Борьба

Вспышки света сливались в безумном танце. По неспокойным волнам метались искры. Скрежет, дробь где-то в сознании, но кроме этого – нежные звуки фортепиано. Создавалось что-то невообразимое. Из ярчайших осколков, из морской пены и крошек стали характера. Нечто такое, что сотрясет эту планету. Так родилась Малахит – великолепное слияние того, что не должно быть вместе. Она сделала глубокий вдох, легкие наполнились кислородом. Вместе с ним пришло чувство абсолютной свободы, словно крылья раскрылись за спиной. Малахит жива, и осознание этого будоражило кровь, пробегаясь дрожью по телу. Непередаваемое ощущение независимости в первые секунды ее существования дарило эйфорию и сводило с ума все сильнее с каждым глотком воздуха. Однако возникло какое-то смутное желание, которое слиянию навязывало что-то изнутри. Сперва Малахит даже удивилась тому, что она на пляже не одна. Зеленые глаза сфокусировались на группе самоцветов-кристаллов, дрожавших прямо перед ней. Слияние почувствовало, что нужно непременно уничтожить их. Это была ее миссия, ее предназначение – служить. Так ли это на самом деле, Малахит не знала, да и времени думать особо не было. Яшма в утробе тянулась раздробить в мелкие осколки каждый неугодный камень. А в слиянии ее силы и силы этой наивной дурехи Ляпис умножились, чего Джаспер и добивалась. Теперь одним движением можно стереть этих самоцветов в кристальную пыль. И именно Малахит должна была это сделать. Она засмеялась, и ее смех, немного хрипловатый, безумный, был слышен в самых отдаленных местах этого жалкого прибрежного города. Теперь Малахит чувствовала, как внутри клокочет ярость и безграничная уверенность в своих силах, возросших втрое. Ей была подвластна вся мощь океана. Лишь взмахом руки подняв в воздух столб воды, она была готова атаковать. Но… Яшме показалось, что внутри с ними происходит что-то не то. Что-то такое, чего она не ожидала, к чему не была готова. И что не могла остановить. Хрупкая Лазурь, которую – Джаспер была уверена! – она смогла подчинить себе, стремилась перехватить управление огромным слиянием. Ощущался порыв действовать, поднять бунт. Внутри возникли попытки восстановить прежний баланс, однако все стало таким шатким и неустойчивым. Секундное колебание – и вода, по форме напоминавшая ладонь, которая парила в воздухе, ухватилась за предплечье слияния и обернулась на нем тяжелыми кандалами. Малахит в ужасе смотрела на то, что делала она сама. Все это казалось безумием. – Что? – Хрипло выдохнула она, когда водные оковы схватили и вторую руку. Малахит пугали свои же собственные действия. Ей казалось, что все идет не по плану, не так, как должно, однако в то же время она желала продолжить сковывать саму себя. Голова стала разрываться на части, голоса в ней стали о чем-то яростно спорить. Решалась ее судьба. Однако кем-то чужим. Мысли метались в голове, не возможно было уцепиться хоть за одну адекватную. Стало настолько тревожно, что захотелось спрятаться ото всех, включая тех, из кого и состоит слияние. Вырываться стало труднее, когда цепи обвили ее грудь. Малахит стиснула зубы. Яшма с усилием попыталась разъединиться, однако Ляпис в ней крепко держала контроль над сознанием и потоками света, что составляли крупное тело. Как ей это удавалось, она не задумывалась, только продолжала действовать. Скованная по всем шести рукам, Малахит с грохотом бессильно повалилась на землю, глотая соленую воду, постепенно погружая себя под волны. Она паниковала и яростно сопротивлялась самой себе, но, видимо, упорство Лазурит внутри превышало ее собственную. Песок скрипел под пальцами, когда Малахит пыталась удержаться на берегу. Но какие бы старания не прикладывались, вода затягивала все глубже, пока не стала ей по торс, по грудь, по шею… Малахит ушла на дно, чтобы не дать себе быть собой. Тогда, захлебываясь в соленом океане, она почувствовала, что, несмотря на то, что состоит из двух самоцветов, абсолютно одинока. И это чувство поглотило ее душу, когда вода поглотила ее тело. Ей не хотелось выполнять чьи-то приказы, она не разбирала, кто и за какую цель борется, было плевать на все. Просто хотелось жить и чувствовать себя свободной. Малахит, оставаясь лишь на малую часть собой, беззвучно кричала, прося о помощи. Однако слышали ее только рыбы, поспешно удирающие от незнакомого