Слабости Грейнджер

Фред не мог понять, что сейчас с ним происходило: его трясло и морозило непонятно от чего. Он оглядел Главный зал, в котором с утра собирались все ученики от младших курсов до самых старших. За столом Гриффиндора, равно как и всегда, происходило какое-то потустороннее веселье: Джордж и Ли левитировали друг другу тосты, намазанные джемом, Симус и Дин о чём-то переговаривались и спустя одинаковое количество времени взрывались от оглушительного смеха. Поттер листал учебник по зельям, поминутно проклиная Снейпа, Рон уделял огромное внимание своей тарелке, наполненной всем, чем попало. Фреду не хотелось есть; он окинул взглядом столешницу перед собой, но так и не нашёл того, что могло бы соблазнить его аппетит. Перед ним, поблёскивая под светом летающих восковых свечей, на серебряных тарелках лежали пудинг, множество тостов, графины и кубки с тыквенным соком, но он не притронулся ни к чему из того, что так очевидно себя предлагало. А затем у входа в Главный зал показалась Грейнджер, и, увидев её, Фред почувствовал, что начинает задыхаться. Уже прошёл почти месяц с того момента, как они страстно целовались под пыльным гобеленом. Она согласилась стать его девушкой, но Фред об этом никому не сказал. Он прекрасно понимал, что в его благородном факультете всегда найдётся группка завистливых девчонок, которые обожали его и недолюбливали Гермиону. Уизли знал, что они ей завидуют, хотя каждая из них уверяла его в обратном. Никто, даже Гарри и Рон не догадывались о том, что у их одарённой подруги появился парень. И не какой-либо прыщавый пуффендуец курсом постарше, а Фредерик Уизли. Король шуток и приколов, кто бы только мог подумать!.. Они встречались только во время завтрака, когда Гермиона садилась рядом с ним и прижималась бедром к его ноге, дотягиваясь пальцами до горячих тостов, после занятий в библиотеке и в гостиной Гриффиндора, когда их однокурсники уже заняли свои кровати в башне. Если в Главном зале Грейнджер делала вид, что в её отношении к Фреду ничего не изменилось, то в пустой спальне красно-золотого факультета, освещённой только скрипящим поленьями камином, она буквально на него набрасывалась. Она ежедневно удивляла его. Уизли никогда бы не подумал о том, насколько Грейнджер хороша в поцелуях. Они проводили вместе всю ночь, сидя в объятиях на широком диване в гостиной; она доучивала Руны и Трансфигурацию, изредка что-то царапая на пергаменте и покусывая нижнюю губу, Фред крутил на пальце её кудрявые волосы и каждые пятнадцать минут кусал её за ухо. Сколько раз за эту неделю он ей напоминал, что любит её, и Гермиона ему верит, хотя иногда говорит обратное. Его отношения с Грейнджер не шли абсолютно ни в какое сравнение с его предыдущими. Стоило его бывшим хотя бы раз намекнуть о том, что рано или поздно он должен жениться на ней, его сердце сразу остывало, и они расставались спустя несколько дней. Фред не разбивал сердца девушкам, постоянно им объясняя причины, почему они не могут продолжать быть вместе, и ни одна из девушек не держали на него обиды. Последняя его девушка тратила его личное время на отношения с ней, потому что поспорила со своей лучшей подругой. Фред был счастлив, что с этой коварной девицей его больше ничего не связывало. Но с Гермионой всё было по-другому. Ему хотелось постоянно о ней заботиться. На зимних каникулах она осталась в Хогвартсе, потому что не смогла уехать к родителям, и предпочла отсиживаться в библиотеке, чтобы готовиться к СОВ. Весь Гриффиндор гулял от заката до рассвета, устраивая запрещённые декретами Амбридж вечеринки, гуляя в Хогсмиде и набивая рты сладостями из Сладкого Королевства. Гарри и Рон пропадали там практически постоянно, но Грейнджер их не винила: в конце концов, у парней тоже должно быть личное пространство, которое она не должна нарушать. Библиотека была пуста в течение всего дня, поэтому никто не мешал ей заниматься. Обложив себя учебниками со всех сторон и образовав баррикады, она развернула первый свиток и начала увлечённо в нём что-то записывать. Тишину помещения прерывали только тихие шаги миссис Пинс между огромными стеллажами. Гермиона так увлеклась своей работой, что даже не обратила внимания на тихий скрип двери. Она подняла взгляд только спустя несколько секунд, но человека, который только что зашёл, не заметила. Грейнджер опустила голову и обмакнула перо в чернильницу, а затем чьи-то ладони, пахнущие смесью корицы и летучего пороха, пылающие из-за мороза, накрыли ей глаза. – Фред, я знаю, что это ты, – спокойно проговорила она, дотронувшись до его запястья. Оно было холодным, что было не совсем в стиле Уизли. – Что, Грейнджер, не рада меня видеть? – кончика её уха, выглядываюшего из-под облака кудрявых волос, коснулось его тёплое дыхание, из-за чего кожу пронзили ряды мурашек. Это происходило практически постоянно, стоило Фредерику к ней прикоснуться. Ей пришлось немного дернуть его