Ты - мой!

*Три года спустя*

      — Я ведь говорил тебе так не делать! Почему ты не слушаешь меня? — средь бела дня повышает голос Бэкхён, держа в руках детскую одежду.       — Ничего ты не понимаешь! Я буду делать так, как хочу! Ты мне не указ! — обиженно хмыкнув в ответ, подросший Лу быстро убегает из ванной, щеголяя своей голой попкой.       — А ну вернись, Пак Лухан! Я не договорил! — разозлившись только сильнее, парню приходится уже кричать на ребёнка, топая следом и придерживая свой округлый живот с двойней.       Да, прошло уже целых три года, за которые маленький омежка вырос, а Бэк вновь забеременел, действительно не ожидав подобного. Они с Чаном не планировали особо детей, но и против тоже не были, поэтому такая новость лишь обрадовала молодых родителей. Хотя, конечно же, стоит упомянуть, что изначально Исин хорошенько расшатал их нервы, долгое время не понимая, кто на снимке УЗИ, ведь живот рос слишком быстро для срока. И лишь сейчас, находясь на пятом и очень большом месяце, они, наконец, смогли узнать, что беременны двойней, отчего чересчур обрадовавшийся Пак практически перестал ходить на работу, посвящая всего себя уже мужу и трёхлетнему сыну. Альфа также игнорирует слова о том, что к ним и так приходят каждый день друзья и родители старшего, чтобы помочь и провести время.       Также за все эти три года Бэкхён ни разу не увиделся и даже не созванивался со своими родителями. Конечно, год назад перед самой свадьбой Ёль неоднократно пытался поговорить насчёт этого, ведь это свадьба их сына, на которой было бы желательно их присутствие, но младший твёрдо отказывался их видеть. В итоге спустя столько усилий ему удалось уговорить Бэка, и он позвонил, но когда трубку ожидаемо не взяли, то горько заплакал, ведь сердце не обманешь словами «мне всё равно на них». И после этого дня с тысячами извинений от Ёля, ведь это именно он заставил связаться с ними, парень полностью забыл об их существовании, выкинув из головы все плохие воспоминания.       — Эй, пупс, иди ко мне, — Чанёль, что сидит в гостиной и забавляется криками своей любимой семьи, подзывает голожопое чудо к себе, чтобы затем посадить на своё колено и поцеловать надутую щёчку, пока мальчик складывает руки на груди.— Что случилось? Почему мамочка ругает тебя?       — Потому что он ничего не понимает! Он мне говорит не целовать Сехун-и, а как я могу его не целовать, если хочу? Он ничего не смыслит в любви, поэтому и ругает! — мужчина смеётся и забирает одежду у своего подошедшего мужа, принимаясь самостоятельно одевать ребёнка после водных процедур.       — Ну, что касается любви, то я с тобой не согласен. А что Сехун говорит о ваших поцелуях? Он тоже целует тебя в ответ?       — Ну… Нет, он говорит, что целоваться в губы нам ещё рано, поэтому отказывается и целует только в щёки, — Ёль вновь улыбается и думает, что Се вырос просто замечательным ребёнком и воспитанным альфой. — Но что в этом такого? Ты вот целуешься с папочкой, целуешь меня, и для вас это норма, а как я целую, так сразу нельзя! Это несправедливо!       — Боже, и в кого ты такой упрямый-то, а? — Бэкхён по призыву садится на второе свободное колено мужчины и укладывает голову на широкое плечо, вздыхая и поглаживая живот. Другая пара, кажется, тоже недовольна происходящим, судя по отчётливым пинкам.       — Что-то мне помнится, ты тоже так негодовал, когда обвинял меня в моей врождённой сексуальности, — усмехается Пак на суровый взгляд и вновь обращается к сыну: — Малыш, Сехун прав. Вам ещё рано целоваться в губы, — затем наклоняется к ушку и шепчет тихое: — Но если так хочется, то пару раз можно чмокнуть. Но только чмок, понятно? Да и любовь к родителям и родительские поцелуи глубоко отличаются от любви к своему альфе.       — Чему ты учишь его там? — младший же, пытаясь расслышать шёпот, тоже наклоняется, но не успевает, ибо брюнет уже выпрямляется и подмигивает Лу.       — Только хорошему, любимый.       — Эх, я понял… — и, глубоко вздохнув, маленький омежка тянется, берёт Бэка за руку и направляет на него свой самый милый и побитый взгляд. — Прости меня, мамочка, что накричал и что не слушался… — а после его глаза наполняются влагой и он начинает горько плакать. Да, у Лухана есть такая привычка — плакать при раскаянии, но не потому, что, казалось, так простят, а потому, что он чувствует свою вину и ему стыдно. Хён же не может в такие моменты долго злиться на сына, поэтому его лёгкая улыбка всегда подбадривает и даёт понять, что всё хорошо.       А по ночам Хань частенько перебирается из своей роскошной кроватки в кровать родителей, обожая спать с ними, однако делает он это только тогда, когда видит, что Бэк точно спит, иначе тот снова будет ругаться. На носочках мальчик тихонько забирается к отцу и устраивается на его груди, мирно засыпая под умеренные поглаживания по спинке и поцелуи в макушку. От Чанёля так вкусно пахнет, что ребёнок просто будто бы нуждается в этом запахе, и если мужчина уходит рано утром на работу, а возвращается очень поздно вечером, то Хань весь день будто бы сам не свой. Он начинает злиться, грустить, плакать, и в итоге забирается в шкаф с одеждой и сидит там часами, успокаиваясь чужими феромонами. Настолько он привязался к этому запаху. Однако, конечно же, помимо Пака он вешается на Сехуна, не давая тому спокойно читать книжки и готовиться к школе. Но маленький альфа, к счастью, вовсе не против, лишь делает вид, что злится, поэтому обычного поцелуйчика и красных щёчек омежки хватает, чтобы Хун отбросил все дела и обратил своё внимание на счастливые глазки. ***       У Чунмёна же с Исином тем временем растёт двухлетний альфа, который очень сильно отличается своим характером от характера родителей: буйный, шустрый и не сидящий на одном месте. И никто не может его успокоить, кроме, конечно, Лухана, который сводит брови к переносице и твёрдо, прямо как Пак, говорит: «а ну быстро сел рядом и направил свои глаза в телевизор!», после