disposable darling

Лора закрывает глаза под жаром софит и хватается за стойку микрофона, чтобы навзничь не рухнуть на сцену. Какофония звуков оглушает, пот льется градом по лбу и вискам, а сердце молотит так, что тошнота подбирается к горлу. Если она блеванёт прямо в толпу, звание королевы вшивого андеграунда за ней закрепится наверняка. Она нащупывает грудную клетку, стискивает цепкими пальцами влажную на груди майку-алкоголичку – и толпа жадно ревёт, разглядев в вымученном жесте грязный флёр эротизма. Лора разлепляет подернутые пленкой веки и криво улыбается в толпу, качнувшись с одной ноги на другую, подносит микрофон вплотную к губам. Хриплые ноты вырываются у неё подобно воплям оголодавшего зверя, перед глазами всё смешивается в размазанное полотно мокрых горячих тел. Кокс берёт хорошо, крепко, удерживает и не даёт растечься бесформенной массой. После они уступают сцену другим, таким же молодым и угашенным, прикинувшимся, будто весь мир принадлежит им. – Ты в порядке? – у Ноэля язык заплетается, но он сразу оказывается рядом, поддерживая Прессфилд за плечи. Она кивает в ответ, и он прикладывается губами к её мокрому виску. – Я отлучусь, – с трудом выдаёт Лора, размашистым жестом показывая куда-то в сторону туалета. Как только она закрывает за собой липкую вонючую дверь, её выворачивает. Скользнув пальцами по грязному ободку заляпанного унитаза, Лора ещё сильнее скрючивается на коленях. Хорошая девочка из высших слоёв, выросшая среди таких же прилизанных наследников, начищенного до блеска серебра, породистых гончих, антикварных ваз и полотен художников времен Ренессанса, выташнивает собственные внутренности на загаженном полу вонючего клуба. Сплюнув, Прессфилд поднимается, отряхивает рваные джинсы и выкручивает краны, полощет рот желтоватой водой. Блестящее от пота скуластое лицо расплывается в мутном зеркале. Её, изломанную худобой, в заношенных шмотках с чужого плеча, не узнали бы даже родители. Двигается машинально, на автомате, становясь просто телом. Нужно на воздух. Спускаясь по шаткой лестнице, она обходит услужливых дилеров, подсевших на смеси студентов с распухшими мозгами и сосущиеся парочки. На полпути, в темноте, невольно останавливается, привлеченная просветом из-за полуоткрытой двери. Чужие голоса манят, и Лора тянется, прикладывается к косяку и заглядывает внутрь, щурится в полоске света. Мужчина в чёрном обмяк тряпичной куклой на стуле, из распахнутой дырки рта сочится кровь, пока другой, в сером костюме-тройке, объясняет ему что-то поразительно спокойно, сложив руки перед собой. Рядом с ними двое громил, у одного в руках плоскогубцы. У Прессфилд пересыхает во рту – организм реагирует быстрее, пока она, размякшая, наблюдает за тем, что видеть не должна. Будто бы почувствовав непрошеный взгляд, мужик в сером поднимает голову, и Лора понимает не сразу, когда он широким шагом пересекает комнату и рывком толкает ручку двери от себя. Прессфилд отшатывается назад, глядит то ли испуганно, то ли враждебно, сдвинув широкие брови, а у самой сердце вот-вот из груди выскочит. Свет бьёт мужику в спину, во взгляде за стёклами очков в роговой оправе – тень узнавания. Смотрит ошарашенно, но потом, собравшись, часто моргает, расправляет плечи. Ему, лощёному, упакованному в костюм руки лучшего лондонского портного, в этом загашнике не место. Как и ей. – Рэй, ну кто там? – орут из-за двери. – Какая-то обдолбанная девица, – отвечает не сразу, не сводя взгляда с Прессфилд. Затем захлопывает дверь, и тень поглощает