День начался с томительного ожидания предстоящей рискованной миссии.
После дождя сильно размокла почва. Воздух наполнился ароматами прелой июльской листвы и благоухающих трав. Земля под ногами откликалась противным хлюпаньем на каждый неосторожный шаг.
Явственно ощущалась близость нашей с Саске малой родины. В глубь Страны Огня мы уже продвинулись достаточно далеко.
Теперь, плутая по постепенно редеющему лесу, мы почти добрались до ближайших окрестных деревень и городов с незнакомыми названиями. Все Скрытые Селения было запомнить довольно легко еще в период обучения в Академии, а вот обычные населенные пункты…
Скажем так, память моя работала крайне выборочно, и география уж точно не была тем предметом, на который я по полной хотела использовать все возможности своего скудного серого вещества.
В данный момент — тем более. Разум то и дело возвращался к событиям недавнего вечера, из-за чего я еле удерживала в себе преисполненную коварства улыбку.
Очаровательно. Ками-сама, это было просто очаровательно…
На улице по-прежнему накрапывал мелкий дождик, сквозь щели в дом проникали тусклые лунные отсветы. Надежда на мирное завершение вечера окончательно испарилась.
Я не двигалась и не говорила, стараясь лишний раз не выпускать из легких остатки свежего воздуха. Только упрямо всматривалась в широко распахнутые глаза Саске, дабы разглядеть в них хоть что-нибудь, кроме самого настоящего удивления.
Саске приложил руку к губам, неверяще меня разглядывая. Было заметно, что все его мускулы напряглись. Он как-то помрачнел и даже нахмурился. По лицу пробежала тень трудно читаемой эмоции.
Возмущение? Стыд? Похоть?
Свободная ладонь все еще покоилась на чайном столике, продолжая сжимать мои порядком затекшие пальцы, что выглядели куда тоньше и бледнее на фоне его покрывшихся мурашками фаланг.
«Бесполезно. Он же не может быть настолько безнадежным, верно? — я мысленно обратилась к небу. — Я не достаточно благородна для искренних любовных признаний, но и не достаточно плоха, чтобы получать такие вот безмолвные гляделки!»
Вдох. Выдох.
Сердце сохраняло привычно равнодушный ритм. Тянущие ощущения внизу живота постепенно сошли на нет, оставив после себя только легкое разочарование от взолновавшей организм истомы. Нет, рассчитывать на что-то глобальное сегодня было бы до ужаса глупо, но против природы не пойдешь.
Месяц без мужского тепла — дело нешуточное. Мысли у меня всегда были соответствующие, но больше по привычке, чем от
реального желания, из-за которого одинокими ночами выть хочется без возможности как следует его удовлетворить. Мне ведь уже не тринадцать. Гормоны успокоились, да и за три года я многое перепробовать успела. Насытиться можно было сполна, но…
Никто из тех мужчин не был Саске.
А он был Учиха. Довольно сильным и привлекательным. Надежным. Кем-то, кто способен отогнать норовящие истерзать душу невзгоды и защитить меня от чужого презрения.
По-моему, ка-сан хотела именно этого. Правда ведь?
К тому же, несмотря на мое в чем-то даже пренебрежительное отношение к собственной фамилии, я все еще оставалась членом этого воистину «
благородного» клана. Ничто не смогло бы изменить аристократическую кровь и вытравить предательскую чернь, которая то и дело проклевывалась в ворохе жидких каштановых прядей.
«Дурная кровь». Ха. Удивительно точное высказывание!
Тяжело признавать это, но в гордости Саске за клан наблюдалась толика здравого смысла. Даже я была частично ей подвержена. В том же Южном убежище во время убийства несносного заключенного. Да и от шарингана я бы так просто отказываться не стала…
Лицемерие — самый нужный на свете порок. Тут уж ничего не поделаешь!
— У них будут вопросы, если ты проведешь здесь остаток ночи, — решившись действовать, я надумала еще точнее обозначить свою позицию, чтобы у Саске не появилось лишних вопросов касательно моих смелых поступков. Казалось, он и без того сейчас пребывал в глубочайшем ступоре, пусть и довольно умело сохранял остатки былого хладнокровия.
Саске отнял ото рта руку и как-то неопределенно вздохнул.
— Нет, ты, конечно, можешь остаться. Но, боюсь, здесь очень тонкие стены…
В ответ он смерил меня убийственным взглядом и болезненно усилил хватку, из-за чего я рефлекторно ойкнула, чуть было не расцепив наши плотно сомкнутые ладони.
Намек понят. Судя по всему, он догадывался, как взрослые люди развлекаются за плотно закрытыми дверями в часы триумфа первобытного ночного кошмара. Но, тем не менее, ему все равно было неуютно. Саске будто бы не определился: хотел ли он меня оттолкнуть или прижать к себе как можно крепче? Склонялся он явно ко второму варианту, пусть и в довольно специфичной манере.
