***
— Что это ты там такое интересное читаешь? Голос Ируки привычно залетел в уютный книжный мирок, грубо вырвав меня из очередной истории про похождения роковой соблазлительницы, что любила проводить время в компании самых разных мужчин. — Снова решила все-все прослушать? Даже в свой последний год? Я угрюмо положила пухлый томик на парту обложкой вниз и позволила себе сладко зевнуть. Ками-сама! Вечно этому зануде нужно напоминать про скорый выпуск. Я ведь все сдала, в конце-то концов! В одну из «счастливых троек» уж точно должны распределить. — Что-то я все-таки усвоила, раз вы до сих пор видите меня здесь… — Ну разумеется! — пытливо нахмурился он. — Но читать на уроке тебе не стоит, Мацуюки. В твоих книгах вряд ли есть что-то полезное. — Неужели? Может, лично хотите убедиться? — притворно улыбнувшись, я протянула сенсею роман, открытый на интересной сцене, события которой только-только начинали набирать оборот. Саске рядом утомленно вздохнул. Он так и не привык, что за эти годы я не поладила с учителем Ирукой, всячески выводя его на эмоции и вынуждая несчастного мужчину вступать со мной в абсолютно бессмысленные споры. Даже накануне выпуска. Протектор Конохи смиренно прикрывал лоб, но меняться из-за такой мелочи вовсе не хотелось. До объявления состава команд оставалось всего два дня, поэтому я хотела по праву насладиться последними часами в душном классе с кучкой абсолютно неинтересных (помимо Саске) людей и начать полноценную жизнь в качестве взрослой куноичи. Со всеми причитающимися возможностями, разумеется. Этой осенью мне исполнится целых тринадцать лет… — С удовольствием. И пусть это послужит всему классу хорошим уроком! Ну, ну. Ирука придирчиво кашлянул, принимая из рук небольшую книжку в мягком переплете и, даже не взглянув на название, принялся выразительно зачитывать переполнянный вульгарными метафорами текст, не вникая в его смысл и не замечая заинтересованных взглядов незрелой публики и моего злорадного оскала с налетом покорности несостоявшейся отличницы. — «Она придирчиво осмотрела его покрытое нездоровым румянцем лицо, непорочность которого была подобна тонким лепесткам белоснежной лилии, и, пошло облизнувшись, резко села перед ним на корточки, потянулась к плотно застегнутой, готовой в любой момент порваться ширинке и…» Учитель испуганно запнулся. Стал растерянно озираться по сторонам и оттягивать в сторону воротник болотной жилетки, будто бы желая провалиться в само адское пекло, лишь бы избежать неминуемого позора вкупе с молчаливым детским укором. Видя на спине двухцветный герб, никто и не думал заливаться безудержным хохотом прямо у сенсея на глазах. Так они оказывали Ируке поддержку. И одновременно осуждали его (ну, и меня, наверное) за столь опрометчивый для взрослого ниндзя шаг. Толпа не поскупилась проявить влияние перед лицом общего противника. С возрастом коллектив становится более сплоченным. К сожалению. — Кхм… Это было… — Очень познавательно, не так ли? — я сцепила пальцы в замок и невинно наклонила голову, даже не покраснев. Учитель замялся, беспрекословно вернул книгу и направился к кафедре, чтобы юным генинам были видны только его пылающие уши и тяжелая походка, из-за которой блестящие половицы неприятно поскрипывали. Саске выразительно на меня посмотрел, намекая на серьезный разговор, но я лишь мягко похлопала его по бледной ладони и широко улыбнулась, что заставило Саске неопределенно вздохнуть. «Легко отделалась, Мацуюки», — Саске будто бы хотел пожурить меня, хищно щурясь. Хвала Ками, упрек так и остался невысказанным, а оставшиеся минуты урока обещали пройти вполне себе спокойно, не будучи наполненными томительным ожиданием нашего грядущего спора. Какая же я все-таки молодец! — Из-за неровного количества учеников у нас появились проблемы при составлении командных списков, — вещал Ирука. Кажется, после недавнего конфуза он более-менее