полосу света на лице Лоры. Они видятся снова, когда Рэй и его дуболомы выбивают дверь квартиры Брауна. Лора теперь понимает: Рэймонд Смит, похожий на холёного лабрадора, на деле цепной пёс короля ганджубаса Майкла Пирсона. Того самого Пирсона, который обхаживает их поместье, следит за тем, чтобы лужайки были подстрижены ровно и пыль не скапливалась на семейном фарфоре. Мрачно глядя исподлобья, Лора понимает, почему тогда Смит не свернул ей шею на месте. – Ты кто-то типа телохранителя? – спрашивает Прессфилд, когда они едут в машине. Ей хреново, башка трещит, кожа провоняла табаком. Лора хочет закрыть глаза и погрузиться с головой в ванну, исчезнуть. – Я отвезу тебя домой, – степенно отвечает Рэй, выкручивая руль на повороте. Удивительно спокойный голос, ровный, мягкий. – И всё? – недоверчиво спрашивает она. Родители уже несколько раз пытались упечь её в рехаб, но Лора сбегала прямо в длинной больничной робе и босиком, стремительно мчалась по мокрой от дождя траве и выбегала на дорогу, чтобы там поймать попутку и двинуть в берлогу Ноэля. – И всё. Как он и сказал – заплаканные папа с мамой, судорожные объятия, трясущиеся руки, извинения и утешения. В своей просторной комнате, чистая и свежая после душа, отмывшаяся от липких прикосновений и въевшихся запахов, Лора устало заворачивается в одеяло. Сон беспробуден. После тяжёлых наркотрипов она проваливается в забытье другого толка, но по пробуждении чувствует себя ещё более разбитой. В накрахмаленном белом халате, на мягкой кровати с высокой резной спинкой, она чувствует себя как никогда далёкой от самой себя, нашедшей своё место среди маргиналов, наркоты и алкоголя. Лоре хочется остаться в этом стерильном коконе и в то же время – пробудиться, быть вовлеченной, заворожить себя впечатлениями, касаться. Смотреть и быть зримой. Вялыми пальцами она стучит сообщение Ноэлю. Видящий в Лоре новую музу, подобную цветку розы среди сорняков, Ноэль срывается мгновенно. Внезапный разрыв заливал последним алкоголиком. Украденная возлюбленная, погибший друг, разбитое сердце и убийцы, которые пойдут до последнего – готовый сюжет для нового альбома. Как только он берет её за руку, Прессфилд отпускает себя, уничтожает ощущения и в то же время стремится к исключительной тактильности. Для них, сбежавших от ответственности, потерянных и нашедших друг друга, заброшенное здание на окраине становится лучшим местом побега. Разбитый красный кирпич, росписи граффити, зияющие дыры окон, шприцы и пустые бутылки, грязь под ногами. В какой-то момент Лора обнаруживает себя на проеденном молью диване. Голова склонилась к Ноэлю на плечо. Кто-то копошится в углу, кто-то проходит мимо. Затравленные, злые и потерянные взгляды. – Чёрт! – внезапно Ноэль дёргается в сторону и вскакивает с места, спотыкаясь на бетонной крошке. – Этот хрен везде будет за тобой таскаться? Проследив за его взглядом, Лора видит Смита в кирпичном дверном проёме. Пригнув голову, он отряхивает ладони, осматривается, почти сразу замечает беспорядочного в своей нервозности Ноэля – и Лору вместе с ним. – Эй, мужик, – голос у Ноэля дрожит, пока Рэй приближается. Дерзости ему не занимать, но после того, как Аслан вылетел с балкона башкой вперёд, смелости явно поубавилось, – вали-ка отсюда. Смит вытягивает руку в примирительном жесте, будто успокаивает недоверчивого пса, и Ноэль пятится, спотыкается и падает задницей в пыль. – Он прав, – хмуро поддерживает Лора, глядя на Смита снизу вверх. – Вали отсюда. – Как ты там тогда сказала? – Рэй