Ты - мой!

      Майский и такой тёплый ветерок, раскачивая только распустившиеся листья деревьев, касается мягких черт лица омежки, что сидит на лавке перед больницей и, прикрыв веки, наслаждается погодой. Его уголки губ растягиваются в лёгкой улыбке, несмотря на боль внутри, а тонкие пальцы поглаживают шестимесячный животик, что так ловко скрывала безразмерная белая футболка и бежевый кардиган.       — Ну что, малыш, пойдём? — тихо произносит и поднимается с нагретой солнцем лавки. *       — Бэкхён… Почему ты меня не слушаешь, а? Твои анализы… Ох… Ты не понимаешь всю критичность ситуации? Почему ты так поступаешь, скажи мне? — негодует врач, смотря на листок с далеко не идеальными анализами. — Ты… — но его прерывает стук в дверь.       — Можно? — в проёме сразу появляется тёмная макушка с забавно торчащими ушами, при виде которых любой бы умилился, но не Исин, что сейчас отчитывает беременного омегу. — О, ты занят… Тогда зайду позже.       — Нет-нет, Чанёль, заходи. Постой немного, я почти закончил, — быстро проговорив, мужчина вновь обращает своё внимание на спокойно сидящего парня напротив.       Чанёль, как только заходит в кабинет, останавливается у двери, чтобы не отвлекать, и сразу улавливает тонкий запах только-только испечённого пирога, смешанного с сухим молоком, что исходит обычно от младенцев. Внезапно распахнув в удивлении глаза, он буквально не верит своему носу, поэтому делает ещё один глубокий и, кажется, контрольный вдох, чтобы точно убедиться в том… кого встретил. Или, точнее, учуял…       — Бэкхён, послушай меня, пожалуйста, очень внимательно. Я не хочу тебя пугать, но и сказать, что всё ванильно-прекрасно, тоже не могу. Ты должен хорошо следить за собой и нормально питаться! Если продолжишь в том же духе, то малыш родится либо недоношенным, это в лучшем случае, либо с патологиями, либо вообще… не успеет сделать первый вдох. И на данном этапе, к сожалению, этот вариант более вероятен. Чудо то, что до сих пор у тебя не было выкидыша. Береги себя от стресса и прекрати держать всё в себе! — на последнем предложении врач, не выдержав, повышает тон, искренне ненавидя эту черту в Бэке.       Чанёль, молча стоящий позади, не видит лица омеги, потому что тот сидит спиной, однако, когда речь заходит о младенце, альфа вновь удивляется и начинает внюхиваться, надеясь учуять хоть малейшую принадлежность этого парня к кому-либо, но метки почему-то нет…       — Я всё понимаю, хён. Прости, я сделаю всё, что в моих силах, — всё с таким же мёртвым спокойствием и лёгкой, но измученной улыбкой произносит Бэкхён, не подозревая, что от его бархатистого голоса у кого-то, кто стоит неподалёку, сердце буквально млеет.       — Этого мало! Ты должен перестать работать и уделить всё внимание ребёнку. Тебе рожать через три месяца. И прекрати выдавливать улыбку, в конце концов! Я знаю, что тебе тяжело, Бэкхён, поэтому не строй из себя сильного, сейчас не это важно! — Исин вздыхает и потирает виски, замечая, как мимолётно потускнело чужое лицо. Затем, взяв листок, он пишет аккуратным почерком рецепт нужных лекарств, вручая младшему. — Купи в аптеке эти витамины и принимай утром и вечером, понял? Придёшь ко мне через неделю. Если твои результаты не изменятся, я насильно положу тебя в больницу и заставлю лежать тут до родов, ясно?       — Да, спасибо большое, — сделав лёгкий поклон головой, Бэкхён поднимается и разворачивается к выходу, но не успевает ступить и шагу, замирая при виде высокого и красивого мужчины с широко распахнутыми глазами, словно его застали за подслушиванием. Глаза омеги также неосознанно расширяются, но он вовремя берёт себя в руки и дарит такую же лёгкую улыбку, что и ранее врачу.       Чанёль же не может и пальцем пошевелить, продолжая хлопать глазами, но внезапно его внимание привлекает небольшой живот, который второй немного придерживает, и худобу, которой в такой срок беременности быть не должно.       Хён медленно шагает к выходу из кабинета, при этом совсем незаметно вдыхает чужой запах корицы, что приятно щекочет рецепторы и проходится мурашками по затылку. Альфа продолжает стоять, кажется, пребывая в своём мире, и даже не слышит Исина, который пытается дозваться до него, кидая уже ручки, что были на столе, но тот ни в какую… Стоял и стоит, словно перезагрузка системы произошла. Но стоило последней ручке попасть точно в лоб, как Ёль ахает, чем пугает, и вылетает из кабинета вслед за блондином, слыша чужое «придурок какой-то, боже…».       — Постой! — выкрикивает мужчина, но когда омега разворачивается на зов, все слова, словно пулей, вылетают из головы. Он сокращает расстояние и его удивлению, кажется, нет предела, ведь парень невероятно красив вблизи. На нём нет даже намёка на лёгкий макияж, а нежная, светлая и сияющая кожа подчёркивает некую детскость, — Эм… Я… Мм… — не зная, что сказать, начинает мямлить, но его прерывает чужой голос:       — Красивый… — тихо произносит Хён и обессиленно улыбается, словно собирается в любую минуту свалиться в обморок. И любому бы показалось, что это простая вежливость, но Чанёль чувствует, как тяжело даётся парню поднимать уголки губ.       — Прости? — подумав, что ему послышалось, переспрашивает Ёль, заглядывая в светлые, но пустые глаза.       — Мне всегда было интересно, как выглядит мой истинный альфа, и… ты очень красивый, — спокойно говорит Бэк, словно это для него обыденное дело, а у Чанёля, помимо покрасневших ушей, слово «мой» перекрывает доступ к кислороду. Значит, он тоже почувствовал это?       — Я… Я Панёль… Чак Панёль… — от волнения у бедного мужчины всё перемешалось в голове, а омега удивляется, ведь в кабинете слышал совершенно другое имя. Поняв свою глупую ошибку, брюнет хлопает себя по лбу и нервно начинает смеяться, заставляя Бэка тоже улыбнуться, но уже искренне. — Прости, Пак Чанёль, — и протягивает широкую ладонь.       — Ты забавный. Бён Бэкхён, — омега протягивает руку в ответ и улыбается шире, чувствуя тепло, исходящее от Пака. А Чанёль не может насладиться этим моментом, поэтому не торопиться отпускать эту хрупкую ладошку, что так мило сочетается с его. — Что ж, рад был познакомиться. До свидания, — вновь сделав лёгкий поклон, он медленно разрывает рукопожатие и, взглянув на альфу в последний раз, разворачивается, шагая к лифту.       Чанёль не успевает даже толком попрощаться, как двери лифта закрываются, забирая с собой красивый силуэт. Осознание того, как он себя вёл пару минут назад, резко ударяет в голову, заставляя осесть на корточки и схватиться за волосы, выдёргивая их.       — Какой к чёрту Чак Панёль? Да что с тобой такое? Идиот, как ты мог ляпнуть это… — вернувшись в кабинет, где его ждал другой альфа, смотря из-под очков взглядом «ну и чо это было?», ломает брови. — Лэ-эй, ты должен мне всё о нём рассказать! — жалобно скулит и плюхается на гинекологическую кушетку.       Чжан Исин, или Лэй, как его называют друзья, являющийся другом Пака, в свои двадцать девять лет чертовски умён, поэтому работает на две тесно связанные специальности: акушер-гинеколог и врач ультразвуковой диагностики, что очень удивительно, включая тот факт, что он альфа.       — Встань оттуда! Ты своими грязными джинсами бактерии разносишь! И я никому, кроме своего Мёна, конечно, ничего не должен, — недовольно прогоняет друга с кушетки, тщательно дезинфицируя её.       — Кстати, меня долго мучает один вопрос. Чунмён правда не против того, что ты занимаешься такой работой? Ты альфа всё-таки.       — Он сам меня направил на эту специальность, когда я не знал, куда податься. Сказал, что я должен помогать этим «бедным омежкам», которые боятся беременности и родов. К тому же я серьёзно отношусь к своей работе, поэтому всегда пью нейтрализаторы, чтобы подавить запах и никого не напугать.       — А Бэкхён тоже лежал тут? — Пак указывает на гинекологическую кушетку, а глаза его при этом блестят, как у школьника, который влюбился с первого взгляда.       — Ну ты и извращенец… Естественно, лежал! Но почему он тебя так заинтересовал? Ты стоял, как вкопанный, будто призрака увидел. Не может же быть, чтобы вы… — Лэй внезапно замирает, после распахивает в шоке глаза, прикладывая ладонь к открытому рту. — Да ну нафиг!       — Да, — подтверждая чужие догадки, мужчина кивает головой, — истинные. Я сразу понял это, как вошёл сюда. И он, кстати, тоже, — скрещивает руки на груди, вспоминая недавние слова Бэка.       — Боже, Ёль… — Чжан снимает очки в тонкой оправе и, опустив голову, устало разминает переносицу пальцами. И как сказать наивному Чанёлю, что шанс их совместной жизни так мизерно мал по одной и очень заметной причине: — Ты ведь видел его живот, поэтому, думаю, тебе не ст…       — Что? Не стоит интересоваться им? — озлобившись, резко перебивает друга. — Лэй, у него даже метки нет, так с какого перепуга я не должен? — эти уверенно сказанные слова действительно удивляют врача, и он хочет что-то добавить, но ему не позволяют. — Послушай, ты ведь тоже прекрасно знаешь, что сейчас найти истинного настолько тяжело, что хоть убейся. Многие находят друг друга только под конец жизни, другие же вынуждены жить не со своей парой, поэтому в конечном итоге умирают с сожалениями. Я нашёл омегу в самом нужном возрасте, что действительно удивительно, поэтому не собираюсь упускать этот шанс и буду благодарен, если ты всё-таки расскажет мне о нём поподробнее, — закончив, он смотрит на колеблющегося Исина твёрдым, но при этом умоляющим взглядом.       — Ладно, — в итоге выдыхает альфа. — Но не вздумай играть с ним, иначе башку оторву!       — Я же сказал…       — Хорошо, окей. Зовут Бён Бэкхён. Ему двадцать пять лет и он беременный омежкой, но пол почему-то знать не хочет. Бэк… У него было очень тяжёлое прошлое, — на этом врач делает небольшую паузу, а Пак напрягается. — Я не знаю всей истории и насколько она достоверна, но… В пятнадцать лет его познакомили с будущим мужем, чем испортили детство, подготавливая к будущей жизни, а в девятнадцать, сразу после совершеннолетия, выдали замуж. Альфа был сыном владельцев какой-то компании, с которой сотрудничали родители Бэка и, как ты уже понял, они насильно выдали его ради своих нужд, наплевав на будущее на тот момент еще ребёнка. Он много плакал, умолял не делать этого, но его не слушали. В итоге, после свадьбы, он отказался от родителей, стерев их из своей жизни. Его муж был… как тебе сказать… — альфа делает задумчивое лицо, подбирая подходящие слова, — они не любили друг друга. Он часто бил его, хотя Бэкки был тише воды, ниже травы и лишний раз никогда не открывал рот. Так продолжалось около трёх лет, и в один момент этот мужик нашёл своего омегу. По сути, всё должно было наладиться, но…       — Но..? — нетерпеливо торопит друга, чтобы тот не останавливался на таких моментах.       — Он приводил омегу в дом и трахался с ним, пока Бэк прятался в соседней комнате, затыкая себе уши, — Чанёль в шоке раскрывает глаза, считая это просто последней стадией дикости. — Через какое-то время, устав, он собрал все вещи, когда дома никого не было, тихо подал на развод и исчез. Ему пришлось пахать, чтобы заработать денег и снять крохотную однокомнатную квартиру на крыше дома, в которой ремонта не было, кажется, со времён средневековья. Хоть ему и было тяжело, он чувствовал свободу и жил так, словно его и нет. Всё, казалось бы, наладилось, но спустя два года этот ублюдок объявился и…       — И..? Исин, не томи!       — Он изнасиловал Бэка, — на минуту в кабинете наступает тишина, а от услышанного Чан выпадает из реальности, чувствуя, как внутри всё неприятно скручивается, оставляя холодную пустоту. — Изнасиловал, аргументируя это тем, что именно из-за Бэка от него ушла омега, когда узнала, что тот был в браке.       — Н-но ведь… он получал психологическую помощь? Если да, то он мог оправиться и…       — Чанёль, его жёстко поимели и бросили, как использованный презерватив, — перебивает альфа, вновь опуская на землю. — Он отказался от какой-либо помощи, что от психологов, что от нас с Мёном. Я знаю его всего лишь шесть месяцев, которые он посвящает приёму, также стараюсь поддерживать с ним общение вне больницы, но он слишком замкнут и полностью сломлен. Его жизнь разрушена. Когда он пришёл ко мне на пятой неделе беременности, я сразу сказал, что лучше избавиться от ребёнка, ведь в таком состоянии он не выносит его и случится выкидыш, но Бэк отказался делать аборт, сказав, что это всё, что у него есть. Хоть я и ругаю его, он настоящий боец, ведь у него получилось сохранить беременность, однако это не значит, что и в дальнейшем всё будет хорошо.       — Что это значит? Малыш может не выжить?       — Сейчас с ним всё, к счастью, хорошо, но этот дуралей Бэк продолжает работать на износ, нормально не питается и иногда страдает булимией, что просто недопустимо. Я очень боюсь за него, ведь такими темпами либо ребёнок, либо он точно погибнут.       — Нет, этого не произойдёт! Я не позволю этому случиться, — взволновано и чуть резко отвечает Пак.       — Чанёль, он был девственником. Ты ведь понимаешь, что это значит? Я не думаю, что он подпустит тебя к себе. После случившегося он не проронил ни одной слезинки, держа всё в себе и лишь фальшиво и измученно улыбаясь.       Чжан заканчивает свой рассказ и внимательно смотрит на ушедшего в свою скорлупу друга. Альфа ничего не говорит и только переваривает всё услышанное, не понимая, как один и такой маленький омега смог пережить столько всего. Он подносит руку к груди и сжимает футболку на том месте, где находится сердце, в надежде, что оно перестанет так болеть.       — Теперь я понимаю… — подаёт голос врач, выводя из раздумий, — Понимаю, почему в день, когда изнасиловали Бэкхёна, ты так сильно плакал и истерично метал всё вокруг. Мы тогда несколько недель не могли успокоить тебя, вкалывая успокоительные. А в итоге проблема заключалась в том, что ты просто переживал это за него. Он не плакал, но за него это делал ты, чувствуя всю его боль. Ты забрал себе его эмоции, а он забрал у тебя спокойствие. Такая способность у истинных очень редка, и на моём опыте ты первый.       — То есть, хочешь сказать, что истинные могут обмениваться эмоциями и чувствами?       — Не все, а только пять процентов из ста. Не знаю, как это происходит, но ты входишь в тот самый редкий случай.       — Только я? А Бэк?       — Нет, это связано с Y-хромосомой, которая имеется у альф. Но проявляется эта способность только у доминантных. Как болезнь гемофилии, в которой омеги носители, а альфы болеющие.       — Ох. Это же не значит, что я стану твоей подопытной мышью?       — Если будешь бесить, станешь, — Чанёль на это лишь фыркает и вновь уходит в мысли. — Так что ты собираешься делать? Разбитую вазу, как знаешь, не склеить.       — Зачем мне склеивать старую вазу, если я могу создать новую? — этот ответ заставляет изумлённо вылупиться. Он сейчас что, собирается забыть обо всём и найти нового омегу? — Выброси эти мысли немедленно! — внезапно кричит брюнет, поняв, о чём думает врач. — Я имею в виду, что буду добиваться его. Я выброшу его старую, наполненную осколками и прошлыми воспоминаниями, вазу и создам новую.       — А ребёнок?       — А что «ребёнок»? Он будет моим омежкой, которого я буду оберегать и любить, как родное чадо. Лэй, хоть я и маялся дурью всё это время, сейчас я настроен абсолютно серьёзно и не собираюсь сдаваться. Я беру на себя всю ответственность не за одного, а за двух людей, поэтому здесь шуток и быть не может, — твёрдо заявляет, удивляя.       — Молодец! Горжусь тобой, дружище! Наконец-то твои мозги встали на место! — Исин поднимается с места и начинает хлопать альфу по спине, лицо которого гордо ухмыляется. Но не проходит и минуты, как его снова опускают на землю. — А теперь попробуй доказать это ему.       — Чёрт, ты можешь хотя бы один раз не портить концовку? — злится Ёль, на что мужчина смеётся, продолжая уже не хлопать, а открыто бить друга за дерзость. 'ㅅ' 백현이 'ㅅ'       Без каких-либо происшествий доехав до дома на автобусе, ведь денег на такси совсем нет, омега поднимается на седьмой этаж и достаёт из кармана ключи, засовывая в замочную скважину. Однако те, будто назло, никак не хотят входить. А всё потому, что их хозяин думает совсем не о своей квартире, а о высоком, красивом, ушастом…       — Ах! Малыш, не пинайся так сильно, хорошо? Мы уже дома… — наконец, перевернув ключи другой стороной, он открывает дверь и проходит в очень маленькую квартиру, больше похожую на тюремную камеру — мрачная и давящая. Его милая улыбка малышу тут же пропадает с лица, заменяясь обыденным депрессивным состоянием.       Бэкхён подходит к небольшой одноместной кровати и осторожно приседает, наконец чувствуя расслабление в ногах и спине. Но не успевает он откинуться и прилечь, как его живот начинает урчать от голода. — Ты проголодался, да? — он поднимается и подходит к холодильнику, вот только открыв его, только и может, что вздохнуть, потому что кроме вчерашнего недоеденного яблока и бутылки воды ничего нет, а за день он съел только… один рамён. — Прости меня, я плохо о тебе забочусь, малыш. Давай сегодня покушаем яблоко, а завтра я тебе куплю вкусную и нормальную еду, договорились? — взяв с полки холодильника, чуть потемневший с откусанного места, фрукт он, поглаживая живот, доедает его, направляясь к кровати, чтобы наконец лечь.       — Исин-хён прав, я должен хорошо питаться. Я не могу потерять и тебя, ведь у меня больше никого нет… Только ты, — закрыв глаза, он делает глубокий вдох, и его губ снова касается на редкость искренняя улыбка. — Но… Ты ведь тоже почувствовал это, да? Только не делай вид, что нет. Когда он только приоткрыл дверь, ты пнул меня, а его голос… Этот приятный бас чуть не выдал меня с потрохами. Он стоял буквально за моей спиной и... я не мог сконцентрироваться на словах Исина. Я просто сидел и чувствовал всю его мощь…       Бэкхён замолкает, не признавая, что это было и страшно, и волнующе. В тот момент он, неожиданно для себя, смог почувствовать некое тепло внутри себя, которое не испытывал на протяжении очень долгого времени. Словно кто-то так просто прикрыл, казалось бы, сломанную форточку.        — Пфф, Чак Панёль, — тихо смеётся парень, воспроизводя в голове этот момент. — Ты тоже это слышал, верно? Такой милый… Моё сердце так сильно билось, но он ведь не услышал? Надеюсь, нет. Кстати, от него совсем не пахло омегой, поэтому, думаю, он одинок, как и... я... Боже… — внезапно весь полёт мыслей и фантазий прерывается, сменяясь знакомой грустью и одиночеством. — Размечтался слишком. Я уже использованный и испорченный, поэтому следует перестать питать ложные надежды, что в один момент меня примет мой альфа. Да даже если и примет, то... я не хочу рушить его жизнь. Если честно... мне очень страшно. Когда я рожу тебя, то как буду заботиться? Чем кормить или как зарабатывать деньги? Я не могу просить о помощи других… — вновь замолкает, поглаживая живот, и всё больше погружается в бездну мыслей, но вовремя приходит в себя. — Так, нужно перестать думать об этом, верно? — *пинь*. — Мне так нравится, когда ты разговариваешь со мной пиночками. Это заставляет чувствовать, что я не один, поэтому делай так почаще, хорошо, котик? — *пинь-пинь*. — Ха-ха, ты моё маленькое чудо! — смеётся Бён.       