чего ставит интересные мультики. В эти времена Мён безумно счастлив, потому что может насладиться тишиной и покоем на несколько минут. Его беременность была самой длительной и безумной, потому что он не мог спать ночами и сбивал свой режим, набрав заметные килограммы, которые после скинул, как только Ким Ёнхо научился ходить и совать свою маленькую головку туда, куда нельзя. Фамилию, кстати, они решили дать корейскую, чтобы в дальнейшем альфе не задавали много вопросов угнетая. ***       Что касается Чонина, то тот, видя счастье друзей, безумно завидует, желая тоже иметь своего маленького ребёночка. Но об этом он пока не решается говорить Су, прекрасно зная, что тот не готов к этому и вновь отвергнет предложение. Пару месяцев назад Ким как-то поднимал эту тему, но омега лишь ответил, что Бэк уже ждёт двойню, поэтому следует подождать, ведь если он тоже залетит, то не сможет помогать другу. Однако До даже не подозревал, как сильно Чонин плакал из-за этого в своей комнате, а после зависал у Паков, восполняя энергию объятиями беременного блондина, как и сегодня.       — У тебя ведь скоро день рождения. Какой подарок ты хочешь? — чтобы хоть как-то разбавить атмосферу, спокойно спрашивает Бэкхён, поглаживая волосы грустного альфы, что лежит на его широких бёдрах, уткнувшись носом в круглый живот. А Чанёль, что раньше всегда негодовал из-за этого, сейчас просто с жалостью смотрит на друга, разрешив тискать своего мужа.       — Бён-ни, у меня только одно желание, но не думаю, что оно сбудется… Кёнсу теперь и секс обходит стороной, занимаясь им только во время течки. И то иногда использует игрушки, чтобы безопасней было… Что я в этой жизни делаю не так?       — Всё ты делаешь так, просто он, наверное, боится, что ты не справишься и оставишь его одного с такой ношей. Он понимает, что ты так не поступишь, однако твой немного детский характер заставляет задуматься, не станешь ли ты вместе с сыном кушать песок в песочнице, — отвечает за блондина Чан и садится рядом, взглядом намекая, чтобы тот уже поднял свою тяжёлую голову и Бэк смог вытянуть ноги. — Это правда сложно. Ты должен знать, как обращаться с младенцем, понимать, почему и из-за чего он плачет, уметь менять подгузники, купать, одевать. Дети очень хрупкие, одно неверное действие — и всё.       — Но ведь я это понимаю! Я не такой легкомысленный и ветреный, каким кажусь, и вы это знаете. И хочу ребёнка не с бухты барахты или просто чтобы тискать, я хочу осознанно стать отцом, — его глаза вновь намокают, и Бэк начинает паниковать; переводит взгляд с друга на мужа и обратно, пытаясь придумать хоть что-то, что, к счастью, получается.       — А ну-ка! Вытри глазки! Сейчас мы мигом решим твою проблему, но обещай, что будешь сидеть тихо-тихо, и если что-то пойдёт не так, то не будешь расстраиваться, а прямо поговоришь с Кёнсу, хорошо? — и получив утвердительный кивок, вытягивает ладошку, в которую Пак тут же кладёт телефон, чтобы затем набрать чей-то номер. — Алло? Додо, привет, как твои дела?       — Привет. Всё хорошо, только домой пришёл, но Кая почему-то нет… Он у вас? И почему ты через Ёля звонишь? — спрашивает Су и на минуту отрывается от разговора, чем-то шурша.       — Потому что мне лень свой искать, а телефон Чанёля под рукой был. Чонин заходил к нам, но ушёл минут десять назад, и выглядел он просто ужасно.       — Почему? Что-то с ним случилось? — обеспокоенно задаёт вопрос, и Бэкхён коварно улыбается, наблюдая за альфой, которому приятна такая забота. К слову, Ким сидит, прислонившись ухом к аппарату, чтобы тоже всё слышать.       — Не знаю, он не сказал нам. Я звоню спросить кое-что, — и немного помолчав, продолжает: — Вот смотрю на свой живот и думаю… у меня есть сын, у Мён-ни есть сын, у Тао есть сын, даже у Чена с Минсоком дочь, а ты когда собираешься присоединиться к нам? Неужели тебе совсем не хочется иметь свою малютку? — осторожно задав вопрос, Бэк замолкает, ожидая ответа, вот только омега почему-то молчит, заставив Кима напрячь слух.       — Ну… — и лишь через полминуты он подаёт свой немного подавленный голос, что не ускользает. — У вас же есть детки, поэтому я могу спокойно с ними поиграть, а когда надоест — вернуть обратно. Разве не здорово?       — Кёнсу, я ведь серьёзно. Давай на чистоту, пожалуйста. Что тебе не даёт завести ребёнка, и какие мысли пугают? — вновь спросив, Бэкхён отчего-то переменяется в лице, а после вообще встаёт и уходит в свою комнату, губами шепча напряжённому Каю, чтобы тот не волновался. Ему не хочется предавать чужое доверие, если друг решит раскрыть свой секрет. — Кёнсу, кроме меня тебя никто не услышит, поэтому не бойся и просто расскажи мне.       — На самом деле… я тоже хочу ребёнка, — в итоге честно признаётся, продолжая. — И я готов к нему физически и морально, даже все анализы сдал, но…       — Но…? Тебя волнует Чонин, не так ли? — и тишина всегда означает согласие. — Он справится.       — Почему ты так уверен? Даже я не…       — Ты что? Не уверен в нём? Кёнсу, ты не веришь в своего мужа? В того, кто третий год подряд грустит и грезит о ребёнке? Чонин правда не такой, каким кажется и… тебе стоит просто довериться ему. Он ведёт себя как маленький только потому, что его окружают одни хёны, которые заботятся о нём, но когда дело доходит до принятия каких-то важных решений, то он обдумывает их тысячу раз, смотря на всё с разных сторон. Он понимает, что ребёнок не игрушка, и я вижу это по его отношению к нашим детям, так почему же ты не желаешь понять его? — он вновь замолкает и слышит тяжёлый вздох. — Ты давал мне советы и говорил ничего не бояться. Говорил, что в любом случае поддержишь меня, но… почему ты сам не придерживаешься этому? Боишься, убегаешь, отказываешься и в итоге делаешь больно не только себе, но и по большей части Чонину. Ты должен с ним поговорить.       — Я… поговорю. Поговорю, но не сейчас. У него скоро день рождения, поэтому, думаю, после него, — Бэкхён знает по своему опыту, что этот разговор затянется и точно не начнётся после праздника, поэтому просто соглашается и, поговорив ещё пару минут, сбрасывает вызов, направляясь обратно в гостиную к ждущим его альфам. Он садится рядом с Кимом и осторожно берёт его за руку, смотря прямо в взволнованные глаза.       — Ты хочешь получить свой желанный подарок? — и видит, как те вмиг загораются. — Тогда ты сам должен хорошенько постараться. К твоему счастью, он тоже хочет ребёнка, но скажет тебе об этом ещё очень нескоро, поэтому сразу после праздника начни с ним разговор первым.       — Т-то есть как это? Он согласен?! — и теперь его глаза просто лезут на лоб, а от крепкого объятия спасает Пак, который хлопает друга по тому самому лбу, чтобы опустился на землю и отошёл подальше от мужа.       — А ты не понял? Тебе нужно просто взять его и выеб… — однако продолжить Чану не даёт суровый взгляд омеги, — ...поговорить! Поговори с ним об этом, но желательно физический разговор чтоб был, — и подмигивает с большим намёком.       До сих пор пребывая в шоке, на лице Чонина растягивается широкая и немного пугающая улыбка, которая на долю секунды заставляет блондина немного пожалеть о том, что рассказал. Друг, воодушевлённый и окрылённый, поднимается с места и, искренне поблагодарив обоих крепкими объятиями, торопится вернуться к себе домой, ведь ему нужно многое обдумать и придумать.       Оставшись наедине, молодожёны недолго находятся в тишине, потому что и пяти минут не проходит, как Чанёль садится рядом и, медленно приблизившись к щеке мужа, нежно целует её, опускаясь к шее. И, зная, к чему тот ведёт, блондин отказывается и пытается вырваться, однако мужчине всё же удаётся поймать эти сладкие губки и впиться в них, наблюдая, как младший плавится и привычно мычит. Ох уж эта его привычка…       В последнее время Хён действительно часто отказывается от поцелуев и секса, ведь для него это самый тягучий и сладкий яд, перед которым сложно удержаться. И, казалось бы, что в этом такого, приятно же, но когда альфа, наслаждаясь сочным и сладким телом с двумя ягодками внутри, буквально мучает, не единожды доводя до оргазма и судорог, то выдержать такое правда тяжело. И пару раз за такими напористыми поцелуями, что наступали очень неожиданно, их ловил Лу, который обиженно с разбегу прыгал на отца, заставляя расцеловывать и себя. Но сейчас ребёнка в доме нет и до вечера точно не будет.       — Вынь свою руку из моих штанов, Пак Чанёль! Исин сказал, что с двойней будет трудно, поэтому удовлетворяй себя сам! — младший вновь пытается отодвинуться от рук, блуждающих под одеждой, и зубов, слабо покусывающих нежную кожу.       Он всё ещё обижен с прошлого раза, когда просил неоднократно старшего остановиться и позволить отлучиться на минутку. Но из-за его отказа Бэк случайно обмочился прямо в процессе, после чего долго плакал от стыда и неделю не общался с мужем. Да, такое часто случается с беременными, ведь, помимо малышей, на мочевой пузырь также давит и член, отчего физиологические позывы происходят куда чаще.       — Да, но он не сказал, что нельзя, милый.       — Позвони ему. Позвони и спроси! Я отказываюсь, ясно? — скрестив руки на большом животе, отворачивается в противоположную сторону. Но стоит только Ёлю потянуться за своим телефоном, как блондин резко хватает его первым и кидает в неизвестном направлении, после чего вновь скрещивает руки и делает вид, будто не он только что выкинул устройство.       Чанёль смеётся над этим, уже выучив чужую задумку, но всё равно поднимается следом и слышит тихий удаляющийся топот за спиной, за которым следует и щелчок замка двери в спальне. Вздохнув, он неизменно набирает друга и специально включает громкую связь, чтобы младший точно услышал.       — Привет. У меня к тебе вопрос, — сразу решив начать с интересующего, ведь не очень хочется терять время, брюнет подходит ближе к запертой двери, зная, что их слушают. — Нам же можно заниматься сексом, да? Бэкхён хочет окончательно убедиться просто.       — Сейчас можно, но на седьмом месяце уже вряд ли, нужно будет УЗИ сделать сначала. Двойня растёт гораздо быстрее, чем один ребёнок, поэтому и затрат энергии требуется в разы больше, плюс не исключаем двойные пинки. Но так как сейчас только пятый месяц, то вы можете спокойно наслаждаться друг другом, без, конечно же, резких движений.       — Убедился? Открывай давай дверь! — хмыкнув своей правоте, требует Ёль, но сталкивается с неожиданным отказом.       — Ни за что! — в ответ кричит омега и этим же веселит Лэя, что всё ещё на связи.       — Ты же знаешь, что я могу запросто вскрыть замок, поэтому открывай.       — Чанёль, не веди себя, как похотливое животное. Если он не хочет, тогда не заставляй, не ты же в итоге устаёшь от беременности, — вновь усмехается друг, но жаль, что не видит это возмущённое выражение лица на альфе.       — Да хочет он, я знаю! Просто стесняется! Я не понимаю, как за три года он не перестал смущаться меня? Да мы даже ребёнка успели заделать и не одного! — сказав это, он сбрасывает вызов и вновь стучится. — Бэкхён, открой, иначе я сниму все замки в доме — и ты больше не убежишь от меня!       — Я открою, только если пообещаешь сделать всё быстро и остановиться, когда попрошу, — в итоге, спустя минуту тишины, также тихо доносится по ту сторону комнаты.       — Что ты имеешь в виду? Бён-ни, если ты насчёт прошлого раза, то, как я и говорил, это абсолютно нормально. Я всё постираю и вымою тебя вновь, если повторится.       — Да хватит мне напоминать уже об этом! — его щёки безумно горят. — Я о том, что ты не будешь целовать каждый участок и облизывать меня. Сразу перейдёшь к делу и быстро всё закончишь, ладно? — лишь после этого он щёлкает замком и приоткрывает дверь, стоят с опущенной головой и красными ушами.       — Почему? Тебе ведь тоже нравится, я вижу, как ты наслаждаешься этим. Иначе я бы не стал делать то, что не приносило бы тебе удовольствия, ты знаешь. Я внимательно слежу за процессом и всеми твоими реакциями.       — В том-то и дело, что нравится. Слишком сильно нравится. Настолько, что… я теряю голову. Не могу ни о чём думать, а твои губы заставляют меня кончать вновь и вновь… Мне тяжело от этого… — честно признаётся и уже полностью превращается в помидорчик.       — Малыш, не переживай, я не позволю тебе потерять голову больше нужного, — приоткрыв дверь шире, входит внутрь и слегка прижимает парня к стене, затем наклоняется и глубоко целует. Живот, как обычно, мешает, и Чанёль вспоминает, что их первый поцелуй был именно в этой комнате, именно в таком же положении и… животик так же мешал.       В итоге, альфа всё-таки не смог сдержать своего слова, за что после чередующихся громких и бурных оргазмов нехило получил по лбу. Но, к счастью, в этот раз он быстро смог задобрить омегу, ведь и секс был качественным, и еда после него была вкусной. ***       После этого дня проходят ещё несколько, пока не наступает тот самый день рождения Кима, который тот празднует в узком кругу семьи и друзей. С самого вечера он не оставлял мужа одного с заботами и помогал с готовкой и уборкой, совсем не ожидав, что утром благодаря этому, ну и празднику чуть-чуть, его будут будить нежными поцелуями и сладким минетом. Да, Кёнсу был мастером этого дела, поэтому ему запросто удаётся удовлетворить альфу за пару минут, напоследок прошептав, что подарок будет вечером.       Пришедшие же к семи вечера родственники искренне не понимают, почему именинник настолько взбудоражен, ибо тот никогда себя так не вёл и всегда оставался спокойным. Лишь только парочка друзей знают, в чём причина, но решают об этом умолчать, ведь, как ни крути, а их эти делишки касаться не должны.       И из всех знакомых лиц один только Чунмён никак не мог решить, пойти ему на торжество или же нет, ведь если пойдёт, то его сын точно разнесёт чужую квартиру. Однако узнав, что остальные тоже взяли своих детей, главный из которых Лу, то соглашается, полагаясь на него. И в этот раз ему действительно везёт, потому что детки спокойно сидят и смотрят включенные им мультики. Хотя по Ёнхо, безусловно, видно, как тот недоволен этим и то и дело зарится по сторонам, желая перевернуть эту вазу или вот тот ящик с носками. Но пока рядом на чужих коленках сидит Хань, иногда кидая суровые взгляды, ему ничего не остаётся, кроме как, тяжело вздохнув, подавить в себе желание пойти и исследовать все уголки в этом неизвестном доме.       К счастью, гости сидят недолго, потому что день рождения выпал на середину недели, а утром у многих работа. Поэтому, разрезав торт, поев и немного поболтав, к девяти вечера все, не сговариваясь, поднимаются с мест, собираясь домой. Родители Чонина и Су уходят первыми, говоря, что устали и уже давно немолоды, поэтому такие долгие посиделки точно не для них.       — Когда ты поговоришь? — когда остальные обуваются, Чанёль подходит к альфе и тихо задаёт вопрос.       — Сейчас, когда вы все свалите наконец, — радостно, но в то же время чуть раздражённо медлительностью отвечает Кай, пока Ёль смеётся. И второй невольно думает, не порвётся ли у его друга рот, ведь тот ни разу за вечер не опустил широкую улыбку с лица.       Наконец-таки, когда пара остаётся наедине, Чонин моментально разворачивается к До и замечет лёгкий румянец на его щеках, отчего не удерживается и целует. Но омега не позволяет зайти дальше и берёт мужчину за руку, ведя в сторону их спальни, чтобы подарить свой завершающий подарок. И почему-то младший уверен, что подарок — это секс, но его уверенность ломается, когда брюнет достаёт из-под кровати небольшую синюю коробку с немного кривым бантиком.       — Ещё раз с днём рождения, любимый, — парень закусывает губу и, переминаясь с ноги на ногу, ждёт, когда альфа перестанет удивлённо хлопать глазами и откроет её, чтобы сказать, нравится или нет.       — Спасибо, но не стоило, правда. Мне и тебя хватает в качестве подарка, — и, решая больше не мучить ожиданием, он открывает коробку и теперь удивляется куда больше. Внутри находятся их совместные фотографии из прошлого, которые Ким потерял, сменив старый телефон, его любимые шоколадки, а также ещё одна, но уже совсем маленькая коробочка. — Откуда у тебя все эти фото? Я думал, ты их удалил после ссоры, когда сказал: «зачем мне хранить фото бывшего?», — усмехнувшись, он откладывает их в сторону, чтобы взять другой подарок.       — Удалил, но потом не выдержал, восстановил и перекинул на флешку… Давай, смотри уже, что в ней! — засмеявшись и волнуясь не меньше именинника, он наблюдает за реакцией, которая следует сразу же. — Нравится? открывает, и теперь его челюсть встречается с ковром, потому что внутри запонки. И не простые, а те самые, которые Ким давно хотел купить, но отказывал себе в таком удовольствии. Кёнсу смущается ещё больше, ведь не может понять, угадал ли с подарком. — Нравится? Если нет, то я поменяю и…       — Додо… — но вместо ответа глаза Кима загораются, как два огонька, ибо ему подарили запонки. — Как ты догадался? Они ведь очень дорогие, откуда у тебя столько денег?       — Ты постоянно смотришь на них в интернете, а деньги… я просто накопил. Так тебе нравится? — вновь спрашивает, но его крепко обнимают, отложив подарок на тумбу.       — Конечно! Твой подарок самый лучший.       И, с улыбкой отстранившись, тут же прижимается к чужим пухлым губам, нежно сминая их и углубляя, сделав поцелуй более влажным и развратным. Кёнсу никогда не был против и всегда свободно впускал чужой язык в свой рот, давая волю действиям, ведь и ему это нравится. А когда Чонин тянет омегу на себя, тот сразу же запрыгивает и обвивает ногами торс, чтобы затем вместе с мужем сесть на кровать.       