Глоток вина

Глоток вина       …Жгучий запутанный ком мешал ей сделать вдох, обрывая доступ едкому кислороду этого жестокого, ужасного серого мира. Она больше не могла переносить запах серы. Он осел в легких — до тошноты — до рвоты. Ей хотелось сбежать из этого места, освободиться из темных оков и стать обычным человеком, жить так, как распорядится Судьба.       В конце концов, она потеряла доверие ко всем. Замкнутая в своих иллюзиях и неосуществимых фантазиях, она хотела сделать глубокий-глубокий вдох, который, возможно, сломал бы ее ребра на части. Ей больше не хотелось мечтать, улыбаться и злорадствовать, как было ранее. Чужие несчастья делали ее сильнее, делали ее неуязвимой. Победительницей. Ей больше не хотелось быть первой, быть на высоте, непобедимой. А сейчас — она проиграла, потеряла все, что имела. Ведь власть сделала ее такой, какая она есть сейчас. Потеряла все, что имела и что хотела бы иметь…       И знать, что такое любовь — ей было не дано. Что означает любовь и какие чувства при этом возникают? Извечный вопрос.       Но однажды, она почувствовала, как что-то приятное заполняет ее сердце, что было ей неведомо. Да. Это была именно она. Это точно была любовь.       Впервые за множество лет у демонессы возникло это непонятное ощущение. Пугающее ее ощущение.       …Взгляд ее зеленых, ее ореховых глаз, запах ее карамельно-рыжих волос, запах ее духов с нотками корицы и высушенного мандарина, напоминал ей вкус любимого вина, которое Лилит пила каждый день, чтобы расслабиться и заснуть.       …Ее изящные пальцы, удушающий дым ее дорогих сигарет «обнимал» ее силуэт в ночи, когда горели лишь свечи, были закрыты все окна, не позволяя луне проникнуть в комнаты. Брюнетка осторожно наблюдала за ней через зеркала: наблюдала, как она укладывает свои волосы, как она одевается, как она раздевается, ложится спать…       «Почему? Зачем! Зачем я чувствую все это к ней?! К этой женщине, которую я увидела тогда впервые. Что есть в ней такого?! Что делает из меня беспомощную идиотку?! Лишь тогда, когда мне пришлось посетить тот дом. Тот мрачный дом, не отличающийся от многих домов в округе. Нет. Я больше не могу так. Если настал час умирать — я пойду к Его Величеству, и он будет делать со мной все, что в его власти. Вполне вероятно, что он сейчас ищет меня. Я уже чувствую его запах. Да будет так» … — шептала в темноту Лилит, опустошая бокал. Она потеряла смысл жизни, но увы, она бессмертна. Ей хотелось разбиться, хотелось вонзить нож в сердце, которое очерствело, хотелось отдаться в жертву Темному Повелителю. — «Хах, когда-нибудь эта привычка меня погубит. Нет, определенно нет. Я хочу прийти туда снова, я хочу еще раз, возможно в последний раз, увидеть ее. И мне плевать, что скажет она на мой визит. Впустит ли на порог своего дома? Простит ли меня или возненавидит?»       С этими словами Лилит надела на голову платок, накинула желтое пальто, затянув его пояс потуже, обула высокие сапоги, заправила выбившиеся пряди волос цвета темного каштана за ухо, погасила все свечи и камин в невзрачно-одиноком холодном доме, в котором жила, как в заточении. Она открыла дверь и уверенно сделала шаг.       Луна в этот день была полная. Женщина шла сквозь тьму. Дорожки было видно, несмотря на темное время суток. На улице было тихо, даже уснули светлячки.       И вот, Лилит уже подходит к двери заветного дома, минуя оградку, судорожно вдыхает запах ночи и, выдохнув, набирается сил и делает стук в тяжелую дверь. С каждым ударом, с каждой секундой ее надежда угасала, под животом начинал завязываться ком из-за очередного волнения, голова начинала кружиться, глаза начинали слезиться от ночного смока.       «Пожалуйста, пожалуйста, отвори мне двери. Не бойся меня. Я больше никогда не причиню боли твоей семье…» — безмолвно в мыслях Лилит.       Вдруг, ручка двери резко дернулась. Дверь со скрипом отворилась. На пороге стояла она — женщина, изменившая жизнь Темной Лилит. Она — изящная женщина, директор школы ведьм, она — образцовая тётя и старшая сестра среди семьи Спеллман; в белой блузе с рюшами и бантом, в слегка свободных темных брюках с завышенной талией, с держателем с тлеющей сигаретой в руках. — Оу, Лилит, здравствуй, — Зельда поприветствовала женщину, но не спешила пропускать ее в свою крепость, — что привело тебя в такое позднее время? Что вообще тебя привело в дом моей семьи?       