оправдался. — Но, уверен, после сегодняшнего дня ситуация разрешится довольно быстро. Я нахмурилась. Какой, однако, прозрачный намек. Причем, он явно не должен был прийтись мне по душе… — Совсем скоро вы все начнете свою полноценную карьеру шиноби! Молодцы! Генины начали подниматься из-за парт и лениво задвигать стулья, противно скрипя ножками по лакированному паркету. День сегодня был короткий, благодаря чему уроки закончились точно к обеду. Можно было немного расслабиться и как следует отдохнуть на крыше, что уже давно стала моим извечным пристанищем во время трапезы. Идти домой не очень-то хотелось, и, на удивление, Саске решил составить мне компанию, отказавшись уходить из Академии в полном одиночестве. И ведь в последнее время он все чаще и чаще предпочитал проводить время в обществе «главной почитательницы», как шептались за спиной некоторые завистливые девчонки, по типу мерзкой Сакуры. Ну да, ну да. Зато общался он со мной совершенно добровольно. На Сакуру бы потребовалось натянуть мешок из самой плотной ткани, чтобы он согласился хотя бы остаться с ней в одном помещении. С ней ведь иначе никак: по щекам вечно текут слюни, глаза блестят, а щеки по-идиотски краснеют. Тьфу! Сославшись на природную нужду, я попросила Саске не ждать и подниматься на крышу, а сама в это время украдкой дочитала главу в покинутом учениками кабинете. Ни тебе осуждений, язвительных взглядов или скептических смешков. Сплошная романтика вкупе с шорохом тонких дешевых страниц и криков детворы за окном. Да еще и в компании такого чудного эротического романа. Жизнь ведь и дальше будет идеальной, правда? — Мацуюки… За спиной раздался противный девчоночий голосок. Со скрипом закрылась массивная деревянная дверь. Легкие шаги торопливо проследовали вглубь кабинета, утихнув возле моего излюбленного места. Снова кто-то мешал. Какая жалость… — Чего тебе нужно, Сакура? Можешь идти домой. Саске все равно здесь больше нет… — Я пришла говорить не с Саске-куном. Сейчас мне нужно потолковать с тобой, — она придирчиво скривилась. — К сожалению. — Ну и? Давай побыстрее, а то я тороплюсь, — имитируя бурную деятельность, я поднялась со стула и лениво закинула за спину ранец под испепеляющим взглядом огромных изумрудных глаз. Сакура недовольно топнула ножкой, стоило мне облокотиться на парту и скучающе зевнуть, сосредоточившись на колышущихся за окном, упругих зеленых ветках. Даже их незамысловатый танец в дуновении позднего мартовского ветра не выглядел так же уныло, как и бесконечное влюбленное нытье нашей «вишневой королевы». — Ты обманываешь Саске-куна! Я же вижу! — принялась за свое она. — Хочешь использовать его в корыстных целях! Последнюю фразу она выплюнула с особым усердием. — Да ладно? — я скептически изогнула правую бровь. — И что же заставило тебя, Сакура, придти к подобному выводу? — Ты… ты им только манипулируешь. Ради собственной выгоды, да! — возмущенно пропищала она. — Даже не хочешь ему по-настоящему понравиться. В отличии от нас! Ее маленький бледный пальчик указывал на черные волосы, едва выходившие за линию аккуратного подбородка. Короткая стрижка. Забавно, что из девочек она есть только у меня. И у той замарашки Хинаты, на которую я уже давным-давно перестала обращать внимание. Ах да! Саске же якобы нравятся девушки с прической до самого пола, что собирали на себя всю пыль и редких тараканов, затаившихся в особо уединенных уголках Академии. Хорошо помню тот день, когда я подобралась к толпе перешептывающихся фанаток и, шутя, бросила в их скопище один занимательный слушок: «Саске-кун просто обожает длинные волосы!» И все поверили. Даже не стали эту информацию проверять, как, впрочем, и выяснять личность неизвестной сплетницы, благодаря чему я с вожделением наблюдала, как здешние почитательницы превращаются в кучу цветных швабр разной степени паршивости. Без лиц, характеров или привлекающих внимание