Просто быть человеком

— Черт, черт, черт! – взвыл Гарри, катаясь по постели. Кости, казалось, плавились, кровь кипела, глаза от нестерпимой боли едва ли не вылезали из орбит. Слово «ломка» по отношению к наркоманам Гарри слышал, еще живя у Дурслей. Как-то один из одноклассников Дадли загремел в больницу, и тетя Петуния брезгливым шепотом рассказывала Вернону о причинах его якобы болезни. Да и в маггловских новостях и фильмах иногда упоминалось это понятие. Но Гарри, будучи магом, даже предположить не мог, что сам когда-нибудь столкнется с подобным явлением, и уж тем более, что испытает всю прелесть ужасных ощущений на себе. Он не знал, какой спектр ощущений испытывают в период ломки наркоманы, но того, что он сам переживал в последние дни, не пожелал бы и врагу. Нет, для одного врага Гарри бы с удовольствием сделал исключение, но тот, к сожалению, был уже мертв. Не в силах больше терпеть невыносимый жар, сжигающий его изнутри, он, кряхтя и подвывая, скатился с постели и на четвереньках пополз в ванну – холодная вода приносила успокоение измученному организму. Гарри понимал, что долго не продержится и либо вскоре свихнется от постоянно терзающей тело боли, либо пойдет искать… Об этом варианте не хотелось даже думать. На подгибающихся коленях, едва перебирая дрожащими руками, он все же сумел доползти до ванны. Сжав зубы, Гарри с мучительным стоном из последних сил рванул тело вверх, толчком перекидывая себя через бортик, и после небольшой передышки включил ледяную воду. Благо раздеваться было не нужно – последние дни он не мог терпеть трение одежды о кожу и ходил голышом. Стесняться ему было некого – в доме они с Кричером были одни, да и отучили его за последние два года смущаться. Холодная вода наполняла ванну, туша пожар, разгоревшийся под кожей, и даря временное облегчение. Зато тут же напомнили о себе измученные такими процедурами легкие – слишком часто ему приходилось купаться в ледяной водичке, и Гарри зашелся хриплым кашлем. Он был уверен, что давно заработал себе пневмонию, только вот подыхать молодое и полное магии тело почему-то не желало. Тело охлаждалось, боль унималась, и Гарри начал соображать более внятно. К сожалению, он не представлял, где взять информацию об одолевшем его недуге, зато очень хорошо знал тех, кто мог ему помочь избавиться от жуткой ломки. Вот только обращаться к ним Гарри не стал бы даже на пороге смерти. Слишком хорошо он представлял, чем это может обернуться. Становиться пожизненной игрушкой кого-то из прихвостней почившего Волдеморта, вечным рабом или комнатной собачкой, готовой ради избавления от мучений на все, он больше не желал. Ах, как же они с Дамблдором ошибались, когда изучали информацию и выискивали способ убить Волдеморта. Гарри теперь мог лишь горько улыбаться, вспоминая того наивного, но уверенного в себе юношу, которым он был еще пару лет назад. В семнадцать все казалось преодолимым, а поиск крестражей выглядел опасным, но захватывающим приключением. Только ни убитый Дамблдор, ни сам Гарри, да и, наверное, никто в магической Британии не мог даже предположить, что на самом деле представляет собой Волдеморт. А точнее, Том Риддл, вернувшийся из своего путешествия по Албании. Только Гарри об этом удалось узнать фактически из первых уст – от самого Темного Лорда. И он до сих пор помнил тот ужас и неверие, которые испытал, когда понял, что, даже уничтожив крестражи, не сможет одолеть Волдеморта. Зачем осколки души существу, которое уже давно этой души не имеет? Существу, которое не убить ни заклинанием, ни любым другим хоть магическим, хоть маггловским способом, кроме одного – проткнуть сердце осиновым колом. Гарри горько рассмеялся и вновь закашлялся. Как мало, оказывается, маги знают о населяющих мир магических существах. Ни об укладе их жизни, ни о возможностях уничтожения. Волдеморт был вампиром. Нет, он не родился таким. Просто во время своих странствий по Восточной Европе он встретил древнего вампира, едва не став его ужином. Но, каким-то образом почувствовав в своем визави мощную силу, совершенно не похожую на силу волшебников, Волдеморт смог заключить с ним договор. Они обменялись кровью, и вампир получил магический дар, а Волдеморт — бессмертие и неуязвимость, о которых всегда мечтал. Когда Гарри слушал эту историю в первый раз, в плену после долгих скитаний, распятый при помощи магии у ног своего врага — он в нее не поверил. Потому что помнил изможденного вампирчика, совершенно беспомощного и слабого, встреченного на шестом курсе на рождественской вечеринке у профессора Слагхорна. А от Волдеморта буквально веяло силой, которая гнула к полу и вызывала желание подчиняться. Да и выглядел он не в пример лучше, чем в атриуме Министерства. Красивый темноволосый мужчина с хищным выражением лица. Лишь красные глаза и общая бледность напоминали о том чудище, которым он прикидывался, чтобы спутать планы Дамблдора и напугать непосвященных. Уже много позже, удовлетворенный и расслабленный после кормления и постельных забав, Волдеморт рассказал Гарри о существующей в мире вампиров иерархии. Оказалось, что тот запомнившийся ему полудохлик был из низшей касты, стоящий лишь на ступень выше безмозглых упырей. Такие вампиры обычно не имели права охотиться, а также заводить собственного донора, и зачастую становились «вегетарианцами», вынужденные питаться кровью животных, что значительно ослабляло их. Только вампиры, вступившие в клан под руку высшего, могли рассчитывать на «объедки» с барского стола: им отдавались неугодные, истощенные или больные доноры. И тогда вампиреныши имели шанс попробовать человеческой крови, правда, сил она им тоже особо не добавляла, потому что толку от крови таких вот «испорченных» доноров не было никакого. Волдеморт же, обращенный высшим, в вампирской иерархии был едва ли не равен живорожденным, которые не появлялись на свет уже несколько сотен лет. Живорожденные среди вампиров вообще считались почти легендой. Чаще всего именно они становились высшими, с годами приобретая опыт и наращивая силы. Только вот их было очень-очень мало. Впервые услышав от Волдеморта, что тот – вампир, Гарри дерзко рассмеялся ему в лицо, ведь он наивно думал, что вскоре умрет и терять ему больше нечего. Как же глубоко он заблуждался! Оказывается, существуют вещи намного страшнее смерти, и об этом он узнал в тот же вечер. Когда егеря поймали их и отвели в поместье Малфоев, где время от времени гостил Волдеморт, Рона на удивление не тронули. Никто из обращенных Волдемортом Пожирателей-вампиров не захотел прикоснуться к нему из-за, по их словам, мерзкой вони. Лишь много позже Гарри объяснили, что «предатели крови» — это не пустые слова, и кровь у таких магов действительно подпорченная. Поэтому Рон все время, что Гарри был рабом Волдеморта, прислуживал по хозяйству у Малфоев, которые отказались от обращения в вампиров. Насколько понял Гарри из обрывков доходившей до него информации, Малфои были в родстве с какими-то другими магическими существами, чья кровь несовместима с вампирской. Гермионе повезло меньше. Ее забрала к себе Беллатрикс, и Гарри больше подругу не видел ни находясь в плену, ни уже после освобождения. Он очень переживал за Гермиону, но понимал, что ее, скорее всего, уже нет в живых. Как-то Волдеморт посетовал, что Белла слишком невоздержанна в еде и в обращении с рабами, оттого ей приходится слишком часто менять доноров, но, к счастью для нее, грязнокровок и магглов на свете еще много. И сейчас, вырвавшись из плена, Гарри больше всего не хватало поддержки друзей. Гермиона, увы, сгинула где-то в подвалах замка Лестрейнджей, а вот Рон после освобождения стал ему бывшим другом. После плена он просто не захотел больше общаться, как будто винил Гарри в произошедшем. А может, не мог побороть презрения, зная, чем все это время занимался Поттер. Малфои иногда приводили Рона с собой на общие собрания, и тот видел, как Волдеморт унижает своего раба. Но вместо жалости или сочувствия на лице Рона была лишь гримаса отвращения, как будто Гарри по своей воле подставлял Волдеморту под укус шею или прилюдно раздвигал перед ним ноги. Хотя, со стороны это могло выглядеть именно так. Гарри горько рассмеялся, почувствовав, что от холода зубы выбивают дробь, но вылезать из ледяной воды не спешил, зная, что стоит телу согреться до естественной температуры, как нестерпимый жар вернется вновь. В чем-то Рон был конечно прав: сам, он все делал сам! И шею подставлял, и ноги раздвигал. Потому что донор, отравленный укусом вампира, становился зависимым от его яда и был готов на что угодно, лишь бы снова испытать то чувство, когда чужие зубы вонзаются в шею и в тело вместо крови вливается отрава, вызывающая эйфорию и сильнейший сексуальный голод. После укуса человек готов любить и ублажать весь мир, а своего благодетеля-хозяина — особенно. Нет, первые несколько раз, пока яд не вызвал привыкания, Гарри пытался сопротивляться. Но что он мог сделать, распятый у ног Волдеморта, без палочки и без одежды? Только отворачивать голову и отклоняться, в то время как Темный Лорд с хищной усмешкой приближался к его шее, ощерив клыки. А потом… Вспомнив ощущения, Гарри почувствовал, что возбуждается, и долил еще ледяной воды. И пусть тело задеревенело, но оно помнило испытываемое ранее удовольствие