Песочный Человек

      Госпоже Чан не свойственно было волнение. По крайней мере, жизнь женщины была устроена таким образом, что ничего не заставляло её волноваться: у неё была отложена достаточно большая сумма денег на случай болезни или просто на будущее; она всегда заранее звонила в проверенное временем кафе, чтобы заказать себе завтрак, обед или ужин; она не имела домашних питомцев или комнатных растений, за которыми нужен был уход; её отец находился под постоянным наблюдением персонала из дома престарелых. Госпожа Чан имела прекрасное резюме и никогда не цеплялась за место работы, зная, что такого специалиста, как она, всегда готовы будут принять в другую компанию.       Чан Бонри никогда бы и не подумала вступить в ряды партии «Лицо Южной Кореи», она предпочитала работать в проверенных, известных и крупных компаниях, таких, как корпорация Ким. Именно оттуда её и перевели под прямое подчинение к господину Ким Намджуну. Чтобы соблазнить независимую женщину на такой шаг, Ким Сокджину пришлось завысить её заработную плату в два раза. Она дорого ему обошлась, но, увы, госпожа Чан по-настоящему ценила только деньги и никаким иным способом не покупалась.       Но пришёл день, когда Бонри начала испытывать настоящий дискомфорт от невероятного волнения. К своему несчастью, женщина посчитала главу партии достойным своего внимания, решив, что господин Намджун мог скрасить её некоторые вечера своим присутствием и ни к чему не обязывающим сексом. Мужчина её не разочаровал, он был тактичным и воспитанным, ухоженным и приятным. Он позволял ей руководить и выбирать способы проведения совместного досуга. Госпоже Чан нужен был от Намджуна только секс, мужчина же нуждался и в чём-то ином. Бонри понимала, что редкие свидания с господином Кимом окончатся, если она не будет давать ему то, чего и он так жаждал.       Они были предельно осторожны и старались не показывать свою связь при сотрудниках, однако, по всей видимости, информация каким-то образом всё же просочилась наружу. Женщина не особо удивилась тому, что в один прекрасный день господин Ким начал отказывать ей в свиданиях. После первого отказа она ещё несколько раз делала ему подобные предложения. После очередных отговорок Бонри поняла — это конец. У Намджуна появилась та, которая дарила ему своё внимание и заботу. Госпожа Чан не особо расстроилась, хотя поиски нового партнёра занимали порядочное количество времени и сил. Она была готова к подобному повороту, поэтому не держала на мужчину обиды и не испытывала расстройства. Если бы не предложение посетить приёмную господина Ли… Этот факт перевернул её спокойствие с ног на голову и не давал нормально спать.       Госпожа Чан, конечно, догадывалась и понимала многое, однако в один прекрасный день парень по имени Тэхён вывалил ей всю правду, обнажённую и жестокую, такую, какой являлась. Бонри не смогла поверить, что вот так запросто вся её надёжная и хорошо устроенная жизнь будет балансировать на грани. Сейчас она находилась между двух огней, готовая разорваться напополам, ведь, выбрав одну из сторон, она останется в подвешенном состоянии всё равно. Раньше подобные дилеммы Бонри решала быстро. Кто предложит больше денег и перспективнее будущее, ту сторону она и примет, но сейчас… На кону была её жизнь, которую готова была разорвать каждая из сторон. Она понимала это даже без каких-либо угроз, поэтому вынуждена была подчиниться приказам Тэхёна.       Офис господина Ли Чена находился в главном здании конгломерата «Sandman». Само строение было возведено высотой в тридцать этажей. Ничего особенного для Южной Кореи, зеркальные стены отражали другие здания, такие же зеркальные и глянцевые. Однако ближе к середине его будто скручивало неведомой силой, из-за чего блоки этажей поменяли углы. Со стороны было похоже на 3D-картинку с плохой пикселизацией. У основания и на верхушке здание было расширено, а к середине сужалось. В целом эта форма могла напомнить песочные часы.       Госпожу Чан без промедления проводили на нужный этаж. Ли Чен уже ожидал её. Один из членов клана был достаточно высок и широкопеч. Лицо вытянутое с узким подбородком, редкими усиками и широкими скулами. Мужчина окинул её улыбчивым взглядом больших глаз и поднялся, чтобы совершить поклон вежливости. От Бонри не укрылась хищность в его взгляде, и женщина незаметно сглотнула.       — Прошу, присаживайтесь, у меня к вам… предложение, но не совсем деловое, — произнёс мужчина и сел в своё кресло, слегка сдвинулся на бок и забросил ногу на ногу.       — Это я уже поняла, — холодно, но вежливо ответила госпожа Чан. — Я вас слушаю…       Ли Чен растянул свой большой рот в кривой улыбке и, вздёрнув бровью, начал:       — Скажу прямо, — лицо его стало вдруг бесстрастным, он впился глазами в женщину, не желая говорить загадками, в страхе, что госпожа Чан после вынесет их разговор наружу. Он привык многого добиваться угрозами, и сейчас не стал бы делать исключение. — «Лицо Южной Кореи» мозолит глаза, а вы, как нам известно, занимаетесь продвижением политики этой партии… Но вы можете стать полезной и для нас.       Госпожа Чан умела контролировать выражение своего лица, поэтому упрямо продолжала не мигая смотреть на мужчину. Господин Ли продолжил:       — Вы имеете связь с Ким Намджуном. Не отрицайте…       — Имела, — поправила его Бонри.       — Пусть так, неважно. Я хочу, чтобы вы немного приврали, — после этих слов Чен снова улыбнулся и состроил игривую гримасу.       — Насколько? И что мне за это полагается, господин Ли?       — Нужно убрать Ким Намджуна с политической арены и желательно навсегда, поэтому от вас требуется заявление в полицию и показания о сексуальном домогательстве со стороны вашего начальника.       Госпожа Чан оживилась, слегка поменяла позу и сделала глубокий вздох. Если она это сделает, то в худшем случае Намджуна посадят на несколько лет, в лучшем — его карьере конец. Она и не подозревала, что на начинающую центристскую партию демократы могли точить зуб. Похоже, она всё-таки чего-то не знала.       — Подумайте хорошенько, госпожа Бонри. Я могу предложить вам очень перспективную работу в своей компании, а ещё безопасность, разумеется. Всё это будет подтверждено на бумагах официально, как только вы дадите согласие.       Госпожа Чан действительно думала. Бонри не могла забыть о прослушке, установленной на её руке. Каждое их слово сейчас слышал Тэхён или его подчинённые. Больше всего женщине хотелось вернуть своё спокойствие, уверенность в завтрашнем дне. Если она откажет Ли Чену, то рано или поздно её уберут песочные, если же согласится на его условия — она умрёт от рук Тэхёна. Она хотела хоть немного продлить свой нейтралитет и сделать по-хитрому. Было кое-что, что Бонри считала выходом: жизнь за границей с новым именем. Поэтому женщина решила рискнуть. Жилка на её шее проступила более заметно.       — Я не могу принять ваше предложение сейчас, мне нужно хорошо подумать. Могу я перезвонить вам?       — Вы же знаете, что это не телефонный разговор, — ответил ей Чен, склонив голову.       — Я скажу просто «да» или «нет».       Госпожа Чан поднялась с места и сделала шаг к столу.       — Надеюсь, ответ будет положительным?       Спустя несколько секунд молчания, Бонри сказала:       — И я надеюсь, — она взяла с подставки ручку и быстро написала на своей ладони «нас слушают», после чего показала мужчине.       — Тогда возьмите визитку, — мужчина протянул ей небольшую золотистую карточку.       — Всего доброго, — пожелала госпожа Чан.       — И вам того же.       На записи всё должно выглядеть естественно, без странных запинок и звуков. На столе не оказалось никаких бумаг, а если госпожа станет просить их, то Тэхён обо всём догадается. Не медля, Бонри вышла из кабинета и последовала к лифту, на ходу активно потирая большим пальцем другой руки надпись на ладони. На первом этаже её нервозность достигла апогея. Женщина выдавала себя взглядом, бегая глазами от одного сотрудника компании к другому. Она вглядывалась в посетителей, особенно в тех, кто так или иначе скрывал своё лицо. Умом женщина понимала, что она себя не выдала, но её спокойствию пришёл конец.       Главного госпожа не знала. Помимо прослушки на её теле был установлен датчик измерения пульса. Люди Ви зафиксировали максимально большие скачки сердцебиения Бонри во время её поспешного прощания с господином Ли, поэтому у Тэхёна появились сомнения.       Госпожа Чан добралась до дома быстро, она просто поймала такси и попросила поскорее довезти её к указанному месту. Ей хотелось запереться в своих стенах, где царила хоть какая-то видимость безопасности.       Бонри закрыла за собой, бросила сумку на тумбу, стоящую в прихожей, и прошла на кухню. Она хотела пить, поэтому приблизилась к кулеру. Набрав полную чашку, женщина принялась жадно пить, превозмогая дрожь в теле, как вдруг заметила неподвижную темную фигуру в арочном проёме между кухней и гостиной. Бонри подавилась так сильно, что выпустила стакан из рук и согнулась пополам, задыхаясь и кашляя.       Тэхён подошёл и похлопал ей по спине.       — Что-то ты сильно нервная для человека с чистой совестью, — сказал он, когда Бонри стало лучше, и она выпрямилась. Глаза были красные, тушь размазалась из-за проступивших слёз.       Женщина не могла не заметить тот факт, что парень пришёл в перчатках. Она жалостливо застонала, свела брови домиком и выставила ладони, начав оправдываться.       — Ты же слышал, я ничего такого не сказала ему. Я просто боюсь…       Тэхён взял женщину за руку и всмотрелся в едва заметные следы размытых чернил. Конечно же, хангыль уже невозможно было различить, однако для понимания парня всё сошлось, отчего Тэхён с небольшой досадой покивал, поджимая губы и переводя взгляд на Бонри.       Он подозревал, что та попытается выкрутиться каким-то своим способом. Госпожа Чан не единственная считающая «Sandman» самыми могущественными, а соответственно, согласие на предложение господина Ли имело больше преимуществ в лице женщины. Её ошибка.       Ви сделал всё максимально незаметно, так что глаза Бонри только перед самой смертью успели расшириться, но ни один звук не слетел с губ. Приглушённый хлопок прозвучал на кухне. Глаза быстро потеряли жизненность. Тэхён позволил телу рухнуть у его ног. Во лбу зияла аккуратная дырка от пули, а спутанные волосы на затылке уже были полностью в крови и мелких осколках черепа.       Быстрая и безболезненная смерть по мнению Тэхёна. Он ещё несколько минут смотрел на Бонри, поджимая губы, в результате чего злобно бросил:       — Блять.       Слишком много злобы в нём накопилось, а теперь, после того, как Бонри испустила последний вздох, Тэхён будто смог дышать полной грудью. Пора и крысе показать, кого следовало бояться. Убивать нельзя — ладно. Тогда он просто отрежет ему член и впихнёт в глотку, чтобы меньше разговаривал.       Тэхён аккуратно снял прослушивающий аппарат с женской руки, просмотрел её сумку, забрал визитную карточку господина Ли, а после почистил телефон.       Парень не особо спешил. Машина с его людьми стояла неподалёку и наблюдала за подъездом. Тэхён справил малую нужду, вымыл руки и опять надел перчатки. Перед уходом парень заглянул на кухню снова.       — Сама напросилась, — объяснил он Бонри, лежащей в луже своей крови.       Тэхён опустил ладонь в перчатке прямо в багровую жидкость, после чего вышел из квартиры. Теперь у него не так много времени. Парень выверенными движениями обозначил место преступления кровавым знаком «V» на двери. Капюшон, маска и наклон головы не позволяли камерам зафиксировать его лицо.       Тэхён спустился по лестнице, по пути стягивая перчатки, всего несколько этажей и он у выхода. Консьерж не видел парня, когда тот входил. В этот момент его отвлёк человек, просивший указать путь к метро. А теперь мужчина громко окликнул Тэхёна, не узнавая в нём постояльца, но парень не отозвался. Он выкинул перчатки в урну и, сунув руки в карманы, поспешил через дорогу, где вскоре исчез в подъехавшем авто.

***

      К удивлению Ким Намджуна его дочь подозрительно быстро и нормально восприняла нахождение Ильсу в их доме. Девочка была маленькой собственницей, однако последнее время Хисо начала вести себя по-другому, так что мужчина даже не знал к добру это или к худу. С одной стороны, изменения пошли на пользу, он избежал ненужных сцен ревности со стороны дочери. Но с другой стороны, это задевало отцовские чувства. Осознание того, что у Хисо другие интересы, что процесс взросления запущен, и отец уже давно не вызывал у неё собственнических чувств, ранило.       Возможно, девочка приняла Ильсу, потому что ей всегда не хватало матери, женского внимания и тепла, и Хисо надеялась, что сможет восполнить утраченное с помощью папиной женщины. Но правда шокировала бы Намджуна и принесла больше беспокойства, чем он мог бы предположить.       Девочка действительно менялась. Этот процесс не стал бы настолько стремительным, если бы не последний разговор Хисо с Тэхёном. В неком роде парень разбил её маленькое, только наполняющееся всеми оттенками любви сердце, отчего девочка сильно страдала, злилась и пыталась залатать раны всеми возможными способами. Вскоре после дня рождения Хисо начала настойчиво отказываться от няни. Госпожа Ен достаточно долго проработала на Намджуна, она следила за девочкой во время его отсутствия и проводила с ней намного больше времени, чем сам отец. Но разговоры с пожилой женщиной больше не интересовали Хисо, ей было скучно в её присутствии, девочка больше не делилась с ней своими переживаниями, не разговаривала о ерунде, не играла.       Ким Намджун всегда учил дочь правильно выражать свои мысли, обосновывать выводы и поступки, поэтому Хисо без труда перечислила папе все нюансы ненужности няньки, на что мужчина вынужден был согласиться с её доводами. С госпожой Ен они вскоре попрощались. Теперь девочка ходила в среднюю школу в сопровождении двух молчаливых и грозных на вид охранников. Хисо это нравилось, она ощущала себя дочкой президента, очень важной маленькой особой, бесстрашно шагающей в сопровождении секьюрити.       