— Не в этот раз, — наконец-то молвил Саске, поднимаясь с насиженного места. Отпустил руку. Я разочарованно скривилась, едва почувствовав саван объявшей меня призрачной свободы. — Уже слишком поздно. У нас сегодня будет много дел.
Такой зануда… Ни о чем путном больше нескольких секунд думать не может! Неужели это я слишком забежала вперед со своими внезапными ласками? Прошу простить. Я не монахиня. Долго подобного рода дела вести никогда не планировала. Поспешность — штука на редкость будоражащая. Из-за нее все тело будто бы насыщалось адреналином, позволяя скрытым грехам вырваться наружу вместе с ранее недоступными ощущениями. Весь этот экстрим. Неопределенность. Взращенное молоком матери желание как можно скорее погрузиться в пучину мрачных соблазнов…
«
Да. Ты красивая. В чем-то даже получше собственной матери».
Что-то неприятно кольнуло меня в области сердца, растекшись по организму каким-то призрачным импульсом. Заставило до побеления сжать костяшки, ныне свободной от стягивающей кожу ткани перчаток. Преисполниться странной, ни на что не похожей доселе решимостью и задрать голову, чтобы не разрывать зрительный контакт с темной радужкой, внутри которой тонули все природные оттенки. Даже тусклые лунные лучи, пробивающиеся в комнату сквозь широкие просветы на небе цвета окислившейся бронзы, не могли устоять перед пепелищем этих всепеглощающих омутов, чья таинственная глубина таила опасность погружения в разрушающий психику гипноз.
Я решила не придавать этому особого значения, временно позабыть о теплоте, захватившей грудную клетку, и сосредоточиться на главном виновнике сегодняшних надежд.
— Твоя правда, — в моем шепоте не было ничего, кроме лживой покорности. — Твоя правда…
Скрип половиц, что разлетелся по спальне вместе с тяжкой поступью босых ступней. Медленно отдаляющаяся от чайного столика фигура Саске. Прямая осанка. Уверенный шаг и гордо расправленные плечи.
Короткое имя на кончике языка. Оно застряло в глотке вкупе с жалким непрошенным зовом.
Саске.
Даже противно от этого стало. Вплоть до разъедающей нутро тошноты.
— Мацуюки… — подойдя к двери, он неожиданно остановился, кинув в мою сторону взгляд, что так и пестрил многообразием внутренних переживаний. Будь я трусихой, обязательно испустила бы полный облегчения вздох: в голосе Саске не было ни намека на злобные металлические нотки.
Ниточка. Последняя ниточка, за которую я имела возможность ухватиться, чтобы показать Саске собственную решимость. Показать, что незримые упреки меня не особо заботили. Я наблюдала за ним из-под опущенных ресниц, выкинув из головы тщательно заученные в детстве молитвы.
Я разберусь, Ками. Самостоятельно.
— Да. Это я, Саске. Что-то не так?
— Ни слова об этом. Никому.
— Как скажешь, — я равнодушно пожала плечами. — Но только в том случае, если у меня будет возможность снова наш маленький секретик
повторить…
— Ты меня слышала. Просто не вздумай об этом болтать. Ясно?
— Сладких снов, — изобразив на лице выражение невероятной усталости, я блаженно опустила веки, чтобы единственным сигналом исчезновения Саске из моих простеньких чертогов стали звук закрывающейся двери и сдержанное ругательство прямиком за тонкой бумажной стенкой.
«Да. Потому что тогда мне было бы совершенно не о чем жалеть».
Я перебралась на футон. Насладилась приятной жесткостью в меру упругой пуховой перины. И, скользнув рукой под складки задравшегося платья, приглушенно вздохнула. Сконцентрировалась на кое-как состоявшемся поцелуе. На легкой дрожи Саске. Вкусе чайных трав на тонких, чуть влажных после горячего напитка губах…
Уголки рта дрогнули в знакомой одному Ками улыбке.
Ничто не было кончено.
— У тебя листок в волосах запутался, — высокий голосок Суйгецу вырвал меня из дразнящего воображение потока ночных воспоминаний. Палец указывал в область правого виска, где действительно ощущалось чье-то подозрительное вмешательство.
— Чего? Какие еще листья? — огрызнулась я, тут же запустив руку в незамысловатую шевелюру. Нащупала среди спутавшихся прядей мягкую, легко гнущуюся под пальцами пластину и извлекла ее на свет из колючего волосяного плена. Листик. И вправду. —
Вот уж спасибо…
— Да ладно, — коварно усмехнулся Суйгецу. — Могла бы и помощи моей ради приличия просить.