и стремилось к повторению. Хотелось протянуть руку, подрочить себе, засунуть в зад пальцы и получить хоть жалкое подобие того умопомрачительного оргазма, который накрывал его в руках Волдеморта сразу после укуса. Но для этого Гарри приходилось ублажать хозяина, выполняя любое его требование, чтобы тот позволил кончить. Гарри сжал руки в кулаки и помотал головой, отгоняя наваждение. Он держался. Держался уже почти три недели после смерти Волдеморта. Он терпел невыносимую боль от яда, сжигающего внутренности, вымораживал себя ледяной водой, но ни разу не позволил себе прикоснуться к члену или заднице, когда на него удушающими волнами накатывали воспоминания о пережитом в руках врага удовольствии. Гарри ненавидел себя за то, что испытывал такое наслаждение под Волдемортом. Считал грязным и опозоренным. Он сколько угодно мог уговаривать себя, утешаясь тем, что его насильно подсадили на эти извращенные удовольствия, но помнил, как после первых нескольких недель готов был едва ли не выпрашивать у хозяина очередной укус и крепкий член в задницу, изнывая от жажды и возбуждения. В моменты таких вот ломок мозг полностью отключался, и он становился похож на скулящую, похотливую сучку, жаждущую запрыгнуть на член в любом месте, вне зависимости от того, одни они или вокруг куча народа. Волдеморту нравилось над ним издеваться. Он превратил его едва ли не в комнатную собачку, живого говорящего питомца. Гарри не имел права носить одежду, не имел права перечить, должен был выполнять все без исключения поручения. Чтобы унизить его еще сильнее, иногда Волдеморт приказывал ему передвигаться по дому только на четвереньках, иногда, разозлившись, отправлял спать в гнездо к Нагайне, время от времени трахал прямо на собраниях Пожирателей и даже пару раз отдавал в качестве награды особо отличившимся приближенным. А Гарри, находясь в плену эйфории после укуса хозяина, не особо соображал, что с ним делают и кто. Нет, он пытался бороться с собой и своей зависимостью, только вот такого средства, как ледяной душ, в плену у него не было. Эльфы всегда следили за тем, чтобы вода у Гарри в ванне была теплая, пенная и благоухающая травами, которые, как потом выяснилось, тоже обладали дурманящим эффектом и имели свойства афродизиаков. Самое интересное, что, несмотря на все унижения, Волдеморт относился к нему весьма бережно, как к любимой игрушке. Гарри не заставляли работать, всячески оберегали, охраняли, и вообще можно было сказать, что с него сдувают пылинки. На специальном низком столике, на полу, у него всегда была самая сытная и свежая еда, всевозможные соки, фрукты и овощи для скорейшего восстановления крови. В ванне его тщательно мыли и умасливали какими-то притираниями и кремами, чтобы кожа всегда была мягкая и шелковистая. Задница тоже в любой момент должна была быть готова к тому, чтобы принять хозяина без всякой подготовки, поэтому у него имелся целый набор анальных пробок с различными украшениями, начиная от драгоценных камней и заканчивая пушистыми хвостиками каких-то животных. Одежда у него тоже была, но только такая, в которой ни один приличный человек не вышел бы за порог спальни. Она представляла собой какие-то странные ремешки и ленточки, в которые его заворачивали эльфы по приказу Волдеморта, оставляя на виду член с яичками и выгодно подчеркивая задницу с красующейся в ней пробкой. И Гарри все это терпел, а в минуты ломки беспрекословно надевал и использовал, лишь бы доставить удовольствие своему господину. Естественно, бывали у него и периоды просветления, когда жажда укуса не мучила его. Длились они от нескольких часов до пары суток, в зависимости от того, как мало или как много выпил перед этим крови Волдеморт и сколько яда попало в организм. В один из таких периодов Гарри от отчаяния попытался покончить с собой, за что Волдеморт собрал прислуживающих ему эльфов и прямо при нем пытал их Круцио до беспамятства, а затем заавадил. Всех. А потом приставил к нему новых. После этого случая Гарри пришлось отбросить все мысли о покушении на собственную жизнь. В такие вот минуты, когда Гарри приходил в себя от этого вампирского дурмана, он с каждым разом все сильнее ненавидел своего мучителя. Собрав в кулак всю волю, он попытался показать, что смирился. Стал безропотно выполнять любые поручения, угождать любому капризу, ластился, как котенок, подставляясь под длинные тонкие пальцы своего «хозяина». И тот поверил. Он стал проводить с ним больше времени и даже разговаривать. Покладисто изображая послушного питомца, Гарри добился разрешения носить штаны при гостях. Правда, Волдеморт, как какой-то падишах, заказал ему тонкие шаровары, которые практически ничего не скрывали, но даже такое послабление было для Гарри огромным шагом. Ведь изображать послушную собачку наедине было не так стыдно и мерзко, как при посторонних. А в свободные вечера Гарри, ублажив своего хозяина, вызывал его на разговоры, объясняя это тем, что ему скучно. И жадно внимал, потихоньку подталкивая к рассказам о вампирах и их мироустройстве. Он наивно хлопал ресничками, зная, что Волдеморту нравятся его огромные зеленые глазищи – очки у него отобрали еще при пленении, а зрение, вероятно, из-за вампирского яда стало намного лучше, — удивленно ахал и охал, восхищался и восторгался, всячески поощряя рассказы «хозяина» на интересующую тему. Волдеморт довольно много знал о вампирах – почерпнул информацию у своего отца по крови, обратившего его. Оказалось, вампиры не боятся ни солнечного света, ощущая от него только легкий зуд кожи, ни чеснока, ни креста и святой воды, ни даже серебра, и уж тем более – заклинаний вроде Авады. Если их обезглавить — отрастет новая голова. Единственным уязвимым органом у вампира было сердце, качающее отравленную кровь. А повредить его, как ни странно, можно было действительно только осиной – хоть в чем-то маггловские сказки оказались правы. Даже щепка этого дерева, попавшая в сердце вампира, могла стать причиной смерти. Узнав все это, Гарри стал выискивать в поместье, куда они уже давно переселились от Малфоев, хотя бы что-то сделанное из осины. Только вот вся мебель, окна, двери, утварь были выточены из какого угодно дерева, только не из того, которое позарез нужно было Гарри. Прошло немало времени, прежде чем он выяснил еще одну вещь: высшие вампиры могут чуять осину, и подойти к ним с осиновым колом на расстояние вытянутой руки весьма сложно. Именно поэтому они живут долго и считаются практически бессмертными. А вот если из осины сделан артефакт, то магический фон как-то перебивает ее запах. Почитав старинных книг, которые разрешил ему брать в библиотеке Волдеморт, желая, видимо, побаловать свою игрушку, и проанализировав информацию, Гарри понял, что ему нужна волшебная палочка из осины. Он долго думал, как ему исхитриться и достать ценный артефакт, пока однажды не выяснил, что эльфы, приставленные к нему наблюдателями, должны были выполнять все его поручения. Да, они следили, чтобы Гарри не выходил за пределы поместья, не вздумал причинить себе какой-то вред и не вел противозаконную переписку с друзьями. Все остальные его прихоти, не противоречащие воле хозяина, должны были исполняться. И тогда он забросил первый пробный камень: подольстившись к Волдеморту, попросил купить себе каких-нибудь заколок, чтобы скалывать отросшие волосы, заказать их на свой вкус, по каталогу из магазина. Волдеморт согласился, заставив его отработать просьбу всеми доступными дырками. Но Гарри уже было все равно. Перед ним стояла цель, которой он собирался достичь любой ценой. А то, что в последнее время Волдеморт стал трахать его даже тогда, когда Гарри был не под действием яда после укуса – так от него не убудет. Разом больше, разом меньше – поздно вспоминать о поруганной чести. Видимо, гриффиндорец в нем умер, а слизеринская часть натуры толкала добиваться своего, невзирая на методы. Он продвигался к своей цели маленькими шажочками. Постепенно у него в коллекции появилась целая куча всяческих драгоценностей, дорогих безделушек и даже несколько артефактов. А с его познаниями в сексе теперь можно было написать целую книгу об эрогенных зонах, невероятных позах и всевозможных способах доставления партнеру удовольствия. Подходил к концу второй год его плена, и Гарри рискнул заказать себе волшебную палочку. Только, чтобы не привлекать к письму внимание, адресовал он его не к Олливандеру, а в магазин, торгующий артефактами. Почему-то ему показалось интересным сочетание осины с волосом из гривы кельпи. Палочка нужна была короткая, жесткая, с заостренным кончиком и красным рубином на рукоятке. Почему он выбрал эти материалы, Гарри и сам не знал, но был твердо уверен, что состав определил правильно. А спустя пару недель он входил в спальню к Волдеморту, полностью обнаженный, увешанный драгоценными каменьями, среди которых попалась и парочка простеньких артефактов, и с волосами, заколотыми на макушке на китайский манер деревянной спицей. Гарри знал, что ему нельзя забываться в дурмане, и даже обрадовался, когда Волдеморт с довольной улыбкой приказал ему танцевать, если хочет получить свою долю удовольствия, демонстративно облизнув удлинившийся клык. А ему только этого и надо было. За время плена Гарри научился и возбуждающим танцам в том числе. Нет, восточный