объекта. План Ляпис сработал: она знала, что пока Яшме вскружит голову их союз, она захватит власть над Малахитом и утянет слияние под воду. Действовать нужно было быстро, но у Лазурит получилось. И она понимала, что теперь каждая секунда, каждая капля энергии будет уходить на непрерывную борьбу за сознание. И все ради этого мальчугана, Стивена. Ляпис старалась думать только о нем, чтобы не сойти с ума от этого противоборства. Холод цепей сковывал Яшму, пока та рвалась из пут и агрессивно скалила зубы. Любой на ее пути был бы стерт в пыль сейчас. Но не Ляпис. Джаспер поражалась тому, как этот слабый по своей природе самоцвет держится сам и держит слияние. Она не могла понять, ради чего Лазурит затеяла все это. Поэтому продолжала бороться с ней. Первые секунды – а может, часы, или дни, под океаном сложно следить за ходом времени – шло непрерывное противостояние. Лазурит была вдохновлена временной победой и стремилась удержать ее. Она не могла сдаться! Самоцветы, сделавшие для нее так много, с которыми уже вряд ли доведется встретиться, нуждаются в помощи. Нужно отплатить им за все, и удержание Яшмы как можно дальше от Стивена и его команды самое малое, что Ляпис могла сделать для них. Ее гидрокинез впервые стал пригодным для близких. Но надолго ли? Хитрость помогла начать борьбу, но сможет ли она так же яростно сдерживать Яшму в узде? Ляпис не позволяла себе сомневаться. Но стоило Лазури отвлечься, как Яшма мгновенно захватила сознание слияния. Снова она может воспользоваться их совместной силой. Упиваясь ею, Джаспер рывками стала рвать воду вокруг себя, стараясь достичь поверхности до того, как Ляпис снова возьмет Малахит в свои руки. Яшма не желала подчиняться такому самоцвету, как она. Гораздо заманчивее было забрать ее силу себе. Именно такую цель она преследовала, протягивая ей руку – стать еще более могущественной. Черт, а ведь еще немного и кристальные самоцветы были бы уничтожены! Джаспер крайне негодовала, что проклятые повстанцы до сих пор ходят по этой жалкой планете. Едва мысль о них касалась ее сознания, как водяные цепи сильнее стискивали грудь и запястья, возвращая слияние на дно и закрывая Яшме доступ к свободным телодвижениям. Отношения Яшмы и Лазурит были неправильными, нездоровыми. Каждая пыталась заполучить власть своими способами. Одна обманом, другая – проявлением агрессии. Им не хотелось видеть друг друга, однако обе понимали, что теперь они одно целое. Но напряжение внутри постепенно падало, и было сложно отличить, где заканчивается разум Ляпис, а где начинаются эмоции Яшмы. Самоцветы понимали, что все это из-за длительного пребывания вместе. Лазурь была страшно напугана тем, что вскоре станет единым с заклятым врагом, хоть и понимала, что этого уже не изменить. А Яшма, наоборот, ждала момента, когда они обе, будучи слитыми навечно, смогут окрестить себя общим именем. Бывали и моменты, когда оба самоцвета слишком изматывали себя, чтобы продолжать бороться. По мнению Ляпис, наступало странное состояние, подобное трансу, что-то вроде сна, о котором говорил Стивен. Хотелось закрыть глаза и глубоко дышать, чтобы успокоиться. Джаспер же считала, что это просто минута слабости. Было страшно стыдно за такой упадок сил, когда особенно хотелось разорвать своей холодной яростью все вокруг. Свет приглушался, тревожная музыка, идущая изнутри, становилась тише. Пробуждалась закрытая в глубине Малахит. Она поправляла белые волосы, гремя оковами на руках. И много думала, пока это было возможно. Здесь, в океане, Малахит чувствовала себя ненужной и одинокой. Было больно существовать, зная, что ты всего лишь выгода для кого-то, на деле не представляющая большой ценности. Она понимала, что не должна была появиться. Из-за ядовитых отношений Яшмы и Ляпис, Малахит, будучи их прямым продолжением, ощущала, что она такая же ядовитая и неправильная. И вроде как она свободно может летать с крыльями Лазури, но саму себя прижимает к песчаному дну цепями. И кажется, что она сильный воин, но некому это показать... Хотелось жить и чувствовать себя живой, а не безнадежно смотреть на недостижимое небо над толщей воды. Сжимая свои кандалы, Малахит надеялась, что когда-нибудь сможет стать полноценным слиянием, чтобы быть собой, при этом понимая, что надежда – это всего лишь пустой звук, который не будет услышан в океане.