы разъело отпечатки. А потом вылью содержимое на твою татуировку – она, конечно, банальная и распространенная, но подпортить её лишним не будет. — Да ты… — Не перебивай! Зубы я тебе раздроблю увесистым овальным камнем: их здесь по берегу озера сам видишь – полно. А велосипед откачу к соседнему озерцу – до него тут не больше километра – и затоплю в нём. Нехорошо это – природу загрязнять, но другого выхода у меня нет. — Ты что – думаешь, тебе это с рук сойдёт?! Куча народу видело, как мы с тобою вместе со съёмной квартиры выезжали! — Да, и об этом я подробно расскажу в соответствующих органах. Как мы вместе выехали, покатались, но потом разделились: я поехал дальше в лес, а ты, получив от кого-то эсэмэску, уехал в обратном направлении, сказав мне лишь то, что у тебя свидание. Нет, я не знаю наверняка, с кем должна была состояться встреча, но предполагаю, что это кто-нибудь из тех девушек, с которыми Петер накануне флиртовал в ночном клубе. О да, девушек было много, и Петера не смущало ни общение на ломаном английском, ни даже наличие у них парней прям там же, в клубе. Он даже подраться успел. — Я думал, ты мне друг! Мой лучший друг! А ты – лицемерная мразь! — Ну знаешь, если носить маску слишком долго, она станет лицом. А если долго притворяться чьим-то другом, то рано или поздно им становишься. — Нет! — Как же «нет», Петер, когда всё именно так. Кто у тебя есть в твои тридцать шесть? Связь с отцом давно утрачена, мать мертва, ни жены, ни детей, с коллегами держишь дистанцию. Есть вереница быстро сменяющихся любовниц… и только я – константа в твоей жизни. И я буду единственным, кто заявит о твоей пропаже в полицию, – больше некому. Так что я не просто «лучший» твой друг – я единственный! Твоё личное живое зеркало для самолюбования… — Так дело в этом?! Это месть?! Месть за то, что я не сделал тебя своим любовником, оставив во френдзоне? — Ха-ха-ха! О, Петер, в этом ты весь! Да, это месть, приятель, но, представь себе, не за мою поруганную любовь! С чего бы мне тогда гробить годы жизни на то, чтобы стать твоим другом, а? Ну же, задумайся: зачем я сотворил с самим собой такое? Давай ответь, что есть эксклюзивного в дружбе? — Что ты хочешь этим сказать? — Серьёзно? Идиотом прикидываешься? Хорошо, я сам: друг имеет возможность попасть в квартиру друга, иногда покопаться в его компьютере и телефоне, знает о новых подружках – даже может с ними лично познакомиться, а позже и связаться… — Ты… — Я. Я был влюблён в тебя как безумный ещё с первого курса. Буквально помешался: ходил за тобой по пятам, ловил каждое слово, следил за каждым жестом и действием… Когда всё стало складываться, суммироваться, когда я стал сопоставлять… — Лу́кас! — Но ты был настолько осторожен, что у меня, по сути, ничего, кроме подозрений и предположений, не было. Тогда-то я и принял решение во что бы то ни стало добиться твоей дружбы, чтобы убедиться наверняка… — Люк, ты всё неверно понял! — Моё желание понять всё верно отняло слишком много времени и стоило людям не только здоровья, но и самой жизни! Теперь же мне придётся существовать с чувством вины и ответственности за то, что не остановил тебя раньше! — Это пустые обвинения! Всё, что ты предполагаешь на мой счёт, бездоказательно! — Ещё бы! Ты каждый раз делаешь так, чтобы ничего доказать было нельзя. Даже когда та бедняжка Грета записала твои манипуляции на диктофон, ты всё обернул против неё же, да ещё так, что у неё произошёл дебют психоза с последующим переездом в психушку! Ты всегда тщательно продумывал стратегию, каждую мелочь, но самое главное – никогда не связывался с сильными, самодостаточными и способными дать тебе отпор девушками. Вот из-за этого, кстати, я и начал тебя подозревать. Было странно, что для продолжительных отношений ты выбираешь только