Намджун специально не переводил дочь в частную школу для детей из обеспеченных семей, считая, что этим показывал свою приземлённость и родство с обычным народом. Он старался всегда выделять время, чтобы поприсутствовать на каких-либо важных мероприятиях в школе, даже на обыкновенных собраниях для родителей, участвуя в жизни и обучении своей дочери, как истинный и ответственный отец. Однако Ким Намджун делал всё это не ради своей политической карьеры, мужчина поступал бы так же, будь тем же простым представителем благотворительного фонда, коим он являлся до знакомства с Ким Сокджином. Да, братьям Ким нужен был человек, который станет олицетворять доброту и справедливость, и Намджун оказался именно тем, кто им являлся на самом деле. Ему даже не надо было притворяться, а просто быть собой и стремиться к лучшему будущему. Именно поэтому после убийства Бонри и всего, что Тэхён услышал через прослушку, решил усилить охрану дома политика, приставить к Хисо дополнительных охранников, а так же самому Намджуну тоже. Ви категорически запретил лишний раз высовываться из дома без надобности и без охраны, а прежде, чем что-то делать, стоило тысячу раз подумать и раз позвонить Тэхёну, чтобы узнать и его мнение тоже.       Ви не ожидал, что «пиздец» начнётся так скоро, не ожидал, что Чан Бонри придётся убить, однако теперь всё произошедшее пришлось включить в свои планы и импровизировать, а это Тэхён умел лучше остальных. Он выкрутит ситуацию им на пользу, и ему уже не терпелось побыстрее приступить.       Осень была любимым временем года Ильсу. Время, когда удушающая летняя жара, наконец, проходила, давая возможность людям вдохнуть свежий воздух и насытиться лёгкой прохладой ночей. Идеальное время для прогулок и вылазок на природу. Женщина, одетая в серую футболку с капюшоном и спортивные штаны такого же цвета, наконец могла снять чёрную маску и подставить лицо приятному солнцу.       За ней на расстоянии пяти шагов шли охранники. Они не теряли бдительность даже в таких безлюдных местах, как это. Сосновый бор располагался неподалёку от особняка Ким Намджуна. Бывало, по утрам по нему делали пробежку его «соседи», бывало, прогуливались с детьми или домашними животными, однако сейчас тут никого не было. Ильсу наслаждалась окружающей её красотой, вдыхая знакомый, но такой приятный запах хвои.       Если пройти чуть дальше, то можно выйти к общественному парку. Иногда Охрана позволяла Ильсу так делать, с условием если она спрячет лицо под капюшоном и маской. В этом случае женщина покупала себе какой-то перекус и с наслаждением уплетала его в уединённой беседке в тени деревьев, издали наблюдая за людьми.       Спустя полчаса неспешной прогулки Ильсу свернула назад. Вскоре Хисо вернётся домой, и женщина не хотела пропустить этот момент. Госпожа всегда понимала свои ошибки, но рядом с Юнги она никогда бы не смогла жить спокойно, не смогла бы стать для Даёнга хорошей матерью. Осознание своих промахов, неправильного поведения не давало ей возможности изменить жизнь. Её собственные переживания пленяли настолько, что женщина не имела возможности выделить хоть частичку внимания для сына.       То, что осталось в прошлом, казалось, случилось много лет назад, в другой жизни. Ильсу не без помощи, но смогла сделать шаг дальше и изменить свою жизнь. Рядом с Ким Намджуном легко было быть спокойной и уравновешенной. Она заново научилась разговаривать с мужчиной, понимая, что теперь от неё не отмахнутся, а внимательно выслушают и примут. В доме Кима Ильсу сразу приобрела голос, и теперь ни одно решение не принималось без её мнения. Хисо очень быстро это просекла, потому сперва относилась к женщине с осторожностью, пытаясь понять, какая она и что изменится из-за её присутствия.       Хисо давно отодвинула отца на задний план. Любить его она не перестала, конечно, но то время, когда она могла быть с ним искренна, минуло. Играть с ней в прятки ему было сложно из-за загруженности на работе и вечно больной спины. Девочка замечала нежелание отца, потому наслаждение от игры с каждым разом потухало. Проблемы, мысли и вопросы, которые начали появляться по мере взросления, Хисо не могла озвучить своему отцу. Иногда она пыталась поговорить об этом с подругами, но в большинстве случаев предпочитала молчать, считая себя неправильной. Однажды девочка спросила у подруг: «Хотели бы они испытать первый поцелуй и с кем». На это она получила брезгливо сморщенные личика и протяжное «фу-у-у, это же не гигиенично, и слюни…». Пытаясь их понять, Хисо невольно воскрешала в голове губы Тэхёна, его улыбку или незначительную усмешку уголками. Где же «фу-у-у»? При взгляде на парня у неё внутри всё опускалось и тяжелело от его невероятного притяжения. Хисо была счастлива, когда могла обнимать Тэхёна и целовать в щёку, незаметно коснувшись уголка губ, растянутых в улыбке.       