Совершенствование искусства — непосильная задача
Что ж, видимо, этот дневник действительно стал свидетелем неожиданного внедрения в мою ранее чудовищную, невыносимую жизнь чего-то необъяснимого, ломающего годами выстраиваемые вокруг настрадавшегося Криса Голдмана стены и развеивающего его прежние глупые, отчасти преувеличенные убеждения и мысли. Дневник приходится открывать не раз и даже не два раза в неделю, а буквально каждые новые сутки, пересказывая здесь происходившие впервые за всё моё существование события столь насыщенных дней, о которых я даже и не мечтал и при этом совсем не догадывался, что именно их будет достаточно для вселения надежды на стоящее потраченных слёз и нервов будущее. Дерьма в окружении псевдо-семейки только прибавилось, но пока что я не желаю об этом рассказывать, мешая в одном котле противоречиво негативные и исключительно положительные, заводящие ощущения. Если в первых двух записях я ворошил прошлое и переживал за своё настоящее, непосредственно влияющее на дальнейшее существование или наслаждение жизнью, тут уж как повезёт, то на предыдущих и этих страницах искренне стараюсь привыкнуть и принять всё только-только зарождающееся. Хочется сразу перейти к самому пикантному, чего в моей реальности уже предостаточно, но это же не какие-то фанатские записи, посвящённые единственному и неповторимому, о, Нейтану Пассу. Забавно убеждать тебя и себя в этом, когда я думаю как раз наоборот. Сегодня воскресенье, а это значит, что со дня знакомства с институтом прошло чуть больше суток. Знакомством это назвать нельзя, потому что ничего дельного я не узнал. Мне неизвестно местонахождение столовой, спортзала, бассейна, в который я, кстати говоря, записался, да и вообще нас как-то не познакомили со структурой учебного заведения. К счастью, на то есть интернет, а потому мне удалось пройти виртуальную экскурсию по зданию и разузнать о его внушительных масштабах. Коридоры соединяют различные корпусы, замыкаясь в два больших зелёных квадрата: лужайку для отдыха и посиделок на свежем воздухе и теннисный и волейбольный корты. В самом конце института расположен стадион с довольно-таки высокими трибунами, на котором, скорее всего, нам придётся долго и упорно бегать. Кстати, о физкультуре — оказывается, как мне сообщила Оливия, завтра пройдёт первое занятие, чему я в какой-то небольшой степени всё-таки рад, но при этом и огорчён, поскольку все эти общие раздевалки вечно меня напрягали. Хотя, наверное, с появлением нового знакомого, о котором чуть ниже, страх навсегда останется в прошлом. В тот день нам с группой пришлось посетить два класса: по художественному и актёрскому мастерству. Начну, пожалуй, с того, что можно описать в двух-трёх словах, — класс мисс Стивенсон. Королевы этой дисциплины — Оливия Моро и её подруга Катрин Спринг. Лузеры — два парня с грёбаными световыми мечами и ржачем на всю сцену. Вставшие под вопрос персоны — Дилан Келли, Адам Блэк и, конечно же, Кристофер, мать его, Голдман. Да, дорогой читатель, это я. И нет, я справился с заданием на отлично, вжился в роль (разработал провалившийся план) настолько, что поцеловал напарника по сцене, который в конечном итоге разбушевался и был разгромлен преподавательницей и, поприветствуй моего нового знакомого, Адамом. «Какого чёрта Крис?! А как же Нейтан Пасс?» — спросишь ты. Знаю, это на меня совсем непохоже и, нет, это не неожиданно проснувшаяся личность всё-таки существующего диагноза. Может, на это влияет Блэк, может, сама атмосфера и моё в какой-то степени пока что скрытое желание стать в этой группе тем, на кого я могу претендовать после тесной связи с Нейтаном Пассом, однако я послал всё к чертям и поцеловал Дилана Келли, согласно придуманной мной сюжетной линии, прямо у всех на глазах. На это повлияла и Оливия, подхватившая от Элизабет и всё не упускающая идею о помощи в определении моей сексуальной ориентации. Всё зашло слишком далеко, когда она прямым текстом начала узнавать у Блэка его мнение обо мне (здесь нужно плавно перейти к первому классу, но я просто сообщу, что поцелуй на сцене её не