После очередного глубокого вдоха, женщина решилась дать ответ. — Я… я… просто хотела… — растерянно заикалась Владыка Тьмы. — Что ты хотела? Снова причинить боль моей семье, не так ли?! — Зельда перебила Лилит, прищурила свои зеленые глаза, опустила руку с сигаретой. — Или ты уже забыла о том, что сделала?! Ох, только не надо притворяться бедной овечкой. Со мной этот фокус не прокатит. Если ты за этим, то можешь разворачиваться и уходить! — женщина поспешно схватилась за дверь, чтобы запереть ее, но нежеланная гостья поспешила с ответом. — Нет, Зельда, постой, прошу, выслушай меня, возможно, я больше никогда не приду. — ведьма напротив вопросительно приподняла бровь. — Я понимаю, что тебе не важно, но, просто выслушай меня… — Ну, что же, раз уж ты просишь, Мадам Сатана, так, проходи… — рыжеволосая приглашает брюнетку войти, закрывает за ней дверь. — Говори. У меня не так много времени. И сними пальто на время нахождения в моем доме.       Демонесса повиновалась, тотчас развязала пояс, сняла пальто, платок и повесила на ближайшую свободную вешалку. Лилит улыбнулась ведьме. — Возможно, это покажется для тебя банальной причиной, но… — Но, раз уж ты пришла, — перебила ее хозяйка дома, — предлагаю попить чаю, только тише. Дома все спят. — строго сказала Зельда. — Но ведь ты не спишь. Нет, спасибо, Зельда… Хотя, я бы не отказалась от теплой беседы. — Брюнетка сдержанно улыбнулась. — Я просто много работаю, поэтому еще не ложилась. — Зельда улыбнулась в ответ и ей, направилась на кухню. — Зельда, постой! Не надо чаю. Я пришла, чтобы просто увидеть тебя в последний раз. — Лилит с трудом удавалось сдержать свои истинные эмоции, сдержать подступающие к горлу слезы. — В каком это смысле? Какой последний раз? Не драматизируй! — повысила голос ведьма. — мы с тобой даже не знакомы! В плане, я не знаю, кто ты и что ты на самом деле. Ну, вот, смотри на меня, смотри, раз тебе угодно! Довольна? В какую позу мне нужно встать, каким боком к тебе повернуться?       Изящная ведьма подошла к женщине ближе. Настолько ближе, что та смогла ощутить запах ее парфюма — тот самый запах, опьяняющий, будоражащий. Запах резко ударил в ноздри. Она с трудом подавляла желание касаться длинными тонкими пальцами ее кожи. — Не будь так жестока, Зельда, я же вижу искру в твоих глазах.       Со стыдом, Лилит прикоснулась ладонью к прохладной щеке рыжеволосой, скользящими движениями, ее пальцы спустились к шее, оставляя тонкие-тонкие алые, как холодные тюльпаны, линии. — Кто бы говорил, Лилит… — Зельда осторожно провела по руке напротив, а через пару секунд с силой сжала бледную костлявую ладонь женщины. — Ну, все, думаю, достаточно! — ведьма развернулась, но Лилит с силой сжала ее хрупкое запястье, которое секунду назад сжимало ее кисть, развернула и притянула к себе. Их глаза встретились настолько близко, что можно было разглядеть все искры и причудливые мелкие узоры зрачков. В глазах ведьмы отражалось недовольство, стыд, страх, искры счастья в глазах демонессы угасали. — Ты особенная, Зельда Спеллман. — сжимая руку Зельды, произнесла Мадам Сатана. — Позволь мне все тебе объяснить! Прошу, не отталкивай меня. Я изменилась. Я правда изменилась! Ты нравишься мне, Зельда, разве ты этого не видишь?!       И Лилит, в эйфории всем телом вжалась в тело возлюбленной, припала к ее мягким теплым губам, проникла своим горячим языком к языку той, что отвергала ее снова и снова. Она почувствовала приятную сладость, она почувствовала себя по-настоящему живой и счастливой. В своих фантазиях. Это был ее первый поцелуй, наполненный всей ее душой, которую она теряла. Брюнетка крепко прижала женщину к темной стене, чтобы не дать ей прервать контакта. Она расстегнула ее блузку. Ее мало волновал тот факт, что ее домашние спят и в любой момент могут прибежать на крики. Зельда тихо простонала в ответ на поцелуй, отталкивая всеми силами демонессу, которая никак не отпускала женщину, забираясь и поглаживая вспотевшую спину рыжеволосой женщины под блузкой, ее губы блуждали по ее шее, по ключицам, оставляя иссиня-розовые синяки, как метку и размазанные следы темно-алой помады.       