танец, естественно, он выучить не смог, но прекрасно знал, что если плавно извиваться, гладить и ласкать себя на глазах у Волдеморта, играть с пробкой, отставив задницу, тот быстро приходит в «боевой» настрой. В этот раз Гарри старался как в последний. Впрочем, так оно и было. Возбуждая «хозяина», он ускользал из загребущих рук, жаждущих его схватить, раздевал его, облизывал и терся задом и полувозбужденным членом. Наконец, он уложил Волдеморта в постель, а сам уселся сверху, насадившись на его член привычно готовой задницей, уже перепробовавшей и всяческие сексуальные игрушки, и рукояти плетей, хлыстов и даже горлышко бутылки. Размеренно двигаясь, Гарри призывно изогнулся, перехватив Волдеморта за руки и сжав ими свои ягодицы. Тот хищно ощерился и начал насаживать его на себя до самого основания члена. А Гарри всего-то и нужно было – занять руки «хозяина», чтобы в один момент выхватить из волос скрепляющую их волшебную палочку и всадить в бледную, часто вздымающуюся грудь Волдеморта. То, что у него все получилось, Гарри понял лишь тогда, когда упругое тело стало рассыпаться в прах. Он быстро отскочил в сторону, взметнув облако пепла, оставшееся от теперь уже бывшего господина. Видимо, со смертью хозяина разрушились все защитные чары, все связующие Пожирателей метки и все подчиняющие волю заклинания, потому что буквально через полчаса в замке оказалось полно авроров. Гарри к тому времени успел нацепить на себя что-то из одежды ныне мертвого Волдеморта, уничтожить от ярости все, что напоминало о его плене в замке, начиная от всевозможных игрушек и заканчивая украшениями. Себе он оставил только новую волшебную палочку вместо старой, сломанной еще в прошлой жизни. К тому же он успел опробовать ее в действии и понял, что эта «темная» палочка слушается его едва ли не лучше, чем первая — с пером феникса. Гарри рассказал прибывшим аврорам, что Волдеморт на самом деле был вампиром, а теперь мертв, и показал его прах. Быстро перечислил имена и фамилии Пожирателей-вампиров и тех, кто остался людьми. Поделился единственно возможным способом убить кровососа, продемонстрировав свою палочку. Затем, ссылаясь на усталость и магическое истощение после длительного плена, отправился к себе на Гриммо, чувствуя легкое жжение под кожей – предвестник того, что он вскоре будет нуждаться в новой дозе так и не полученного им перед этими событиями вампирского яда. Переступая тогда порог дома, Гарри и представить не мог, что легкое жжение и томление, которое мучило его в периоды между укусами, не идет ни в какое сравнение с теми муками, которые накроют его при длительном воздержании от привычной уже отравы. Сначала он думал, что тяга и боль со временем пройдут. Потом нашел спасение в холодном душе, позже пришлось заменить его ледяной ванной, но лучше ему не становилось, и он понимал, что либо вскоре загнется от переохлаждения и воспаления легких, либо… найдет источник яда – нового хозяина. Менять шило на мыло, то есть одного вампира на другого, Гарри категорически не хотел. Как-то подспудно ему пришла в голову ассоциация собственной ломки с маггловскими наркоманами. А следом и, как ему казалось, гениальная идея. * * * Гарри еле смог выбраться из ванны, так сильно окоченел в ледяной воде, к тому же его мучил непрекращающийся кашель, буквально раздирающий легкие. Но эта боль была даже приятной по сравнению с мучениями от ломки, и пока голова хоть немного соображала, он решил выяснить одну вещь, которую обдумывал в периоды просветления вот уже несколько дней. Отбивая дробь зубами, он голышом, не вытирая воду, прошлепал в комнату. — К-к-крич-ч-чер! – позвал он. — Что хозяин с собой творит! Так же нельзя! – кинулся к нему домовик, желая накинуть на плечи большое махровое полотенце. — Не трогай м-м-меня! – рявкнул Гарри. – Н-н-найди м-м-мне лу-лу-лучше Наземникуса Флетчера! — Зачем хозяину этот недостойный? — Не т-т-твое дело! – огрызнулся Гарри и вновь зашелся в кашлевом спазме. — Хозяину нужно лекарство, хозяин болен, — заламывал руки Кричер. — Ид-ди, я сказал! Кричер кинул на него обеспокоенный взгляд и исчез. Гарри с тоской смотрел на теплое одеяло, так и оставшееся валяться возле кровати. Очень хотелось накинуть его на себя и согреться, выпить Бодроперцового зелья и унять, наконец, разрывающий легкие кашель, но он прекрасно знал, что как только его тело начнет согреваться, вернется ломка и сжигающая изнутри боль. Поэтому он лишь завернулся в тонкую простыню и встал у окна, наблюдая за снующими туда-сюда прохожими. На противоположной стороне улицы он заметил дежуривших авроров, которые появились возле дома несколько дней назад. Они маскировались под прогуливающихся магглов, но слишком сильно отличались от них выправкой, к тому же время от времени порывались выхватить палочку из потайного кармана. Сразу после освобождения его несколько раз вызывали в аврорат для дачи показаний, а на Гриммо заходил Кингсли, явно метивший в министры после того, как со многих работников Министерства спали Империо и Конфундус. Из всех знакомых только Шеклболт и Рон вспомнили о существовании Гарри. Правда, Рон всего лишь прислал коротенькую записку, что хочет прийти в себя после плена и пока не может никого видеть. Но ни обещания забежать позже, ни слов поддержки в письме не было. Видимо, работать в поместье Малфоев было участью намного худшей, нежели служить постельной игрушкой Волдеморта и его прихвостней. Раньше бы Гарри обиделся на такое послание, но сейчас, после всего перенесенного, он не ожидал хорошего отношения, поэтому лишь пожал плечами, презрительно усмехнулся и выбросил записку в камин. За последние два года он привык к презрению и насмешкам посторонних, и они его уже не трогали. Кингсли долго расспрашивал Гарри о структуре организации Волдеморта, об особенностях уклада жизни вампиров, о способах питания и о том, как еще можно с ними справиться. Гарри рассказал все, что знал. Естественно, ему пришлось показать Шеклболту всю сцену убийства Волдеморта. И Кингсли явно был шокирован ролью, которую ему довелось исполнять при «хозяине», но косые, сочувствующие или же осуждающие взгляды оставляли Гарри равнодушным. Сам же Шеклболт поделился с Гарри информацией о том, что из поместий арестованных или сбежавших Пожирателей были освобождены несколько человек в весьма плачевном состоянии. Мало того, что они были истощены от большой потери крови, так еще и вели себя странно. Некоторые из них теперь находились в Мунго под постоянным наблюдением лекарей, помещенные в чары стазиса, так как обезболивающие на них не действовали. А вот остальных спасти не удалось – они покончили жизнь самоубийством. Гарри очень надеялся на то, что среди спасенных отыщется Гермиона, но Кингсли только развел руками. Наверное, Шеклболт надеялся, что Гарри, неплохо державшийся во время его прихода, что-то подскажет, объяснит, чем можно помочь людям, но тот только пожал плечами. Если он не знал, как спасти себя, то уж других и подавно. С последнего прихода Кингсли – несколько дней назад – Гарри больше никто не беспокоил. А потом возле дома появились эти вот «наблюдатели». Он не понимал, зачем они нужны. О том, что Темный Лорд убит, писали в газетах, но какую роль во всем этом сыграл Гарри Поттер, никто толком не знал, кроме Кингсли и начальника обновленного Аврората, поэтому толп журналистов можно было не опасаться. Да и выходить куда-то у самого Гарри не было ни сил, ни желания, ни возможности. — Хозяин должен поесть! – выдернул его из размышлений голос Кричера. Гарри обернулся, увидел поднос на углу комода с тарелками и чашкой, над которыми поднимался пар. Сглотнул и отвернулся, прекрасно зная, что с ним станет, как только он согреется. Жар уже начинал возвращаться в тело, но пока еще можно было терпеть, и он не хотел тратить драгоценные минуты здравомыслия на бесполезную теперь еду. — Что с Наземникусом? Нашел ты его? — А как же не найти, — недовольно пробурчал Кричер. – Этот недостойный постоянно ошивается в лавках Лютного. Сказал, вечером зайдет, часов в десять, а сейчас у него, видите ли, дела. — Сколько сейчас времени? – Гарри давно уже не различал время суток и пролетавшие дни, лишь бессознательно фиксировал, темно за окном или светло. — Так полдень скоро, — всплеснул руками Кричер. – Хозяин должен поесть, ну хоть несколько ложечек. С тех пор, как у Гарри началась ломка, он перестал есть твердую пищу. Горло сдавливало как тисками и при попытке проглотить что-то плотнее пюре опаляло огнем. Да и есть ему особо не хотелось. А ведь еще совсем недавно он не страдал отсутствием аппетита, и эльфы Темного Лорда для восполнения регулярной потери крови, кормили как на убой, причем самыми вкусными продуктами блюдами. — Ну так, любимый песик хозяина же! – хмыкнул Гарри своим мыслям. — Что хозяин сказал? – обеспокоенно переспросил Кричер, и только тогда Гарри понял, что говорил вслух. — Ладно, все равно еще до вечера долго. Давай, что ты там принес, — скривился он, представляя, сколько раз еще придется искупаться в ледяной воде до прихода Наземникуса, а потом ждать, пока тот выполнит заказ, если выполнит. Кричер тут же обрадованно снял крышку с тарелки с супом-пюре. — Мог бы не греть, — нахмурился Гарри, и Кричер тут же завел свою песню о том, что должен делать его ненаглядный