удовлетворил, а потому мой, казалось бы, идеальный план провалился). Наверное, стоит ей рассказать о нашей с Нейтаном афтерпати, дабы это всё не зашло ещё дальше. Класс мистера Олсена — то занятие, от которого пойдут все последующие пикантные подробности; именно там я и встретил опоздавшего темнокожего парня по имени Адам (ударение на первую букву). Пикантность, скорее, заключается не в нём, хотя я не могу отрицать, что между нами что-то да промелькнуло, причём очень яркое, быстрое и при этом согревающее. Знаю, моя голова разрывается от этого не меньше твоей, когда я вдруг решаюсь глубоко об этом задуматься, но пока что всё это тяжело. Он добр со мной, его поддерживающие в трудные минуты касания не могут быть оставлены без внимания, да и он сам очень привлекательный молодой человек. Однако на другой стороне есть Нейтан Пасс: я встретил его раньше, мы успели поцеловаться, что всё-таки уже как-то обязывает, и я выбрал именно его для помощи с заданием, выданным мистером Олсеном. Оно заключается в зарисовке определённого чувства на конкретном теле. Мне выпал мужской образец с изображением на его торсе чувства любви. Забавно, правда? Хоть и Адаму тоже достался мужской образец, я просто-напросто не решился попросить о такой помощи. Да, мы мило беседовали во время пары и после занятий; он щекотал меня и пригласил на прогулку с ночёвкой в Бруклин, однако просить его позировать для меня с обнажённым торсом показалось довольно странной идеей. Нейтан, чей член и чьи губы соприкасались со мной, показался более… удобным для этого человеком. Наверное, всё это видится тебе уходом от реальных причин, но всё на самом деле именно так. Во время разговора с Нейтаном в машине (кстати, я совсем не понял, как мы вообще сошлись на том, чтобы он меня довёз до дома) я убедился в замеченной во время их встречи напряжённости, повисшей над нами совсем неспроста. Пасс не отказался, но и не спешил говорить об этом, позволив мне разузнать обо всём их прошлом у самого Адама. Вечером я размышлял о том, почему он ушёл от ответа, попросив напрямую обратиться к моему знакомому, и пришёл к одной неприятной мысли — что, если Блэк специально откажется об этом говорить, а на его лице можно будет прочитать волнение из-за воспоминаний о чём-то негативном, связанном непосредственно с ним. Скорее всего, в этом замешены дела и отношения их семей, ведь как ещё могут пересечься первокурсник Адам и пятикурсник Нейтан… Ладно, постаравшись выложить всё так, как было в действительности, теперь, выпрямившись и в сотый раз переведя взгляд на экран телефона, я могу поделиться с тобой способом помощи в задании от Нейтана. После описанного близкого контакта на вечеринке это может показаться обыденным, но тогда он был в одежде. Ещё в машине Пасс предложил мне оформить платную подписку на его закрытый аккаунт на достаточно противоречивом сайте. Узнал я о нём буквально вчера из его же уст. Каким бы неопытным я ни был, догадаться о загружаемом контенте было достаточно легко — наверняка сплошные ряды фотографий и видео с обнажённым телом. Нейтан успел меня успокоить, обнадёжив отсутствием его члена даже в личном закрытом доступе. Может, он и угомонил моральные ценности, однако пробудил яркие, до сих пор сидящие в голове мысли о подписке. Более того, как бы стыдно это ни звучало (это всё ещё мой дневник и он по-прежнему находится в моих руках) ему удалось возбудить не только голову, ведь, как он сказал, при отсутствии в тот вечер уведомления о покупке Нейтан пришлёт мне более-менее не отвлекающее от работы и позволяющее сконцентрироваться на процессе фото. Однако я концентрируюсь совершенно на другом деле вот уже в третий, если не в четвёртый раз после моего согласия на «более-менее» отвлекающий контент. Даже не верится, что я пишу об этом в своём дневнике, зная, как эти страницы могут быть спокойно прочитаны кем угодно. Это как запретная исповедь, только очень хотелось бы исповедаться напрямую Пассу. И вот, уже вечер воскресенья. Я лежу с ноутбуком в кровати, поглядывая на пустой белоснежный холст и пачку салфеток возле телефона. Не знаю, на