На его замечание Саске лишь недовольно хмыкнул. С самого утра он был как никогда отстранен и холоден. Только и делал, что рассматривал карту с помощью активированного шарингана да молча корректировал маршрут, дабы мы без особых помех миновали крупные населенные пункты и в случае чего могли остановиться в окрестной деревушке, не опасаясь быть пойманными шиноби из Скрытого Листа, который грозился в любой момент появиться на горизонте. Благо цель Саске находилась далеко за пределами нашей малой родины, из-за чего наведываться туда было бы совершенно бессмысленно. Не квартал же клановый проверять, в самом-то деле?
— Нам следует разделиться, — изрек Саске, когда мы добрались до широкой лесной опушки.
Вдалеке виднелись очертания истоптанной проселочной дороги. За ней вереницы одинаковых лип и осин редели, постепенно уступая место низким кустарникам и луговым цветам с наполовину раскрывшимися бутонами: бледно-фиолетовым ирисам, колокольчикам цвета темной лазури и переливающимся на свету гиацинтам. Паучьих лилий здесь не было, поэтому я полностью сконцентрировалась на дальнейших указаниях Саске, лишь единожды обратив внимание на слетающихся к растениям бабочек, чьи крылья отдаленно напоминали карминовый бархат с золотистой каймой и узором в виде маленьких белесых точек. Они были хаотично раскиданы по краям их чешуйчатой поверхности и практически друг с другом не соприкасались.
«Траурницы, — скучающе заметила я, параллельно следя за ходом мысли Саске. — Не очень хороший знак».
— Всем необходимо собрать как можно больше сведений об Акацуки. Учиха Итачи — в приоритете. Здесь точка сбора.
— Выходит, каждому придется искать информацию в гордом одиночестве? — Карин поправила очки на переносице и резко нахмурилась.
— Нет. С тобой пойдет Мацуюки. Иначе это будет слишком рискованно.
— Для кого же, боюсь спросить?
— Ответ очевиден, — ухмыльнулась я, приобнимая себя за плечи под покровом длинной черной накидки. Ткань успела наполниться теплом раннего июльского солнца и неприятно нагреться. Благо ощущение свежести в чистом лесном воздухе спасало меня от возможных мук. — Кого, на твой взгляд, здесь можно по праву считать самым слабым звеном?
Карин удивленно вскинула брови, будто бы уточняя: «К чему ты вообще клонишь?»
— Она очень плохо чувствует чакру, — коротко пояснил Саске. — Еще и заблудиться может. Риск здесь не оправдан.
— Что правда, то правда, — неохотно согласилась я. — Только
тебя я более-менее нормально ощущаю, а вот других… Меня никогда нельзя было назвать хорошим сенсором.
— И мне, конечно же, достается роль твоей няньки…
— Имеешь что-то против?
— Нет. Совсем нет, — она безразлично пожала плечами. — Да что вообще не так пойти может?
— Ничего, — фальшиво понурилась я, вспоминая один из иероглифов моего злосчастного имени. «
Удача». Остается надеяться, что и в этот раз я смогу выбраться живой изо всех возможных передряг. — Абсолютно ничего…
Суйгецу скрылся среди богатой лесной растительности приблизительно в западном направлении. Я успела заметить только ткань его темного плаща с фиолетовым подбоем, слившуюся с тенями от раскидистых древесных крон. Кажется, соображения касательно поисков Итачи у него имелись. Замечательно. Теперь нужно, чтобы и
Карин исчезла. На какое-то время…
— Иди вперед. Скоро догоню, — еле слышно бросила я, смотря на Саске, чей взгляд был прикован к заветной карте. Наверное, он полностью погрузился в планирование мести и какие-то философские размышления, раз сознательно отказывался хоть что-либо вокруг замечать.
— И почему, скажи-ка на милость, я должна тебя слушать?
— Я, конечно, все понимаю, — в относительно ровную интонацию прокралась строгость, добавив туда несколько ноток ранее скрываемого презрения, — но тебе и вправду лучше уйти, Карин. Для собственного же блага.
Иначе…
— Иначе?! Угрожаешь мне? Да как ты…
— О, поверь, твой нежный разум явно не
оценит то, что будет здесь вскоре происходить.
— Ты…
Заглушив ее дальнейшие претензии, я подалась вперед и, насколько позволял рост, задрала голову так, чтобы она практически касалась невольно напрягшихся плеч, а нужные слова не были услышаны никем, кроме излишне самонадеянной «напарницы».
— Неужели ты хочешь видеть, как тебе отказывают? Как мужчина предпочитает тебе другую? Как Саске
не хочет тебя? — рука в издевательском жесте легла ей на локоть. —
Уже в который раз.
Она отшатнулась, не позволив мне и дальше ее касаться. Сузившиеся зрачки, дрожащие конечности, покрывшаяся мурашками кожа — все говорило о том, что слова затронули самые потаенные уголочки искалеченной женской души. Прошлись по больному месту, вскрыв гнойник толком не обработанной раны и посыпав его мелкими гранулами жгучей морской соли.