хозяин. – Тише! И без тебя тошно! Гарри немного поел, и стоило только крови быстрее потечь по венам, как его вновь накрыло. До прихода Наземникуса время, казалось, ползло медленно, растягиваясь, как сахарная тянучка. Гарри успел несколько раз полежать в холодной воде и вновь испытать все прелести ломки. Наконец Флетчер явился. — Добренького вечера, — подобострастно залебезил он, но, увидев состояние Гарри, присвистнул: — О! Кому-то явно нужен лекарь. — Лекарь мне не поможет, — кашляя и клацая зубами, еле выговорил Гарри, который только что вылез из холодной ванны и зябко кутался в мантию. – Мне нужно другое… — И что же? – любопытно блеснул глазами Флетчер. — Думаю, ты лучше меня знаешь. Мне нужно то, что поможет забыться и не чувствовать боли. — Обезболивающее? – с унылым видом спросил Наземникус. — Оно мне не помогает. Я о другом, о том, что в аптеке не купишь. — Я не-не совсем понимаю, — занервничал Наземникус. — Все ты… — Гарри согнулся в приступе раздирающего кашля, — …понимаешь. — Нет-нет, я не могу. Я таким не занимаюсь. Я же так… — попятился Флетчер к выходу. — Я не прошу тебя продавать мне этот порошок лично, просто сведи меня с нужными людьми, — настаивал Гарри. – Мне очень нужно, разве ты не видишь?! — Вижу-вижу, но «Пыльца фей»… — Наземникус стал совсем бледным, на висках его выступили капельки пота. – Это противозаконно, да и очень дорого. К тому же… даже одна доза… — Деньги не проблема, — отмахнулся Гарри и вновь зашелся в кашле. – Просто. Достань. Мне. Порошок! — Хорошо-хорошо, я попытаюсь, — попятился к двери Наземникус. — Деньги нужны вперед? – сипло выдавил Гарри. — Нет-нет, все в порядке, потом. Да, потом, — зачастил Наземникус и выскочил из гостиной. Гарри без сил опустился на пол. Внутри вновь начинался привычный уже жар, но хотелось надеяться, что удастся продержаться еще хотя бы немного, пока Наземникус не принесет желанное избавление. Вскоре его опять накрыло. На этот раз он не успел вовремя добраться до ванны и сквозь боль вроде бы слышал причитания Кричера, который, понося кого-то на все лады, наливал ему ледяную воду. Когда холод, наконец, сковал члены и пожар, плавящий внутренности, стал утихать, Гарри понял, как он вымотался. — Я посплю немного, — непонятно к кому обратился он, чувствуя, как темнота наваливается на него, сдавливая грудную клетку. * * * — Безмозглый идиот! – вырвал его из тяжелого мутного сна знакомый рассерженный голос, заставив крепко зажмуриться от подспудного страха. – Кретин! Тупоголовый баран! Его вытащили из воды и куда-то понесли. Гарри резко дернулся, но его крепче прижали к себе, не дав свалиться на пол, и вскоре сгрузили на что-то мягкое и теплое и завернули по самый нос. Он забарахтался, пытаясь выбраться, но его властной рукой придавили к кровати. — Не надо, отпустите! – попытался взбрыкнуть он, но из горла вырвался только задушенный хрип, тут же перешедший в надсадный кашель. — Угробить себя решил?! – язвительно прошипели в ответ. – Ведь обращаться за помощью — это для слабаков. Конечно, героям это по статусу не положено, — в губы ткнулся край чашки. Гарри открыл слезящиеся глаза и, хотя уже прекрасно знал, кого увидит перед собой, все равно невольно вздрогнул при виде склонившегося к нему Снейпа. — Пейте! – безапелляционно приказал тот. — Мне зелья не помогают, — прохрипел Гарри, надрывая горло. — Пейте, я сказал! Это не зелье. Гарри подозрительно уставился на протянутую ему чашку, наполненную прозрачной жидкостью розоватого цвета. — Что это? – просипел он. — То, в чем вы сейчас нуждаетесь больше, чем в зельях, — закатив глаза, снизошел до объяснений Снейп. – И поберегите горло. Сейчас нужно первым делом утолить вашу жажду, а затем будем приводить в порядок ваше здоровье. Это же надо так угробить себя за каких-то три недели! – Гарри опять хотел возразить, но не смог сказать ни слова, сорвавшись в очередной приступ кашля. – Да пейте же! И будем срочно лечить ваше горло и легкие. Гарри не хотел пить неизвестно что и отрицательно помотал головой. Он примерно подозревал, что может находиться в чашке, и не собирался принимать подобную помощь. Прожив два года в вампирском гнезде, он теперь вампиров чуял едва ли не нюхом. По крайней мере, аура, запах и тяжесть, давящая на сознание, очень сильно отличали их от обычных людей: и магов, и магглов. Снейп был вампиром. Гарри это знал еще с первых дней жизни у Волдеморта. Вот только сейчас впервые за все время он почувствовал удушающую атмосферу ауры Снейпа, едва ли не сметающую его волю и принуждающую выполнять то, что велено. Гарри уже привык к подобному за два года и мог даже сопротивляться этому влиянию, только вот… Давление, исходящее в свое время от Лорда, было намного меньше, чем сгибающая сейчас в бараний рог мощь Снейпа. Сопротивляясь изо всех сил, Гарри, однако, против собственной воли выпростал из-под теплого одеяла, в которое его завернул Снейп, руку и, взяв дрожащими пальцами чашку, поднес ее ко рту. Сил на противостояние не осталось, и он зажмурился, пытаясь скрыть выступившие из глаз слезы отчаяния. Гарри знал, что сделает этот глоток, несмотря на собственное нежелание, и опять попадет в зависимость к очередному кровососу. — Стоять! – раздалась вдруг команда. Рука с чашкой замерла возле самых губ. Вдруг его лба коснулась прохладная ладонь и отвела в сторону волосы, а затем как бы невзначай, смахнула скатившуюся по щеке слезу. – Ну рассказывайте, Поттер, что вы там себе надумали? Гарри тяжело вздохнул и опять зашелся в приступе сухого кашля. Он без сил опустил руку с чашкой, которую тут же перехватил Снейп, не дав пролиться содержимому. — Я не хочу, не хочу, — отчаянно помотал головой Гарри. — Что ты не хочешь? Глупый мальчишка, — рядом прогнулась кровать. – Неужели ты думаешь, что я пришел, чтобы продолжить издевательства, начатые Темным Лордом? — А зачем? – просипел Гарри. — Чтобы помочь тебе. Ты очень помог всем нам, избавив мир от этого тирана. А вот тебе оказалось помочь некому. Маги не знают, как излечить зависимость от вампирского яда, а к вампирам после случившегося тебе не позволит приблизиться страх и гордость. Я прав? — Я не хочу… — опять просипел он. — Опять попасть в зависимость? Так и не попадешь. – Гарри удивленно вскинулся, посмотрел на Снейпа, затем перевел взгляд на злополучную чашку. Снейп тяжело вздохнул и продолжил: – Хорошо, я все объясню, только ты дашь мне клятву, что никто не узнает о нашем разговоре. Гарри кивнул и потянул руку за палочкой, лежавшей на тумбочке. Снейп невольно дернулся, заметив ту самую палочку из осины. — Не надо магического подтверждения, просто поклянись, и я скреплю наш договор своим способом, — объяснил Снейп. — Клянусь не гх-кх-ворить никому! – еле выдавил Гарри вместе с кашлем. Снейп заставил его выпрямиться и, просунув руку под одеяло, прикоснулся к груди в области сердца. — Принимаю! – твердо произнес он, и Гарри почувствовал, как на мгновение сердце забилось сильнее, а потом вновь вернулось к обычному ритму. От прикосновения Снейпа по коже поползли мурашки, кровь быстрее побежала по венам, внутренности вновь начали гореть знакомым уже огнем, пока еще не доставляя невыносимой боли, но напоминая, что она не за горами. А в паху все свернулось от резкого возбуждения. Тело – сволочь – знало, что это существо, сидящее рядом, может дать избавление от всех страданий и утолить сжигающую его жажду. И Гарри изо всех сил сопротивлялся охватившему его желанию подставить шею и раздвинуть ноги. — Поттер! Пейте немедленно, это вам не навредит! Иначе мы с вами оба наделаем глупостей! – рявкнул вдруг Снейп. Гарри проморгался и с удивлением обнаружил, что придвинулся к Снейпу почти вплотную и сидит, откинув в сторону голову. Если в отношении магов или магглов такая поза могла бы быть истолкована двояко, то рядом с вампиром это иначе чем приглашением назвать было сложно. — Простите, — просипел Гарри, отодвигаясь. — Поттер, Гарри, я не железный, — выдохнул Снейп и оскалился, показав удлинившиеся клыки. – Пей, пока я могу держать себя в руках. Это не то, что ты думаешь. Не яд. Здесь всего лишь капля моей крови, которая не вызывает привыкания. Вампиром от этого количества не стать, для этого нужен специальный ритуал. Фактически, это единственное противоядие от отравления ядом вампира. Да пей же, Мерлин тебя дери! Гарри все еще сомневался, но почему-то, несмотря на то, что Снейп тоже был кровососом, ему хотелось верить. И, наконец, решившись, он осторожно поднес чашку к губам и сделал маленький глоток. У жидкости был обжигающий вкус, словно туда насыпали острого перца. Даже от небольшого количества горло опалило огнем. Гарри закашлялся, на глазах выступили слезы. — Нужно выпить все! – Снейп решительно придержал его руку с чашкой возле рта. – В вас скопилось слишком много яда, и я не обещал, что процесс нейтрализации пройдет мгновенно и безболезненно. Гарри, откашлявшись, немного пришел в себя и, сделав глубокий вдох, выпил остаток жидкости одним махом и рухнул на кровать, срывая и без того обожженное и воспаленное горло криком. Снейп рядом что-то говорил, кажется, успокаивал, бормотал что-то на незнакомом языке, а Гарри извивался на кровати, потому что нестерпимый жар, мучивший его все это время, вернулся мгновенно, казалось, выжигая все нутро. Слова Снейпа