юношей форм. А, поскольку только глупый человек с полным отсутствием вкуса назвал бы меня уродиной, теперь на их фоне я смотрелась еще выигрышнее… — Ками-сама! — я раздраженно закатила глаза. — Ты вообще что пытаешься этим доказать? Что Саске лучше болтаться среди неинтересных ему людей ради их мнимого счастья? — С нами он хотя бы не будет зря терять время! Зачем ему компания какой-то сумасшедшей обманщицы? Там он только зря его потратит! — Ой, поверь, в вашем сборище ему станет только хуже. — Но ты ведь его не любишь… — насупилась она, угрюмо вздохнув. — А вот я… — Ты просто завидуешь, — звук резко захлопнувшейся книги грубо оборвал потуги Сакуры хоть как-то меня устыдить. — Он никогда не выберет такое бесклановое ничтожество. Смирись. — Ты!.. — злобно выдохнула Сакура. — Жалкое отребье! Вся в мамашу, про которую Ино часто треплется между уроками! Она досадливо стукнула кулаком по столу, из-за чего лакированная поверхность под рукой опасно хрустнула, и мне пришлось нехотя подняться с насиженного места, изобразив на лице излишне привередливую гримасу. — Как хорошо, что скоро это все кончится… — О чем ты? Сакура мстительно усмехнулась. — Никому не будет везти до конца жизни, Мацуюки. Уже через день все решится: нас с Саске-куном определят в одну команду, тебя, скорее всего, вообще исключат из программы, и все будут счастливы. Особенно мы. Вдвоем… Ее невиданная стойкость заставила меня мысленно поседеть. В размышлениях Сакуры не было абсолютно никакого смысла! С чего вдруг такой несказанный интерес? Такой пафос и напускная гордость? Ками-сама, чужие чувства и мотивы совсем не должны эту тупицу интересовать. Они все равно никому не понравятся. Будто бы в них есть, чему восхищаться или… Ради Бога! В ту проклятую ночь все уже давно было предрешено. Сохранение чистоты крови, как-никак! — Ты несешь откровенный бред, Харуно, — я неодобрительно скрестила руки на груди. — Что Учиха забыл в одной команде с какой-то розововолосой дурочкой? Думаешь, Хокаге додумается именно так все и распределить? — А почему бы и нет? Отличница лучше будущей шлюхи. У тебя все равно нет иного пути. Новая «Мисаки-сан»! Пришлось прикусить щеку, чтобы поток едких ругательств, состоящий сплошь из непечатных слов и выражений, случайно не обрушился на эту отчаянную персону с травянистыми глазками. У Сакуры получалось хлопать ими так быстро, что смыкающиеся веки поспевали за тиканьем наполовину расстроенных часов в другом кабинете. Сакура мерзко улыбалась, зарывшись пальцами в переливающуюся на солнце розовую волну, и упивалась чужим гневом, скрытым под маской тщательно выстроенной безмятежности с примесью легкой тоски. Так хотелось сотворить с ней что-нибудь страшное… — Разве Саске когда-нибудь захочет взять в жены такую же гулящую девку? Потому что сейчас она затронула непозволительно тонкую грань. — Лучшие бы тебе замолчать, и не говорить плохого о мертвых, — грозно пробормотала я, направляясь к двери в коридор. Продолжать диалог было слишком рискованно: Саске вряд ли будет долго меня ожидать. — А то… — А то что? Что ты сделаешь?! — взъелась она. — Даже Хинату в спарринге одолеть не можешь. Куда уж тебе до меня. Или Саске… А он точно будет со мной. Меня вместе с ним поставят! Вот увидишь! Надрываясь, Сакура кое-как доносила свои, безусловно, мудрые мысли. Упирала ручонки в бедра и отчаянно хмыкала, стараясь выглядеть на несколько лет старше. Вот ведь гадкая тварь… Покинув аудиторию, я случайно налетела на Ируку, из-за чего он выронил папку с какими-то важными листочками, которые незамедлительно разлетелись по гладкому линолеуму. — Прощу прощения! — искренне пробормотал он, собрав все бумаги, и незамедлительно скрылся в чертогах навевающей страху учительской. Но кое-что я все-таки успела разглядеть. Список класса с аккуратно проставленными циферками команд возле каждого генина. Три фамилии. Харуно, Узумаки и