надломленных, потерянных, ранимых, одиноких… — Постой… — Тебе уже нечего терять, так что ответь мне – дело в матери, да? Ты так и не смог простить ей того, что она, являясь невротичкой, не только паршиво справлялась с родительскими обязанностями, так ещё и прогнала мужчину, который, скорее всего, был бы отличным отцом и сумел бы защитить тебя от нападок и издевательств в школе. Так ведь? Я сам не раз видел, как ты планомерно доводил её до истерик и срывов, а когда она начинала рыдать, наливал ей для успокоения стаканчик-другой. А потом и таблетки всякие пошли в ход – да? Как ты думаешь, она случайно перебрала дозу или сознательно? Впрочем, у неё в любом случае не было шансов на спасение – ты об этом позаботился. Ну ладно, она мертва, цель достигнута – ты отомщён. Вот только облегчения это не принесло, да? Скорее наоборот, это показало тебе путь… — Это всё твои домыслы! Я и пальцем никого не трогал! — Конечно не трогал – тебе это не нужно. Не-ет, ты садист особого сорта. Ты находишь незаживающую рану и ковыряешь, ковыряешь, ковыряешь её, пока твоя жертва не умрёт либо от потери крови, либо от болевого шока! И для этого тебе не требуются пальцы и тем более кулаки, достаточно будет токсичных испарений твоей ядовитой сущности, спрятавшейся внутри этого дивного тела. Чего только одно лицо стоит, типично славянское к слову говоря. Наследство твоего отца. И как ты им распорядился? Знаешь, может быть, моим лицом и стала маска, но вот твоё – изначально было ею! — Я… остановлюсь!.. обещаю!.. Дай мне шанс… — Остановишься?! Чёрта с два! Напротив, ты ведь только начал набирать обороты, приятель! Твой аппетит стал расти – да?! Бедняжка Анни… так боялась забеременеть, потому что малышу мог бы передаться её генетический недуг, отравивший жизнь ей самой. И тогда ты расстарался, чтобы она залетела от тебя, а после нашёл столько убедительных слов, чтобы она сохранила беременность. Но в шесть месяцев, когда она чуть расцвела и в робкой надежде едва расправила крылышки, ты… Тварь! Что же ты ей такое наговорил, что она сама взяла и пошла под нож к какому-то мяснику для подпольного аборта?! Ты хоть представляешь, насколько мучительно она потом умирала в отделении скорой?! Он же её выпотрошил!.. Всё ты себе представляешь. Ещё как представляешь и смакуешь… Начал с родной матери, а теперь дошёл и до собственного ребёнка… Нет, Петер, такие, как ты, сами не останавливаются – вас надо останавливать. — Такие, как я? — Да, такие, как ты – серийные убийцы. И я сделаю это для тебя, мой любимый друг. Я остановлю тебя. Здесь, в этой лесной глуши Ленинградской области. Твой папа родом отсюда – я подумал, что так вы снова станете ближе друг к другу. Круг замкнется. Видишь эту воду, Петер, в которой ты так безмятежно плескался ранее? Сейчас я подтащу тебя к ней так, чтобы окунуть головой вниз. И тебе лучше не сопротивляться, иначе я буду вынужден затруднять твоё опознание по зубам при помощи первого попавшегося камня уже прямо сейчас – пока ты ещё жив и в сознании. И чёрт возьми, ты это заслужил как минимум! Вот только сам я не садист, Петер. Я потерял себя, я не знаю, как дальше буду жить! Не знаю, смогу ли стать ещё хоть кому бы то ни было другом. Не уверен, сумею ли полюбить вновь… Всё, что я знаю сейчас, так это то, что я обязан отомстить тебе за всех этих птичек с перебитыми крылышками, которых ты задушил. — А может быть, я совершал благо, избавляя их от мучений? — А может быть, ты вершил зло, лишая их шанса встретить того, кто бы их излечил? Не передёргивай, Петер. Мы оба знаем: тебе это просто нравилось. Просто ты урод в обложке красоты… Давай заканчивать. Ты готов? «Я готов?! Как к этому можно быть готовым?! Всё не может так закончиться! Нет! Всё просто не может так взять и закончиться! Не может! Нет, не мож…»