С тех пор Хисо было страшно признаться в своей симпатии к мужчине, мысли о котором занимали большую часть её времени. Девочка не могла понять, почему все её одноклассницы хоть и одного с ней возраста, но думали по-другому, их мысли не сходились, а темы были далеки от тех, что интересовали Хисо. Нет, она однозначно какая-то не такая. Дочь Намджуна боялась разочаровать его, боялась оказаться недостойной своего успешного отца, потому прятала свои переживания глубоко в себя или на страницы своего дневника. Всё это оседало в ней мёртвым грузом, давая побочные эффекты.       После тех слов Тэхёна, что он сказал ей под конец дня рождения, внутри у Хисо всё надломилось и опасно затрещало по швам. Сами слова не казались столь страшными, и преподнёс бы парень их немного иначе, дальнейших слёз можно было избежать. Однако врождённая интуиция и интонация Тэхёна подсказали Хисо, что он всё-всё знал, обо всём догадывался, но при этом поставил между ними стену, не желая больше подпускать её так близко. Значит не принял, не любил, и она не была ему нужна.       После этого дня Хисо повзрослела ещё быстрее.       Проплакав в подушку семь ночей подряд, девочка поняла, что не должна страдать из-за того, кто даже не думал о ней сейчас. Она решила, что пора взять себя в руки и забыть, постараться жить так же, как жили её подруги, думать о том же, что и её сверстники, но это было больше невозможно. Их разговоры не казались Хисо интересными, их смех злил её, приставания мальчишек раздражали. Она отдалилась и всё больше стала проводить время в одиночестве, думая о своём, чертя в конце тетрадки какие-то узоры, слушая музыку по пути в школу и обратно.       Её розовая комната начала бесить, поэтому вскоре Хисо попросила отца сменить цвет стен на бордовый или чёрный. Прежний стиль одежды, юбки, платья, кофточки с рюшами и кружевами, блестящие заколки на голове — всё это казалось вещами совершенно другого человека. Девочка не хотела пугать отца слишком резкими переменами, потому просила Ильсу не говорить Намджуну о том, что она заказывала в магазинах. Сама старалась поддерживать свой привычный образ жизни, часто улыбаться, показывать свою непоседливость.       Благодаря молчанию Ильсу, Хисо потихоньку прониклась к женщине доверием. С каждым разом она с осторожностью что-либо говорила ей, и не заметив осуждения во взгляде или действиях, становилась ещё более открытой.       Ильсу говорила Намджуну только то, что считала необходимым, и мужчина ни разу не выдал себя, будучи в курсе некоторых причин изменений дочери. Он понимал, что подростковый период будет сложным, знал, могли появиться проблемы, но этого было не избежать. Господин Ким не спешил всю вину вешать на плечи Тэхёна. Вместо парня мог бы быть другой мальчишка, одноклассник, друг… Но так уж вышло, что влюбилась девочка в Тэхёна и сейчас пыталась всеми силами вытеснить эту любовь, впихивая на её место злость. О да, Хисо часто злоупотребляла этой эмоцией, заводясь вполоборота. Вот кто-то случайно зацепит её рукой, она одарит презрительным взглядом и хорошо, если промолчит. Но было несколько мальчишек, которым она нравилась. Те ещё не могли дать себе в этом отчёт, но их постоянно к ней тянуло, то задеть, то что-то ляпнуть, потянуть за волосы или забрать рюкзак… Это поведение до чёртиков раздражало Хисо, хотя совсем недавно она вела себя точно так же.       Этим днём девочка вернулась домой вся не своя. Она испытывала стыд и страх по поводу того, что случилось в школьном дворе. Руки девочки мелко подрагивали, когда та выкладывала на кухонный стол обеденный судок. Хисо хмуро поздоровалась с кухаркой и поспешила к себе в комнату, но по пути её перехватила Ильсу. Женщина сразу заметила, что что-то случилось, потому молча последовала за девочкой наверх.       — Папа убьёт меня, — проговорила Хисо, потянувшись к лицу ладонями, кривясь и начиная плакать.       Ильсу села с ней рядом на всё ещё застеленную розовым покрывалом девчачью кровать и положила ладонь на спину Хисо. Женщина понимала, что задавать вопросы и давить было бесполезно. Она сама ей всё расскажет, и девочка начала сквозь слёзы:       — Джихёк меня снова доставал, он сегодня будто взбесился, придурок!       Ильсу едва приподняла брови, говоря:       — Я же говорила, ты ему нравишься, потому он пытается добиться твоего внимания любыми способами…       — Да не хочу я ему нравиться! Вообще никому, пусть просто оставят меня в покое… — Хисо шмыгнула носом и на минуту успокоилась, а потом лицо снова заплыло потоками слёз. — Я его ударила… прямо между ног… чтоб отвалил, — девочка снова заныла и яростно потёрла тыльной стороной ладони один глаз. — А он сильно разозлился, даже заплакал, а потом сказал, что мой папа лживый ублюдок и дочь его идиотка.       