звучали все громче и громче и вскоре затихли на самой высокой ноте, а властная рука вновь прижала к кровати, надавливая на грудь в области сердца, царапая, кажется, до крови. Внезапно все прекратилось. Огонь, сжигающий внутренности, погас как по команде. На Гарри накатило такое облегчение, что он всхлипнул, не веря, что все закончилось. Не было ни нестерпимой жажды подставить под укус шею, ни неконтролируемого возбуждения. Ничего. Только какая-то звенящая пустота и полная расслабленность. — Как это? – попытался сказать он, но голос, кажется, пропал полностью, и только сейчас Гарри почувствовал невероятную тяжесть в грудной клетке и тут же разразился надсадным кашлем, еще сильнее раня и без того поврежденное горло. — Вот теперь, когда вас немного отпустило, можно заняться обычным лечением, — произнес Снейп, и Гарри послышалось в его голосе явное облегчение. Снейп выставлял на тумбочку у кровати зелья и рассказывал об очередности и частоте их приема, заставив сразу же выпить пару каких-то флаконов, отчего немного отступила боль в горле и стало легче дышать. Но Гарри практически не слушал наставлений. Ему впервые за много дней было хорошо и спокойно. И пусть в легких все сипело и хрипело, пусть его трясло от явно повышенной температуры, пусть голос так и не вернулся ради банального «спасибо», но его больше не одолевала нестерпимая жажда быть едой для вампира и комнатной собачкой, исполняющей все желания. — Сп… — Молчите! Благодарить будете после того, как поправитесь, — прервал его Снейп, втирая какую-то вонючую мазь в грудную клетку. Гарри впервые захотелось не пререкаться с ним, а просто подчиниться и довериться его указаниям и уверенным рукам. На сей раз дело было не в том, что Снейп пытался сломить его волю. Нет, Гарри не чувствовал давления. Просто он поверил: Снейп знает, что делает, и старается ради него. Утомленный своими переживаниями, истощенный физически, Гарри вскоре расслабился под умелыми руками и даже не заметил, как заснул. * * * Очнулся он опять в темноте, но чувствовал себя удивительно отдохнувшим. — Хозяин проснулся! – радостно возвестил Кричер, как только Гарри зашевелился в кровати, пытаясь определить собственное состояние. — Долго я спал? – шепотом спросил Гарри. Горло все еще слегка саднило, и разговаривать вслух было неприятно. Температура, кажется, упала, но легкие все еще напоминали о себе тяжестью и свистящим дыханием. — Почти двое суток, — радостно возвестил Кричер. – Сейчас позову мастера Снейпа и принесу хозяину вкуснейшего бульона. — А что Снейп… Он разве не ушел? — Нет. Мастер лечил хозяина Гарри. Поил его зельями и делал массаж. Когда хозяину стало лучше, мастер попросил приготовить гостевую спальню и отправился отдыхать, наказав Кричеру разбудить, когда хозяин проснется. — Может, ты не будешь его будить? — Вот что вы за упрямое создание, мистер Поттер? – Снейп деловито вошел в комнату и тут же прикоснулся ко лбу Гарри. – Температуры нет, осталось подлечить ваше горло и кашель, и будете готовы к новым подвигам. — Пусть теперь подвиги совершают без меня, — отмахнулся Гарри. – Я хочу спокойной, нормальной жизни. — Как вам будет угодно, — язвительно усмехнулся Снейп. – Кричер, принеси, пожалуйста, хозяину обещанный бульон. Домовик согласно покивал и исчез. Снейп взмахнул палочкой в сторону двери, запечатывая ее, и подошел к тумбочке. — А теперь время вашего самого главного лекарства, мистер Поттер, — хмыкнул он, взял стакан с водой и, сделав при помощи заклинания надрез на ладони, капнул в стакан несколько капель своей крови, которая, в отличие от человеческой, была густой и темно-бордовой. — Зачем это? – тут же насторожился Гарри. — Прислушайтесь к своему самочувствию, — вместо ответа предложил Снейп. Гарри нахмурился и попытался понять, о чем тот говорит, но долго раздумывать ему не пришлось. Кровь по венам бежала все быстрее и, казалось, разогревалась, вновь пробуждая жажду быть укушенным. Пока еще эти ощущения были едва заметными, но Гарри знал, что вскоре они могут разгореться в настоящий пожар. — Ваша кровь не помогла? – в ужасе спросил он у Снейпа, который уже абсолютно здоровой рукой протягивал Гарри стакан с розоватой жидкостью. — Почему же? – удивленно глянул на него Снейп. – Вы же проспали почти двое суток. Но так как ваш организм буквально пропитан вампирским ядом, то вот это лекарство, — кивнул он на стакан, — придется принимать регулярно в течение какого-то времени. — Сколько? — Точно не скажу, но думаю, полугода будет достаточно. К тому же пить его нужно не каждый день, и интервалы приема начнут постепенно увеличиваться. — Я не стану вампиром? — От нескольких капель? Мерлин упаси! Я же говорил вам, что для перевоплощения нужен специальный ритуал. Ну и… чтобы ритуал прошел успешно, нужно очень захотеть. Вампиром, что бы ни писали глупые маггловские и магические книжки, можно стать только добровольно, причем по обоюдному согласию. Иначе все доноры и «сосуды» становились бы вампирами. — А «сосуды» это?.. — Это люди, ставшие едой, но не ставшие донорами, — спокойно пояснил Снейп. – Если вы не знаете, то донор — это кормилец на постоянной основе. Тот, кто всегда под рукой, ну и которого для верности можно привязать к себе так, как это сделали с вами. А «сосуд» — это случайно укушенный человек, когда у вампира нет постоянного донора или же донор где-то далеко. Такого человека не травят ядом, и наутро он обычно уже не помнит, что кто-то пил его кровь. Фактически, это случайная жертва, которая особо ничего не теряет, кроме пары глотков крови. — Ладно, хорошо, — скривился Гарри. – Допустим, мне нужно пить вашу кровь полгода, чтобы излечиться от зависимости. А что все это время будете делать вы? — Буду стараться находиться к вам как можно ближе, — пожал плечами Снейп. Гарри едва не поперхнулся от этих слов, благо, не успел сделать ни одного глотка. — То есть где? – уточнил он на всякий случай. — Да не собираюсь я посягать на вашу честь, Поттер, — вздохнул Снейп. – Мне достаточно просто жить с вами в одном доме, чтобы чувствовать, когда вам нужна новая порция лекарства. — Вам не кажется, что после того, что было со мной в плену, поздновато заботиться о моей чести, от которой давно уже не осталось даже ошметков, — горько усмехнулся Гарри и, забрав у Снейпа стакан, залпом выпил лекарство. — Именно поэтому вы, мистер Поттер, решили загубить себя? – язвительно спросил Снейп, присаживаясь в кресло. — В смысле «загубить»? — Хотите сказать, что, отправляя Флетчера за «Пыльцой фей», вы не знали, что это единственный наркотик, используемый в магическом мире, который к тому же вызывает мгновенное привыкание? — Почему же не знал? Знал, — пожал плечами Гарри и втянул воздух сквозь зубы, так как внутренности снова опалило огнем, но спустя несколько мгновений отпустило. – В этот раз как-то слишком быстро все прошло, — вопросительно глянул он на Снейпа. – Может, вы приготовили малую дозу? — Доза стандартная. Не увиливайте от темы! Просто с каждым приемом лекарства яда в организме все меньше, а вкус моей крови вам все привычнее. А теперь ответьте мне: почему вы предпочли выбрать забвение в наркотиках, а не попросить о помощи? — А кто бы мне помог?! – резко выпрямился Гарри, но тут же почувствовал слабость и вновь откинулся на подушки. – В Мунго лежит несколько пациентов с симптомами намного легче моих, потому что только я единственный пробыл донором так долго. Остальные попали в плен намного позже. И Шеклболт сказал, что лекари не знают, как им помочь. Значит, можно было обратиться только к вампирам. А идти на поклон к кому-то из Пожирателей, чтобы вновь стать подстилкой, я не собирался. — Ну правильно, сдохнуть от передоза или свихнуться от ломки по «Пыльце фей» – намного лучший выход, а главное, правильный, — ехидно хмыкнул Снейп. — Зато я смог бы забыться! – рявкнул Гарри и закашлялся. — Ага, навсегда, — кивнул Снейп. – А вы знаете, что, в отличие от яда вампира, от «Пыльцы фей» на самом деле нет противоядия? Стоит магу один раз попробовать ее, и все… считай, что с ним уже покончено. Сильному магу с высокой сопротивляемостью – думаю, вы как раз из таких – может быть, нужно было бы чуть больше… Приема три. И что потом? — А откуда вы узнали, что я?.. — Решили стать наркоманом? Наземникус рассказал. С некоторых пор он рассказывает мне все новости, в том числе и те, что касаются вас. Но меня удивляет другое. Почему человек, два года терпевший издевательства и унижения, не сломался, а сумел добиться своей цели и отомстить? И почему тот же самый человек вдруг решил распрощаться с нормальным существованием всего лишь спустя три недели после освобождения? – Гарри вскинулся, чтобы возразить, но Снейп лишь отмахнулся. – Да, я знаю, какое действие оказывает на людей яд вампира, оно тоже сродни наркомании. Но почему вы, тот, кто смог уничтожить Темного лорда, будучи бесправным пленником, не сделали даже попытки к собственному спасению? — Я… не знаю, — покачал головой Гарри. – Не хотел вновь… — Только не начинайте сначала. Вы прекрасно знаете, что я всегда был на вашей стороне. Неужели вы думали, что я мог бы поступить так же, как Темный Лорд? — Я не знаю! – Снейп скептически поднял бровь, и Гарри сорвался: — Я не знаю, не знаю! Я боялся! И сейчас боюсь до дрожи. Не хочу пережить нечто подобное