Ты - мой!

      Дни медленно, но верно приближаются к пятнице, практически заканчивая очередную неделю месяца. Оба же парня за это время довольно сильно сблизились, всё время находясь рядом друг с другом, отчего кажется, что порознь они уже не смогут. Благодаря характеру Пака, который ко всему относится максимально спокойно, он стал словно другом, с которым безумно комфортно проводить время, зная, что ни за что не устанешь, но и в то же время один лишь его взгляд заставляет бедное сердечко омеги биться чаще.       Но помимо всех весельев и разговоров, помогающих скоротать больничное время, Чанёль всё больше начинает интересоваться Бэком. Он задаёт различные вопросы о том, что нравится младшему, что тот любит кушать или какие вещи тот хотел бы иметь. И делает он это настолько незаметно, что Хён даже не подозревает о замыслах альфы, касающихся скорого дня рождения блондина, выпадающего уже на это воскресенье. Бэкхён никогда не говорил о нём, да и не особо желал как-либо отмечать, однако Ёлю всё же удалось разузнать дату, когда парень заполнял документы при поступлении в больницу. Вот только толку от одной даты нет, ведь мужчина всё ещё не смог узнать, какой-таки подарок следует дарить. ***       Сегодня же, проснувшись ранним утром, позавтракав и закончив со всеми дневными процедурами, оба сидят на кровати друг напротив друга. И пока их глаза направлены в чужие, практически не моргая, в голове происходит словесный шквал, ведь они играют в слова. И хоть омеге не очень комфортно от пожирающего взгляда, он держится из последних сил, ведь проигрывать ох как не хочется.       — …Пабо… (прим. дурак) — произносит Бэкхён, отчего глаза старшего сужаются, понимая, что слов за часовую игру практически не осталось.       — …Оппа… — но он всё же находит, что сказать, отчего сам еле сдерживается, чтобы не засмеяться в голос. Ему вовсе не свойственно такое говорить, да и звучит это от взрослого альфы очень смешно.       — …Аппа-я… (прим. папа/папочка).       — …Ядонг… (прим. порно), — вновь кидает Пак, заставив чужие глаза распахнуться в изумлении, а щёчкам бледно порозоветь. Но и ему проигрывать не хочется, ведь он прекрасно знает, что Хён устроил это только потому, что Сухо сказал о его нелюбви к проигрышам. И хоть он знает, что Мён не со зла спалил его, видеть конкурента в виде блондина ему не хочется.       — …Гальсек! (прим. коричневый) — и тут младший победно тянет уголки губ вверх, понимая, что здесь больше нечего придумать, как мужчина его вновь шокирует, выдав такое, отчего рот чуть ли не сталкивается с кафельной плитой.       — Кочу! (прим. член).       — Эй, ты нечестно играешь! Как ты вообще мог сказать такое?! — он хватается за свои горящие щёчки и сурово смотрит на смеющегося Пака.       — А что ещё я должен был сказать? Мы все слова перебрали, поэтому и выбора у меня особо не было.       — Мог бы и уступить… — он фыркает и дует губы на чужие слова, скрестив при этом руки на животе. И это выглядит так очаровательно, потому что этот образ дополняет небольшая пальма на голове в виде усердно завязанных Ёлем в хвостик волос, дабы открыть лоб. И только Бэк знает, сколько его сжимали в объятиях утром, отказываясь выпускать из-за чрезмерной милоты.       — Мог бы, если бы не знал твоих намерений. Я осведомлён тем, что тебе наговорил Чунмён, да и врать ты не умеешь.       — Да с чего ты вообще это взял? Я никогда не врал! — на это Чанёль лишь опускает взгляд на чужой живот, давая понять, что он сейчас сделает. В последнее время он довольно часто использует этот ненавистный для омеги метод. — Нет! Даже не смотри на него! — кричит Хён и валится на спину, принимаясь пинаться, чтобы его не смели трогать. Но старший оказывается куда смышлёнее, поэтому, схватив ноги и прижав их к матрасу, он нависает над парнем, но так, чтобы не коснуться живота.       — Свет мой, пузичко, скажи, да всю правду доложи! Бэк мне врёт? — Пак задаёт вопрос ребёнку и, когда видит несильный пинок, поднимает глаза на обиженного и стыдливо закусившего губу Бэкхёна, чьи глаза моментально наполняются влагой. Кажется, это уже третий раз за день, когда младший плачет.       Первый был утром, когда Ёля разбудили частые шмыги у себя под боком, отчего он испуганно начал задавать вопросы, боясь, что ночью мог как-то придавить его. Но услышав тихое «просто ты так крепко спал, а мне вдруг стало так грустно», он расслабился, понимая, что это токсикоз.       Второй раз был за завтраком, когда Бэку этот сладкий хлеб казался таким одиноким, что в итоге он опечалено съел весь батон, а потом разревелся, потому что убил его. И хоть Чанёль всеми силами пытался его успокоить, говоря, что это всего лишь выпечка, омега был уверен, что у хлебушка была семья. Какие только странности не влезают в голову беременным.       — Если вновь начнёшь плакать, я сокращу расстояние ровно до твоих губ. И тогда ты точно не сможешь отделаться, — произносит мужчина и демонстративно облизывает губы, уже готовый поцеловать, чем пугает и всё же убеждает успокоиться. — Ты ведь знаешь, что тебе нельзя грустить, иначе ребёнок будет плаксой. Если так сильно хочешь победу, то забирай её, отдаю.       — Хочу…       — Отлично, она твоя. Теперь всё хорошо? — он отстраняется и, приобняв второго, помогает тому приподняться и сесть.       — Угу… Но… — и тут он вновь шмыгает носом, а нижняя губа машинально начинает дрожать, давая понять, что сдержаться младший не сможет. — Прости меня, я так часто плачу и надоедаю тебе. Ёщё и победу твою забрал.       — Э-эй, ну-ка прекращай говорить глупости, — альфа тянется и вытирает пальцами влажные щёки. — Ты мне никогда не надоедал и не надоешь, не смей думать так. Я наоборот рад, что теперь ты не стесняешься и не боишься меня, как это было всего неделю назад.       — А ещё… Прости, что соврал. Я и правда хотел посмотреть на то, как ты реагируешь на поражение…       — Боже, что тебе ещё этот Мён наболтал обо мне?       — То, что я первый, кому ты позволил дотронуться до себя… И то, что ты умеешь делать абсолютно всё, но когда дело доходит до готовки, то можешь поджечь кухню…       — Пф-ф, — Чанёль закатывает глаза и начинает смеяться от такой глупости. — Всё совсем не так, как ты себе представил. Когда я проигрываю, у меня нет никакой фантастической реакции. Я просто злюсь и пытаюсь обыграть, а если нет, то это будет грызть меня всю ночь, вот и всё.       — То есть, ты не злишься сейчас, потому что не видишь во мне достойного соперника? — он вновь сводит брови к переносице, но их моментально разглаживают.       — То есть ты мне дороже выигрыша, — отвечает Чан, на что чужое лицо вновь смущённо опускается, уже самостоятельно вытирая влажные дорожки. Кажется, он доволен таким ответом. ***       Ближе к вечеру Паку приходит сообщение от секретаря о важных документах, которые требуют срочной проверки. И судя по количеству отправленных файлов, мужчина понимает, что работы тут точно до утра. Безусловно, это сообщение его разозлило, ведь после вчерашнего визита в компанию он понял, что его заместитель не выполняет абсолютно никакой работы, вешая всё на директора, а то есть на Чана, у которого и так забот выше крыши. А ведь говорил ему отец уволить его, но альфа до последнего тянул с этим.       Резко сменившееся настроение не ускользает и от спокойно читающего книжку за столом Бэка, который откладывает её и обращает всё своё внимание на Ёля. В итоге, поднявшись с места, он подходит и останавливается у кровати, на которой и сидит мужчина.       — Что случилось? — осторожно спросив, он укладывает ладонь на плечо, чтобы на него взглянули, и видит несколько сообщений в чужом телефоне от секретаря. — Снова проблемы на работе?       — Да, похоже на то. И мне, видимо, надо ехать… — его плечи досадно опускаются, а сам он тянется и обхватывает круглый живот, укладывая на нём голову и тяжело вздыхая.       — Тогда езжай, — отвечает омега и пальцами начинает ласково перебирать тёмные волосы, чтобы немного успокоить.       — Это может занять всю ночь. Не хочу ост…       — Не волнуйся за меня и просто езжай, — перебивает старшего, заставив поднять голову и посмотреть в глаза. — Ты и так здесь каждый день, а работа кипит всё-таки. К тому же Исин сегодня до поздна, поэтому, если что-то случится, я позвоню ему.       — Мне, Бэкхён, — отвечает Чанёль, ловя на себе недоумевающие взгляд, который затем сменяется пунцовыми щёчками. — Ты должен позвонить мне.       — Хорошо, а теперь иди и не беспокойся. Если рано закончишь, то езжай сразу домой. Прими душ и отоспись наконец.       — От меня воняет? — нахмурив брови, альфа опускает нос и внюхивается в свою одежду, думая о том, что вчера ведь помылся.       — Нет, я к тому, что здесь не удобно да и шампуня нормального нет. Твои волосы могут испортиться, — такая забота безумно будоражит Пака, поэтому он поднимается и, не опуская рук с талии, тянется, чтобы в следующую секунду поцеловать Бэка. Но целует он не в скулу, как это делает обычно, а ближе к губе, едва ли касаясь её, отчего младший вздрагивает и на пару секунд затаивает дыхание.       — Постараюсь прийти пораньше. Не сиди допоздна и позвони перед сном, договорились?       — Угу, — получив кивок, Ёль проводит ладонью по горящей щеке и наконец выходит из палаты.       Оставшись наедине, Бэкхён снова опускает взгляд на книгу, но сфокусироваться на тексте уже не получается, ведь мыслями овладевает некое волнение. Вздохнув, он откладывает вещь и поднимается с места, чтобы в следующую минуту схватить небольшую плюшевую игрушку и сесть на кровать. Он смотрит на дверь своей палаты и надеется, что сможет уснуть этой ночью без каких-либо происшествий.       Чанёль же, подъехав к высокому зданию компании, залетает внутрь, словно озлобленная пантера, готовая вот-вот всех разорвать зубами. Он поднимается на нужный этаж и распахивает двери офиса, чуть ли не ломая их с петель, после чего суровым взглядом стремительно сканирует работников, пока те в панике даже перестают дышать. Такой нагнетающей атмосферы не было уже несколько лет, поэтому никому особо не хочется знать причину резкого перепада настроения, дабы не попасть под горячую руку. Безусловно, все знают, что Пак не такой человек и кого попало ругать не станет, однако и нервировать его лишний раз не хочется.       Наконец, отыскав макушку своего секретаря и рядом стоящего виновника торжества, мужчина одним наклоном головы указывает на свой кабинет, куда оба сразу же и направляются.       — А теперь объясни мне… Какого хера ты себе позволяешь?! — стоит дверям закрыться, как альфа, развернувшись лицом, повышает голос до такой степени, что в ушах звенит.       Его лицо приобретает алый оттенок, а выступившая вена на шее не внушает ничего хорошего. Только доказывает, что мужчина в бешенстве. Секретарь же, которая является женщиной-альфой, делает низкий поклон, пока только смутно понимая, в чём проблема.       — Нет, Набёль, ты тут ни при чём. Ты умница, что сразу пришла ко мне домой с документами, несмотря на глубокую ночь, очень ценю это, — заранее предупредив девушку, чтобы та выпрямилась, переводит тяжёлый взгляд на своего заместителя. Он глубоко плюет на возраст и вежливость, ведь тот гораздо старше, и делает глубокий вдох. — Но ты… Какой именно ты головой думал, когда решил, что тебе всё дозволено, а? И мало тебе этого, так ты решил ещё и сотруднику моему угрожать?! Возомнил себя деректором, раз тебя повысили?!       — Н-нет, господин Пак, я бы никогда… — начинает тот, желая оправдаться, однако не успевает, потому что его перебивает очередной крик.       — Закрой свой рот, когда я говорю! Как ты смеешь лгать мне, да ещё и прямо в лицо? Я бы закрыл глаза на то, что ты наглым образом игнорировал пришедшие документы в течение месяца, запрещая заняться ими даже Набёль, которой после угрожал увольнением, но! Как ты посмел, получив моё доверие, как крыса выкрасть важные документы с моего стола и продать их компании, с которой мы соперники? Да ещё и после этого обвинить невинных работников, которых мне пришлось уволить! — после этих слов мужчина, что был заметно ниже Ёля, бледнеет на глазах, видимо, осозновая, что тут уже никак не оправдаться. От этого, уже не видя другого выхода из ситуации, он резко падает на колени и начинает просить прощение, надеясь, что его простят.       — Господин Пак, я был не прав! Я…       — Замолчи! Отныне будешь пиздеть в другом месте. Пошёл вон отсюда, и чтобы я тебя больше не видел, ясно?! — угрожающе прорычав, альфа наблюбает, как плечи заместителя опускаются, а сам он, вместо того, чтобы виновато выйти, тихо матерится себе под нос и поднимается на ноги. Небрежным жестом вытерев пыль с колен, он наглым образом хмыкает и выходит за дверь, предварительно хлопнув ею.       — Господин Пак… — и пока Чанёль, пытаясь восстановить дыхание и утихомирить пыл, потирает переносицу, девушка тихо подаёт голос. Она понимает, что, возможно, рискует жизнью, кидая себя в огонь, но времени на ожидание также нет. — Я за эти два дня успела сделать половину работы, поэтому, если мы с вами вместе сейчас начнём, то, думаю, к утру управимся.       — Набёль… что бы я без тебя делал. Спасибо тебе, — наконец, успокоившись, улыбается Ёль, испытывая искреннюю благодарность. Таких людей, как она, действительно очень мало.       — Не стоит. Я рада, что могу хоть чем-то помочь. Трудно смотреть, как вы в одиночку справляетесь со всем, — улыбнувшись в ответ, кивает головой.       — Тогда неси всё сюда, я проверю сделанное и продолжим.       — Хорошо.       Чон Набёль работает секретарём альфы уже порядком третий год, без единой мысли о смене профессии. И пусть она вовсе не привыкла к гневным вспышкам Ёля, ведь они случаются крайне редко, это никогда не было для неё проблемой или причиной больше не идти на работу. Даже если она брала больничный, продолжала работать на дому. Но на самом деле её преданность к делу заключается вовсе не в любви к ней, а, как ни странно, в самом начальнике, который внушает уважение и желание работать усерднее.       Для Набёль альфа является именно тем руководителем, с которым не страшно идти на риски, который не бросит на полпути и если что-то не получится, то обязательно протянет руку помощи. Чанёль всегда был добросовестным человеком, знающий все рамки и границы. Именно поэтому она, будучи даже старше его на четыре года, продолжает вкладывать все силы. И, даже несмотря на возраст, она ни разу не позволяла себе чего-то более, чем формальное обращение. По этим причинам Чон является не только правой рукой Пака, но и самым близким для него человеком.       Вот и сейчас, усевшись на малоудобном диване, они проверяют бумаги, коими усыпан весь небольшой журнальный столик. Уже пятый час проходясь уставшими глазами по однотипному тексту, они продолжают молча что-то вписывать и зачёркивать. И только Чанёлю каждый пройденный час внушает беспокойство, заставляя очередной раз проверить свой смартфон, тяжело вздохнуть и продолжить писать.       — Господин Пак, вас что-то беспокоит? — в итоге не сумев смириться с чужой переменой настроения, девушка задаёт вопрос, вскинув при этом голову и на минуту отложив ручку.       — М? С чего ты взяла? — но второй, не прерывая взгляд от бумаг, делает вид, будто всё в порядке. Он знает, что Бёль тоже устала, поэтому вовсе не хочет грузить её своими личными проблемами.       — Если вас что-то беспокоит, то вы всегда можете поделиться со мной. Я понимаю, что выдернула вас на работу и отвлекла от важных дел, из-за которых вы не появлялись уже несколько дней, простите меня за это. Но если вам нужно идти, то, пожалуйста, не заставляйте себя здесь сидеть, я справлюсь со всем, — продолжает брюнетка, наконец сумев обратить на себя удивлённое внимание.       — Набёль, что ты такое говоришь? Ты всё сделала правильно и вовсе не отвлекла меня. Кто знает, сколько бы тебе ещё пришлось терпеть этого урода, если бы я не приехал, поэтому не переживай об этом. А что касается моего беспокойства… — на минуту остановившись, Чанёль видит в чужих глазах заинтересованность и внимание, что проявляется только во время их откровенных разговоров. От этого он и решает всё же сказать, как есть. — Мой омега сейчас находится в больнице. Для него это не самое приятное место, поэтому он должен был позвонить мне перед сном, однако ни звонка, ни сообщения до сих пор нет. Я знаю, что всё будет нормально, ведь там врачи и медсёстра, но… я ведь его альфа, понимаешь?       — Вы связаны узами истинности и никто не сможет вам помочь, кроме вас самих же. Да, я понимаю это, — продолжив чужую мысль, она задумчиво кивает. — Тогда вы точно должны ехать к нему. Пусть там и будут врачи, они не утолят ваше беспокойство.       — Нет, не переживай. Я пока в силах остаться, да и, если что, мой друг позвонит и сообщит мне о происходящем. Не будь он беременным, я бы не переживал, но сейчас у него шестой месяц и малыш в животе слишком больно пинается, устраивая ужасные схватки при малейшем отсутствии моего запаха. Он будто всё понимает и просит больше проводить с ним времени, но я боюсь, что из-за этого мой омега не сможет оставаться наедине даже час.       — Ох… Не знала, что вы женаты и ждёте ребёнка. Возможно, уже слишком поздно, но примите мои поздравления Скоро у вас родится ребёнок, и я искренне поздравляю вас, — мило улыбнувшись, она делает поклон головой и хочет добавить что-то, касающееся чужих слов о малыше, но замечает чужое потускневшее выражение лица.       — Нуна, давай опустим формальности? — обратившись к девушке, как положено младшему, он получает кивок и продолжает: — На самом деле я не женат. Да и ребёнок, которого он носит под сердцем, не мой. Кажется, ты сильно удивлена, не так ли? — и заметив чужое удивление, которое та пытается скрыть, альфа усмехается.       — Что ж… признаюсь честно, я не ожидала такого.       — Да, я тоже никогда не думал, что попаду в такую ситуацию. Мы с ним встретились совсем недавно, и месяца нет, однако он уже был в положении от бывшего мужа. Сразу после развода тот объявился и изнасиловал его, после чего мой омега и оказался в положении, даже не думая делать аборт. По этим причинам первое время он сторонился меня, искренне думая и веря, что не нужен мне таким. Даже вздохнуть лишний раз боялся.       — Но раз уж это случилось без его согласия, то почему бы не сделать аборт? Ведь если бывший муж узнает, то может попросту забрать ребёнка, разве нет?       — У Бэкхёна никого больше нет, — взглянув на девушку, подавленным голосом отвечает Пак. В его глазах так и читается печаль и сочувствие за парнишу, чьё имя он впервые назвал Набёль. — Ни родителей, ни друзей, никого. Я понимаю, о чём ты думаешь, ведь такие мысли проскальзывали и в моей голове в самом начале, однако сейчас я кое-что осознал. Ребёнок является единственным человеком, кто есть у него, а если с ним что-то случится, то Бэк попросту не переживёт. Он и так слишком много страдал.       — А что насчёт… тебя? — перейдя на свободную речь, она вновь задаёт вопрос, сразу же замечая, как уголки губ без ведома хозяина тянутся вверх.       — Я… ещё никогда в жизни не думал, что полюблю кого-то настолько сильно, — он опускает глаза и вспоминает лицо омеги, отчего улыбка становится только шире. — Он настолько невинен и мягок, что порой я боюсь даже за руку его взять. А когда просыпаюсь и вижу его под боком в своих объятиях, то думаю: «Господи, так вот что значит счастье?». А что касается малыша, то я никогда не подумаю о нём плохо. Как и Бэкхён, он мой. Я хочу видеть, как он рождается, хочу заботиться о нём и воспитывать, ведь ребёнок ни в чём не виноват. Он должен и будет рости в любви, — наконец заканчивает мужчина и откидывает голову, потирая затёкшую шею. Ему определённо стало легче после своего рассказа, однако следующие слова заставляют его нахмуриться.       — Мне кажется, что после родов он будет более аккуратен с тобой.       — Что ты имеешь в виду?       — Если поставить себя на его место, то… Сейчас действительно легко доказать, что ты любишь его и малыша, ведь они одно целое и связаны пуповиной, но когда же ребёнок родится, доказать любовь и преданность будет куда сложнее. Этот ребёнок изначально не был твоим, а после того, как их больше не будет ничего связывать, он станет боятся, что ты попросту не будешь любить его, как родного. И беспокоясь, что ты бросишь их, он практически не будет давать проводить время с малышом. Это психологический фактор, ведь когда гормоны перестают играть в организме, человек начинает всё видеть иначе. Тем более только родившая мамочка.       — Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы остаться и защитить обоих любой ценой. Буду проявлять себя и доказывать верность до последнего, ведь не могу упустить такой шанс.       — Вах… я стала восхищаться тобой ещё больше… — резко выдохнув, Набёль улыбается, пока младший смеётся над неожиданными словами.       — Нуна, хочешь кофе?       — Ох! Я налью, — она резко вскакивает на чужое предложение и уже хочет выйти из кабинета, но её останавливают за предплечье и просят сесть обратно, чем удивляют до безумия.       — Сиди, я сам принесу. Ты так много работаешь, поэтому позволь в знак благодарности сделать что-то и для тебя. Какой желаешь? — Ёль поднимается с места и тянет руки вверх, разминая затёкшие мышцы, пока девушка продолжает пребывать в шоке. Скажи её кто-то год назад, что начальник сам предложит налить для неё кофе, она бы в ту же секунду покрутила пальцем у виска, вышвырнув этого человека прочь.       — А-американо, пожалуйста… — в итоге, решив не отказываться, она с запинкой делает заказ, на что получает кивок. ***       Чжан же тем временем, закончив свой обход, направляется к палате Бэка, попутка печатая смс Паку, чтобы перестал волноваться и звонить. Однако, остановившись в паре метров, он слышит еле доносящийся скул, прерываемый всхлипами. Быстро осознав, откуда доносятся звуки, мужчина резко подрывается с места и уже через секунду распахивает дверь палаты. Он видет парня, что лежит на кровати, обнимая себя руками и при этом сложившись клубочком настолько, насколько это вообще возможно в его положении, и торопливым шагом подходит ближе.       — Бэкхён! Что случилось? Где болит? — альфа тянется рукой, желая прикоснуться и осмотреть младшего, но тот лишь пинает ногой и сжимает живот сильнее. Это сразу даёт понять, что Хён не хочет, чтобы его трогал посторонний человек. — Бэкхён-и, я знаю, что тебе очень больно, но прошу, дай мне осмотреть тебя, ладно? — он видит даже через чужую одежду, насколько сильно малыш пинается, однако если он что-то не предпримет, то чужие ножки выберутся наружу. Однако и вторая попытка дотронуться оказывается провальной. — Не сжимай так сильно живот, ты делаешь только хуже!       — Ф-футболку… — в ответ на чужое волнение омега тихо подаёт дрожащий голос, не переставая всхлипывать. — Дай…       — Что? Какую футболку? Бэк, просто позволь мне помочь!       — Чанёль… футболку… — вновь повторяет, а затем обессиленно указывает пальцем в сторону стула, на котором действительно лежит чужая одежда. Быстро схватив её, передаёт парню, наблюдая, как тот преподносит её к носу и глубоко вдыхает оставшийся на ней запах корицы, будто кислород.       — Так… дело в запахе, да? — наконец увидев, как младший медленно расслабляется, переставая сжиматься, альфа задаёт вопрос. — Поэтому он оставался здесь всё это время, я ведь прав? — и заметив, как второй продолжает молчать, словно не хочет, чтобы врач знал об этом, тяжело вздыхает. — Я позвоню ему.       — Нет… Пожалуйста, не звони… Ему нужно работать… — измученным голосом просит Хён, наконец придя в себя.       — Чёрт… он точно убьёт меня за это.       — Прошу, — вновь молит омега, не оставляя выбора.       — Тогда развернись, я осмотрю положение ребёнка. Надеюсь, он не перевернулся поперёк, — выполнив просьбу, Хён ложится на спину и поднимает одежду вверх, сразу же ощущая тёплые пальцы, несильно надавливающие на твёрдый живот. Эти действия помогают не только расслабиться чуть больше, но и усыпляют.       Конечно, Исин с самого начала знал, что намучается с этими двумя упрямцами, однако его смущает совершенно другое. В его опыте бывали случаи, что ребёнок бился из-за отсутствия феромонов родителя, однако чтобы он вёл себя так из-за совершенно постороннего человека — это впервые. И в его голове есть лишь два варианта, первый из которых заключается в том, что альфа-ДНК Ёля действительно сильная. Второй же в том, что ребёнок просто чувствует истинность пары, отчего думает, что Пак действительно его отец. Однако из-за отсутствия закреплённого феромона на Бэке в виде метки малыш пинается куда сильнее и больнее, чем должен.       — Не хочу говорить это тебе, зная, через что ты прошёл, но тут действительно поможет лишь секс… — тихо прошептав и убедившись, что с ребёнком всё хорошо, он осторожно опускает одежду обратно и обращает внимание на пришедшего студента, что стоит у дверей. — Что такое?       — Извините, что прерываю, но вас зовут на совещание, сонбэним.       — Точно, совсем забыл. Спасибо, что предупредил, я уже иду, — улыбнувшись, он вновь смотрит на мирно спящего Бэка, чья кожа лишь слегка блестит от пота, и понимает, что боится вновь оставлять его без присмотра. — А ты… случаем не свободен? — развернувшись к двери, он попутно задаёт вопрос третьекурснику, который отчего-то начинает нервничать.       — Свободен!       — Супер. Посиди здесь с ним, пока я не вернусь с совещания, хорошо? Если ему станет плохо, то сразу же звони мне и не пытайся дотронуться до него.       — Понял.       Кивнув, мужчина выходит из палаты и шагает в сторону лифта. Однако если он думал, что сможет спокойно отсидеть свой час, слушая главврача, то сильно ошибся, потому что за всё время, что он находится в кабинете, мысли о Бэке ни на секунду не покидают его. Вот только сейчас он наконец понимает, почему и Чунмён, и Чанёль просили его не оставлять омегу в больнице дольше недели, упоминая, что тот попросту не сможет. Видимо, судьба, что свела их, так просто не отпустит пару, продолжая подсовывать препятствия, дабы те смогли разрешить её лишь вдвоём.       За этими мыслями проходят ещё двадцать минут, за которые доктор рассказывает об их новом оборудовании и принципе использования, но и эти новости вовсе никак не интересуют альфу. Когда же все затихают, чтобы записать чужие слова в блокнот, Исин чувствует вибрацию внутри своего халата. Быстро достав устройство, он принимает вызов от незнакомого номера и сразу же слышит громкий крик, буквально разрывающий его на части.        