Продолжая целоваться, Кёнсу как обычно несдержанно начинает двигать попкой, имитируя секс, чем заводит альфу ещё больше, и заводится сам от рыков и сжимающих его ладоней. Он не замечает, как начинает течь, отчего пачкает чужие джинсы, а когда чувствует влажный язык на шее, то вовсе плюёт на одежду. Чонин же, одним рывком стянув эту мешающую футболку, тут же припадает к груди и терзает розовые соски, вырывая тихие стоны. Правой рукой он пробирается под свободные штаны прямо к расслабленному и такому влажному колечку мышц, отчего буквально звереет, ведь одно осознание того, что от его рук так текут, лишает здорового рассудка.       Конечно, Кёнсу и раньше выделял смазку, но не настолько быстро и не настолько много, поэтому альфа, зная, что тот уже растянут, меняет положение и укладывает старшего спиной на простынь. Нависнув сверху, он продолжает целовать отзывчивое тело, попутно раздевая, и не понимает, почему тот тянется к тумбочке. На секунду расстроившись от мысли, что тот снова достанет презерватив, искренне изумляется тому, что видит на самом деле.       — Наручники?! Додо, что ты задумал? И откуда они вообще у тебя?       — Ты же сказал, что я твой подарок. Я купил их, чтобы ты мог делать всё, что душе угодно, я не стану препятствовать, — шепчет и прикрывает глаза, когда мужчина, улыбнувшись, кусает кожу у пупка. Он забирает протянутые наручники и в следующую минуту застёгивает худые запястья у изголовья кровати так, чтобы Су не мог опустить руки. И эта самая уязвимая поза омег.       — Я буду нежен, не волнуйся, — заметив лёгкое волнение на красивом лице, мужчина наклоняется и обхватывает член, начиная неторопливо надрачивать, вызывая умеренные стоны. И только младший хочет взять в рот, как его останавливают коленкой, чуть не заехав по челюсти.       — Не надо, иначе я кончу…       — Ты ведь сказал, чтобы я делал всё, что захочу, так что придётся потерпеть, детка, — коварно улыбнувшись, он вновь раздвигает ноги и припадает к розовой головке, наблюдая, как До жмурится от приятных ощущений и держится изо всех сил, чтобы не излиться. Вот только его не хватает надолго и, мелодично простонав, кончает, с трудом оттолкнув недовольного этим мужчину. — Милый, не пинайся ногами, иначе мне и их придётся привязать.       И в знак наказания Чонин резко разворачивает омегу на живот, отчего его руки перекрещиваются. Он самостоятельно приподнимает широкие бёдра и шлёпает по округлой ягодице, вырвав вскрик. Испугавшись, что он мог переборщить, Ким обращает внимание на то, как Су снова возбуждается, отчего чуть сильнее шлёпает теперь вторую. Он давно мечтал попрактиковать это, но всё переживал, что муж не оценит, поэтому сейчас повторяет вновь и вновь, пока кожа не краснеет, после чего наклоняется и целует в знак похвалы.       И пока омега пытается отдышаться, тёплый язык касается розового прохода, проникая внутрь, чем заставляет содрогнуться и в удивлении взглянуть через плечо.       — Н-не надо там! А-а-ах! — старший хочет отстраниться, но его притягивают обратно, входя глубже, чтобы помучить.       Спустя пару минут, насытившись, мужчина снимает с себя джинсы и, несколько раз пройдясь между влажными половинками, одним движением без предупреждения полностью входит в растянутое колечко, тут же вырвав протяжный стон. Кажется, у Кёнсу от этого звёздочки полетели, ведь муж, уже выучив чужое тело, с первого раза попал на комочек нервов, теперь буквально вбиваясь в него. И не имея возможности сдержаться, брюнет уже громко кричит, чувствуя, как дрожат и слабеют собственные коленки.       Ким и сам знает, что в сексе он потрясающ, ведь умеет обращаться с омегами и знает, где находятся их слабые места. Однако сейчас он буквально не контролирует себя и переходит за все дозволенные рамки, втрахивая Кёна в матрас и не слыша громкие «медленнее!». Его темп растёт, пока кожа на чужих запястьях стирается от наручников, а правая рука, что до этого до синяков сжимала талию, опускается и сжимает основание члена, не позволяя кончить. Но в итоге его отрезвляет тихое «больно», после которого он обращает внимание на дрожащие ноги и руки, и разворачивает брюнета лицом. Он за пару движение в очередной раз доводит того до исступления и кусает твёрдый сосок, пока чужая грудь часто вздымается.       Кёнсу пытается привести дыхание в норму, глотая воздух ртом, но после давится, когда понимает, что Кай собирается продолжить. Он в шоке поднимает на него взгляд и видит только его расширенные зрачки, готовые вот-вот растерзать не только тело, но и душу.       — Я же… только что… ммхмф… — он мычит и опять начинает содрогаться, когда головка члена входит в припухшее колечко, действительно не понимая, что с ним происходит. Кажется, альфа и вправду решил, что До его подарок, поэтому сейчас так рвёт упаковку, наслаждаясь сполна.       — Но я ещё нет, малыш.       — Ух… больше не могу…       — Можешь, — хрипло смеётся младший и берёт в руки только что опустевший член, что снова отзывается и встаёт. Он принимается дрочить парню, не пытаясь хоть на секунду подстроиться под толчки, и слышит громкие мольбы прекратить, головка всё ещё чертовски чувствительна. — Смотри, ты только кончил, но опять течёшь.       — Прошу, хватит! — он снова сжимается и начинает плакать от переизбытка возбуждения, но оттолкнуть мужчину у него не выходит.       Да и Чонин не желает это прекращать, однако, впервые увидев слёзы во время секса на глазах мужа, понимает, что переборщил. Поэтому, не желая больше мучить, ускоряется в последний раз до разрыва чужих связок, и бурно вместе с ним кончает в него, не выходя. И пока оба пытаются отдышаться, Чонин разводит худые ноги шире и толкается так, чтобы через секунду набух узел, повергая старшего в шок. До хочет отстраниться, негодуя, но начавшаяся сцепка уже надавливает на самые чувствительные точки.       — О нет… Нет, Чонин, выйди! — кричит парень и охает от боли, стараясь больше не шевелиться, пока в душе разрастаются переживания и лёгкий страх.       — Кёнсу-ни, я не могу, ты же знаешь, — мило улыбнувшись в ответ, мужчина целует в пухлые губы, дабы извиниться. — Я знаю, что тебе страшно, но сколько ещё ты собираешься бегать? Мы оба знаем, что пришло время, и оба хотим малыша. Меня безумно расстраивает тот факт, что ты не воспринимаешь меня, как будущего отца наших детей, как опору, — после этого брюнет затихает и пару минут молчит, подбирая слова.       — Прости… — но кроме извинений ничего не находит, поэтому решает уже открыться, приняв вину. — Ты прав… из-за страха и кучи мыслей я даже не задумывался об этом, но после разговора с Бэком я… представил наше будущее и вспомнил, с каким трепетом ты впервые взял на руки Се, а потом и Лу с Ёнхо… Я понял, что ты будешь прекрасным отцом, но ведь и ты знаешь, что избавиться от мыслей и переживаний не так легко.       — Знаю, поэтому и создал ситуацию, в которой пути назад нет. Узел уже завязался, поэтому давай отныне жить без гаданий. Пустим всё на самотёк и не будем переживать о том, правильно ли мы всё сделали и хорошими ли мы станем родителями. Каждый из нас морально уже приготовился к этому, и если Чанёль, у которого было всего три месяца, справился, то мы тем более сможем, — Ким растягивает губы в мягкой улыбке и касается своим кончиком носа чужого, нежно потираясь.       — Думаю, ты прав… Мне правда жаль, что причинил тебе столько страданий, — он отводит взгляд в сторону, стыдясь своего страха, но получает лёгкий поцелуй в щёку.       — Главное, что мы смогли разрешить все проблемы. А теперь, — приподняв голову, намекает на наручники, — давай снимем их, иначе твои запястья скоро вовсе оторвутся, — и только сейчас Су вспоминает о ноющих руках, отчего чуть ли не в мольбах кивает головой.       Вот только сделать это оказывается куда тяжелее, ведь нелегко дотянуться до ключей, что лежат на тумбочке, не потревожив нервные окончания внутри. И от того, что Ким невольно двигает узлом, омега ведь сжимается и стонет от ритмичных сокращений, прося быть осторожней. Когда же запястья выходят из плена, мужчина, вновь извинившись, одним движением меняет положение, уложив старшего на себя, после чего принимается сцеловывать красные полосы на руках.       — Больше устраивай такой марафон, — положив голову на тёплую грудь, тихо бубнит, получая смешок.       — Но ведь тебе понравилось, не так ли? Да и ты сам дал мне волю действиям, поэтому было бы странно считать, что альфа не озвереет от подобного.       — Но я же не знал, что ты тоже такой. Ты никогда не брал меня так за весь период наших отношений.       — Потому что боялся навредить тебе. К тому же, не всем нравится подобного рода секс, — от этих греющих сердце слов, До буквально млеет и краснеет, ещё тише прошептав:       — Мне понравилось… — чем приятно удивляет второго. — Но всё же давай не так часто практиковать подобное.       — Как скажешь, пингвинёнок. .       Спустя несколько недель после многочисленного количества пустых тестов у Кёнсу начинаются все признаки беременности. Однако, опасаясь, что это может оказаться инфекция, он делает завершающий тест, после которого они с полными слёз глазами Каем бегут в больницу, ведь им выпали заветные две полоски. И обследуются они настолько тайно, что даже больницу решили сменить, дабы Исин, а потом и его муж не прознали такую важную новость раньше остальных.       — Ты! Почему ты не рассказал?! — вот только стоит им всех собрать у себя дома, объявив о пополнении, как Чунмён буквально сразу подрывается с места, напав на собственного мужа.       — Я тоже не знал! Эти хитрецы ни разу не пришли ко мне! — не менее удивлённо отвечает Чжан, чем немного сбивает с толка.       — Как это «не знал»? А кто обследовал его?! — и на этих словах все разом переводят взгляд на невинно хлопающего ресничками До, что неловко улыбается. И чтобы хоть как-то урегулировать ситуацию, Бэкхён берёт на себя весь удар и первым подаёт голос, ведь уже давно всё понял.       — Он пошёл к другому врачу, чтобы Исин не узнал всё раньше других. Кёнсу знает, что ты, Чунмён-и, будешь его пытать до тех пор, пока он не сознается, а после побежишь докладывать остальным. И какой же это тогда сюрприз, если о нём все в курсе? — заключает блондин и получает согласные кивки Су.       — Чёрт… — обиженно шепчет Ким, но всё равно идёт и обнимает друга, искренне поздравляя с пополнением. ***       По истечении долгих четырёх месяцев, Бэкхён рожает двух прекрасных двойняшек — альфу и омегу. И все были настолько удивлены тем, что он смог выносить их до последнего срока, что в этот день в операционной собирается чуть ли не весь персонал, дабы посмотреть на это и помочь, если омеге станет плохо. Ведь, как многим известно, разнояйцевые и разнополые дети активничают по-разному, из-за чего и роды зачастую бывают преждевременными, дабы снизить всякого рода риск.       Но кесарево, к счастью, проходит очень даже гладко, а когда Хёну вручают малышей, то он моментально обращает внимание на ушки у альфы и глазки у омеги, что идентичны с внешностью его альфы. И это не может не обрадовать, однако теперь он начинает опасаться того, что Пак перестанет так же сильно любить Лу, пока тот не опровергает беспокойства. Стоит только отвести блондина с новорожденными в палату, а Ёлю увидеть Ханя, как старший тут же подхватывает ребёнка на руки и принимается расцеловывать его лицо, говоря, что теперь у него появилось два братика.       — Вау! Они такие маленькие и красивенькие! Они будут жить с нами? — и, увидев двойняшек, он не может скрыть своё счастье и надежду в глазах, а после короткого кивка и вовсе чуть ли не взлетает до небес, осторожно целуя каждого в щёчку.       И действительно не проходит ни одного дня, чтобы Чанёль как-либо игнорировал или не уделял внимание старшему омежке. Он каждый день приходит домой с подарками и балует семью, каждый день после работы он первым делом тискает Лу и только после разувается и проходит в квартиру, а когда Бэку тяжело управиться, он сам берётся за прогулку с ребёнком и также балует его вкусняшками, за что потом получает от мужа люлей. И от этих действий Бён напрочь забывает, что это не его биологический отец, ведь, в добавок к этому, в свидетельстве о рождении вписано имя Пака как отца Ханя.       