Белый, чистый, непорочный

Акира буквально самое чистое, что есть в его жизни. И это чистое хочется запятнать в приступе обиды или же прикоснуться, приложиться лбом, устами, веря, что очистишься, что с каждым вдохом, сорванным с губ своего непорочного божества, ты исторгнешь, замолишь всю грязь, сидящую в тебе годами, гнетущую калёной тяжестью возбуждения. Греховное и непозволительное, больше, чем братское, и, возможно, даже больше, чем мирское и человеческое, неведомое чувство, которое Юи не в силах сдерживать. Оно растёт вместе с ним, вместе с Акирой, что становится день ото дня краше и женственнее. В деревне много женщин, но почему-то они все вызывают у Юи брезгливость. Их откровенно некрасивые лица, дряхлая кожа, полные формы — всё это мерзко, этого не хочется касаться, это просто-напросто не акирино. Юи представляет, как руками ощупывает выпирающие косточки брата, которые кажутся хрупкими-хрупкими, острыми, полыми как у птиц. Акира и сам весь из себя нежный и лёгкий, на гране надлома — только надави и услышишь, как с щёлканьем крошатся позвонки. Акира — снежинка. Белая, девственно чистая, непорочная, никем не тронутая и от того целая. Юи — грязная, стоптанная слякоть под ногами, всеми по сто раз пользованная, исхоженная, ненужная. И Акиру к нему притягивает как по всем законам физики: холодное к холодному, падающее — к упавшему, сверху — вниз. Два брата, два близнеца, две противоположности. Юи честно пытается отстраниться, не думать, как мог бы выцеловать на ключицах и тазобедренных косточках свои чувства к брату, прогоняет жаркие мысли, старается не касаться лишний раз Акиры, только если себя самого поздней ночью, когда никто ему не свидетель. Акира, Акира, Акира. Имя на кончике языка, на пике наслаждения, на кромке зубов, впивающихся в подушку вместо аккуратного плечика. Желание не угасает, несмотря на самоудовлетворение и изнурящий секс с теми женщинами. Оно чернью прорастаёт наружу, и как же всё-таки вовремя Юи и Акира расстаются. Расстаются, чтобы после уничтожения деревни и заточения в ледяном дворце, увидеть, что Акира и правда избежал грязи, но лишь с одной целью. Возложить свою непорочность к ногам Юи.