останавливается напротив и сцепляет руки перед собой. – «У меня нет вещей в этой дыре»? А ты умеешь учиться на ошибках. – Твоему боссу невыносима мысль о том, что он потеряет курицу, несущую золотые яйца. Поэтому снова послал тебя за мной. – Лора, родители волнуются за тебя, – он обращается к ней неизменно вежливо и терпимо, объясняет, словно пятилетке. – Им будет спокойнее, если ты вернёшься домой. – Ты ещё Марка Рентона мне процитируй. Прессфилд тошнотворен его нравоучительный тон. Она поднимается со скрипучего дивана, неуверенно качнувшись, и задирает подбородок, пытаясь отыскать хотя бы намёк на компромисс во взгляде Смита, который преграждает ей дорогу непробиваемой стеной. Он пахнет чистотой, древесиной и парфюмом с несколькими нулями в ценнике. Манеры, тугой узел галстука, «ролексы» на широком незагорелом запястье – атрибуты богатой жизни в достатке, от которой Лора так хотела сбежать. – Пусть оставят меня в покое. Так и передай моим родителям, – цедит она. Ноэль, отряхнувшись, встаёт рядом с ней, мнётся с ноги на ногу, а потом, расхрабрившись, замахивается, но Смит перехватывает его руку, выворачивает запястье до хруста и бьёт в лицо, обрывая крик. Ноэль падает в пыль, у него вырывается вопль, он стискивает окровавленные зубы, воет, прижимает к себе сломанную руку. Смит снова оборачивается к Прессфилд. – Ты же умнее своего друга, Лора. Давай не будем всё усложнять, – жестом он приглашает её к выходу. Лора упрямо молчит: знает, что Рэй не поднимет на неё руку. Он качает головой в разочаровании, цокает языком, а потом наклоняется и обхватывает её выше колен. – Эй! – она болтается у Смита на плече, пока он, перешагивая через невменяемые тела, выносит её из здания. Лора молотит кулаками об крепкую спину и отчаянно пытается пнуть по ногам, но Рэй только встряхивает её и крепче обхватывает бёдра рукой. – Мне нужно, чтобы ты была хорошей девочкой. Как в тот раз, помнишь? И никто больше не пострадает, – слышится его размеренный голос. Прессфилд чувствует тепло сквозь тонкую ткань драных джинсов. Руки Смита предназначены для оружия, хрустящих банкнот и ладно скрученных косяков; замаранные в крови и переломавшие кости тех, кто рискнул перейти дорогу Майклу Пирсону. Закодированная в ДНК преданность сродни долгому приходу. Лора знает, потому что Ноэль ради неё расшибется в лепёшку. Но его верность – мальчишеская, отброшенная в пыль одним лишь уверенным жестом. Движения суетливые. И руки холодные. Возле машины Рэй аккуратно ставит её на землю и по-джентльменски открывает дверцу автомобиля. Смерив его мрачным взглядом, Лора забирается на пассажирское сидение. Салон пахнет новой кожей. – Пристегнись, – Смит захлопывает дверцу, но Прессфилд сидит не двигаясь, тогда он наклоняется и сам защёлкивает ремень. – Вот так. Ведёт уверенно и плавно, устроив руки на руле. В какой-то момент касается гарнитуры, принимая звонок. – Да, босс, – хмурит брови, кивает и, бросив взгляд в зеркало заднего вида, разворачивает автомобиль в противоположном от поместья Прессфилдов направлении. – Будет сделано. – Куда мы едем? – мрачно спрашивает Лора. – Планы поменялись. Мама обнаружила в твоей комнате пакетик с героином. Теперь твои родители не успокоятся, пока не перевернут весь дом вверх дном, – он выдерживает паузу и усмехается: – Ящик с бельем? Могла быть изобретательнее, Лора. – Я спрашиваю, куда мы едем? – огрызается она. – Ко мне домой. Там безопаснее, чем на заброшках с укурышами. Интерьер его дома выполнен лучшими дизайнерами-архитекторами. Никакой