вновь! Да где же этот Кричер с обещанным бульоном?! — Не увиливайте! Кричер придет. Чуть позже. А теперь ответьте: вы боялись меня или?.. – вкрадчиво произнес Снейп. — Я боюсь всех вампиров! Довольны вы? Всех! Потому что знаю, я сам, именно сам буду готов подставлять шею и задницу первому, кто даст мне желаемое! – закричал Гарри. — О! Я смотрю, голосовые связки уже восстановились. Это хорошо, — резко поменял тему Снейп. – Что же касается ваших страхов… Можно сказать, что они оправданы: для вампиров вы слишком привлекательно пахнете. А побывав в роли донора – вы стали интересны вдвойне, так как в вас уже заложен механизм взаимоотношения с вампиром. Не так часто нам удается встретить в своей долгой нежизни бывшего донора. Как правило, немногие из них могут существовать после отравления ядом. Но почему вы считаете, что, подсев на «Пыльцу фей», вы бы всего этого избежали? Или вы думаете, что пребывающим в наркотическом бреду людям не все равно, кто их трахает и в какой позе? Или же они не готовы лизать сапоги и задницу за дозу, когда у них кончаются деньги? — Я… об этом как-то не подумал, — растерянно промямлил Гарри. Решив найти спасение в наркотиках, он не рассчитывал на долгую жизнь, и сейчас, после перспектив, обрисованных Снейпом, он ужаснулся тому, во что мог вляпаться от отчаяния и по незнанию. – Но если донор остается бесхозным, почему другие вампиры не помогают ему? Неужели всем настолько все равно? Вот вы… Вы могли бы помочь тем несчастным в Мунго… — Потому что нам в большинстве своем на самом деле все равно. Да и далеко не все вампиры знают, как помочь донору излечиться от зависимости. — Но вы то знаете! И уверен, остальные, те, кого обратил Волдеморт, тоже знают. — Кхм… — Снейп внезапно усмехнулся. – Я слышу, как сюда поднимается Кричер. Давайте вы поедите, а потом, если у вас останутся силы, мы продолжим наш разговор. Гарри кивнул, и Снейп открыл дверь домовику. Чувствовать вкус еды впервые за долгое время оказалось очень приятно и неожиданно. Гарри с удовольствием выпил весь бульон, и его разморило так, что он снова заснул. Только вот ответы на свои вопросы узнать хотелось, а еще хотелось, чтобы Снейп все же помог и другим несчастным. Поэтому на следующий вечер Гарри продолжил настаивать на лечении доноров, лежащих в Мунго, но Снейп категорически отказался. — Хорошо, если вы не хотите, могу я рассказать о вашем способе лечения Кингсли? Они поймали некоторых Пожирателей-вампиров и могли бы с их помощью… — Это не поможет. И я напоминаю, что вы дали мне клятву не раскрывать мою тайну. — Ну почему? Почему не поможет? Мне же вы помогли! – пытался убедить его Гарри. — Мистер Поттер, а что вы знаете о моих родителях? – спросил внезапно Снейп. — Ваша мать – Эйлин Принц. А отец был, кажется, магглом. И вроде бы в шестнадцать лет вы остались сиротой. По крайней мере, я точно помню, что кто-то из ваших родителей умер. Простите, сэр. — За что? Вы удивительно осведомлены для человека, меня ненавидящего, — хмыкнул Снейп. — Что?! С чего вы взяли? – возмутился Гарри, но скептическая улыбка Снейпа убавила его пыл. – Ну, не то чтобы я вас ненавидел, просто боялся, не доверял. Вы были слишком мрачным и раздраженным всегда, а еще, кажется, что это именно вы невзлюбили меня с первого же взгляда. — Ну да, вероятно, это выглядело именно так. Я дружил с вашей матерью в школе и находился в постоянной конфронтации с вашим отцом. И до сих пор считаю, что только благодаря глупости и недальновидности Джеймса Поттера они тогда погибли. Все знали об опасности, но Джеймс свято верил Дамблдору и не вывез свою семью из страны. Ведь именно на мужчине лежит ответственность за благополучие семьи, а вовсе не на постороннем человеке, каковым и являлся для Поттеров Дамблдор. Но речь сейчас не об этом. Вы заблуждаетесь, мистер Поттер, предполагая, что Темный Лорд обратил меня. На мой дальнейший рассказ тоже будет распространяться данная вами клятва. Согласны? – Гарри кивнул, и Снейп вновь дотронулся до его груди, явно закрепляя его слова. – Дело в том, мистер Поттер, что в мире вампиров очень важна иерархия. Ни один из тех, кого обратил Темный Лорд, не сможет помочь этим донорам, потому что только кровь более сильного вампира служит противоядием. Самыми сильными у нас всегда считались живорожденные. И пусть их появляется на свет ничтожно мало, а механизм зачатия от вампира до сих пор не изучен и не расшифрован, но факт остается фактом. Поэтому своих детей все тщательно скрывают, ибо если один из вампирских кланов завладеет таким ребенком, то он будет практически непобедим. Я думаю, вы слышали сказки о графе Дракуле? – Гарри кивнул. – Да, он знаменит и среди магов, и среди магглов, но все считают его историю маггловским фольклором. Только вот… почему именно он? Чем он так знаменит? Да просто потому, что Влад создал самый известный, самый мощный клан вампиров, будучи живорожденным. Практически единственным живорожденным, пожелавшим власти. Был еще один клан в Италии, но о нем знают гораздо меньше, ведь там живорожденный ребенок просто был правой рукой главы клана, пока не вырвался из-под его опеки и не уничтожил своего опекуна. — Подождите, вы хотите сказать, что вы тоже вот такой… живорожденный вампир? – Гарри округлил глаза от удивления. — Да, мистер Поттер, именно это я и хочу сказать. Мой отец не был магом. И магглом он тоже не был. Но родители матери этого не знали и осудили дочь за кажущийся мезальянс. Мама какое-то время была добровольным донором отца, а потом случилось чудо – она забеременела и родился я. Отец воспитывал меня в строгих, если не сказать в жестких условиях, вдалбливая мне с детства, что никто не должен знать о моей истинной натуре. К счастью, помимо вампирской крови я унаследовал еще и магический дар матери. А когда мне исполнилось шестнадцать лет, отец обратил мою мать, и они, инсценировав свою смерть, скрылись среди магглов. Я до сих пор поддерживаю с ними связь, но это к делу совершенно не относится. Теперь, надеюсь, вы поняли, почему никто кроме меня не сможет излечить доноров Волдеморта и Пожирателей? — Потому что в Англии только вы сильнее, чем Волдеморт и его прихвостни, — кивнул Гарри. – Но почему вы не хотите помочь остальным?! Мне же вы помогли. — Потому что я далеко не альтруист, а терапия требует времени и сил, к тому же я не люблю разбрасываться где ни попадя собственной кровью, и уж тем более — афишировать свое происхождение. Вы сидите тут, как рак-отшельник, и никто не знает, что происходит за закрытыми дверями вашего дома. А остальные находятся под наблюдением лекарей в Мунго. И как вы представляете мою им помощь? — Я вас понял, — насупился Гарри. – А почему вы предпочли оставаться в тени Темного Лорда и не заявили свои права на лидерство? Ведь, выходит, вы более сильный вампир, чем он. — Мистер Поттер, чем вы слушали? – раздраженно подскочил Снейп. – Я же сказал, что мне не нужна власть и сильный клан. Я одиночка! Мне не нужно ничего, кроме спокойствия и чтобы меня никто не трогал. К тому же, чтобы создать более-менее мощный клан, нужно обращать вампиров самолично. А подданные, созданные другим вампиром, всегда будут оспаривать твое главенство, и такой клан заранее будет обречен на уничтожение. Яркий пример тому — то итальянское семейство, о котором я вам говорил ранее. Ладно, на сегодня, надеюсь, вопросы закончены? — Подождите! – остановил Гарри собравшегося выйти из комнаты Снейпа. – А скажите еще… я не понял одного… Насколько я знаю, вы чувствуете друг друга. Даже я теперь ощущаю вас и вашу ауру, или силу, не знаю, как правильно. И даже мне понятно, что ваша сила намного превышает способности Волдеморта. Как он мирился с этим? Ведь он не любил соперничества и боялся его. — А вы хорошо успели его изучить, — хмыкнул Северус, и Гарри почувствовал, как от стыда полыхают щеки и уши, хотя думал, что за два года вообще разучился краснеть. – Не смущайтесь, я не об этом. Чтобы немного успокоить ваши расшатанные нервы и совесть, я расскажу, как ваше положение виделось мне. Юный мальчишка, склонивший голову под гнетом обстоятельств, выживший там, где многие не продержались и пары месяцев, униженный, раздавленный, но совсем не сломленный. То, чего удалось добиться вам, не удавалось в истории вампирского существования еще никому. Чтобы донор развеял своего патрона – такого еще никогда не было. И, думаю, вы сами знаете, почему. Ваш поступок вызывает невольное восхищение. Что же до вашего вопроса… Прислушайтесь к себе теперь… Гарри с удивлением глянул на Снейпа, не понимая, что тот от него хочет. Но вдруг ощутил, что давящая тяжесть его постоянного присутствия исчезла, как будто рядом сидел вовсе не вампир, а самый обычный маг. — Но как?.. — Отец научил меня скрывать свою силу. Без этого мне и в магическом, и в маггловском мире было бы несладко. Если вам мешает постоянное давление с моей стороны… — Нет, что вы! Я давно привык, — отмахнулся Гарри и вновь мучительно покраснел, вспоминая, как именно его приучали. – К тому же вы меня спасли. Лечите меня, хотя вовсе не обязаны. Я очень благодарен вам за это. За то, что не пользуетесь своей властью так, как могли бы. — Мистер Поттер, Гарри, — подошел к нему вплотную Снейп и приподнял опущенное лицо, подхватив ладонью за подбородок, — Темный Лорд был изначально