Учиха. Их объединяла яркая семерка на четко разлинованном поле. И имя. Мое имя, которого в общем перечне не было. Кто-то грубо поместил его в самый низ страницы, обвел в кружок и вывел над ним несколько крупных вопросительных знаков. Не было ни номера команды, ни каких-либо конкретных указаний или приказов. Только звенящая пустота и красные чернила, заключившие имя «Мацуюки» в жирное порочное кольцо. «Кто-то только что лишил меня выбора». За окном противно каркнула ворона, предвещая конец типично скучным будням. Предвещая скорую гибель первого месяца весны. «Кто-то только что лишил меня возможности мирно войти в эту жестокую взрослую жизнь».***
— Уже завтра… Саске глубокомысленно задрал голову к небу, обратив взор на пушистые необъятные снопы. Они лениво расползались по эклиптике, оставляли за собой дорожки из миниатюрных облачков, которые тут же развевал ветер, унося в другую сторону света их невесомую белизну. Ему хорошо. Он строил планы, наблюдал за эфемерными вестниками грозы и размышлял о скором будущем, пока я крепко держалась за холодные металлические перила, вспоминая события вчерашнего дня. Этот разговор с Сакурой… Даже спустя сутки ее оскорбления все не выходили из головы. Кое-чем у нее все-таки получилось меня унизить. Кое-что все-таки смогло меня задеть. Ее надменные слова, обращенные к почившей матери. Ошибочные представления о чувствах, о внутреннем мире. И любви. Благо сегодня Сакура не пыталась со мной поговорить. Уже с самого утра была до неприличия счастливой, все уроки широко улыбалась, вероятно, вспоминая маленькую победу и ожидая момент завтрашнего триумфа, и мило болтала с одной из соперниц в лице Ино. Та встретила ее чрезмерную вежливость с явным недоверием, довольно быстро потеряла к «подруге» интерес и тактично вернулась к переговорам со своим ленивым товарищем. Сакуре стоило бы брать с нее пример… — Мацуюки? Все хорошо? Голос Саске разрушил установившуюся между нами ненапряженную тишину. — Да. Только немного замечталась, — откликнулась я спустя мгновенье, глядя на бескрайний дымчатый горизонт. — Прости. Казалось, Саске заметил мою некоторую заторможенность, но отнесся к ней без лишнего скептицизма. С пониманием. Лишь угрюмо покачал головой и ласково (если это слово вообще можно было к нему применить) поинтересовался: — Боишься за распределение? — Именно так, — выпалила я, тут же повеселев. Не хватало еще лишний придумывать байку, оправдывающую затравленный вид и мстительные думы, которые иногда просачивались наружу вкупе с саркастическими замечаниями и потоком оптимистичных надежд. Хитрую ложь лучше приберечь для дел важных и одновременно более простых. Что до Сакуры… Справлюсь как-нибудь. Не зря ведь сам Ками позволил нам пережить тот роковой день. — Боюсь, что нас могут раскидать по разным тройкам, и я окажусь среди форменных тупиц. Это было бы просто отвратительно! — Хочешь со мной в одну команду? — приятно удивился Саске, облокотившись на тронутую ржавчиной сталь. В голову неприятно врезались недавние слова Сакуры, из-за чего гордость решила возобновить постепенно утихающий бунт. — Да. Да, хочу, — честно заявила я, глянув в черные, лоснящиеся незыблемой уверенностью глаза. — Думал, ты предпочтешь немного от меня отдохнуть. «Только не после вчерашнего…» — На что мне кто-то другой? Ведь есть ты… — и сразу запнулась, чтобы ненароком его не вспугнуть. — Тоже Учиха. — Вот и славно. Саске удовлетворенно хмыкнул при упоминании глубоко любимого им клана… Хорошо, что я успела вовремя сориентироваться и не натворить дел: для настолько прямых намеков было еще слишком рано, несмотря на годы регулярного общения. Было бы обидно потерять накопленное доверие и оказаться у него во врагах. После ссоры с Сакурой — в особенности. Мама часто любила повторять: «Быть в милости у власти хорошо. Но быть с самой властью — еще лучше!» Правда, признавала она только нашу