Ильсу отвела взгляд от рыдающей девочки, но гладить по спине не перестала. Ситуация серьёзная… И если раньше на Хисо поступали жалобы, то в основном, на её поведение и отчуждённость. Никогда прежде она не поднимала руку на других детей.       — Это ещё не всё… — жалобно пропищала девочка. — Я его толкнула за эти слова, и он меня в ответ. Тогда охранники подбежали, и я… Мне тогда казалось это правильным, а теперь…       На несколько долгих минут воцарилась тишина, после которой Хисо добавила хрипловатым от слёз голосом:       — Ильсу-у… не бросай меня, когда папа придёт, пожалуйста.       Девочка так и не рассказала самое главное. По всей видимости, ей было настолько стыдно, что она не могла проговорить это вслух.       — Хисо, разве Намджун когда-то тебя ругал? Чего ты боишься?       — В этот раз точно будет, — ответила она и умоляюще посмотрела в глаза женщины. — Это точно…       Конечно же, дирекция школы не могла не обратить на случившееся внимание. Подобных инцидентов ещё можно было ожидать в старшей школе, но уж точно не в средней, тем более, от дочери многоуважаемого депутата национального собрания.       Ильсу пообещала заступиться, если Намджун в действительности начнёт вести себя неадекватно, в чём она очень сильно сомневалась. Женщина пыталась хоть как-то подбодрить Хисо, но та поникла и ушла в свои мысли.       Ко времени, когда Ким Намджун должен был вернуться домой, Ильсу заведомо пошла в гардеробную, чтобы переодеть домашние тапочки на какие-либо туфли. Пристрастие мужчины сложно было не понять. Он получал небывалое эстетическое удовольствие, смотря на ноги Ильсу, обутые в изящную обувь на каблуках или шпильках. Мужчина сразу расплывался в добродушной и восторженной улыбке, постоянно лаская взглядом острые коленки и тонкие щиколотки, порываясь дотронуться, погладить или поцеловать их каждый раз, как выпадала возможность. Ильсу сама не успела заметить, как в гардеробе полстены заняли стенды с туфлями и босоножками, которые ей дарил господин Ким, не жалея средств.       Но этим вечером Намджун не заметил ни красных лакированных туфель на прекрасных ногах Ильсу, ни лёгкого бежевого платья с запа́хом       — Хисо! — воскликнул с возмущением Намджун, войдя на кухню, где на высоком стуле сидела его дочь, читая книгу в присутствии Ильсу. Женщина раскладывала ужин по тарелкам, когда пришёл мужчина, и сразу подняла взгляд на него. Намджун прищурился, не сводя глаз с Хисо.       — Ты серьёзно просила охранников пристрелить одноклассника?!       На виноватые глаза девочки сразу набежали слёзы.       — Пап… — только и смогла проскрипеть она.       Ильсу тоже в удивлении уставилась на Хисо, но по-прежнему помнила о своём обещании. Она бросила столовые предметы на стол и приблизилась к Намджуну. Женщина обхватила его растерянное лицо и заставила смотреть на себя.       — Уверена, ничего подобного Хисо не хотела. Она просто ребёнок, а это просто слова.       — А ну-ка стой! — крикнул Намджун, заметив как дочь поспешно скрывалась в дверном проёме, пока тот отвлёкся на Ильсу.       Он последовал за ней, преодолевая расстояние широкими шагами. Хисо влетела в свою комнату и закрыла за собой дверь. Она бросилась в кровать и накрылась одеялом, продолжая плакать и винить себя.       — Намджун, тебе нужно успокоиться, — проговорила Ильсу, кладя руку поверх его, дёргающей ручку двери детской комнаты.       — Знаю, — раздражённо ответил Намджун и в попытке успокоиться только устало вздохнул, оставив дверь в покое.       — Я говорила с ней, — шепнула Ильсу. — Она понимает, что виновата. Ты только хуже сделаешь, пойдём…       Ильсу обхватила пальцами широкую ладонь Намджуна и потянула обратно. Мужчина послушался, позволил женщине отвести его в гостиную и усадить за стол. Ильсу встала позади и немного помассировала надплечья и шею, после чего обняла и поцеловала в ухо. Намджун заметно притих, даже дышать стал тише, прикрывая глаза и наслаждаясь приятными касаниями ласковых рук.       — Это я виноват. Не нужно было сильно баловать, вот и результат, лишний раз доказывающий, что богатым детям не место среди простых.       — Тебе рассказали, как всё произошло?       — Да, звонил директор. Мне стоило больших трудов избежать огласки этого инцидента.       — И каким путём? — Ильсу присела на стул, стоящий рядом.       — Хисо придётся перевести в другую школу, иначе конфликтов не избежать и в дальнейшем. К счастью, директор Ом хороший человек, он обещал убедить родителей мальчика не прибегать к огласке. Разумеется, мне придётся выплатить моральную компенсацию и принести извинения лично, но дело не в этом…       Ильсу сжала руку Намджуна, после чего отошла, чтобы подать на стол.       — Я просто надеюсь, что подобное больше не повторится.       