вычурности: простые формы, природные материалы, точечный свет и приятные глазу цвета. Много воздуха и пространства. Рэй указывает Лоре на один из высоких барных стульев – «сиди здесь» – и теряется в недрах огромного дома. Прессфилд поначалу сидит спокойно, вяло болтает ногами, потом спрыгивает со стула и разглядывает посуду на навесных полках: бокал к бокалу, начищенные до блеска гостевые наборы. На деревянной полочке – кастрюли и ковши, лопатки для готовки, кофейник, миски, плошки, приправы, банки с кофе. Лора открывает ящики, тянется на цыпочках к верхним полкам и хлопает дверцами, пока, наконец, не находит шкафчик с алкоголем. Приложив усилие, свинчивает крышку с непочатой бутылки скотча и плещет в гранёный стакан на два пальца. Скотч обжигает горло. – Я набрал тебе ванну, – Рэй появляется в проёме со стопкой свежей одежды. – Отдохни и... Приведи себя в порядок. Переоденешься в чистое. А это можешь отдать мне. Он протягивает руку, чтобы забрать стакан, но Лора ловко уворачивается. – Откуда у тебя женские вещи? Переодеваешься, пока никто не видит? – фыркает она. Шёлк и хлопок приятно ложатся в ладони. Смит пропускает комментарий мимо ушей. – Свою одежду можешь сложить в корзину для белья. Второй этаж, третья дверь налево. В ванной крепкая дубовая дверь, искусственные растения и пол с подогревом, пахнет ванилью и древесиной. Лора замечает диффузор рядом со стопкой полотенец. В большой ванне она вытягивается в полный рост, вдыхает аромат пены, соли, масел и чёрт знает, чего ещё. Медленно откидывает голову назад, и длинные волосы намокают, липнут к спине. Удобно устроив стакан со скотчем на полочке между гелем и шампунями, она погружается в пену по самый подбородок. Никакого штата прислуги, охраны в проёмах и камер по дому. Прессфилд поочерёдно вынимает ноги из воды, собирает пену в ладонях и смотрит, как лопаются пузырьки на бледной коже. Тянется к стакану, опрокидывает в себя скотч, включает Led Zeppelin на телефоне и подпевает под нос I Can’t Quit You Baby. В какой-то момент становится скучно, и она зовёт Рэя – по полному имени, «Рэймонд», вытянув шею в ожидании. Он стучится два раза: – Всё в порядке? – Можешь зайти, – отзывается Лора и откидывается лопатками на бортик. Рэй впускает свежий воздух в душную ванную, наполненную сладкими ароматами. Сминает в руке махровое полотенце с кухни и смотрит вопросительно, чуть подняв брови, пока Прессфилд тянет паузу. – Не потрёшь мне спинку? – наконец, выдаёт она. Идея кажется чертовски забавной. – Это не лучшая затея, Лора. – А ты представь, что это приказ твоего босса. Микки, – она смакует имя на губах, прежде чем оно отскакивает от нёба, и, прищуриваясь, наблюдает, как Смит сдвигает брови и поправляет очки на переносице, безуспешно пытаясь умерить тик. Взгляд под овальными стёклами по-прежнему не выдаёт ничего, но Лора видит, как белеют костяшки, когда он сжимает полотенце сильнее. – Избалованная дочь богатых родителей попала в притон, её с трудом удалось вытащить. Она обессилена. В полном отчаянии. Ей точно требуется помощь. Смит швыряет полотенце с корзину с грязным бельём. Расстёгивает жилет, ослабляет галстук и кладёт поверх, снимает запонки и закатывает манжеты белой рубашки. Подтянув колени к груди, Лора наблюдает, как он подтаскивает к ванне один из обтянутых бархатом пуфов на круглых ножках. – Тебе нужно кое-что понять, – Смит выдавливает полупрозрачный гель без отдушек на новую мочалку. Свободной рукой убирает мокрые волосы Прессфилд за левое