клановую верхушку в лице Фугаку-сана и его маленькой счастливой семьи из заботливой женушки и двух сыновей с зачатками возможной гениальности. Но, ввиду некоторых очевидных фактов и крайне шаткого социального положения, у ка-сан бы никогда не получилось найти теплое местечко возле строгого немолодого главы. В этом плане мне повезло заметно больше. — Будешь шоколадку? Мысли о плотном обеде навевали ощущение гадкой непрошенной тошноты. Хвала Ками, в кармане обтягивающих бридж было припрятано несколько батончиков, которыми я не преминула угостить неожиданно притихшего Саске. Он снова о чем-то размышлял, печально уставившись на площадку, где кучка неизвестных ребят из младших классов притворялась генинами, весело бегая друг за другом по горячему янтарному песку. — Не люблю сладкое. — Далеко не весь шоколад такой, Саске, — важно заметила я, протягивая ему лакомство в хрустящей темной упаковке. — Да и приторные вещи я сама не очень жалую. Хотя бы попробуй! — Ладно… Он скучающе принял скромное подношение. Придирчиво покрутил батончик в руке, тщательно рассматривая тот со всех возможных сторон, но, в конце концов, снял обертку и таки решился сделать первый укус. Саске будто бы приготовился демонстративно скривиться от ожидаемой шоколадной сладости, правда, вкус разлившихся во рту кофеина и терпкого какао-порошка, все-таки заставил его передумать. Искоса посмотреть на меня и беззлобно что-то пробормотать. — Горько? — Горько. Даже очень… — честно признался Саске. Причем у него получилось ловко разрушить построенные мной ожидания: с угощением он расставаться не захотел. — Вот видишь! А ты все ворчал. Стоило мне ненадолго обрести позитивный настрой, как боковым зрением я случайно засекла подозрительно знакомый силуэт, подбирающийся ко входу в Академию маленьким розовым пятном. Ногти изо всех сил вцепились в поручни, чуть было не оставив на эмалевом покрытии борозду из глубоких серых царапин. Благо Саске и не думал обращать внимание на противный металлический скрип, увлеченно доедая кофейное лакомство. — Я бы точно не стала так нагло тебя подводить… Сакура исчезла под скрывающей дверь кровлей. Скорее всего, уже переступила порог и направилась к нашему кабинету. Она что-то забыла, раз около входа ее поджидала вездесущая Ино, с которой та, видимо, заключила временное перемирие. Нужная аудитория на третьем этаже, а с него путь лежал только на крышу. Близко. Совсем близко… Задумавшись, я перестала следить за собственным телом и невольно упустила из виду тот момент, когда корпус опасно наклонился вперед и пересек линию прочного серебристого заграждения. — Осторожней там! — Саске обеспокоенно взял меня за локоть. Оттянул куда подальше от ненадежной стальной границы и недобро нахмурился. — Выпадешь еще. Извращенная фантазия тут же дала о себе знать, едва голову посетили образы последствий болезненного падения с крыши прямиком на земную твердь: раздробленные кости и сломанная шея, серьезные повреждения внутренних органов и глубокие раны, вытекающая из-под человека кровь… «А это здравая мысль!» — Что там у тебя такое? Узкий прищур и скрещенные на груди руки не могли предвещать толком ничего хорошего. Но, как оказалось, Саске и вправду заинтересовался видом на изумрудные древесные кроны, на ожидающие предзакатного сияния очертания деревенских домов и певчими птицами, что тихо ворковали с сородичами среди молодой весенней листвы. Романтикой, одним словом. — Сейчас вернусь. Однако мои мысли были сосредоточены на чем-то гораздо более волнительным… — Ты куда? — вдруг поитересовался Саске. — С чего такая спешка? — Все хорошо, все хорошо. Не переживай, — руки примирительно взмылись вверх, очерчивая между нами прозрачную стену из влажного мартовского воздуха. — По-моему, я книжку на парте оставила. От греха ее лучше забрать, а то… Сам понимаешь. Лучше Ируку так часто не напрягать. Саске было нечего мне