Женщина ответила ему прямиком из кухни, чуть повышая голос:       — Не повторится, Хисо всё поняла.       — Мне бы такую уверенность, — проговорил Намджун, снимая пиджак и вставая, чтобы вымыть руки перед едой.       — Ты же знаешь, в чём проблема, — снизив голос до минимума проговорила Ильсу. — Нужно время.       Глаза взрослых встретились и на минуту задержались друг на друге.       — Пойду отнесу Хисо ужин, — проговорила Ильсу и, подхватив поднос, направилась в детскую.       Тихо постучавшись, Ильсу сказала:       — Милая, это я.       Дверь вскоре открылась. Хисо уже не плакала, лимит слёз на сегодня, казалось, исчерпан. Зато лицо покрылось красными пятнами, а глаза припухли. Удостоверившись, что с девочкой всё будет хорошо, Ильсу вернулась к Намджуну. Мужчина стянул галстук, повесив его на спинку стула, и расстегнул верхние пуговицы рубашки.       — Как хорошо, что ты есть, — тихо выдохнул он и принялся за палочки.       Ильсу опустила взгляд в тарелку, не зная, что ответить. Ей было невероятно приятно каждый раз слышать такое. Наконец, она чувствовала себя нужной и полезной, а ещё любимой, потому что Намджун именно так называл её, желая доброй ночи или утра.       — Завтра поговорите, когда оба успокоитесь. Главное выслушай её, потому что на месте Хисо я бы тоже врезала этому мелкому, — Ильсу разрядила обстановку шуткой.       Намджун громко рассмеялся и принялся есть.       Зачастую Ильсу и Намджун по ночам крепко спали, натянув свои хлопковые пижамки, но бывало, устраивали друг другу бессонные ночи. Судя по заинтересованному и задумчивому взгляду мужчины, сегодня будет именно такая. Ильсу подавила улыбку, которая просилась на лицо и закусила губу, снимая одну туфлю. Она поймала очередной взгляд Намджуна и коснулась пальцами ног его кожи между носком и задравшейся штаниной. На лице мужчины появились весёлые искорки, он начал медленнее жевать.       — Не хочешь немного поплавать сегодня? — спросил Намджун, смотря на то, как Ильсу откинулась на спинку и немного съехала по сидению, чтобы достать ногой до внутренней стороны его бедра.       Господин Ким придвинул свой стул вплотную, отчего край стола начал давить на рёбра, зато женская ступня теперь упиралась в пах.       — Я не против, — ответила Ильсу, отправляя в рот очередную порцию.       Намджун доел быстрее, после чего взялся поглаживать маленькую женскую ступню. Иногда он не выдерживал и щекотал её, а Ильсу смеялась и слегка дёргала ногой.       Когда-то политик был против такого роскошного дома, его прежний был не настолько большой и не мог похвастаться красивой, просторной территорией, дорогим интерьером, бассейном и множеством комнат. Однако Тэхён настоял на этом, считая, что если забор будет достаточно высок, никто не узнает, кто здесь живёт и уж тем более, насколько дорого тут всё выглядело. Тем более всё это было Ким Намджуну по карману. На счёт капал постоянный доход от владения акций компании Ким, которые ему щедро подарил Ким Сокджин ещё в в самом начале их сотрудничества.       Теперь же мужчине было сложно представить свою жизнь другой, он привык к удобствам, привык к обслуге, к тому, что он не думал ни о чём ином кроме работы — всё за него делали нанятые люди.       Он не мог представить Ильсу в ином окружении. Ему казалось, она достойна носить только самое лучшее и ходить только по ровным дорожкам, лежать только на чистых простынях на огромной, безумно удобной кровати.       Намджун помог женщине подняться и попробовал поднять её, но спина дала о себе знать.       — Ты иди, раздевайся и садись без меня, а я уберу посуду и сразу к тебе, — посмеиваясь, проговорила Ильсу и потянулась за поцелуем.       Любая работа в этом доме оказалась женщине только в радость. Ей нравилось ухаживать за Намджуном, встречать его с работы, делать массаж, облегчая боль и даря долгожданное расслабление. Сложив грязную посуду в посудомоечную машину, Ильсу направилась к ванной комнате. На первом этаже она была намного обширнее, чем те несколько, что располагались на втором. К ванной комнате вела небольшая пристройка полуовальной формы, внутри которой находилось встроенное джакузи. И стены и крыша там были стеклянными, однако по углам висели белые занавески на случай, если хозяин дома решит принимать водные процедуры без плавок.       Намджун как раз окончил занавешивать стеклянные стены, раздевшись до трусов, после он выключил главное освещение и оставил только мелкие лампочки, встроенные в пол. Они создавали слабое синеватое свечение, всё вокруг вдруг становилось таинственным и интимным. Мужчина снял с себя последнюю вещь, отправив всё в корзину для белья, которая стояла в самой ванной комнате, и опустился в воду, которая ещё не наполнила джакузи до краёв.       