— Ненормальная… — грозно прошептала Карин, поплотнее закутавшись в тонкий плащ. — Делай уже, что хочешь! Только учти: на одном месте я ждать не собираюсь. Сама потом перед Саске оправдываться будешь.
Эмпаты. Какими же все-таки нервными и пугливыми они бывают, Ками-сама. Их импульсивность мне ведь только на руку!
«Не переживай, я все успею, — иронизировала я, молча провожая ее удаляющийся силуэт. Несмотря на громкие фразы, Карин особо не торопилась. Она ступала подчеркнуто медленно, скрупулезно отсчитывала каждый свой шаг, будто бы оттягивая неизбежную разлуку с Саске, которому, как оказалось, вовсе и не было дела до нашей скромненькой перебранки. — И тебя как-нибудь догоню…»
— Саске, — с подчеркнутой вежливостью обратилась к нему я, тихонечко подкравшись к нему со спины, — ты сегодня мрачный какой-то. Все хорошо?
— Хм? — он обернулся. — Ты еще здесь?
— Как видишь. Есть возражения?
— Мацуюки… — из его груди вырвался полный раздражения вздох, стоило Саске слегка наклонить голову, чтобы встретиться со мной взглядом. — По-моему, я уже все сказал. Уходи.
— Ошибаешься. Ты ведь даже не знаешь, почему именно я решила задержаться. А с тобой я могу общаться довольно долго. Причем без остановки.
— Серьезно? — Саске неприязненно вскинул брови. — Неужели ты вздумала поговорить о своих недавних действиях? Прямо сейчас?
— Эх, ты как будто бы совсем меня не знаешь, — лукаво усмехнулась я, поправив выбившиеся из челки каштановые пряди. — Этого я точно не хочу. Там ведь все до ужаса очевидно. Мне разве требуется хоть что-либо объяснять?
— Можно и так сказать, — холодно процедил он сквозь зубы. — Я не совсем понимаю, как мне следует реагировать на… то, что произошло. Тогда ты была довольно внезапной.
— А ты этому противился? Думал о том, чтобы успеть вовремя мне помешать?
Казалось, после этих слов Саске как-то замялся, в задумчивости переводя взгляд на горизонт, пестрящий насыщенной июльской лазурью и крапинками редких свинцовых туч — предвестниками возможной непогоды. Но это не мешало солнцу гордо возвышаться над мерно шуршащей листвой и неприятно слепить глаза, вызывая у меня настойчивое желание опустить веки и погрузиться в блаженную темноту.
Сквозь пелену ранящего света я смогла рассмотреть затаившиеся в глубине темной радужки сомнения, низко опущенные брови и полоску синеватой венки, просвечивающей сквозь кожу возле правого глаза. Губы его были плотно сжаты, будто бы выражая скрытое желание как можно дольше пребывать в томительном молчании, из-за чего многие намерения и мысли Саске по-прежнему оставались для меня довольно туманными.
Он сильно отличался от моих прошлых мужчин, безусловно. Все они были преходящими. И такими отстраненными. Пусть в некоторых и присутствовала эфемерная страстная искра. Они были хуже пепла от любимых благовоний Госпожи (она часто зажигала их возле поминального алтаря), который неизбежно выветривался из комнаты, стоило ей немного приоткрыть сёдзи. Конечно, я никогда не питала ложных надежд касательно прошлых воистину договорных «отношений», в течение которых я либо отключалась, либо принимала активное участие в процессе, что неизбежно заканчивался ощущением вязкой теплоты на животе или промеж бедер. Лишь склизкий эякулят на оголенной коже, раскрасневшейся от чужих ласк. Следы поцелуев на шее и отпечатки мимолетных прикосновений. И ничего более. Похоть забавы ради. И стремление возместить отсутствие желанного тепла.
Его тепла.
— Нет, — голос Саске вырвал меня из вороха переплетающихся с недалеким прошлым мыслей. — Этого я не очень хотел.
Говорил он, очевидно, с неохотой, то и дело отводя взгляд в сторону. Собственный ответ его будто бы не устраивал. Заставлял испытать гамму неуместных в подобной ситуации чувств, ранее казавшихся слабостью, достойной только менее гениальных особ. По типу Наруто или, прости Ками, ярых фанаток Саске, большая часть которых давно успела позабыть о флере его мрачного очарования.
Солнце по-прежнему не давало мне нормально всматриваться в эти холодные черты. Пришлось немного зажмуриться. Я и так помнила, что он красив. Бесспорно. Проживу немного без чудесного личика Саске, которое, в общем-то, играло крайне опосредованную роль в желании как можно крепче его к себе привязать.
— Ты сильно прикрываешь глаза, — он не преминул сменить тему, стоило ему только обратить внимание на мой узкий прищур. В равнодушную речь неожиданно вплелись нотки былой обеспокоенности. — Что такое?
— Мне попросту больно на тебя смотреть… — пробормотала я, спрятавшись от лучей с помощью козырька из ладоней.