что рассчитывал Нейтан; не могу понять, чем вообще думал в тот момент я, соглашаясь на это, но всеми своими действиями я был загнан в угол бесконечного любования и… (чёрт возьми, это мой дневник и я могу выражаться так, как хочу) онанирования. Если бы я имел возможность распечатать эту фотографию в виде постера, то с большим удовольствием повесил бы её на стену. Его поистине, ни в коем разе непреувеличенно божественное тело соответствует всем стандартам красоты и эстетики. Это не какое-то возбуждающее фото обнажённого тела, а самое настоящее искусство, перенос которого на холст займёт кучу, просто огромнейшую кучу времени, хотя презентовать эту работу необходимо через полторы недели. И я, вроде, безумно благодарен отцу за перешедшее от него желание передавать реальность в её совершенном виде, но в то же время от результата этой работы зависит моя оценка и появление шанса стать чем-то большим, чем отбросом, а отсутствие работы в целом гарантирует лишь неудобный разговор с преподавателем после занятия и возможная беседа с директрисой о моём отношении к учёбе в первые дни пребывания в её учебном заведении. Торс Нейтана слегка повёрнут вбок, прямо к потоку солнечного света, падающего на его сияющую кожу ровной широкой горизонтальной полосой. Голова не входит в кадр, за что я ему искренне благодарен, ведь наличие на фотографии лица с непревзойдёнными чертами и шелковистых волос цвета северного полюса лишь бы затруднили мои старания приступить к процессу воспроизведения на полотне хотя бы контуров, а не воссоздания таковых лишь в голове в момент просмотра никак не успокаивающего и не отвлекающего от возникающих образов фильма. Несильно мохнатая подкачанная загорелая грудь выделяется на снимке за счёт её ярко выраженных очертаний снизу и по бокам возле подмышек, а также благодаря восхитительным твёрдым коричневато-бордовым соскам. Признаюсь честно и откровенно — мне впервые захотелось полежать на чьей-то груди, уткнуться в неё лицом и вдохнуть тот самый аромат, что я ощутил в салоне его автомобиля. Ноты ванили, стекающие волнистыми водопадами по плотной грудной клетке и оставляющие свои следы на моих щеках. Душистый персик скрыт в его не столь отчётливо прорисованных Вселенной ключицах, больше просящих перевести взгляд на широкие плечи и холмистые мышцы, растущие со спины. Правая ладонь, удушающе схватившаяся за шею и при этом приятно уместившаяся между грудей, не перекрыв чего-либо, заслуживающего внимания, не считая кадыка, покрыта кокосовым маслом, а левая, упавшая на не запечатлённый затылок, открыв побритую подмышку и продемонстрировав лёгкий бицепс и набухшие вены, была опущена до фотографии в сад белых лилий, ноты которых ударили мне в голову только под вечер того дня. Аккуратный выделенный пресс без намёка на кубики так же, как и грудь, обладает лёгкой, но в сравнении с ней обильной пушистостью, уходящей тонкой линией посреди выстриженного леса вниз к чёрным боксерам. В кадр совсем ненароком пробрались его пухлые розоватые губы, приоткрывшись таким образом, каким я ухватил их своими в темноте. Клубничные, отчасти вишнёвые, показавшиеся сладкими с примесью чего-то приятно-горького, они наверняка имеют совершенно другой привкус, намёк на который я уловил ещё в автомобиле. Это самый что ни на есть настоящий попкорн с солёной карамелью. Она, как и его сладостно-сдавливающая ваниль, манит и не отпускает, вызывая зависимость от губ, к которым хочется примкнуть прямо сейчас, глядя на фотографию и наслаждаясь всеми этими образами в голове. После таких подробностей придётся обратиться к так называемой концентрации в пятый раз за два вечера и всё-таки изнурить себя настолько, насколько это возможно, потому что прошлой ночью уснуть было, ну, просто нереально. Мысли крутились в голове, а рука не переставала перемещаться из-под подушки к напрягающемуся и просящемуся наружу члену. Что же, чёрт побери, ты со мной делаешь, Нейтан Пасс… Я становлюсь более раскрепощённым лишь только для тебя. Надеюсь, ты это вскоре заметишь и позволишь быть твоим, если я уже им не стал.Крис Голдман
02.09.2018