Через пару минут, переодетый в мягкую ночнушку с длинными рукавами, что хорошо греет, Бэкхён уже укрывается одеялом. Ему не особо нравятся штаны, потому что те либо сползают, либо сжимают животик, делая сон более некомфортным.       Кровать же довольно жёсткая, отчего по утрам болит спина и поясница, но Бэк не жалуется, считая главным то, что есть крыша над головой. Он старается не завидовать тем, у кого есть уют и всё нужное для комфорта. Старается не завидовать, когда видит, как альфы заботятся о своих беременных омежках, делая им массаж, помогая с уборкой или с готовкой. Старается. Очень старается. Но иногда его старания с треском разбиваются о землю.       Всё чаще он задумывается о том, когда в последний раз сладко спал в мягкой кровати, не думая ни о чём, просто наслаждаясь покоем. И, кажется, в его жизни никогда не было покоя, а лишь мысли о том, как продержаться ещё один день. У него была только мягкая кровать, но на этом всё…        Стараясь не думать о болезненном прошлом, омега переворачивается на другой бок и пытается вспомнить успокаивающий запах своего альфы, надеясь вновь его почувствовать. И от этих надежд он медленно проваливаясь в сон. *** fall ***       Всю последующую неделю Бэкхён больше не вспоминает о Чанёле, потому что времени на это совсем нет. Он работает в небольшой закусочной, что находится в жилом районе. И вся его работа состоит из обслуживания посетителей, а в конце дня из мытья всей накопившейся посуды и уборки заведения. Помимо него там, конечно, работают ещё две омеги, но всю работу, будто порчу, они подло сваливают на Хёна, относясь к нему пренебрежительно. И это лишь из-за того, что от Бёна не пахнет альфой, и, сделав свои выводы, при этом хорошенько посплетничав, они решили, что тот просто неудачно залетевшая шлюха.       Сами же омеги либо сидят, либо болтают с поварами, незаметно воруя еду, либо флиртуют с посетителями, чтобы получить немалые чаевые.       Также на этой неделе у двоих посетителей были дни рождения, но, слава Богу, в разные дни, поэтому те сидели чуть ли не всю ночь, постоянно что-то заказывая, а бедный Бэкхён, у которого безумно болела спина и опухли ноги, просто терпел и бегал из угла в угол, не успевая вздохнуть.       Однажды он вежливо попросил помочь других сотрудников, но те лишь высокомерно посмотрели на него, мол, «с чего бы это? Сам бегай, нам это не нужно!», поэтому он, стиснув зубы, пошёл убираться дальше.       А их директор тот ещё мудила, которому доставляет удовольствие флирт со стороны этих лицемерных омежек, что воняют дешёвой туалетной водой, от которой хочется блевать во все стороны. Раньше альфа пытался заигрывать с Бэком, потому что второй обладает неземной красотой, о которой прекрасно осведомлён, но предпочитает не придавать этому особого значения. Но даже после долгих отказов этот козёл никак не мог отлипнуть, восхищаясь внешностью блондина, и, в конечном счёте, через пару месяцев, когда начал выпирать животик, а запах меняться, мужчина всё понял и отвязался, а остальные стали лишь плести сплетни за спиной. .       С наступлением пятницы — дня, когда Бэкхён должен придти в больницу, Чанёль прибегает туда аж за три часа до приёма. Омега специально попросил Исина принять его в день, когда у врача ночное дежурство, потому что сам работает до девяти вечера. И хоть Чжан долго отнекивался, говоря, чтобы парень пришёл пораньше и бросил работу, в итоге сдался и назначил на 21:30.       Чанёль же, как тронутый на всю катушку, скачет по всему отделению, пугая пациентов, из-за чего следом выслушивает ругательства друга, которого минутой ранее отчитали за бестолкового альфу.        Угомонившись, он нервно садится на стул рядом с рабочим столом друга и ждёт, пока оставшиеся полчаса пройдут, однако стрелки будто на зло, словно черепаха, которая вот-вот подохнет, не хотят ускорять свой ход.       Брюнет тяжело вздыхает и от нечего делать уходит в свои мысли, медленно превращая их в мечтания о прекрасном Бэкхёне и их совместной и счастливой жизни. Конечно, очень глупо фантазировать чём-то, будто школьник, однако Пак ничего не может с собой поделать, поэтому лёгкая улыбка появляется на его лице, а зрачки неморгающих глаз моментально расширяются.       