Сперва Саске недоуменно вскинул брови и подозрительно помрачнел. Щеки налились каким-то новым оттенком белого — выглядело подобное не очень здоро́во. Я успела пресечь поток его возможных замечаний, быстро добавив:
— …из-за солнца. Будь оно еще ярче, тебе бы пришлось стать свидетелем моих слез.
— Ты никогда не плачешь, — скептически молвил он. — Я был с тобой на похоронах. Видел, как ты повредила руку во время экзамена на чунина. Слез не было.
— Неужели? — я в притворном изумлении положила руку себе на грудь. — А за эти годы ничего не могло измениться?
— Хм, сомневаюсь. Ты слишком упертая, чтобы что-то в себе менять, — Саске неопределенно усмехнулся. — Впрочем, ничего плохого я в этом точно не вижу. Грусть никогда не была тебе к лицу…
На сей раз Саске звучал уверенно. Можно сказать, привычно. С нотками относительного спокойствия и внутреннего умиротворения. Наклонив голову, он беззастенчиво разглядывал мое лицо, больше не стремясь отводить глаза в сторону. На него что, так повлияли воспоминания об общем прошлом? Или рассуждения о противоречивой человеческой сути? Интересно, интересно. Он хотя бы не злился, а это уже хорошо. Несмотря на зрелость и редкую для нашего возраста уравновешенность, реакция Саске вполне могла оказаться импульсивной или чересчур непредсказуемой.
В конце концов, я лишь
догадывалась о его точном ко мне отношении, не имея возможности читать мысли. В предположениях, разумеется, никто не смел меня ограничивать, но что творилось в голове Саске на самом деле? Все чувства могли проявляться абсолютно по-разному, и перепутать их не составляло ни малейшего труда в
настолько противоречивой ситуации. Ками-сама, речь ведь шла о человеке, который готовился собственноручно пролить кровь родного (пусть и малость сумасшедшего) брата. Разве тут можно было что-то однозначно утверждать?
Чего же ты ждешь от меня, Саске? Чего ты ждешь?
— Удивительная у тебя проницательность… — язвительно буркнула я в ответ.
— Что ты там бормочешь?
— Комплименты тебе делаю, разумеется. Ты ведь мне
очень дорог.
Он лишь беззлобно цыкнул.
— А вот теперь — издеваешься.
— Мне разве следует повторить?
Саске ожидаемо напрягся.
— Что?
И ждешь ли?
—
Нет, Саске, — я протянула вперед руку и мягко дотронулась до его чуть влажной от пота ладони. Скользнула пальцем по грубоватой коже, надавив на нее кончиком закругленного ногтя. —
Нисколько.
— Опять ты за свое…
— Какие-то претензии? Не строй из себя зануду. Хотя бы сейчас.
— Ты… — он не остался равнодушным к моей сказочной наглости и возмущенно скривился. — …просто невыносима.
— Еще бы! Кому я, по-твоему, хочу соответствовать, м?
— Боже, — Саске вырвался, и я тут же почувствовала крепкую хватку у себя на запястье. Благо сжимал он его максимально аккуратно, чтобы ненароком не причинить мне боль. — Скажи, ради чего все это?
— Тебе напомнить?
Смутившись, Саске вперился в одинокую лесную тропинку, будто бы желая удостовериться, что за нами никто не наблюдал. Так продолжалось около минуты, пока его взгляд наконец-то не задержался на моих губах. Из груди вырвался полный смирения вздох:
— Как знаешь…
И я не посмела медлить. Без лишних слов встала на цыпочки, позволив нашим лицам оказаться на одном уровне. Свободной рукой коснулась бледной щеки, проведя невидимую линию до уголка его тонкой губы. Саске вздрогнул, а я, не дав ему воспротивиться, одним рывком сократила все то ничтожное, остававшееся между нами расстояние.
Рецепторы сразу обжег вкус терпкого чайного порошка. Головой я понимала, что он вряд ли мог сохраниться до сегодняшнего полудня, но эта приятная горечь действительно распаляла. Заставляла жаться к Саске и изо всех сил молить о том, чтобы он обнял меня как можно крепче.
Пальцы сами собой зарылись в угольные волосы, нежно перебирая пряди на колючем затылке. Я порывисто вздохнула и, стоило Саске инстинктивно приоткрыть рот, провела языком по его нижней губе, еле сдержав непрошенную усмешку, когда он резко обхватил меня за плечи и что-то тихо пробормотал сквозь на удивление затянувшийся поцелуй. Причем он явно не хотел отстраняться. Не хотел…
Но, поскольку обстановка не предполагала чего-то более серьезного, а низкий рост был решительно против такого положения организма, первой отдалилась именно я, с вожделением отметив, как между нами натянулась ниточка полупрозрачной слюны.