неправильно воспитан, к тому же он не знал всего о вампирах и просто упивался полученной властью, как и большинство Пожирателей, решившихся на перерождение. На самом деле донор для своего патрона — это не всегда забитый раб для питания и удовольствий. Для многих из нас донор – самое близкое существо. Думаешь, если бы моя мать возненавидела отца, став его донором, у нее получилось бы забеременеть? Не думаю. За закрытыми дверями нашего дома они были счастливы друг с другом, хотя отец был, бесспорно, властным. Ну а как иначе, ведь он же вампир? — Я… я не знал, что может быть как-то по-другому, — промямлил Гарри. Он наслаждался прикосновением прохладных пальцев. Хотелось потереться о них щекой, а еще лучше, чтобы эти пальцы прошлись умелой лаской по всему телу и сжались там, где явственно начало возникать возбуждение. А еще ему очень нравилось, как Снейп произносил его имя. Оно звучало как-то бархатно, тягуче, мурлычаще. И Гарри рад бы был слышать его из этих уст почаще, вместо привычно-резкого «мистер Поттер». Вдруг Снейп резко убрал пальцы и отошел. Гарри, вскинув голову, заметил, как затрепетали его ноздри, и понял, что Снейп либо голоден, либо учуял его возбуждение. — Ладно, отдыхайте, — быстро проговорил он, направившись к двери, — на сегодня лекция о вампирах и их мироустройстве закончена. — Подождите! – окликнул его Гарри и, глубоко вздохнув, выпалил: — А как вы питаетесь, пока живете тут? — Ну уж не вашей кровью точно, — хмыкнул Снейп, — не бойтесь. Если бы я кусал вас, когда вы спите, вы бы это почувствовали, и вам это прекрасно известно. – Гарри опять покраснел, отлично поняв намек на побочное явление от кормления патрона. – На самом деле, живорожденным не так часто нужна кровь. Мы помимо этого питаемся и обычной едой. А для баланса сил мне достаточно пары глотков раз в неделю, причем совершенно не обязательно для этого кого-то кусать. Если кровь отдана добровольно, то даже налитая в бокал она дарует намного больше сил и энергии, чем кровь, взятая насильно. Поэтому я очень тесно дружу с некоторыми лаборантами со станции переливания крови. — Обалдеть! – выдал Гарри, не зная, что на это сказать. – Но если вам нужна кровь не так часто, то вы могли бы брать ее у меня, тем более, если мне не нужно для этого становиться вашим донором. — Вы, конечно, очень привлекательно пахнете, — покачал головой Снейп, — но пока в вас не нейтрализуется яд другого вампира, пить вашу кровь я просто не смогу. Слишком будоражит желание заполучить такого донора, как вы, себе. — О! – только и смог на это сказать Гарри, глядя на закрывшуюся за Снейпом дверь. * * * Постепенно они со Снейпом приспособились жить рядом, не наступая друг другу на любимые мозоли. После ледяных купаний Гарри понадобилось несколько недель на полное восстановление, и даже чудодейственные зелья Снейпа не слишком ускорили этот процесс. В противоядии от отравы Волдеморта Гарри с каждым днем нуждался все реже. Со временем он перестал воспринимать Снейпа как вампира и каждый раз краснеть и дергаться от какого-то двусмысленного на его взгляд жеста или слова. Несмотря на тяжелую ауру, которую Снейп при нем больше не скрывал, Гарри так привык к нему, что вскоре вообще перестал замечать исходящее от него давление. В тех крайне редких случаях, когда ему доводилось общаться с магами, он с удивлением понимал, что ему не хватает ощущения этой мощной силы, которая, как ни странно, придавала уверенности и стала для него гарантом безопасности. Отношения с Роном так и не восстановились, более того, бывшие друзья вообще перестали общаться даже посредством записок. Из всех, с кем Гарри контактировал до плена, к нему иногда заходил лишь Кингсли, который, казалось, испытывал к нему какую-то жалость и отеческую заботу. А еще он постоянно намекал, что такие, как Гарри, очень нужны в аврорате. Со сверстниками, помня неудачу с Роном, Гарри связываться особо не хотел. Как ни странно, после общения со Снейпом он намного легче чувствовал себя в обществе более взрослых магов, чем молодежи. А еще Кингсли принес ему скорбную весть, которая стала для Гарри сильнейшим ударом, хотя в глубине души он давно подозревал нечто подобное. Нашли Гермиону. Ее тело, полностью иссушенное, покоилось вместе со множеством других, таких же обескровленных, в общей могиле возле поместья Лестрейнджей. Помимо Гермионы Шеклболт назвал еще несколько знакомых Гарри по Хогвартсу имен, таких как Колин Криви, Джастин Финч-Флетчли и прочих, и все они принадлежали магглорожденным. После таких новостей Гарри долго не мог прийти в себя, пока не получил качественную головомойку от Снейпа. И тот был абсолютно прав: разве стоило выжить, несмотря на все тяготы плена, чтобы потом хоронить себя заживо, жалея и убиваясь по прошлому. Да, он оплакивал подругу и знакомых ребят, он никогда их не забудет, но жизнь не стояла на месте. Хотя порой Гарри так не казалось. Он застывал в своем мире, никому не нужный, кроме Снейпа, и только рядом с ним чувствовал оживление и интерес хоть к чему-то. Но смерть Гермионы тяжким камнем повисла на душе Гарри. Он с трусливым облегчением вспомнил, что подруга подправила своим родителям память, а значит, им не придется сообщать скорбную весть о смерти дочери. И хотя это было малодушно, но, насмотревшись на косые взгляды Пожирателей и презрение своих же, в лице Рона, Гарри не хотел сталкиваться с таким отношением снова. Ему было уютно в своем мирке. Только вот Снейп не давал ему отрешиться от действительности и постоянно подталкивал к тому, чтобы вновь жить обычной жизнью. Возможно, он был прав. Поэтому Гарри спустя полгода с начала своего добровольного заточения, ближе к Рождеству, рискнул написать Чжоу, вспомнив, что когда-то она ему сильно нравилась. А она, на удивление, была не против встретиться. Гарри пару раз сходил с ней на свидания и даже попал к Чжоу домой. Только вот ни от ее поцелуев, ни от робких ласк внутри ничего даже не дрогнуло. Извинившись за свою неудачу, он объяснил Чжоу, что это психологическая травма после плена и у них вряд ли что-то получится. Снейп, как ни странно, в те вечера, когда Гарри уходил на свидания, вел себя особенно язвительно. Прежде чем Гарри после прогулок с Чжоу сцеживал ему в бокал немного своей крови, которой стал кормить Снейпа уже некоторое время назад, тот заставлял его тщательно помыться, чтобы его не вырвало от чужого запаха. Гарри лишь улыбался на это, но, тем не менее, просьбу выполнял. Жизнь медленно катилась мимо обитателей площади Гриммо, и Гарри вновь замкнулся в себе. Неудача с Чжоу расстроила его. Молодое, здоровое тело, приученное довольно часто получать удовольствие в постели, требовало своего. Секса хотелось. Очень. Особенно когда Гарри полностью очистился от остатков яда в крови. Он часто просыпался со стояком, а иногда и заляпанный собственной спермой. Сны заставляли его сжиматься от ужаса, но при этом краснеть от возбуждения, ведь там, в этих разнузданных эротических видениях его… трахал мужчина. И Гарри нереально кайфовал от этого. Причем только много позже он осознал, что это не какой-то абстрактный человек, а вполне конкретный, живущий с ним бок о бок, умный, сильный и такой желанный мужчина. Снейп. Вампир. Гарри долго не мог смириться с собственным влечением. Причем ему намного легче было бы принять свою тягу к Снейпу-магу, своему бывшему профессору, чем к Снейпу-вампиру. Потому что Гарри знал, чем обычно расплачиваются за секс с кровососами. Но чем дольше длилось воздержание, тем сильнее ему хотелось. Страх проходил, а вот томление, вызванное постоянным присутствием Снейпа рядом, становилось все сильнее. Однажды это напряжение должно было во что-то вылиться, и Гарри и ждал, и боялся последствий своего срыва. Когда Гарри полностью восстановился после болезни и немного пришел в себя от воздействия яда, Снейп распланировал его день, заставив осваивать материалы за седьмой, пропущенный, курс Хогвартса. Он приносил учебники, конспекты лекций, заставлял варить зелья и отрабатывать заклинания, хотя время от времени вздрагивал, когда Гарри орудовал осиновой палочкой. Видя это, Гарри начал задумываться о замене, но все никак не решался. Снейпу-вампиру он, как ни странно, доверял и старался при нем пользоваться магией только по необходимости, однако именно осиновая палочка вселяла в него уверенность, когда он выходил из дома. Теперь в жизни Гарри не было ни развлечений, ни друзей, поэтому он все силы отдавал освоению нового материала и стал показывать очень неплохие результаты в учебе, и даже получал время от времени скупые похвалы от своего строгого и требовательного наставника. Помимо стандартной программы Хогвартса, Снейп делился с ним знаниями из жизни и истории мира вампиров. Гарри постоянно удивлялся, почему магглы имеют больше представления об этих существах, чем маги. И пусть эти знания существовали в виде сказаний, фантазий и легенд, но они гораздо больше соответствовали действительности, чем байки волшебников. Оказалось, все до банального просто: издревле вампиры предпочитали контактировать именно с магглами. А маги в своем снобизме считали себя самыми умными и могущественными, и им дела не было до других существ, которых они именовали низшими. А еще вампиры обладали своей уникальной магией, только ее характер и источник