И тут она поняла, что рука ведьмы буквально выскальзывает из-под ее костлявых кистей. — Нет! Уходи отсюда! Уходи отсюда, я сказала! Ты давно перестала мне нравиться, перестала нравиться после того, как я поняла. Кто. Ты. Есть. На. Самом. Деле! — вопиющим голосом заявила Спеллман. — Чтоб твоей ноги здесь больше не было! — она с силой оттолкнула женщину, прикасаясь к синякам на шее, ключицах, стирая следы помады запястьем.       В этот час Лилит упала на колени перед верховной жрицей. Она со всей силы, буквально, вцепившись, повисла на коленях женщины, ее тело затряслось в судорогах отчаяния и безысходности. — Ты проиграла, Лилит. — эти слова прозвучали для нее, как приговор. — Исчезни из моей жизни Королева Ада, навсегда! — Но ведь ты молишься мне! Единственная… — это был колкий упрек для Зельды Спеллман. — Признай, что ты чувствуешь то же, что и я! Прошу, дай мне шанс исправиться!       Зельда стояла неподвижно и тяжело дышала, пытаясь переварить все то, что произошло с ней сейчас. Волосы Лилит были всклокочены и запутаны, закрывали лицо, помада была размазана поперек губ, тушь потекла с длинных ресниц, скулы казались еще более острыми, чем прежде, глаза приняли бледно-голубой цвет. Лилит потерпела поражение, впервые за несколько тысяч лет. За все время своего существования между двумя мирами. Зельда пыталась прийти в себя, молясь низшим силам:       «Сатана правый, то есть новая Королева Ада… — она тяжело сглотнула, — Лилит… скажи, что это сейчас было… Почему мое сердце так сильно колотится? Почему мне так страшно и в то же время радостно, когда она рядом? Но я не могу простить ее и принять ее совершенные в прошлом грязные поступки! Какое же было счастье, когда я не видела ее больше с момента нашей первой встречи… Ох, я буду отталкивать ее снова и снова, замыкаясь в оковах одиночества… Клянусь, между нами были лишь миллиметры, мне было очень страшно… Прости меня, если ты есть, ведь я молюсь тебе, Чёрт возьми!..» — Ты права, Зельда Спеллман, я жестокая, … Я сейчас же исчезну из твоей жизни. Ты больше никогда не произноси мое имя, не молись мне, не зови меня, хорошо? — дрожащим голосом проговорила Лилит, а затем закричала. Она с трудом разжала колени ведьмы, как будто отпустила часть себя. Приподнялась с колен, привела волосы в порядок, расчесывая их длинными пальцами, ей не хотелось смотреть в глаза напротив, ей было стыдно за свои чувства.       Ее лицо было разрезано пополам ровными влажными дорожками слез, а вернее нет, это были не слезы. Будучи сломленной, ее голубые глаза заполнялись густой алой и жгучей краской — кровью, вместо сияющих соленых слез. Она закашлялась, опустила лицо вниз, чтобы ведьма не могла видеть ее в таком виде, капли крови капали с ее подбородка на холодный кафель, и Зельда это видела. — И спасибо, что разрешила войти и проститься с тобой. — это были последние слова Лилит перед тем, как надеть пальто и покинуть дом Спеллманов. На последней фразе, она сжала губы рукой и прошептала. — Я люблю тебя, Зельда Фиона Спеллман… Прощай.       Дверь за ней с грохотом закрылась. Зельда осталась стоять неподвижно возле запотевшего и затемненного стекла входной двери. Против ее воли, кожу разъедали жгучие слезы, которые капали с подбородка на расстегнутую белую блузу и кафель — рядом с каплями женщины, которая не давала сердцу Зельды покоя. Лилит не хотелось оборачиваться, она шла через лес, шатаясь на каблуках, проваливаясь в землю и спотыкаясь о нее, в лесу пахло хвоей и азоном — начинается дождь. Падая, она марала руки грязью. Этими руками смахивала слезы с лица, которые, будто красной акварелью, смешало с водой.       Она не могла поверить, что она отвергнута. Снова. Ей не хотелось дышать. Она присела рядом с большим деревом, чтобы привести свои путаницы-мысли в порядок.       «Мне очень жаль, что прощение вышло таким. Мне очень жаль, что у меня было темное прошлое. Что я совершала непростительные поступки. Если такова моя Судьба, я встречу ее, чего бы это мне не стоило»…       Услышав голос и, смирившись, демонесса направилась домой. Вернее, туда, где нашла свое пристанище — в дом мирной христианки Мэри Уордвелл, теплом которой она завладела. ***       «Что, если это правда. Правда, что она навсегда покинет этот мир, тот мир… Что она делает со мной, почему я чувствую к ней привязанность… притяжение? Это очередные ее жалкие фокусы?! Хотя, это не было похоже на них». — Зельда утерла невольную слезу, прикоснулась к каплям крови, с помощью заклинания очистила полы и ручку двери от кровавых слез Лилит. Никогда ранее ей не приходилось видеть слезы такими, это было странным знаком, — «Быть может именно так плачет Королева Ада?.. Мне было лучше без нее. До того, как эта женщина появилась в моей жизни! Зачем она вообще в ней появилась!» — наперекор своим убеждениям, она подошла к двери ближе, чтобы посмотреть женщине вслед. Вместо этого она закричала и облокотилась спиной к двери. Своими криками, она выбила дверное стекло, его мелкие осколки вонзились в ее руки, шею и щеки. Ежесекундно, кто-то услышал ее и проснулся, но ведьма не знала, кто это. Сильная, независимая и справедливая, она накинула на себя пальто и выбежала из дома, игнорируя режущую боль. На улице разыгрался гром, с крыш текли торопливые дождевые ручейки. Она кричала ее по имени. Звала ее снова и снова. ***       Куда завел ее навигатор? Пройдя по хлипкому деревянному полу, Зельда осмотрелась на пороге дома, но ничего не было видно. Она приоткрыла дверь, вошла в дом. В доме тихонько горел огонек — был слышен лишь треск камина. Маленькие палена догорали и превращались в пепел, света становилось меньше, догорали также свечи на полу и полках. В полутьме она заметила какое-то письмецо на столе и бутылку недопитого вина.       Осторожно и тихо ведьма преодолела расстояние от двери до стола, присела на кресло и взяла лист, запачканный землей и мокрыми каплями, в руки, стараясь прочесть.       «Мой дорогой друг, я надеюсь, что это письмо попадет в те самый руки. В противном случае — это будет совершенно другой разговор. Так вот, я хочу сказать, что все мы заслуживаем прощения, заслуживаем того, чтобы нас выслушали! Я каюсь в совершенных поступках, каюсь также в не сделанном, каюсь о прошлом своем, настоящем и будущем. Тысячекратно жалею о том, что совершила, что не ценила новые возможности, не ценила мгновения. Хах, тогда мне казалось, что это все на века, можно попробовать все. Случилось что-то? Переживем! Время лечит — все забудется...       Вдруг, во время прочтения, рядом с ней появилась проекция женщины, Зельда вздрогнула, произнесла ее имя, но проекция Лилит не реагировала. Она видела то, что произошло здесь до ее прихода. Она отчетливо видела измученную, вымокшую полураздетую Лилит, видела, как рядом с ней стоит Темный Повелитель. Она перед ним на коленях, ее лица не было видно. — Твое последнее слово, Лилит, — произнес Повелитель, удерживая женщину за подбородок. — Позвольте мне написать письмо, мой Темный Повелитель? Я очень прошу. — Лилит виновато подняла взгляд на Люцифера, он кивнул в ответ.       Тотчас на столе появилась бумага и ручка, женщина, повинуясь, села за стол и начала писать письмо. Он стоял рядом с ней. Зельда закашлялась от ядовитого запаха, исходящего от Его Величества, вокруг нее образовались клубы дыма.       …Вот только о чем я жалею больше всего… Так о том, что за всю свою тысячелетнюю жизнь не смогла по-настоящему полюбить. Точнее, могла, но это был не долгий опыт. Мне, возможно, больше никогда не понять, насколько может быть сильна сила любви. Взаимная, искренняя, настоящая любовь способна исцелять душевную боль…       И вот, уже обнаженная Лилит в одной белой простыне стоит на коленях, ведьме были заметны засохшие дорожки слез на ее щеках, которые освещал тлеющий огонек.       Зельда взяла в руки письмо, шатаясь, она подошла к ней ближе, игнорируя присутствие Темного Повелителя, и ледяной дрожащей рукой попыталась смахнуть слезы той, что так сильно ее любила, но ее пальцы проходили лишь сквозь женщину.       