Белый китель, белое платье

Две недели авангард продвигался всё глубже по территории Зальма, и с каждым новым городом сопротивление таяло всё быстрее. Поселение, которого солдаты только что достигли, едва ли не с распростёртыми руками встречало их: женщины улыбчиво приглашали военных отдохнуть, предлагали лучшие блюда, а некоторые даже ругались между собой за право принимать особых гостей. Мужчины приветствовали солдат, как своих, разве что не останавливались поболтать. И деменийцы счастливо пользовались безграничным радушием, поселяясь по нескольку человек в один дом, временами позволяя себе чуть больше дозволенного. Уследить за всем было трудно, и Мортэус, ловя солдат за бесстыдствами, наказывал плетьми. Однажды, ужиная скромным супом, любезно предложенным сухой хозяйкой дома, Мортэус заметил трёх коней, с богато украшенными сёдлами и попонами, с золотом и серебром в гривах, с важного вида людьми верхом. Когда стук раздался у дома, женщина спряталась за непрозрачной ширмой, оставляя мужчину разбираться с военными делами. Капитан, пригибаясь, вышел из домика и приветствовал приехавших: - Здравствуйте, господа! Двое переглянулись, то ли не ожидая чрезмерной приветливости от врага, то ли не понимая, что он говорит. Один же спрыгнул с лошади, достал из сумки свёрнутую бумагу, приблизился к капитану и, коснувшись свободной рукой лба, кивнул. - Великий и мудрейший раджа Шаламит VI велел доставить и ждать ответа. Приятная на ощупь бумага была запечатана сургучом, на котором оттиснут храм, покоящийся в песках. Мортэус сломал печать, и перед глазами предстали аккуратно выведенные деменийские буквы. В глазах посла не было ни тени хитрости, и он принялся читать. Раджа просит остановить продвижение войск и предлагает перемирие. Он сетует на войну, повлекшую за собой разрушение, лишения, уничижение, уверяет в своей неправоте и смиренно приглашает короля Демении и его сопровождающих для обсуждения деталей соглашения. Лишь прочитав письмо в третий раз, Мортэус осознал, что предлагает раджа, и, свернув бумагу, поклонился гонцу. Тот в свою очередь прикоснулся ко лбу и проговорил: - Мы остановимся неподалёку, – он указал на дом с поваленным забором напротив лачуги, где расположился капитан. – Я буду ждать Вашего ответа. Едва кивнув, посол вскочил на коня и удалился, уведя за собой стражников. Как только спины их скрылись в дверях, Мортэус перемахнул через заборчик к соседям, постучался в окно и, махнув фон Голлю, ещё раз взглянул на письмо. Кроткий, трудно различимый писк внутреннего голоса мешал сосредоточиться. - Да, капитан? - Читайте, – он протянул послание и продолжил: – Я получил это от гонцов самого раджи. - Почём знаете? - Настолько дорогими были уборы их коней. - Не нравится мне всё это, капитан, – выдохнул фон Голль, возвращая бумагу Мортэусу. – Забавна и странна эта ситуация. - Забавна? - Раджа вскидывает лапки в мирном жесте, когда мы почти дошли до столицы Зальма. - Не преувеличивай: за четыре дня пути может многое случиться. Вот оно и случилось, – капитан потряс перед лицом бумагой. - Это верно, – покорно кивнул офицер, направляясь к воротам. – Но даже не так… В сравнении со зверствами зальменцев в наших деревнях мы – ангелы и святители, а раджа просит мира. Не кажется ли это чересчур..? Мужчины шли вдоль улицы, где в почти каждом доме были размещены солдаты. Многие провожали их взглядами, редкие же вставали и отдавали честь, но никто не решался заговорить со старшими по званию – так озабочены они были. - Более чем, – ответил Мортэус. – И я не могу отделаться от мысли, что это вовсе не конец войны. Фон Голль кивнул. Осторожно коснувшись локтя офицера, капитан шепнул: - Отправь ко мне гонца. Хочу я того или нет, но королю необходимо доложить. - Быть может, Вам удастся сопровождать Его Величество, – слишком трагично произнёс он и быстрым шагом направился к домику, где отдыхал деменийский гонец. К бумаге раджи Мортэус приложил записку, завернул лентой, расплавил над ней воск и передал гонцу. - Будь