В его голове всплывает картинка его загородного двухэтажного дома, который подарили ему родители на совершеннолетие. Вот он выходит из коттеджа во двор, где на мягких садовых качелях сидит его любимый муж, играя с младенцем в руках, которому исполнился только месяц. Откуда-то сбоку доносится задорный визг и топот детских ножек, а затем, убегая от собаки, выбегает и сам ребёнок, которым Бэкхён сейчас беременен. Малыш являлся полной копией блондина: светлые глазки-полумесяцы, светлые волосы, губки уточкой, но только родинка под глазом выдаёт различия. И хоть он не является родным сыном Паку, сейчас для мужчины этот факт не играет абсолютно никакой роли, ведь они счастливы.        «В его фантазиях».       — Чжан… — внезапно Ёль в страхе распахивает успевшие закрыться глаза и замирает, обращая на себя внимание до жути занятого друга, — быстро позвони Бэкхёну! — серьёзным и пугающим тоном, не скрывая дрожи в голосе, приказывает Пак, сжимая кулаки, а глаза бегают по непонимающему шатену, становясь темнее.       — Чанёль, он сейчас придёт, поэтому успок…       — Нет. Я чувствую неладное, будто что-то оборвалось. Набери ему, скорее! — от волнения мужчина повышает голос, начиная злиться от потери времени за пустыми разговорами. Он точно что-то почувствовал! Что-то в груди минутой ранее обессиленно рухнуло…       Послушавшись, Исин всё же достаёт телефон и набирает уже выученный номер, однако гудки никак не желают прекращаться, заставляя нервы вскипать, а Пака вскочить на ноги и ходить по кабинету, кидая взгляды на устройство, что прижато к уху врача. И вот, когда трубку наконец поднимают, альфа чуть ли не запрыгивает на стол, пугая Чжана.       — Алло? Кто это? — поняв, что абонент по ту сторону явно не Бэкхён, оба начинают нервничать сильнее. — Что?! Где он? — громкий голос друга заставляет Чанёля вздрогнуть и побелеть от неизвестного страха, что с его омегой что-то случилось. Он пытается через стол прижаться к динамику, чтобы тоже расслышать, но Лей уже отключает устройство. — Бэкхён свалился в обморок в закусочной, а мне нельзя покидать больницу, поэтому ты должен съездить по адресу, который я тебе скину, хорошо? — получив резкий и нервный кивок, альфа пересылает адрес, но подняв глаза видит только закрывающуюся дверь.       Чанёль, молниеносно выбежав на улицу, садится в свой хаммер и вдавливает педаль газа в пол. От волнения его холодные руки потеют, неприятно скользя по кожаному рулю, а в голове только «Быстрее!». Теперь Пак понимает, что тем обессиленно рухнувшим чувством был Хён, но от этого мужчина начинает злиться, ведь чувствовал такое и раньше, бездонное количество раз, что заставляет думать о…       — Что же ты с собой делаешь, раз столько в обморок падаешь?..       По дороге он пропускает несколько светофоров, наплевав, что через час ему влетит немалый штраф за это, а через минут двадцать он уже подъезжает к нужному месту. Не удосужившись нормально припарковаться, альфа буквально выпрыгивает из машины и распахивает, дверь маленькой закусочной, чуть ли не ломая. Войдя, первым делом он с широко распахнутыми глазами выискивает Бэка, который, качаясь и еле держа себя в руках, сидит на стуле с прикрытыми глазами.       Чанёль подбегает к нему и садится на корточки, накрывая своей ладонью его холодные пальцы, чем привлекает внимание. Омега, практически потерявший запах, вяло раскрывает свои удивлённые глаза, не веря, что мужчина, о котором он успел благополучно забыть, сейчас сидит перед ним.       — С тобой всё в порядке? Как ты себя чувствуешь? Где-то болит? — Бён молчит, думая, что, возможно, он уже умер и попал в рай, иначе как объяснить то, откуда Пак узнал о его местоположении и происшествии? — Меня Исин отправил, потому что сам на дежурстве, — опережая вопрос, отвечает брюнет, умалчивая о том, что в любой ситуации бы приехал сюда.       — Я… я в порядке, спасибо, — с трудом подаёт будто безжизненный голос омега, пытаясь на своём лице отразить подобие улыбки, но не очень выходит. Нет, ему безумно приятно снова увидеть мужчину, и хочется искренне широко улыбнуться, но только вот сил совсем нет, а присутствующие медленно покидают его, намереваясь вновь отключить сознание. Бэкхён вяло вертит головой, не позволяя себе снова упасть в обморок, особенно перед Ёлем, и смотрит в обеспокоенные глаза напротив.       — Почему рядом никого нет? Где люди, которые взяли трубку? Почему они даже не удосужились принести воды?! — с каждым словом всё больше срывается Пак и глазами выискивает людей, что нервно прячутся на кухне. К сожалению, он никогда не узнает, что когда блондин упал, к нему даже никто не подбежал. Покрасневший от гнева, он хочет вскочить и разнести тут всё к чертям собачьим, но от ошибки его останавливает чужая холодная рука, что успевает схватить альфу за предплечье и заставить обратить на себя внимание. — Где болит?       — Я правда в порядке, не пережив… — не успевает договорить, как Чанёль всё же поднимается и быстро набирает стакан воды из кулера, возвращаясь к блондину.       — Выпей и идём отсюда.       — Спасибо… — приняв пластиковый стаканчик, Бэкхён думает о том, что никто ещё, помимо Исина и его омеги — Чунмёна, так не заботился о нём. Выпив воду, он пытается подняться, не выдавая адскую боль во всём теле, но Чанёль не позволяет ему, в следующую секунду схватив под колени и подняв его на руки. — Ой! — пугается второй, крепче хватаясь, чтобы не свалиться. — Не стоило подни…       — Стоило! — вновь перебивает альфа, сразу же извиняясь за строгость. Он не может совладать с эмоциями, но очень старается, и омега видит это.       — Я тяжёлый… — шепчет Бэк, боясь, что может ещё больше разозлить Пака, и всё же устало укладывает голову на чужое плечо, пока они идут до машины. Он прикрывает глаза, но не засыпает, а лишь наслаждается запахом корицы, решаясь хотя бы на минутку побыть эгоистом и представить, что он не одинок.       — Ни разу. Вы оба очень лёгкие, — более спокойным тоном отвечает мужчина, открывая дверь автомобиля и осторожно усаживая парня на переднее сидение. Затем, обойдя капот, садится за руль, замечая, что звонит чужой телефон. — Почему не берёшь трубку? Это же Исин.       — Потому что не хочу ехать сейчас к нему… Он... будет ругаться… — всё так же тихо говорит омега, а Пак, вздохнув, берёт телефон и принимает за него вызов.       — Алло?       — Я сегодня хоть раз услышу голос владельца телефона?! — слышится недовольный голос на том конце. Ёль бросает взгляд на блондина, что, уложив голову на спинку сидения, сидит с закрытыми глазами, явно сильно утомившись за день.       — Не думаю… Не волнуйся, он в порядке, просто переутомился.        — Эй, придурок! Если он в порядке, то это не значит, что и младенец тоже! Где вы сейчас?       — Всё ещё возле забегаловки. Но... он не готов сегодня приехать в больницу.       — Да вы там совсем охренели! Я что, один должен заботиться об этом?! — от злости кричит Чжан, а Чан нервно поглядывает на омегу. Боясь, что тот снова мог отключиться, аккуратно дотрагивается до чужих пальцев, проверяя состояние. Почувствовав, что Бэкхён немного сжимает его ладонь, подавая признаки жизни, он облегчённо выдыхает, снова обращая внимание на разговор. — Значит так, Пак Ёль, раз не хотите приезжать, тогда ты и будешь его врачом, ясно?       — В смысле? — в удивлении распахивает глаза, не понимая старшего.       — В прямом! Оголи его живот, а затем двумя руками, чуть надавив, но не сильно, проведи от пупка к бокам по обе стороны, затем скажи мне, малыш пинается или нет.       — Н-но ведь… — Чанёль явно начинает нервничать, ведь они видятся только второй раз, а этот чудила просит футболку задрать! Это неправильно! Нет, он, конечно, счастлив, что станет чуть ближе к своему омеге, но всё же это уже слишком…       — Не хочешь? Тогда вези его сюда!       — Ладно, я сделаю! Повиси немного, — альфа включает громкую связь и кладёт телефон на подставку возле руля, где должен стоять навигатор, а затем разворачивается к Бэку, который непонимающе уставился, хлопая уставшими глазами. — Эм… Можно мне… немного приподнять твою футболку?       — Не спрашивай, а просто делай! Что с тобой не так? Я же вас не сексом прошу заняться! У нас мало времени! — вновь доносится голос, от которого блондин съёживается, но кивает ожидающему ответа Паку. — Сидишь там и молчишь, как партизан, да? Ну ничего, завтра я поговорю с тобой! Небось свалился из-за голода. Я ведь знаю, что у тебя дома нет еды, одним рамёном живёшь, — Чанёль вопросительно кидает взгляд на омегу, а тот, покраснев, закусывает губу и отворачивается к окну.       Так как было неудобно, альфа тянется рукой к рычагу, что находится справа от Бёна, и надавливает на него, стараясь не обращать внимания на близость. Спинка сидения резко опускается, чуть пугая парня. Создав необходимые удобства, Чан медленно приподнимает футболку ровно до груди и улыбается, потому что этот животик с выпирающим пупком выглядит просто очаровательно! Он вновь переводит светящиеся глаза на блондина, тихо спрашивая: «Можно?». Получив одобрение, укладывает ладошку на твёрдый живот, а его улыбка становится ещё шире. Бэкхён смотрит на это, как заворожённый, понимая, что этот альфа ещё не раз удивит его.       