возразить. Осторожно закрыв тяжелую железную дверь, выполняющую роль своеобразного препятствия перед попаданием на крышу, прошмыгнула на лестничную клетку и стала ждать. Немного пригнулась, чуть было не сев на корточки возле перил, и как следует прислушалась к царящей в Академии тишине. Ну а Сакура не заставила себя долго ждать. Она успевала точно к моему появлению возле нужного пролета и, довольно щурясь, неуверенно ступала по гладкому серому бетону. За спиной болтался яркий малиновый рюкзак с точками в виде разноцветных значков, что бодро позвякивали после каждого шага своей непутевой хозяйки. Кажется, в руках у нее было несколько тяжелых книг. Правда, присмотреться к ним я толком не успела. Начав спускаться по лестнице, Сакура чуть было не навернулась в самом ее начале. Выронила тяжкую ношу и испуганно ухватилась за поручень. Из ее груди вырвался облегченный вздох. Неуклюжая бестолочь. Цок, цок, цок… Другими словами, мне нужно было действовать. Немедля. Раз. Я подобралась к замершей Сакуре поближе. Встала на носочки, чтобы хоть немного сравняться с куноичи по росту. Два… Руки удобно легли на жесткие девичьи плечи, впившись ногтями в обтянутую платьем кожу. На лице появился привычный зловещий оскал. Сакура напряглась и, готовясь обернуться, спросила: — Это кто? Вопрос я самым тактичным образом проигнорировала. Три! Она оказалась такой легкой. Стоило небрежно подтолкнуть ее, как ничего не весящая тушка с громким визгом полетела вниз, путаясь в собственных ногах и длинном красном подоле. С плеча соскочил ранец, оставшись где-то в самом начале лестницы. Тело безвольно перелетало со ступеньки на ступеньки. Искусственный камень оставлял на нем череду свежих ссадин и неглубоких кровоточащих ран. Попытавшись остановить падение руками, Сакура сделала только хуже: сильно ударилась подбородком о холодный бетон и внезапно замолчала. Вскоре снизу раздались ее сдавленный, преисполненный искренней боли всхлип и хруст сломавшейся кости. «Так тебе! — ликовала я, мечтательно зажмурившись. — Нечего было говорить про меня всякую ересь!» А любовь… Да кому она вообще нужна?! У Саске есть я. И больше ему никто и никогда не потребуется. — Сакура-сан? — атмосферу вседозволенности разрушил тоненький вежливый голосок. — Боже, что с тобой случилось? Кто это сделал? Хината… Короткие, даже по моим меркам, волосы. Бесформенная бежевая толстовка, прикрывающая хорошо развитую фигуру, и воистину аристократические манеры. Неудивительно, что именно она решила откликнуться на чей-то пронзительный крик. Ангельское воспитание и взращенная добродетель Хьюга, чтоб их… Куда уж Учиха до их идеалов. Правда, я бы все равно предпочла, чтобы на их месте оказался другой, менее знатный клан с бесполезными навыками и дурной наследственностью. Те же Акимичи. Ками-сама, как же я их не люблю… Из горла Сакуры вырвался сиплый кашель вкупе с багряной слюной, обильно стекающей по трясущемуся подбородку. Хината склонилась над ней, испуганно рассматривая всю тяжесть полученных увечий, но так и не решилась помочь ей подняться, дабы ненароком что-нибудь не усугубить. — Господи! Ты хотя бы можешь говорить?.. Сакура все не могла остановиться. Она кашляла, извергала на руки кровь и беспомощно мыкала, глотая слезы, стремительно падающие на холодные каменные ступеньки. Нога изогнулась под каким-то неправильным углом. Покрасневшая голень опухла. На ней же лопнула кожа, являя наружу остов расколотой большеберцовой кости. Восхитительно. — Сакура-сан… Хината вздрогнула, ощутив на себе чей-то всепоглощающий взор. Наконец-то заметила меня, гордо взирающую на них с самого верха, и, по всей видимости, немного струхнула, судорожно сложив руки в некоем молитвенном жесте. — Шшш… — внимательно глядя на Хинату, я подчеркнуто медленно приложила палец к растянутым в коварной улыбке губам. Без лишних слов Хината. И тогда все у нас с тобой будет очень хорошо…