А через ещё пять месяцев рожает уже и Кёнсу, отчего дикий и счастливый рёв Кая не может остановить никто. Так как омега отказался от парных родов, прекрасно зная, что рожать тогда придётся не ему, а альфе из-за его чрезмерной поддержки своего ребёнка или, точнее, волшебную дочку, он смог увидеть лишь в палате. И друзья никогда не забудут тот момент, как Чонин со слезами на глазах буквально вцепился в неё, отказываясь выпускать из рук. Он рычал на персонал, продолжая целовать светлое личико, пока его не стукнул обессиленный До, говоря, что малышка голодна.       — Отдай её уже, псих! — шипит парень, которого в итоге слушаются, и вытирает собственные глаза от влаги. Он тоже счастлив, но не настолько эмоционален. — Странно, что у нас девочка… Прямо как у Чена с Мином, — задумчиво бормочет брюнет, а затем, испугавшись, что начнутся претензии, ведь у мужской пары нечасто рождаются девочки, наступает первым. — Видимо, ты плохо старался, Ким Кай.       — Может, я на неё и старался, До Кёнсу, — но младший только хмыкает, после чего наклоняется к сидящему на кровати мужу и целует его в губы, нежно переминая их и игнорируя стоящих сзади друзей. В любой другой бы ситуации омега уже колотил альфу, смутившись подобному, но сейчас он укладывает ладошку на чужую щёку и неторопливо останавливается, слыша тихое: — Я люблю тебя. Спасибо, что подарил мне Ною.       — Мы тоже любим тебя. Спасибо, что заботился о нас девять месяцев.       И Чонин действительно заботился. Даже больше, он чуть ли не умирал иной раз, стоило ему придти домой, ведь беременность Су была самой тяжёлой для него. Всё дело в том, что в первую половину старший мог находиться в апатии, игнорируя все раздражители внешнего мира, а во вторую он мог пребывать в наивысшей форме раздражения, снося всё на своём пути. Его также могло тошнить от еды на тех сроках, на которых, по сути, ничего подобного уже быть не должно. Но больше всего Киму тяжело было справиться с устрашающим взглядом омеги, который по утрам забирался верхом на мужа и пристально следил за его сном. И ему настолько нравилось наблюдать, что когда альфа просыпался, пугаясь внимания, Кён начинал того больно кусать, чтобы заснул обратно. И так до самого обеда его тело стремительно окрашивалось укусами.       К счастью, пару быстро выписывают из больницы и отправляют домой, где уже альфа берётся за воспитание своей дочки. И он настолько увлекается ею, настолько опекает её, что в один момент даже не замечает обиду Кёнсу, которому тоже, вообще-то, нужно внимание. Лишь только после гневных сообщений Тао, которому омега всё растрындел в мельчайших подробностях, Ким бежит заглаживать вину букетом красивых алых роз.       — Додо-я, — вот только, придя с ними домой, он сталкивается с безразличием, после чего понимает, что цветами тут заглаживать нечего. — Милый, прости меня. Знаю, я не должен был так себя вести, полностью забыв о тебе, — мужчина кладёт букет на кухонный стол и обходит его, чтобы подойти к парню у плиты. — Я просто очень рад, что стал отцом и до сих пор не могу в это поверить, — и, обняв второго со спины, что по-прежнему обиженно молчит и не разворачивается, целует за ушком. — Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, пингвинёнок.       И его губы медленно, но верно опускаются всё ниже и ниже, в то время как слегка холодные после улицы ладони пробираются к горячему телу, пронося мурашки. Кёнсу вздрагивает, действительно соскучившись по прикосновениям, но продолжает молчать, пока в один момент с него не стягивают футболку и не разворачивают лицом, тут же впиваясь в губы.       Чонин целует напористо, властно, не позволяя ни одной мысли пролететь в затуманенной голове. Его руки опускаются ниже, пробираются под домашние штаны и сжимают ягодицы, заставив простонать. Лишь когда этот элемент одежды пропадает с ног, полностью обнажив красиво тело, До с тяжёлым дыханием отстраняется.       — Мы пока не можем, ты знаешь… — напоминает о том, что ещё и месяца не прошло после родов, и держит губы Кая своими пальчиками, которые затем так секусально целуют, погружая в рот.       — Мы и не будем. Просто немного расслабимся, — и коварная улыбка отражается на его лице, вводя в замешательство.       Омега действительно понимает смысл слов лишь тогда, когда его, подняв, сажают на холодную столешницу, тут же припав к набухшим соскам. И пока язык с зубами блуждают по ним, младший поднимает худые ноги, устраивает на своих плечах, и без предупреждения берёт небольшой член в рот, отчего Кёнсу ахает и хватается за тёмные волосы, чтобы не потеряться в ощущениях. Чонин же позволяет сжать их, потому что заглатывает орган омеги полностью и начинает менять темп, прекрасно зная, что этим сводит с ума. Он также восхищён видом снизу, тем, как парень вздрагивает, закатывает глаза, опрокидывает голову и закусывает до боли нижнюю губу, чтобы не простонать в голос и не разбудить дочку. И Киму вновь становится интересно, сколько ещё его мальчик сможет продержаться, поэтому начинает ускоряться и силой сжимает орган у основания, отчего второй, вскрикнув, вовсе затыкает себе рот рукой, ведь ему перекрыли доступ к оргазму, продлив ощущения.       Только когда мужчину начинают колотить, он размыкает пальцы и позволяет бурно кончить, теперь наблюдая, как тело медленно расслабляется. Вот только Кёнсу рано радуется, потому что буквально в следующую секунду Ким вновь берёт орган в руки и начинает водить по нему, массируя чрезмерно чувствительную головку, из-за чего старший с изумлённо выпученными глазами пытается вырваться. Но альфа только крепче держит содрогающееся чуть ли не в конвульсиях тело на месте, пока омега не кончает во второй раз, но уже без спермы.       — Теперь я прощён? — поцеловав раскрытые губы, пока второй пытается отдышаться, Кай поднимает его на руки и уносит в сторону ванной комнаты, где они продолжают веселье, но без проникновения.       — Однозначно. ***       По истечении полугода, за которые друзья практически не собирались нормально, будучи занятыми родителями, Бэкхён решает собрать всех омег воедино. Он не просто соскучился по ним, а намеренно желает выпить, ведь теперь его организм полностью восстановился. Именно поэтому написав в чат о том, что вечером все должны собраться у Тао, блондин заставляет мужа купить ему несколько бутылок алкоголя, потому что сам в этом не разбирается.       Конечно же, Чанёль выполняет просьбу и радуется тому, что его любимый сможет нормально провести время, отдохнув от детей. Вот только на его желание подвести младший отказывается, говоря, что его заберёт Мён, когда он уже собирается выйти из дома и целует альфу, то ещё некоторое время топчется у порога, всё оглядываясь на малышей.       — Не переживай, мы справимся, — предугадав чужое беспокойство, успокаивает и обнимает.       — Может, мне их с собой взять? Они ведь ещё маленькие и…       — Бэкхён-и, я тоже их отец. Прекращай переживать и просто иди, — вновь повторяет и подталкивает в сторону двери.       — Но всё же их трое, а не один, вдруг…       — Если ты сейчас же не выйдешь, то я затащу тебя в спальню за четвёртым. Ты знаешь, сколько лялек я просил мне родить, — и только после этого омега выходит, считая, что всё же не осилит ещё одного. — Повеселись там.       Вот только повеселиться Хёну так и не удаётся, ибо весь оставшийся вечер его сердце лежит у той самой двери, которую Ёль с улыбкой закрыл. И из-за этого даже пить как-то не хочется, но друзья всё же настаивают, говоря, что тоже такими были раньше, поэтому на некоторое время парень всё же расслабляется, утопая в алкоголе и компании. Вот только и этот момент длится недолго.       Ближе к двум часам ночи, когда все, напившись, засыпают, хотя твёрдо настаивали тусить всю ночь, Бэкхён начинает бредить. Он каждый час писал Паку и получал в ответ короткое «всё хорошо», но сейчас его последнее сообщение так и остаётся непрочитанным, от чего в голову начинают влезать разного рода мысли, по типу: «А вдруг не уследил? Вдруг они с кроватки упадут? Или проголодаются? А что, если Чанёль уйдёт в туалет, а Лухан убежит?». И всё больше прокручивая это в голове, омега всё больше уходит в себя, из-за чего не выдерживает и просит неспящего Криса отвести его домой.       Уже у самых дверей квартиры Бэкхён делает глубокий вдох и с подскочившим за поездку пульсом торопливо заходит внутрь. И он даже не разувается, сразу включает свет в прихожей, не понимая, почему везде темно и тихо, ибо старший никогда не спит в такое время, и мчится в спальню. Вот только дойти до неё ему так и не удаётся, ведь он, наконец найдя семью в гостиной, выдыхает весь воздух, сбросив груз волнения с плеч.       — Напугал же ты меня… — тихо прошептав это, блондин улыбается и снимает с себя накидку, подходя ближе к спящему на диване Чанёлю.       На руках альфы по обоим сторонам сопят такие же Соныль и Соиль, причмокивая губами во сне, а под боком, уложив голову на крепкие бёдра, дремлет свернувшийся калачиком Лухан. Умилившись такому замечательному моменту, в глазах Бэка неожиданно собирается влага, ибо он невольно думает о том, что создал ту семью, которой у самого никогда не было. Он действительно часто мечтал о родительской заботе или хотя бы о братике, сестрёнке, с которыми можно было бы пообщаться и поделиться проблемами, поэтому сейчас он счастлив, что смог дать такую возможность своим детям. И, полюбовавшись ещё немного, парень всё же вытирает глаза и тянется за Соилем, чтобы взять его с рук и уложить в кроватку. Однако во сне ребёнок начинает хныкать, не желая расставаться с отцом, от чего моментально будит испугавшегося альфу.       — Тш-тш-тш, я рядом, малыш, — быстро среагировав, Чанёль удивляется пришедшему с тусовки Бэку и параллельно принимается убаюкивать младенца обратно.— Когда ты пришёл? Кто привёз? Ты ведь до завтра уходил.       — Я не смог остаться там… Сильно распереживался и в итоге попросил Криса подвезти меня. А ты почему спишь здесь? Руки со спиной не затекли?       — Мы мультики смотрели, а потом задремали неожиданно. Сам даже не понял, как, — попросив приподнять голову Лу с бедра, мужчина поднимается и уносит детей в кроватку, после чего возвращается и забирает оставшихся омежек. — Ты мне совсем не доверяешь? Они даже ни разу не заплакали со мной, хотя с тобой вечно ревут, треская стены, — пустив смешок, заставляет второго свести брови к переносице, пока, уложив последнего, целует каждого в лоб.       — Не ревут они со мной вовсе! — парень обиженно шикает, но вовремя одёргивает себя, продолжая уже гораздо тише: — Тебе просто повезло! Да и я испугался лишь из-за того, что они уже умеют ползать, разыскивая приключения на пятую точку. К тому же, вдруг ты не…       — Памперсы я поменял, — перебив, вновь улыбается и теперь целует мужа, помогая тому раздеться, чтобы затем утащить в постель на глубокий сон. И Чанёлю так чертовски нравится это идеальное тело Бэкхёна, хоть тот и продолжал очень сильно комплексовать и худеть по этому поводу. Эти растяжки за беременность, располневшие и так и не ушедшие бёдра, немного выпирающий животик и рубец — всё это так естественно, что отвращения в помине нет и не было никогда. И Пак доказывает это вновь и вновь, день изо дня, как и сегодня, говоря: — Ты прекрасен, милый, — а затем расцеловывает каждый уголочек, каждый изъян и изюминку, добавляя: — Я люблю тебя.       — И я люблю тебя, Чанёль-и…       — Твои милые щёчки вновь покрылись румянцем, — заметив очередное смущение, альфа ласково улыбается и проводит ладонью по красной коже, после чего притягивает ближе и крепко обнимает.       — А когда не покрывались?       — И то верно, — усмехнувшись, старший утыкается носом в макушку и шепчет последнее: — Сладких снов, любимый.       — Сладких, любимый, - в ответ произносит омега и закрывает глаза, греясь в тёплых объятиях.