— Нам уже пора расходиться, — заметила я, сделав пару шагов назад и вытерев со рта лишнюю влагу. Результат меня откровенно порадовал: если судить по вспыхнувшей в глазах Саске досаде, поцелуй ему более чем понравился. Но о цели он по-прежнему не забывал и тут же вернул лицу выражение уже ставшей родной серьезности. — Карин там, наверное, уже с ума сходит. Не хочу доводить ее своей небольшой задержкой. Думаю, мне очень опасно ее злить.
— Твоя правда, — он предостерегающе огляделся. — Будь осторожна. Не нравится мне это место. Здесь слишком тихо.
— Аналогично.
Я развернулась, но перед тем, как окончательно уйти, нарочито громко проговорила:
— Надеюсь, потом у нас будет гораздо больше времени. Мне не по нраву так скоро все прерывать.
И по-быстрому скрылась в редеющем пролеске, чтобы догнать Карин с помощью своей непостоянной интуиции.
Когда я перешла на бег, траурница издевательски уселась прямо мне на плечо, вцепившись в ткань плаща тонкими бежевыми лапками.
Приветствием ей стал точный убийственный хлопок.
«Мерзость, — я брезгливо смахнула с руки остатки ее мягкого тельца. — Надеюсь, мне не понадобится то, о чем ты хотела меня предупредить».
***
— Мацуюки, поешь уже.
Придирчиво осмотрев выданный Какаши бенто, я скучающе отложила в сторону этот неказистый обед.
Аппетита не было совершенно.
Мало того, что сенсей ушел в неизвестном направлении еще полчаса назад, так еще и поставил меня в настолько нелепое положение. Перед двумя парнями, одним из которых был Саске. Это же просто сущий кошмар!
— Давай же.
— Не хочу-у! — я недовольно стукнула ладошкой по деревянному столбу. Обездвиженный веревками Саске недовольно поморщился, стоило мне нарушить его узнический покой. Связанный Наруто на это лишь одобрительно хихикнул. — Какой смысл? Сильнее это меня не сделает. Лучше уж мы все будем одинаково слабыми, и тогда Какаши-сенсею, наверное, захочется нас пощадить!
— Знаешь, я и сам не в восторге. Но, раз так вышло, сделай для новой попытки хоть что-нибудь. Вдруг у тебя снова получится его впечатлить?
— Я не хотела делать этого в одиночку! Я и тебе хотела помочь!
— Хорошо, хорошо, успокойся! — Саске невольно повысил голос, пытаясь остановить мое безудержное нытье. Оставалось только покорно замолчать. — Я все понял. Понял! Только не кричи. И без того голова раскалывается.
— Хех, ну и слабак…
— Хватит, — я пригрозила Наруто кунаем, который достала на тот случай, если учитель решил нас окончательно покинуть. Мне же нужно будет Саске как-то освобождать, верно? — Молчи, если не умеешь нормально работать языком.
— Ты снова ведешь себя как извращенка, — он обиженно насупился. — Черт, как бы я хотел быть в одной команде с Сакурой-чан!
— Упаси Ками…
Видимо, Наруто настолько погрузился в свои вишневые мечты, что даже упустил из виду мою грубость и последовавшей за ней облегченный вздох Саске. Позицию Наруто снова никто не разделял.
Интересно, это судьба? Или обычная закономерность? Идиоты ведь зачастую оказываются сильнее самых давящих на психику обстоятельств. Саске не стоило так рано списывать его со счетов. Впрочем, без разницы. Так даже лучше: меньше внимания будет оказывать всяким безынтересным личностям. К Наруто это уж точно относится…
— Ну? И что мне со всеми ними делать, Хокаге-сама?
Я вздрогнула, едва до поляны долетели отголоски неформальных переговоров. На другом конце луга показались две знакомые мне фигуры. Сенсей что-то увлеченно рассказывал самому Третьему, показывая пальцем то на меня, то на Саске, не забыв, однако, обратить его внимание и на несчастного Наруто.
В голове уже сформировалось достойное оправдание на тот случай, если мне придется гордо отстаивать собственную честь перед лидером селения: «Я не специально! Это все случайно получилось…»
Между нами не было какой-то открытой вражды, но после допроса я старалась не искать с Третьим встречи. В конце концов, имея власть и кучу разведчиков, он мог многое о моей «порядочной» маме в свое время разузнать.
— Вы все слышали. Готовы вынести свой вердикт?
— Удивительно, что ты решил попросить моего совета, Какаши. У тебя никогда не было проблем с принятием серьезных решений.
— Я бы не стал вас зря беспокоить, если бы ситуация было просто «серьезной», — он тяжело вздохнул, оценивая результат минутных стараний: два голодных генина были надежно обездвижены с помощью толстых веревок, а девочка посередине отказалась от риса, расковыривая землю малость затупившимся кунаем. Мне ведь нужно было как-то развлекаться, Ками! — Командная работа отсутствует. Контакт налажен только у Саске с Мацуюки. Да и то больше с ее стороны. Что, на ваш взгляд, здесь вообще следует предпринять?
