уязвима внутри

Самым разумным из всех моих деяний было отступить от того красавца в плаще в пользу этого красавца в мундире. Они, конечно, похожи – темные волосы, синие глаза, оба худые, высокие – но всё это будто шаблон человека, заданные по умолчанию параметры. В груди же ёкает, когда ощущаешь его характер на своих плечах. Когда он точно назло тебя целует, лишь бы выдать это решение за своё, как обиженный мальчишка, которого ранит тот факт, что он соблазнён. Как мне нравилось его провоцировать на агрессию – на поле боя, в засаде, на чинном семейном ужине – видеть как еле дёргается его бровь и понимать, что если я сейчас носочком проведу по его ноге – тут же останусь с еще сильнее разодранным платьем. Но в один момент ему удалось усмирить эту противную маленькую девчонку. Тогда мы понимали, что против нас не то, что эта матроска с обострённым чувством справедливости, против нас даже сам Мудрец. Официально это объявлено не было, но дураком не был никто. - Ну, чего ты надулся, мышоночек? Сейчас твой полоумный брат всех раскидает твоим умом и твоими руками, ты постоишь в тени, порадуешься, и всё встанет на свои места, - язвительно вколачивала я в Сапфира каждое слово. - Ты не понимаешь, - практически себе под нос ответил парень. - Да всё я понимаю, не маленькая, иди ко мне… - потянулась я к неприступной крепости. Но успела я только коснуться стеклянных палочек на его груди, за стеклом раздался чудовищный взрыв. Мы прильнули к иллюминатору – в реактор был направлен огромный поток тёмной энергии, а вдалеке левитировал Мудрец, копивший энергию для нового удара. Стало действительно страшно. - Знаешь, что ты сейчас сделаешь? – засуетился Сапфир. - Нет, но сделаю всё, что ты скажешь, - наверное, впервые, не посмела перечить ему я. Он дрожащими руками снял свои серёжки и вложил их мне в ладонь. - Ты наденешь их. Немедленно. И не посмеешь снять, пока мы снова не увидимся здесь. - Конечно… конечно, - прошептала я, цепко схватив его за руку. В ту минуту я увидела, насколько для него важно моё благополучие, как заболело у него внутри от одной только мысли, что я могу быть уязвима. И я стала уязвима. Внутри. От этой любви.