были совершенно иными. Кровь. Они не владели трансфигурацией, не умели творить заклинания, но лучше кого бы то ни было могли играть с чужим сознанием и обладали древней магией крови, которую кроме них не знал никто в мире. Мучимый снами и неутоленным желанием, Гарри с каждым днем становился все рассеяннее, а Снейп все сильнее раздражался. И именно он не выдержал первым. — Мистер Поттер, может, вы, наконец, сходите и займетесь с кем-то сексом? – после очередного испорченного зелья зло выдал он. — Что?! – опешил Гарри. — Ваша рассеянность превосходит все пределы даже моего неиссякаемого терпения, а вашим возбуждением пропах весь дом! — Что?! – тупо переспросил Гарри и отчаянно покраснел. — То, что услышали, не притворяйтесь идиотом! – рявкнул Снейп. – Неужели вы думаете, что я железный? Да вы так благоухаете, что тут и у святого вышибет дух. А я, к вашему сожалению, не святой. Решите уже как-нибудь вашу проблему, или я вынужден буду вам в этом помочь, чего мне делать категорически не хочется, чтобы вы потом не могли обвинить меня в насилии. — Я? Вас? Да вы мне ночами снитесь, и я сломал уже весь мозг, придумывая, как вас соблазнить. — Соблазнить? Вы с ума сошли? Вам мало того, что с вами творил Темный Лорд? Еще хотите? Найдите себе милую скромную девочку и трахайтесь сколько душе угодно. — Да не стоит у меня на «милых» девочек! – в отчаянии выкрикнул Гарри. – Проверял уже! И каждую ночь мне вместо «милых» девочек снитесь вы! Причем так и в таких позах, что я в штаны кончаю и все равно с каменным стояком просыпаюсь! — Хм… какая бурная, однако, у вас фантазия, — вдруг усмехнулся Снейп. – Ну что ж, хорошо. Я помогу вам и в этом, только, если вы в какой-то момент передумаете, то должны мне сразу об этом сказать. Я никогда не был насильником и начинать не собираюсь. Поняли? Если что-то не так, сразу говорите! — Хорошо, — кивнул Гарри, облизнувшись. – А можно начать прямо сейчас? — Уже передумали? – криво улыбнулся Снейп. — Нет, не надейтесь, — шало улыбнулся Гарри. – Просто хочу попросить, чтобы вы называли меня по имени. А то обращение «мистер Поттер» по отношению к любовнику звучит несколько странно, вам не кажется? — Хорошо, Гарри, — улыбнулся Снейп и в одно мгновение оказался рядом с ним. – Так лучше? — Бесспорно, — глубоко вдохнул Гарри его запах: смесь сухих трав и старого пергамента с ноткой железа. – А можно я тоже… — Конечно, но только в спальне и в повседневной жизни. Во время уроков я хочу по-прежнему уважительного отношения и обращения «сэр». И если мы все решили, то спешу сообщить, что моя выдержка уже на исходе, а заниматься любовью в лаборатории я считаю верхом кощунства. Поэтому марш наверх и жди меня! — Да, сэр-р-р, — проурчал Гарри, протиснулся мимо Снейпа, специально потершись об него, и вихрем взлетел по лестнице, возбуждаясь от одной мысли о том, что совсем скоро он наяву испытает то, что уже какое-то время мучило его в снах. А потом было какое-то сумасшествие. Не было страха, не было унижения. Впервые Гарри занимался сексом, когда не он вовсю старался для партнера, а наоборот. И хотя за два года плена он, казалось, чего только не познал о любовных утехах, со Снейпом, нет, с Северусом все было совершенно по-другому. Гарри не чувствовал себя игрушкой или домашним питомцем, обязанным угождать хозяину. Нет, на этот раз именно партнер пытался доставить ему удовольствие, и это было для него внове и вызывало смущение и робость. …И упоительные поцелуи, когда дыхание сливается воедино, а языки сплетаются, пробуя границы дозволенного, но при этом действуют синхронно, словно в парном танце. …И умопомрачительные ласки, когда твое тело нежат так, что ты чувствуешь себя какой-то невероятной драгоценностью, которую боготворят. …И легкие осторожные укусы, не до крови, а лишь чтобы разогреть, довести до максимального возбуждения и создать контраст нежному прикосновению губ. …И чужой жаркий рот, обхватывающий член и доводящий до вершины экстаза. Гарри смущался, Гарри пытался зажиматься, но не мог противостоять этой бушующей лаве и желаниям своего тела, умело распаляемым Северусом. В первый раз он кончил при помощи восхитительного рта Северуса и с удовольствием вылизывал потом из него свою сперму, осторожно обводя языком удлинившиеся клыки. Но изголодавшемуся по сексу и не видевшему никогда подобных ласк Гарри было мало, поэтому, стоило ему немного отдышаться, как он оседлал Северуса и попытался насадиться на его член, но его быстро перехватили, подмяли под себя и тщательно увлажнили и растянули… языком. Гарри от неведомой ласки сходил с ума, выл и скулил, требуя еще и еще, как последняя шлюха, но он впервые занимался сексом по собственному желанию и в здравом уме, поэтому настолько растворился в удовольствии, что память выхватывала лишь особо яркие фрагменты. А Северус мучил… Нет, он не издевался, как это любил делать Волдеморт, унижая и заставляя работать как секс-машина. Наоборот, дарил такое нестерпимое наслаждение, когда казалось, что лучше уже быть не может. И с каждым разом Северус доказывал обратное, вновь топя его в очередной лавине ласк. Однако, плавая на волнах блаженства, Гарри тем не менее отчетливо ощутил, когда Северус овладел им. Он скользил по его телу, удерживая за руки, и едва заметно потирался носом о загривок и шею. Гарри млел от этих движений, чувствуя, что его вот-вот унесет к звездам. А Северус, вколачиваясь в него, с упоением принялся вылизывать бьющуюся в сумасшедшем ритме венку, время от времени давая ощутить свои удлинившиеся клыки. И тогда Гарри, грызший до этого уголок подушки, чтобы не орать в голос, чувствуя, что вот-вот кончит, откинул голову на бок и тихо прошептал: — Укуси меня! Северус на миг замер, потом остервенело задвигался и всосал губами кожу там, где отчаянным барабанным боем билась в вене кровь, заставив Гарри забыться в ощущениях, накрывших девятым валом, и кончить с такой силой, что перед глазами засверкали звезды. Мир, казалось, взорвался ярким фейерверком, и Гарри потерялся в накатившей эйфории. * * * — Почему? – Гарри вынырнул из своего полуобморочного состояния, в котором пребывал после оргазма, и, повернув голову, глянул на Северуса, поглаживающего его пальцем по шее, там, где должна была стоять метка принадлежности, но которой не было – Гарри чувствовал это. — Что «почему»? – довольно улыбнулся Северус. — Почему ты не укусил меня? Я же знаю, как ты этого хотел. — Я не хочу заниматься с тобой любовью, когда ты находишься под действием яда, — просто ответил Северус. — Значит, ты не хочешь, чтобы я был твоим донором? – Гарри попытался скрыть прозвучавшую в голосе обиду, но не смог. — Глупый мальчишка! – удивительно нежно произнес Северус, притягивая Гарри в объятия. – Я очень хочу, чтобы ты был моим любовником, близким человеком, партнером. Но я знаю, что для тебя значило быть донором, и не хочу, чтобы ты потерял себя. — Но я хочу принадлежать тебе! И это осознанное желание, – чуть отстранился Гарри. — Охотно верю. Но ты, можно сказать, и так мой донор. Я пью твою кровь – очень вкусную, надо заметить, — мы занимаемся с тобой любовью. Чего еще тебе не хватает? — Ощущения, что я твой, а ты… мой, — смущенно добавил Гарри, не зная, вправе ли говорить о таком после всего лишь ночи любви. — Если тебе так не хватает этого ощущения, то я могу тебе предложить другой выход… — Северус замялся. Гарри странно было видеть его нерешительность. — Какой? – подтолкнул он замолчавшего Северуса. — Согласен ли ты принять мою кровь, как родителя своего? – вдруг серьезно произнес Северус. Гарри замер на мгновение, понимая, что за обряд тот ему предлагает, но заметив, как тускнеет его лицо, быстро ответил: — Да! — Согласен ли ты отдать свою кровь, как дитя мое? – продолжил Северус более уверенно. — Да! — Согласен ли ты испить крови, связующей нас? — Да! — Да будет так! — И?.. – после паузы спросил Гарри. – Это все? Когда ты завершишь обряд? — Тогда, когда ты сам захочешь. — Но… я думал, это надо делать сразу, — растерялся Гарри. — Глупости какие! Почему? – удивился Снейп. – Обряд инициирован, завершить мы его можем в любой момент. Но я бы посоветовал тебе не торопиться. Стать кровопийцей ты всегда успеешь, побудь пока просто человеком. Не мальчиком, который всем обязан и от которого все ждут неизвестно чего, не героем, который должен держаться из последних сил, сжав зубы и подстраиваться под обстоятельства. Просто человеком. Сдай экзамены, выбери интересующую тебя профессию, просто живи. А когда ты сам решишь, что пора, придешь ко мне и протянешь серебряный кубок, и мы завершим обряд, соединив нашу кровь. Но если тебе когда-нибудь будет грозить опасность или ты, не дай Мерлин, окажешься при смерти, то я смогу завершить его сам, имея твое согласие. Так что живи, Гарри, пока просто живи. — С тобой? – серьезно глянул на него Гарри. — Куда ж я теперь от тебя денусь? – усмехнулся Северус, вновь притягивая его к себе. — Только попробуй, — сонно пробормотал Гарри, утыкаясь носом в прохладную грудь Северуса. – Я теперь знаю управу на вампиров. — Спи уже, мой храбрый мальчик, — поцеловал его в висок Северус, и Гарри впервые за последние три года, а может, и больше, провалился в спокойный сон, чувствуя рядом твердое, крепкое плечо, на которое в любой момент можно было положиться. Конец.