— Все не так плохо, как выглядит, — заключил Третий, внимательно осмотрев нашу счастливую тройку. Взгляд мудрых глаз задержался на мне и Саске, пока он глубоко о чем-то размышлял. — Мацуюки не стала есть свой бенто, видишь? Она решила не стеснять товарищей. А это ведь уже о многом говорит.
— Да! Я просто хотела, чтобы у нас у всех все было хорошо. Это правда!
Какаши посмотрел на меня с легким налетом недоверия, но тут же обратился к Третьему, не желая тратить ни секунды своего свободного времени:
— Что же теперь?
Третий лишь сухо кашлянул.
— Думаю, обстоятельства сложились… вполне удачно. Команда остается. Все они станут отличными шиноби. А из Мацуюки потенциально может выйти довольно упорная куноичи.
— Да. Я и сейчас вполне такая. У меня ведь есть цель.
— Звучит интересно. Надеюсь, это что-то очень благородное?
Бросив в сторону Саске довольно красноречивый взгляд, я лукаво усмехнулась.
— Секрет!
***
— Стой. Ты ведь тоже видишь эту розововолосую сучку?
С тех пор, как я догнала Карин, прошло не больше трех часов. Блуждания по душному лесу с застоявшимся ароматом размякшей почвы успели меня заметно утомить, пока взгляд случайно не наткнулся на силуэт в знакомой темной накидке, который угрюмо плелся по казавшейся бесконечной тропинке. Карин шла нарочито медленно, будто бы не желая выполнять поручение своей единственной любви. Вот только понять ее было можно: связи в округе у Карин вряд ли были. Со способностями сенсора она могла найти только самого Итачи, но никак не информацию о нем или других членах Акацуки.
Мои методы в виде соблазнения и пафосных угроз тоже попадали в архив под грифом «бесполезные» сразу по двум причинам. Во-первых, на даму соответствующего поведения я точно не походила. Кто вообще свяжется с девушкой, выдающей себя за юдзе без соответствующего одеяния? И, во-вторых, я не настолько, Ками-сама, продуктивная, чтобы связываться со всеми хоть сколько-нибудь знающими мужчинами. А из-за Саске об этом вообще стоило как можно скорее позабыть.
Я молча поравнялась с Карин. Поправив сползшую на нос оправу строгих очков, она окинула меня полупрезрительным взглядом, но комментировать затянувшееся отсутствие никак не стала — спасибо и на этом. Разговор заводить было бы крайне глупо (хоть и по-садистки весело), поэтому я решила лишний раз не издеваться над Карин и какое-то время мирно подержать за зубами язык.
Дело шло вполне удачно. До этого самого момента.
Стоило нам с Карин попасть на территорию какой-то небольшой деревушки, как интуиция неожиданно решила проснуться и ласково оповестить меня голосом почившей матери: «
Будь осторожна». Забавно, что напоследок Саске предупредил меня именно так. Я насторожилась, но внимания на этом решила особо не заострять.
Мы смешались с толпой, игнорируя окрики любопытных торговцев. Тем не менее, было довольно сложно не обратить внимание на широкий ассортимент всевозможных полезных женских вещиц. Для такой маленькой территории разброс товаров показался просто каким-то невероятным: там были и духи, и переливающиеся на свету ювелирные украшения, и пышные букеты из собранных в лесу свежих цветов, и отдельный магазин с аксессуарами для кимоно…
Я хотела задержаться возле парфюмерной лавки, на что Карин лишь недобро буркнула: «Сейчас не время!» — продолжив гордое шествие по пригретой солнцем земле. Пришлось ускориться, чтобы ненароком от нее не отстать. Подвернулся удачный случай задать вопрос касательно моего недавнего ощущения.
— Ничего странного не замечаешь? Чью-нибудь странную сильную чакру или, я не знаю, одного из своих заклятых врагов?
— Нет. А должна?
— Да кто ж его разберет, — отмахнулась я, прервав толком-то и не начавшийся диалог.
Ее сила была бесполезной, когда дело касалось чужих проблем. Все ясно. Впрочем, если здесь и был кто-то, представляющий для нас с Саске серьезную угрозу, то его энергия была абсолютно не примечательной, раз Карин не почувствовала ничего из ряда вон.
К сожалению, моя догадка оказалась до ужаса верной, ведь уже через несколько секунд я увидела впереди чью-то розовую шевелюру, неприятно режущую глаза своим кислотным оттенком. Ошибки быть не могло: это Харуно Сакура. В компании каких-то мелких псин. И все они шли прямо на нас…
— Не вздумай вякать! — я схватила Карин за руку, насильно затащила ее в одинокую людьми подворотню и, притаившись, начала пристально наблюдать за приближающейся фигурой бывшей одноклассницы.
— Ты чего вообще делаешь? — оскорбленно шикнула она. — Что происходит?