Резко вскочив с места, мужчина сразу понимает, кому принадлежат эти визги, отчего его лицо бледнеет на глазах. Без каких-либо объяснений или ответов на вопросы, он мигом шагает к двери и выходит прочь. Всё, что он может делать, пока бежит по лестницам, — молить Бога, чтобы с обоими ничего не случилось.       — Бэк! — запыхавшись, Лэй вбегает в палату и сразу же видит омегу, сидящего на полу. Он сидит на коленях, оперевшись руками о пол и не подпускает к себе ни медсестёр, ни студента, на лице которого отражается паника и ужас. — Ты только дыши, продолжай глубоко дышать, слышишь?! Где твоя футболка? Уверен, запах поможет, — он оглядывается по сторонам и обнаруживает скомканную одежду в одной из рук блондина, что продолжает истошно кричать.       — Иси-и-ин… она не помогает больше… — тяжело вздохнув, Чжан приземляется рядом и видит, как новая волна боли вызывает громкий визг, заставляющий скрутиться пополам.       Его телефон снова разрывается от звонков Чанёля, который сразу же почувствовал что-то неладное. Словно его грудь двумя руками раскрывают без какой-либо анестезии, вырывая сердце, отчего нормально работать уже не получилось. Когда же Исин в спешке поднимает трубку, говоря лишь «быстро приезжай!», на фоне которого слышны крики Хёна, альфа и вовсе чуть ли не ломает устройство, сжав его в ладони.       И этих двух слов хватило на то, чтобы Пак, приказав Набёль собрать все документы, вскочил с места, пулей вылетая из кабинета. Он напрочь забывает о своей верхней одежде и бежит к парковке настолько быстро, что бедная девушка еле поспевает, держа копну листов в руках таким образом, чтобы те не разлетелись. Она действительно не знает, следует ли ей ехать с Чаном или нет, но когда тот садится в автомобиль и дожидается её, то сразу же понимает, что нужно.       Как только двери машины закрываются, мужчина силой надавливает на газ, отчего секретарь испуганно ахает и вжимается в спинку сидения. Она чудом успевает застегнуть ремень безопасности и больше ничего не произносит, потому что понимает: сейчас не время. И только спустя пять минут, убедившись, что Пак внимателен и не ослеплён паникой, девушка расслабляется и приступает складывать небрежно скомканные бумаги на коленках, стараясь не смотреть на дорогу.       Доехав до больницы спустя, кажется, вечность, альфа вручает ключи Бёль и просит припарковаться, на что та кивает головой и наблюдает, как тот выбегает и исчезает за дверьми. Дожидаться лифта нет времени, поэтому Ёль бежит прямиком к лестницам, перепрыгивая через две, дабы быстрее оказаться с истинным. Его ноги уже порядком начинают ныть от такого резкого забега, однако крики, доходящие даже на второй этаж, заставляют ускориться.       Наконец, прибежав на нужный этаж, он распахивает двери палаты и приходит в ужас от увиденного, потому что омега, что по-прежнему скручено сидит на полу, громко рыдает и кричит, при этом продолжая биться головой о твёрдый кафель. Без толики раздумия Чанёль в ту же секунду оказывается рядом и прижимает отбивающееся тело к себе, не позволяя больше причинить себе вред. Он выпускает большое количество своих феромонов, отчего другим в палате приходится закрыть нос, дабы не упасть в обморок. Бэкхён же, ощутив знакомый запах, сразу перестаёт биться и сильнее вжимается в тёплое тело, не переставая плакать.       — Всё хорошо, я рядом, я пришёл. Всё закончилось, поэтому продолжай глубоко дышать, скоро всё пройдёт, — проговаривая это спокойным и тихим голосом, альфа видит, как тот слушается и, наконец, перестаёт рыдать, делая медленные вдохи. — Умничка, продолжай.