Ильсу не пришлось долго ждать. Она подхватила бутылку вина со штопором и два бокала, которые интересно позвякивали, едва касаясь друг друга. Она прошла мимо огромного вазона с каким-то раскидистым тропическим растением и приблизилась к Намджуну, протягивая бутылку. Мужчина не сводил взгляда с Ильсу с самого начала её появления. Рассмотрев, наконец, на ней «удобное» для быстрого раздевания платье, опустился глазами к ногам. Разве может быть так, чтобы они были созданы, чтобы носить туфли исключительно на каблуке? Намджун знал, что нет, однако не переставал восторгаться. Рот наполнился слюной, пока он медленно вкручивал штопор, наблюдая при этом за передвижениями Ильсу. Она явно замедлилась, её шаги стали более уверенными, поступь — плавной, походка — возбуждающей. Женщина остановилась у плетёного шкафчика с выдвижными ящиками, откуда достала полотенца и халаты. Она повесила их на крючки у выхода, после чего обернулась к Намджуну и сняла заколку с волос.       Мужчина резко дёрнул рукой, отчего пробка вылетела быстрее, чем он рассчитывал. Красная жидкость слегка пролилась в прозрачную воду, смешиваясь с ней и растворяясь. Ильсу потянула за тонкую завязочку на боку платья, а после за другую. Ткань разошлась в стороны, открывая Намджуну вид на женское тело в нижнем белье. Ильсу не стеснялась показывать себя ему, ведь точно знала, что нравилась мужчине с самого начала. И если раньше у нее некрасиво выпирали тазовые кости, и рёбра можно было пересчитать, не прикасаясь пальцами, то теперь это в прошлом. Она вернула прежний румянец на щёки, здоровый сон и питание, а забота и присутствие Намджуна сделали Ильсу счастливой. Она отбросила платье на пол, а вслед за ним и бюстгальтер, смяв одной рукой грудь.       Мужчина потянулся за бокалом, не желая отводить взгляд от прекрасного зрелища. Ильсу не сняла туфли, садясь на край и опуская ноги в воду. Пусть обуви придёт конец после подобного купания, Намджун готов пойти на такие жертвы, ровно как и Ильсу. Она подплыла к мужчине и устроилась у него на коленях.       — Почему не сняла трусики? — спросил он.       — Оставила для тебя.       Мужчина, наконец, наполнил один бокал и отдал Ильсу, после чего налил и себе. Они потихоньку отпивали из фужеров, время от времени утягивая друг друга в длительные поцелуи. Намджун много рассказывал, умудряясь не давать Ильсу лишних знаний, но смеша всякими мелочами, которые случались на работе между людьми.       Пара даже не успевала захмелеть, потому что выпивка была последним, чем они намеревались заниматься. Алкоголь выветривался быстро, однако помог уставшим мышцам расслабиться. К концу их купания бокалы были отставлены в сторону. Намджун случайно сбил один из них, из-за чего остатки разлились по плитке. Ильсу усмехнулась с этого прямо в мужские губы, господин Ким подхватил её улыбку и прикрыл глаза, втягивая нижнюю губу в рот, а потом обводя языком верхнюю. Женщина подхватила эти игры, увиливая от касаний, сама же покусывала его за щёку или подбородок.       — Я забыла взять презерватив, — вдруг шепнула Ильсу.       — Я тоже не брал…       С минуту они смотрели друг на друга, думая, прежде чем сказать что-то слишком ответственное. Ильсу считала, что забеременеть от Намджуна будет большой глупостью. Она имела сына, а он — дочь. Между ними всё непонятно… Насколько это всё? Как долго Ильсу будет интересна мужчине? Что означало слово «любимая» для господина Кима? Вопросов слишком много, и госпожа не уверена, что кто-то из них сможет точно ответить на них. Сейчас всё спокойно, между ними идиллия, но что будет через время? Не разрушится ли всё так, как с Юнги? И пусть Ильсу теперь не имела фамилии, была никем, по сути, то ребёнок заслуживал бы большего. Он бы связал её с Намджуном и не дал бы расстаться в будущем. Это ли ей нужно? Она бы обеспечила себя до конца дней, будучи рядом с Намджуном. Однако теперь женщина не исключала возможности, что может надоесть Киму. Тот начнёт искать чувства и близость с другими, а Ильсу останется страдать от ревности и недостатка внимания. Потому женщина решила, если между ними угаснут чувства, она уйдёт до того, как Намджун сделает Ильсу больно, а Тэхён поможет ей в этом.       Намджун провёл ладонью по женской руке от локтя к шее, после чего переместил пальцы к женскому затылку, легонько надавливая. Кажется, мужчина решил плюнуть на отсутствие контрацептива. Ильсу очень не хотелось портить момент, но она проговорила прямо в губы:       — Может пойдём в спальню?       Намджун тоже не хотел портить момент, он ощутил лёгкую дрожь в голосе Ильсу, почувствовал, как её ладони сильнее упёрлись в его грудь.       — Да, конечно.       Он пообещал себе, что поговорит с Ильсу об этом, но не сейчас и не сегодня.