Ее тело было омыто, были видны капли прозрачнейшей чистейшей воды, кожа была идеально-белоснежная, а губы все такие же алые, глаза трагично-голубые, смотрящие в те глаза, что были напротив. Ведьма понятия не имела, что сейчас чувствует ее душа. На столе бутылки с вином больше не было, Лилит на эмоциях допила его до последних капель.       Но с тех пор, она больше не пила вино — этот раз стал для нее последним. Последний глоток ее любимого красного вина. Лилит поперхнулась, отпивая глоток из высокого бокала. Терпкая жгучая горечь осталась в ее горле, становилась все сильнее и сильнее, разъедала ее горло. Ее рука задрожала и бокал с треском разлетелся на мелкие осколки. — Unum, alterum… (Раз, два…) — пошел отсчет времени на латыни. Ее грудь болезненно вздымалась, закрыв глаза, она ощутила пронзающую боль. — …Tertium! (Три!) — в этот самый момент острозаточеный кинжал вонзился в ее сердце. Глубокий вздох брюнетки оборвался, тело стало покрываться алой краской. Темная фигура в проекции испарилась.       «Быть может, все еще не поздно!» — Зельда положила письмо на стол, вскочила с кресла и принялась искать женщину. В ее голове звучал голос Мадам Сатаны, который читал последние строки.       …Я полюбила, за что буду ненавидеть себя всю последующую жизнь. Или нет? Как такая как я может вообще понимать великие вещи вроде любви, доброты, великодушия? Зельда Фиона Спеллман, если ты читаешь строки этого письма (если ты дочитала), то знай, что я всей своей тлеющей душой буду всегда тебя любить. Прощай навсегда, люби и будь любима… Всегда твоя Единственная, твоя Королева Ада Лилит, твоя Темная Мадам Сатана».       Спеллман завернула за угол ванной комнаты, распахнула дверь и боль сжала сердце. Кровь ударила ей в виски. В ребрах болезненно скрутило легкие. Дыхание остановилось, как только она увидела неподвижное обнаженное тело женщины в ванной, которая была наполнена молоком, словно водой и, удушающе-красные узоры крови растекались по белоснежной воде. Ведьма непроизвольно упала коленями в ледяной пол. Зельда подняла тело брюнетки за плечи и вынула его, разбрызгивая литры молочной воды, сжала лицо рукой, похлопала по ее щекам, в голубых глазах не было ни единой искорки. Зельда крикнула, с трудом сдерживая дрожь в голосе:       «Лилит! Лилит! Открой глаза, посмотри на меня!» — с воплями, приказывала ей ведьма. Но ответа не последовало. Она кричала в тишину, всхлипывая и прижимая к себе неподвижное тело женщины, пытаясь запомнить его — вдохнуть запахи ее тела, запах ее едких духов. Запомнить ее острые черты лица — ее строгий подбородок, ее скулы, о которые можно было порезать ладонь, ее вишнево-красную помаду, напоминающую увядающие цветы маки на тонких вытянутых губах; ее широко раскрытые небесно-голубые глаза, смотрящие сквозь душу, длинные черные ресницы, длинные каштановые локоны, спадающие на лицо, шею, грудь. Запомнить ее такой, какая она пришла к ней сегодня, какой была. Принять ее такой, какая она есть. И казалось, что слез ведьмы не хватало. Не хватало, чтобы оплакать потерю.       Ее дрожащие разгоряченные губы впились в холодные мертвые губы. В те губы, что недавно со всей страстью и болью целовали ее, а руки — поглаживали ее разгоряченное тело. — Vivamus Lamia, ut dixi, surge! Surge! (Живи, Лилит, приказываю тебе, воскресни! Воскресни!) — в унисон шептала ведьма сквозь всхлипы. Она повторяла эти слова, как молитву — снова и снова. Снова и снова…       В комнате повисла тишина. Лишь только траурный звук капель отдавался эхом по ванной комнате, ударяясь о ледяную плитку; и лишь всхлипы звучали в их такт: кап-кап-кап-кап… В этот момент, для ведьмы существовала лишь она — безумная, страстная, пугающая женщина по имени Лилит. Бессмертная женщина. Которой больше не станет в ее жизни. Которой больше не станет никогда… ***       В этот же день Зельда Спеллман похоронила Лилит на кладбище рядом со своим особняком. Ее руки затвердели от мороза и тяжести железной лопаты. Локтем, рыжеволосая смахнула пот с лица, воткнула лопату в землю. Она присела рядом с могилой женщины, тяжело вздохнула. Ее волосы промокли от дождя, на пальто сияли капли.       Вокруг было тихо. Ветер жалобно завывал, с небес падали мелкие капельки дождя. Вместе с дождем, торопливые слезинки с подбородка ведьмы орошали темную землю слезами…