Услышав в трубке Чжана, Чанёль садится поудобней и теперь кладёт обе руки на, как в его голове пролетело, «пузико», слегка поглаживая. Затем, чуть надавив, аккуратно проводит по бокам, но пинка не следует, что заставляет занервничать. Услышав «Ещё раз!» он продолжает движения и замечает, как блондину некуда деть свои руки. Остановившись на минуту, просит Хёна схватить за свои предплечья, чтобы проводить манипуляции вместе. Согласившись, парень аккуратно обхватывает мощные запястья тонкими пальцами и его сердце неожиданно ускоряет свой темп.       Проходит, наверное, минут пять, и Исин, потеряв какую-либо надежду, уже хочет сказать, чтобы они приехали в больницу, не теряя времени, но тут внезапно маленькая ножка пинает Ёля точно по ладони, из-за чего альфа вздрагивает и шокировано замирает.       — П-получилось… Лэй, у меня получилось! Он меня пнул! У него такие крохотные ножки! — вскрикивает Чан, пугая омегу и друга. Далее, каким-то детским голосом, начинает разговаривать с ребёнком, не замечая, как на лице Бэкхёна пролетают облегчение, радость, благодарность и смятение, ведь... это даже не его ребёнок, но альфа всё равно так искренне радуется, а его глаза, словно фонари, так блестят, что любой бы подумал: Пак — отец. — Привет, малыш! — *пинь*. — Он разговаривает со мной! У тебя всё хорошо? Ты такой слабенький, наверное, мамочка тебя не кормит, да? — и на этот раз малыш пинает два раза и со всей дури, заставляя Бэка ахнуть и податься вперёд, упираясь в сильные плечи напротив. Таким образом ребёнок даёт понять, что этот дядя Пак чертовски прав! Чанёль начинает смеяться, после чего на автомате наклоняется и целует в живот, но быстро поняв свою ошибку, неловко тянет улыбку, смотря в спокойные глаза блондина, на дне которых всё-таки бушуют эмоции.       — Завтра в десять у меня! — сказав это, Чжан сбрасывает вызов, оставляя парней насладиться атмосферой, а главное — друг другом.       Брюнет, после долгих гляделок, за которыми вообще не услышал слова друга, приходит в себя первым, понимая, что его ладонь как-то задержалась на чужом животе. Убрав её, на последок ещё раз погладив, возвращает футболку на место, ярко улыбаясь.       — Прости, я никогда не трогал беременных омег, поэтому моя реакция, возможно, напугала тебя. Он очень милый, — поясняет альфа, указывая на малыша.       — Нет-нет, всё в порядке, не волнуйся. Ты ему тоже понравился, — Бэкхён также тянет уголки губ вверх, а на щеках появляется лёгкий румянец.       — Правда? Как ты понял это?       — Я же «мамочка», и к тому же он никогда так не реагировал на людей.       — Тогда... может, прозвучит некрасиво, но, — мужчина замолкает, пытаясь правильно донести свои мысли, а Бэкхён заметно напрягается и нервно облизывает губы, опасаясь самого худшего, — можно мне иногда разговаривать с ним, если ты не против? — на этом глаза омеги невольно расширяются, ведь он ожидал услышать что угодно от «не хочу видеть тебя» до «проваливай», но точно не эти слова, от которых ему становится очень стыдно. — Прости, я, наверное, поспешил, — заметив реакцию, торопится извиниться Пак.       — Нет, что ты! Я просто удивлён и... в замешательстве, — признаётся омега. Он не из тех, кто может так просто рассказать о своих тараканах в голове, но сейчас почему-то чувствует, что должен.       — От чего?       — Мне стыдно, — шепчет парень, и мужчина хмурится, но Хён не смотрит в глаза и продолжает: — Стыдно оттого, что это не твой ребёнок, хотя... должен быть, понимаешь? — Чанёль распахивает глаза, и по нему ясно, что такого рода мысли никогда не залетали ему в голову.       Для Пака не существует чего-то раздельного, когда дело касается Бёна.       — Пожалуйста, прекрати думать о таких вещах. Ты в этом не виноват, поэтому не смей чувствовать вину и стыд. Мне абсолютно плевать, что кто-то успел обрюхатить тебя до меня, и я никогда не подумаю, что он чужой. Эту малютку носишь под сердцем именно ты, поэтому он является частичкой тебя, понимаешь, к чему я веду? — блондин кивает и поднимает голову, чтобы посмотреть в эти тёмные и искренние глаза, пытаясь уловить хоть капельку лжи, но в них не было даже намёка на неправдивость чужих слов. — Так мне можно разговаривать с ним? — никак не отстаёт, вновь задавая этот вопрос, чем вызывает какую-то новую, но прекрасную улыбку.       — Д-да…       — Отлично! Раз уж мы всё обсудили, тогда… поехали?       — Угу… — тихо отвечает омега, на что Пак молча тает, но внешне абсолютно спокоен.       — Поспи немного, нам долго ехать, — вновь кивнув, Бэкхён откидывает голову назад и прикрывает глаза, расслабляясь под чужой запах.       Всё прокручивая в голове ранее сказанные Чаном слова, он незаметно для себя засыпает, напрочь забыв спросить, куда они едут, ведь... он даже адрес свой не назвал.