запястье вниз. – Если ты не уберёшь руки с моего лица, я не смогу увидеть тебя, Фредерик, – она знала, что Уизли чертовски нравилось, когда Гермиона так его называла. К нему так всегда обращалась мать, готовящаяся его наругать за какой-либо проступок; например, за то, что не уследил за гномами, которые снова заняли грядки в их саду. Что-то в том, как Грейнджер произносила его полное имя, было таким манящим и притягивающим, что он просто не мог себя сдержать. Его кисти тут же исчезли с её лица, и перед ней появился высокий рыжий парень с россыпью веснушек на щеках и шее. Его взгляд сверкал, равно как и всегда, когда они с братом затевают какую-то шалость. Джорджа поблизости не было. – Привет, милая, – ему пришлось поднять её со стула, чтобы она позволила ему обнять себя, – очень жаль, что ты не смогла пойти с нами. Гарри и Рон переживают за тебя. – Я просто занимаюсь тем, о чём они даже думать не хотят, – буркнула Грейнджер, крепче сдавив в объятиях его сильную спину. Разумеется, даже спустя пять лет их знакомства Поттер и младший Уизли так и остались взъерошенными, лохматыми лоботрясами, на которых она злилась чаще, чем могла бы. Если Гарри понимал, что Гермиона их пилит только из-за своей искренней любви и заботы о них, то Рон не всегда был к ней снисходителен. Они даже ссорились иногда. – Господи, Фред. Ты такой лохматый... Бежал через весь Хогсмид сюда, не так ли? Она провела ладонью по его взмокшим рыжим прядям волос, пытаясь их пригладить. Сейчас близнец выглядел как её любимый кот, когда она почёсывала его за ухом или гладила по спинке. Фред указал палочкой на свою сумку, закинутую через плечо. Замок сумки резко щёлкнул и раскрылся, и из недр её вылетел бумажный пакет, доверху наполненный сладостями из Сладкого королевства. Пакет опустился поверх её пергамента почти бесшумно. Гермиона удивленно окинула его взглядом, затем посмотрела в лицо Уизли, который прямо сиял от гордости. – Я очень долго торговался с продавцом в Сладком королевстве, – пояснил он, – потому что женщина упорно не хотела складывать конфеты в один пакет. Наверное, когда я попросил её положить туда упаковку с помадкой, ей захотелось меня убить. Слава Мерлину, мне удалось заплатить ей и убежать прежде, чем она успела обрушиться на меня с гневными ругательствами. Грейнджер еще сильнее обняла его, прижавшись щекой к его груди. Он сегодня был одет в новый свитер, связанный его матерью, который неприятно покалывал её нежную кожу. Её кудри касались шеи и щёк парня, но сегодня они пахли по-особенному. Особенно прекрасно. – Мой герой, – пробурчала Гермиона, погладив его по щеке, прежде чем он поцеловал её. Слишком коротко и невинно, но девушка не стала ему мешать. За спиной послышались приближающиеся шаги миссис Пинс, и Фред ещё раз обнял Грейнджер так, что у неё свело руки. – Я очень надеюсь, что сладости тебе понравятся. Прости, что не могу составить тебе компанию: миссис Пинс после нашей с Джорджем последней шалости немного меня недолюбливает, а злить нашего любимого библиотекаря нет никакого желания, – он коротко поцеловал её в кончик носа. – Как только закончишь с работой, пожалуйста, иди сразу в гостиную. Наши придут ещё нескоро: Гарри и братец будут сидеть в Трёх Мётлах до самого закрытия, все остальные гуляют в окрестностях замка, так что гостиная свободна до позднего вечера. Приходи поскорее. Люблю тебя. Он исчез из библиотеки так же тихо, как и забрался всего пятнадцать минут назад. Грейнджер расстроенно вздохнула, опустившись за свой стол. Всё пространство теперь пахло летучим порохом и корицей, и от мысли о том, что Фредерик будет ждать её в гостиной, ей стало немного теплее. Любопытство пересилило её доводы рассудка, и она залезла внутрь бумажного пакета, чтобы изучить его содержимое: леденцы, мармелад, шоколад с дроблёными орехами. Всё то, что так любила Грейнджер. А когда под толстым слоем конфет она обнаружила небольшую упаковку кремовой помадки, аккуратно перевязанную оранжевой ленточкой, её сердце поддалось и растаяло. «Теперь уж точно. Я люблю тебя, Фредерик Уизли,» – подумала она, пережёвывая мармеладную лягушку, пока направлялась из библиотеки в башню Гриффиндора. Ещё никто и никогда не покупал ей её любимые сладости в таком количестве; более того, ей казалось, что многие уверены в том, что она не чувствует к сладкому никакой слабости. Но Фред рушил все её стереотипы. Казалось, он знает её лучше, чем кто бы то ни было ещё. Когда Гермиона согласилась пойти с ним на свидание ночью в Астрономической башне, Фред угадал её любимую музыку, под которую они танцевали. Она любила Моцарта и даже не представляла, как именно Уизли об этом узнал. Сейчас он купил ей сладости, которые она обожала. «В среднем сердце человека отбивает около пятидесяти ударов в минуту, – подумала Грейнджер, встав напротив портрета Полной дамы, – но из-за тебя, Фредерик Уизли, моё сердце бьётся в несколько раз быстрее»