Не думала, что мне когда-нибудь предстоит снова увидеть эту крайне надоедливую особу. Со времен Академии в ней мало что изменилось. Сохранился прежний стиль с преобладанием малиновых тонов. Взгляд лучился убежденностью в собственной важности и неоправданной гордыней. Походка твердая и не слишком женственная, несмотря на в целом изящно подобранный комплект одежды. И только волосы были затянуты в высокий тугой хвост.
Неужели она все еще испытывала что-то к Саске? Неужели у нее были для этого хоть какие-то веские причины? Никогда бы не поверила.
— Ты ее тоже видишь?
— Да… — неопределенно ответила Карин, вглядевшись в толпу. — И что же в ней такого особенного?
— Я ее знаю. Это Харуно Сакура. Она из Скрытого Листа. С ней поисковые псы нашего бывшего учителя. Наверняка, в деревне принялись Саске искать!
— Чего? Они решили отправить за ним эту слабенькую девочку? Не верю! — она тут же сложила одну из базовых ручных печатей, принявшись внимательно изучать местность. — Ладно, она явно посильнее тебя будет. Наверное, какой-то прок от нее все-таки есть.
— Может, сообщишь мне чуть менее очевидные вещи?
— Так… Подожди ты! Вместе с ней очень непростые собаки. Если они напали на след Саске, то… Нам следует убираться отсюда. Как можно скорее!
— С чего бы?
— Они могут на нас выйти, дура! Мы уже довольно давно с ним контактируем, поэтому для собак ниндзя мы самые настоящие ходячие маячки. А…
— Помолчи! — я грубо перебила Карин. — Поблизости есть еще такие собаки?
— Нет, кажется… Вдалеке что-то есть. Слишком большой радиус. И не разобрать толком. Боюсь, что это и вправду может стать для нас всех большой проблемой.
— Саске чувствуешь?
— Плохо, но он, судя по всему, в порядке. А почему…
— Дай мне договорить! Эта девушка… должна была попасть с ним в одну команду. Причем она действительно этого хотела. Боюсь, Сакура может оказаться
слишком упорной.
Карин удивилась, скрестив руки на груди.
— И что же ты предлагаешь?
— Мы с тобой должны ее убить.
Несмотря на минувшие годы, я снова желала страданий Сакуре, вспомнив о ее былых заслугах.
Мечтала увидеть всю боль, способную отразиться в глубине изумрудной радужки в момент, когда кинжал будет болезненно очерчивать линию ее дрожащего подбородка, оставляя на коже лица глубокую кровоточащую полосу.
Когда остро заточенное лезвие будет медленно подбираться к ее тонкой шее, прямо к горлу, на котором, вздувшись, отчаянно пульсировала тонкая синяя вена.
Когда…
— Ты… ты с ума сошла?! Это ведь все только усугубит! — Карин вырвала меня из мира жестоких фантазий своим полным возмущения криком. — Ее друзья переполошатся. И труп заодно на Саске повесят. Тебе это разве нужно? Он сам-то не в восторге от еще одной потери будет, а тут…
— Он сам будет под подозрением, — досадливо пробормотала я. — Черт…
— К чему такие радикальные методы? Попроще ничего не нашлось?
— Будь готова испачкать руки, если хочешь перешагнуть через лужу, — одна из коронных фраз ка-сан на редкость удачно вписывалась в нашу светскую беседу.
— Это… мерзко, — в ее голосе отчетливо слышалась искренняя ко мне неприязнь. Тем не менее, устало вздохнув, Карин понимающе нахмурилась. — Не веди себя так. Хотя бы рядом с Саске. Ты знаешь его большую часть жизни и легко можешь причинить ему боль. Ты ведь и на такое способна, я же вижу.
— По-твоему, у «
ненормальных» полностью отсутствуют какие-либо принципы? Лучше помолчи. Сама ведь по нему, как невесть кто, убиваешься. А еще других учишь…
— Пошли уже отсюда, Мацуюки! — она даже не захотела ничего слушать, резко потянув меня в сторону главной дороги. — Нам и вправду нужно быстрей отсюда убираться, иначе…
Но Карин не успела договорить. Ее прервал резкий толчок и звук полопавшихся от земного содрогания стекол. Сотни мелких осколков затерялись где-то в дорожной пыли, куда чуть было не рухнула Карин, кое-как удержав равновесие.
С фонарных столбов и крыш слетели все птицы. Они направились куда-то вглубь деревни, испуганно махая крыльями. Взгляды людей вперились в линию горизонта, которую осветила колоссальных размеров взрывная волна.
— Карин… Это вообще что такое?
— Саске… — только и произнесла она, неожиданно побледнев. — Я больше не чувствую его чакру.
В голове вспыхнул образ собравшихся около лесных цветов траурниц. Теперь я поняла: они надо мной издевались.
— Твою-то мать!