плечо и ведёт по позвоночнику, вниз от основания шеи. Спины касаются тёплые руки. – Я тебе не нянька. У Лоры вырывается почти равнодушный смешок: с детства её окружали исключительно няньки. Частные учителя английского, итальянского и немецкого, тренеры по верховой езде и фехтованию, учителя танцев, преподаватели этикета, сомелье, бизнес-тренеры. В школу и колледж её отвозил собственный водитель, а спину всегда прикрывали телохранители. – Мама с папой сделают для меня всё. А твоему боссу чертовски не улыбнётся, если с ним решат попрощаться. Рей молча выдыхает в ответ. Заводит руку на шею, вдоль пульсирующей жилки, опускается к угловатым ключицам, и у Лоры плывёт перед глазами от жара, какофонии ароматов и забористого скотча. Она не видит выражения лица Смита, но готова поспорить, что он охрененно зол. Он придвигается ближе, размеренно дышит в спину, загребает воду в пригоршни ладоней и смывает густую пену. Кожа покрывается мурашками под его руками, и Лора ведёт плечами будто бы от озноба. – Только представь, что будет с твоими родителями, когда их дочь-наркоманка откинется от передоза, – его дыхание щекочет ухо, Лора порывается вперёд, но Рэй удерживает на месте, обхватив за плечи. – Ты так неизбирательна. Вы, детишки, балуетесь откровенной дрянью. Один звонок – и дилер толкнёт вам убийственную смесь, от которой никто из вас не очнётся. О да. Нам известно, кто ваш дилер. Смещает руки на её шею, неторопливо гладит пальцами под подбородком, затягивает паузу. – А ещё нам известно, что ты с ножом напала на мать перед тем, как тебя первый раз отправили в клинику. Рэй поднимается с места, обходит ванну и, наклонившись к лицу Прессфилд, ставит руки на бортики. Она вжимается спиной в гладкую поверхность, смотрит напряженно, не без страха, но и не запуганно. Когда Смит погружает руку в мутную воду, сознание почти отключается. Лора подаётся в сторону, расплескивает воду на тёплый пол, но он только находит её ладонь и аккуратно движется вверх, чуть надавливая на тонкую кожу, вдоль полосы вен, и устраивает пальцы на синюшном сгибе локтя. – Знаешь, в чём твоя проблема, Лора? Ты сунулась в джунгли со своими законами. А хищникам это очень не нравится, – обводит большим пальцем следы от уколов, не прерывая контакта глаза в глаза. Медленно выпрямляется и стряхивает воду. Пузырьки пены полопались и рассеялись по поверхности. У Лоры жжёт кожу там, где были руки Смита. Рэй снимает с вешалки бежевый банный халат и разворачивается к Прессфилд, вжавшейся в бортик. – Вылезай, – произносит почти по слогам. Его тон не терпит возражений. Прессфилд поднимается сгорбившись, ставит ноги на пушистый коврик. Кожа покрывается мурашками, когда она ступает на ватных ногах по голому полу и поворачивается к Смиту спиной, прежде чем он надевает на неё халат. – Повернись. Лора упирает взгляд в пол, когда Рэй затягивает широкий пояс у неё на талии. Поправляет воротник, освобождает волосы и заглядывает ей в лицо, а потом убирает мокрую прядь с бледного лба почти любовным жестом. – Оставайся-ка ты лучше девой в беде. Как ты сказала? «В отчаянии». Вот тогда мы сможем тебе помочь. Чистым полотенцем он вытирает руки, устраивает свои вещи на сгибе локтя и убирает запонки в карман. Лора стоит молча, скулы сводит, босые стопы приклеились к полу. Когда Рэй уже перешагивает порог, она окликает его: – Если сегодня ничего не найдут… Можно остаться ещё на какое-то время? Смит оборачивается через плечо и улыбается мягко, но расчетливо. – Конечно. Чувствуй себя как дома.