Который раз, включая оптику, я вижу этот скучный серый мир. Чёрный, серый, белый… Только эти цвета и их оттенки. Я знаю каждый оттенок серого. Это не проблема — различить их. Ты просто привыкаешь ко всему этому и подсознательно начинаешь различать все цвета, словно так и должно быть. Проблема состоит в том, что через пару лет всем это надоедает. Тебе начинает хотеться видеть другие цвета, зная, что это возможно. Ты знаешь, что у всех есть возможность увидеть это, но ты не можешь получить этого. Я хотел бы видеть настоящие цвета, различать их, знать, какого цвета я.
Каждое утро я встречал уже не с интересом, а с неким нежеланием, чтобы так вообще происходило. Но ночь я любил ещё меньше, поскольку без фонаря всё мне видится самым что ни на есть непроглядным черным. Лишь звёзды и луна немного освещали мне путь. Но лунный свет ведь не такой яркий, как хотя бы фонарный. Хуже всего было тогда, когда на ночь бывало облачно. Так что, да, я терпеть не мог ночи.
Всё-таки, существуют и те, кому это нравится. Блейдс, например. Он нередко говорил о том, что ночное небо бывает удивительно красивым, полным красок и различных их сочетаний. Напарник давно уже был влюблен в Бамблби, так что, я не удивлён, что теперь всё на свете ему кажется прекрасным. Будь то ночное небо или какой-то листок, упавший с дерева и слегка завядший. Никогда не понимал, в чём особенность этих листьев. Боулдер видел их в том же цвете, что и я, но любил природу не меньше Блейдса. Однажды этот бот сказал, что «возможно, я никогда не увижу, какими яркими и удивительными описывал их Блейдс, но это не мешает мне видеть их форму». Ему не мешало отсутствие цвета, и это было похвально.
Больше всех я был удивлен словами Чейза, когда спрашивал его о том, как он может жить в этом сером мире и хотел ли он, чтобы всё изменилось.
— Мне нравится это, Хитвейв, — Чейз, повернув шлем в другую сторону, улыбнулся. — Шеф Бёрнс рассказал мне всё о цветах, так что, мне не обязательно что-либо менять.
— Ты ведь не серьёзно, правда?.. — я искренне надеялся, чтобы тот лишь неудачно пошутил, пусть Чейз никогда так не делал. — Тебе совсем не хочется увидеть всё собственной оптикой?
— Зачем? — тот снова посмотрел на меня. — Разве от этого что-то изменится?
И так каждый раз. Я понимал, что бесполезно говорить об этом с ним, но что-то во мне так и заставляло переубедить напарника. Возможно то, что однажды Чарли сказал мне, что Чейз может бояться перемен? Теперь это не давало мне покоя.
— Меня чуть-ли не ослепило, когда я первый раз посмотрел на тебя! — который раз повторял мне Кейд, как бы дразня. — Боюсь за ту, которой суждено будет это пережить, — тот засмеялся, пытаясь одновременно съесть свою картошку фри.
Его слова укололи мою искру. «Ту, которой суждено будет это пережить». Почему это звучит как-то странно? Не так, как мне хотелось бы слышать. Меня уже не волновало то, что он говорил о моей яркости, учитывая то, что сам себя я всегда видел темным, почти сливающимся с ночным небом.
— …Какого цвета Чейз? — наконец, я произнёс это вслух. Кейд сразу затих, переведя свой взгляд на меня.
— Тебе так важно знать это? — тот снова, как ни в чём не бывало, сунул картошку в рот.
— Не важно, — я отключил экран, чтобы Кейд не видел мой фейсплейт. Я сам не был уверен в том, какую эмоцию показываю.
— Он такого же цвета, как ночное небо. Или как снег. По крайней мере, его лицо, — почему-то Бёрнс решил всё-таки ответить на мой вопрос, что удивило меня.
Я поднял взгляд на небо. Сейчас день, оно выглядело светлым. Но что насчёт ночного неба, такого чёрного и нелюбимого для меня? Чейз и правда мог бы быть настоящей невидимкой, если бы не его белые детали.
