***
— Да что ты понимаешь! На даче же рай настоящий! Там сосны, тишина. Речка! Дочка на выходные с внуками приезжает. И грибы скоро пойдут, — сказал Геннадий Михайлович, отпив свой кофе, — Ты собираешь грибы? — Если только мухоморы, — хохоча, ответил Влад. На это второй мужчина лишь посмеялся и покачал головой. — Влад, а я всё спросить хотел. Что за чертовщина в последнее время творится? Катя уволилась, а Оля молчит. Всё время где-то витает. У неё всё в порядке? — Не знаю. В последнее время она ушла с головой в расследование. Да и со мной она не так часто разговаривает, — мужчина пожал плечами, — можешь у Лены спросить. Они сейчас почти постоянно вместе. Геннадий Михайлович несколько раз медленно кивнул и, поджав губы, принял задумчивый вид. Влад заинтересованно посмотрел на него, но понял, что дальше диалог продолжаться не будет, поэтому уткнулся в свой телефон, попутно размышляя над сегодняшним разговором с Олей в коридоре.***
Зайдя в квартиру, Лена понимала, что после такого эмоционального дня единственное, что ей нужно — это тёплая ванна, а после — сон. Её атаковали мысли о странном состоянии Оли и о произошедшем возле кабинета. Странное тепло в груди приносило чувство тревоги. Взгляд Лены зацепился за пианино, одиноко стоявшее в углу комнаты, к которому не притрагивались уже довольно давно. Оно хранилось лишь как память, давний подарок. Подойдя ближе, Лена провела рукой по верхней крышке музыкального инструмента и присела на стул, стоящий рядом. Долгое время она просто гипнотизировала клавиши взглядом, а потом всё-таки решила сыграть. Начиная несколько раз, Лена останавливалась, пытаясь вспомнить мелодию. Через несколько минут по комнате разнеслись мелодичные звуки, слившиеся во что-то прекрасное. Лена пыталась выплеснуть все свои чувства и эмоции, перебирая пальцами по клавишам. Ей стало немного легче, но волшебный момент нарушил звук открывающейся двери. Лена бросила взгляд на Диму, застывшего на месте, а после продолжила. Сергеев подошёл к ней и стал пристально наблюдать. Лена хотела продолжить, но видела, что Дима хочет что-то сказать и остановилась. — Это… Здорово, — Дима кивнул в подтверждение своих слов, — мне казалось, что эта штука пылится, смотря на тебя с немым укором. — Мне тоже так казалось, — улыбнулась Лена. — Это из-за матери? — спросил Дима, и улыбка Лены тут же исчезла с лица. Было видно, что девушка хочет что-то сказать, но пытается подобрать слова. — Скажи, ты шутил, когда говорил про то самое сакральное место? — наконец задала вопрос Лена, посмотрев в глаза Сергеева. — Нет. Я просто подумал, что ты не хочешь. — Я… Не хочу портить тебе жизнь, — Лена отвела взгляд, поджав губы, — ты имеешь право на полноценную и нормальную семью, которую я не смогу… — Меня это не волнует, — Дима перебил её, нахмурившись. — Сейчас не волнует, — кивнула Лена. — Меня это не волнует, — повторил Сергеев. Девушка встала напротив Димы и вновь вгляделась в его глаза. Взяв мужчину за руки, Лена устало вздохнула. — Тогда я «за». Странное тепло в груди исчезло, но на его место пришло беспокойство. Лена тут же его прогнала, как и все мысли до этого, ведь впереди её ждало радостное событие. По крайней мере, она на это надеялась.***
— После встречи с представителями Петрозаводской интеллигенции, руководитель фонда «Русский капитал» — Ринат Гатагов пообещал, что его банк возьмёт шефство над местной филармонией и поможет руководству выплатить долги по зарплате за полгода. Участники встречи с воодушевлением встретили предложение мецената, — торжественно прочитала Лена и рассмеялась, продолжая листать старую газету. — Поживи полгода без зарплаты и тоже воодушевишься, — пробурчала Оля, штудируя очередную газету из стопки. — Эти Петрозаводские новости просто кладезь какой-то, — покачала головой Лена, вновь рассмеявшись. — Слушай, я что-то понять не могу, ты чего такая весëлая? — Оля подняла голову, вглядываясь в девушку, сидящую напротив, и пытаясь понять, что могло измениться всего за одну ночь, но ничего даже не приходило в голову, — мягко говоря, дело у нас дрянь. И свидетели молчат. Все документы сгорели, а в газетах этих нет ни черта. Тем не менее, тебе весело. — Ты слишком привыкла к тому, что я часто бываю хмурая. А сегодня у меня хорошее настроение, — лучезарно улыбнулась Лена. Оля снова с непониманием поглядела на Лену, но потом предпочла оставить это и сосредоточиться на работе. Лена изучила все газеты, лежащие около неё, и отодвинула их в сторону. — Это всё? — Библиотекарша сказала, что должны быть ещё наверху в архиве, — не отрываясь от газеты, ответила Оля. — Ну, так принеси, — Лена вновь расплылась в улыбке и посмотрела в округлившиеся глаза Оли, — давай, давай. Оля попыталась что-то возразить, но была настолько удивлена, что ей оставалось только сходить в архив.***
Оля шла, размышляя над тем, что такого могло произойти, чтобы так осчастливить Лену. Не то чтобы её не радовала такая Лена, но такое состояние девушки беспокоило. «Нет, Лена и раньше была весёлой, но чтобы настолько…» — подумала Оля. Проходя мимо высоких полок и большого количества папок, она запнулась обо что-то, лежащее на полу. Это была старая коробка с кучей бумаг. — Какой бардак, — проворчала себе под нос Оля, не зная, говорила она о своих мыслях или об архиве. Издав раздражённый вздох, она пошла искать нужные ей газеты.***
Лена монотонно перелистывала газету за газетой, когда неожиданно наткнулась на огромную фотографию Леры Полецкой. Весёлая улыбка спала с лица. Лена решила не ждать прихода Оли и сама направилась к ней, быстрым шагом обходя все препятствия. — Я нашла, — сказала Лена, едва подойдя к Оле, — загадочное убийство в Кондопоге. Полецкая была убита точно так же, как и наша. Изнасиловали, задушили, вырезали слово «шлюха» и улыбку, — проговорила Лена, ожидая реакции Оли, но та лишь посмотрела ей в глаза и кивнула, — ничего не хочешь сказать? Способ убийства такой же. Оля взяла Лену за руку и отвела к столу, на котором было разложено несколько газет. — У меня таких восемь, — хрипло произнесла Оля, прожигая взглядом старую бумагу. Лена внимательно рассмотрела фотографию каждой девушки. Сглотнув, она посмотрела в глаза Оли, в которых отражалось смятение и страх.