осторожен, – в собственном голосе он услышал волнение и напряжение. Солдат отдал честь и, вскочив на коня, отправился к генералу. Не так представлял себе молодой капитан завершение войны: он думал, что придётся штурмом идти на столицу, захватывать дворец раджи, держать его в страхе, пока король прибывает для перемирия. А это письмо, словно брошенная в лицо мокрая тряпка, заставляло чувствовать себя обманутым, глупым и смешным. Он уселся в тень под крышей дома, не заботясь об одежде, и стал разглядывать улицу. Сегодня было не слишком жарко, и жители текли в беспорядке то к главной улице, то к соседям, то на рыночную площадь. Привыкшие к гостям-солдатам, они не обращали внимания на гуляющих и сидящих в палисадниках деменийцев, уж тем более им был неинтересен скучающий в тени капитан вражеской армии. Глядя на их беспечные загорелые лица, он рассуждал, что война почти ничего не изменила в жизни зальменцев; казалось, что они всегда так и вели себя, маша друг другу через улицу, озабоченно крича и жарко споря за цену ли, за правду ли, добро улыбаясь незнакомцам и гостеприимно относясь ко всем. Он понимал, что у каждого из них, конечно, есть причина ненавидеть деменийцев, но они молчали и не выказывали неудовольствия. Это мог быть лишь тщательно подготовленный план, дабы усыпить бдительность врага, заставить его верить в особенное положение на земле зальменцев. Мог или не мог? И зачем радже требуется перемирие? Чего он добивается встречей с королём? Неужели он задумал покуситься на его жизнь и тем самым заявить о своих притязаниях на корону Демении? Но для чего ему территория, чуждая народу Зальма? И почему вот уже несколько десятилетий подряд Демения воюет с граничащими государствами? Мортэус не заметил, как уснул в тени. Когда чьё-то прикосновение разбудило его, солнце клонилось к закату, оставляя на небе красно-оранжевые полоски. - Капитан, – шепнул фон Голль, боясь немилости сонного, – гонец вернулся. - Так быстро? – поднимаясь, спросил Мортэус. - Генерал едет сюда с сотней солдат в сопровождении и… с королём. Сердце вдруг заколотилось. Не потому, что он видел короля лишь раз, когда молодого солдата только определили в действующую армию, а потому, что час встречи с раджой наступал слишком быстро, а Мортэус не знал, к чему быть готовым. Следуя за фон Голлем, капитан вошёл в домик, временно освобождённый хозяевами по распоряжению генерала. Вокруг стола сидели капитаны, обращённые лицами к королю, генерал же нервно поглядывал в окно, заломив руки за спину. - Здравия желаю! – выпалил Мортэус, отдавая честь. Карие глаза поднялись на него, и лёгкая непринуждённая улыбка осветила лицо короля. Он кивнул, давая капитану знак, чтобы тот мог присесть, и обратился к генералу: - Не угодно ли начинать? Будто нехотя, пухлый мужчина отвлёкся от окна и, кашлянув, перешёл к столу. Брови его, некогда густые, поредели и держались клином, образуя на лбу неприятные волны. - Раджа предлагает перемирие, а посему приглашает Его Высочество на обсуждение сего вопроса. Сказать, что данное предложение выглядит, как ловушка, – ничего не сказать, – он вздохнул, проведя пальцами по переносице. – Поэтому, чтобы не подвергать опасности монаршую особу, предлагается несколько вариантов. Страх перед неизвестным читался в лицах капитанов, их глаза переходили с генерала на короля и обратно; кто-то намеренно не смотрел ни на кого, чистя ногти или крутя пуговицу на рукаве. - Во-первых, мы не принимаем предложенное и продолжаем войну, доводим войска до столицы и занимаем её до тех пор, пока раджа не сдаётся на наших условиях. Во-вторых, мы принимаем предложенное, отправляем Его Величество в сопровождении пяти десятков лучших бойцов, то есть действуем строго по их плану. В-третьих, – генерал сжал губы, вывернул верхнюю к носу, шумно втянул воздух и продолжил: – мы принимаем предложенное, однако место короля займёт кто-то другой. Капитаны переглянулись. - Понимаю, что взять на себя ответственность представлять Демению и прикидываться её королём – тяжелейшая задача, а потому не настаиваю на этом варианте, хоть он чрезвычайно нравится Его Величеству. Взгляды устремились на улыбающееся лицо короля. Он оглянул собравшихся и сказал: - Шаламит нанёс мне личную обиду, казнив моего посла, и я не могу оставить это. Все молчали. Рискованная встреча при таком плане становилась смертельно опасной не только для переодетого короля, но и для всех, кто будет присутствовать. - Что ж, господа, прошу проголосовать, – кашлянув, проговорил генерал. – Кто «за» первый вариант? Из дюжины капитанов руку подняло лишь трое. Генерал, долго оглядывая сидящих за столом, также проголосовал. - Кто «за» второй вариант? Четыре руки взметнулись вверх. - И кто «за» третий? Король и три капитана проголосовали. - Кто-то воздержался? – спросил генерал. - Я, господин, – поднялся Мортэус. - Позвольте узнать почему. В карих глазах читалось любопытство, от которого молодой капитан потупил взгляд. - Мне кажется, неразумно отправлять переодетого короля, ведь подмену раскроют сразу. Удерживать осаду столицы долго не получится, поскольку мы почти не знаем ни размеров зальменской армии, ни городской системы. Да и полностью согласиться с условиями, выдвинутыми раджой, значит обречь себя на обязательства. Его Величество снова улыбнулся и кивнул. - Слышите, он ведь дело говорит! Планы ужасны и глупы. Что Вы предложите, капитан..? - Ван Хельц, – подсказал генерал, недобро взглянув на юношу. - Место встречи должно быть нейтральным: столица ни в коем случае не удовлетворит. Пусть раджа возьмёт меньшее количество человек, чем мы, в знак силы его мирных намерений. И если Вашему Величеству необходимо одурачить раджу, пусть будет переодетый король, но Вы, Ваше Величество, оденьтесь солдатом. В доме повисла тишина. Кто-то из капитанов недоумённо смотрел на Мортэуса, кто-то – недоверчиво, генерал скрестил руки на груди в ожидании решения короля. С минуту тот прямо смотрел на Мортэуса, а после, улыбнувшись, встал. - Подать мне бумагу и перо, – приказал он. - Что Вы решили, Ваше Величество? - Всё, что предложил капитан, я изложу в письме к радже. Он может попытаться противостоять, и тогда ему не получить требуемого. Откланявшись и оставив короля, капитаны освободили дом. Генерал, тяжело вздохнув, обратился к Мортэусу: - Иногда ваши мысли могут быть полезны, ван Хельц. Однако вам недостаёт такта и послушания. - Полно, генерал, – вступился король, обмакивая перо в чернильницу. – Этому малому не занимать храбрости и смекалки: у него в роду все замечательные полководцы. - Благодарю, Ваше Величество, – поклонился Мортэус. - Не стоит. Ведь вам ещё только предстоит их продемонстрировать. Всё-таки до этого играть короля не приходилось. Рот генерала беззвучно открылся, глаза, казалось, вывалятся из орбит. Пытаясь скрыть грандиозность удивления, он нахмурился и отвернулся от короля. Размашисто чиркнув, государь завершил послание, перечитал его мысленно, осторожно свернул и, наложив на воск королевскую печать, протянул письмо генералу. - Вы как никто другой подходите на моё место, – улыбнулся король, поднимаясь. – Мы примерно одного роста, одинакового сложения. Конечно, внешность Ваша более ярка, нежели моя, но это дело поправимое: одежда из королевского гардероба устранит сей промах. Выражаетесь Вы ясно, хоть и без излишеств, но какая радже разница? Он рассматривал молодого капитана со всех сторон, представляя того вырядившимся в дорогую одежду и представшим перед Шаламитом. - Благодарю Вас, но, боюсь, я не смогу прикинуться Вами, – возразил Мортэус. - Почему? – вскинул брови король. - Вы требуете не простого переодевания, но принятия полной ответственности за государство, правителем коего я не являюсь. Я не смогу. - Увы, Вы не правитель, но житель. А жители порой бывают более важны нежели короли, – он хлопнул капитана по плечу, будто подтверждая свой выбор. - И что я скажу радже? Вдруг он предложит нечто, чем я не в праве располагать? - Не волнуйтесь, господин ван Хельц, – улыбнулся король. – Я буду с Вами, в