— Какого цвета его оптика?
— О Боги, — Кейд вздохнул, — ты думаешь, я обращаю внимание на это?
— Не ври сам себе. Ты знаешь это.
— Я думаю… — тот замолчал на пару секунд. — Его глаза такие жёлтые… Как лимон.
Следующие пол дороги мне предстояло выяснить, что такое лимон и как выглядит жёлтый. На второй вопрос Кейд так и не смог понятно ответить, он лишь начал ещё больше дразнить меня тем, что теперь даже я у него что-то спрашиваю.
Наступила ночь. Чейз с Блейдсом куда-то ушли, оставив нас с Боулдером одних на весь бункер. В кромешной темноте, и, в добавок, в тишине мне не хотелось сидеть. Так что, в основном из-за меня в бункере каждую ночь горел свет. Конечно, я мог бы использовать и свои фонари, но так видно лучше. Боулдер читал какие-то книги, как делал это каждую ночь вместе с Чейзом. Сейчас же второго в бункере не было, и мех решил разбавить тишину, начав читать вслух.
— …Он медленно шёл по следам, оставленным на снегу кем-то неизвестным. Снегопад ухудшал видимость, но детектив был полон решимости…
— Это что, одна из книжек, которую Чейз читал? — не уверен, понял ли я это по слову «снегопад» или «детектив», но всё же решил перебить Боулдера.
— Именно, — бот усмехнулся. — Я рад, что ты наконец-то заметил это.
— С чего бы это?.. — это было странно.
— Чейз так часто читал это, что, я думал, ты узнаешь рассказ по первым строкам.
«Вот, что ты имел ввиду…» — пронеслось в моём процессоре. Я не стал говорить ему о том, что просто не слушал с самого начала, сказал лишь то, что я не утруждал себя запоминанием каких-либо строк из этой книги. Наполовину это было правдой, потому что каждый раз я слушал только голос Чейза, особо не вникая, читал он, или что-то говорил сам себе.
— Снегопад определённо скроет следы, и он так и не найдет его, — Чейз снова говорил свои мысли вслух, читая одну из книг.
Иногда его слова казались мне в некотором роде смешными. Особенно тогда, когда он как бы случайно угадывал сюжет и от этого хлопал себя манипулятором по шлему. Его внезапные хлопки разносились по бункеру, заставляя Блейдса каждый раз произнести: «Он снова это сделал…», — и вздохнуть. Я согласен с ним, ведь Чейз делал так не редко.
Мои мысли прерывает звук подъёмника. Слышны шаги и шёпот, так тихо, будто Чейз с Блейдсом боятся разбудить Бёрнсов. Оба проходят мимо меня.
— Ты помнишь то созвездие? — спрашивал Чейза Блейдс. — А полярную звезду?
— Я вижу только чёрное небо, Блейдс.
— Что, больше не нравится тебе эта чёрно-белая скукотища?
Чейз молчал некоторое время. Это дало мне надежду хоть на что-то, отчего я даже обернулся.
— Я не говорил этого.
Такое ощущение, будто во мне что-то треснуло. Это сравнимо с фарфоровой вазой, брошенной кем-то на пол. Раздаётся громкий звук, после которого маленькие кусочки разлетаются по сторонам с каким-то хрустом. Всё вокруг темнеет, холод пробирается под броню. Мне больно…
Я умираю?..
…
Они стоят передо мной.
Все трое.
Они выглядят испуганно.
Почему?.. Что произошло?..
— Ты в порядке? — Блейдс смотрит на меня так, будто я сделал что-то немыслимое.
— С тобой что-то произошло? — Боулдер настороженно смотрит на меня.
Мой взгляд прикован к Чейзу. Тот молчал, смотря в пол. Он чувствует себя виноватым? Думаю, остальные двое вдруг поняли, что им не стоит волноваться, потому просто отошли, оставив нас двоих наедине.
— Извини, я… — наконец, Чейз заговорил, — Я хочу помочь, но это не в моих силах…
— Да, Чейз, я понял, — я прошёл мимо него, — Ты не любишь меня.
Позади себя я слышал только тишину.