Вашей королевской страже. Мортэус вздохнул. Затея с ненастоящим королём виделась ему слишком опасной, а выступать в качестве короля самому – значит подвергать этой опасности прежде всего себя. Боялся он не смерти от внезапно раскрытого обмана, но того, что может сделать или не сделать, чтобы выдать себя, того, что разрушит план, войну и даже мир. Король потребовал от Мортэуса переписать послание к радже собственной рукой, чтобы на встрече отличие не бросилось в глаза. Он послал слуг за одеждой, которая могла бы подойти подставному королю, вызвал портного, или мастера на все руки, пару капитанов и офицеров для совета, попутно объясняя им план. Молодого капитана раздели, одели, подтянули, причесали, подстригли, побрили, затёрли боевые шрамы и явили на суд общественности. Зеркало говорило Мортэусу, что он перестал походить на себя, но к облику короля так и не приблизился. Капитаны же кивали, одобряя выбор, или кривили губы в знак непохожести, но король не обращал внимания и вдохновенно поправлял на обманщике воротник парадной шинели. Стараясь не принимать участия в переодеваниях, генерал исчез почти сразу. На утро солдатам приказали привести обмундирование в порядок, вычистить оружие, собрать вещи и построиться на площади. Между рядов ходил волнующий слух, что в город прибыл король с генералом и они устраивают смотр перед важной битвой. Не все верили этому, некоторые даже одёргивали болтунов, говоря, будто бы такая подготовка – рядовое событие, ведь происходит каждый раз в каждом новом городе. Солнце медленно восставало над домами, ласково приветствуя собравшихся. Раздался мерный топот копыт, и на площадь вышли король с генералом. Солдаты невольно стали смирно, выкатив грудь колесом, задержав дыхание и пытаясь не чихнуть, пока смотрели в небо. - Да здравствует великая армия Демении! – раздался крепкий голос. - Да здравствует король! – загрохотали солдаты. В окна вылезали зальменцы, с любопытством, с широкими улыбками на лицах, с платками в руках наблюдая за построением. Восседая на сером коне в яблоках, король оглянул солдат и, крепче сжав поводья, провозгласил: - Сегодня и каждый день вы совершаете подвиг – вы живёте и даёте отпор врагу. Врагу, который разграбил наши города и деревни, уничтожил то, что было дорого и кто был нам важен. А теперь мы пришли сюда, чтобы показать свои намерения, и раджа Шаламит VI узнал о них. Узнал и просит мира, – король нетерпеливо сбросил с плеча полу плаща. – Но мир – хрупкая и непостоянная вещь. Кто знает, каким раджа видит этот мир? Я же… – он погладил коня по шее и, вздохнув, продолжил: – Я же вижу, что мир достанется всем тяжёлым способом и многим придётся нам пожертвовать. Но пусть мир этот будет долгий, пусть внуки и правнуки не знают, что такое война, пусть рассказы о ней перестанут вызывать страх и слёзы. Солдаты солидарно закивали головами. Король, вынув из ножен меч, поднял его над головой. Блестящее лезвие сверкнуло лучом восходящего солнца, словно небесным знамением. В глубине улиц прошёлся восторженный шёпот зальменцев, с интересом глядящих на площадь. - Мы немедленно выступаем. Да будет с нами Бог! – с придыханием закончил король, осторожно ведя коня сквозь ряды. - Да здравствует король! – голосили солдаты и, развернувшись, шли за ним. В унисон стучали сердца, топот сапог и копыт вторил им, и казалось, вереница солдатских кителей есть огромная артерия, качающая кровь и не дающая организму погибнуть. Они зажглись от одного вида Его Величества, от нескольких слов его, пламенных, болезненных, неравнодушных, и они были готовы гореть до конца – лишь дай король знать. Деменийцы покинули город, направляясь в соседний для ожидания ответа раджи. Жители высыпали на площадь, где только что были сотни и тысячи солдат, громогласно кричавшие о чём-то, и увлечённо обсуждали увиденное. Не только женщины, но и мужчины впечатлены одним только видом короля Демении, а его вдохновенная речь пробегала мурашками по рукам и спинам. Но никто не говорил, что король ненастоящий.