Кодекс Попаданки

      Эйфория от завоевания Кубка растянулась у Гарри на целую неделю. Казалось, ликовала даже погода — с наступлением июня дни стали жаркие и безоблачные, природа словно приглашала прогуляться по лугам или поваляться в траве, прихватив с собой пару литров ледяного тыквенного сока, сыграть партию–другую в плюй–камни или хотя бы просто наблюдать, как гигантский кальмар лениво рассекает гладь озера. Иногда даже мы с Джинни порывались пойти и прогуляться в такую чудесную погоду. Но увы, такого мы себе позволить не могли, так что единственное, что нам оставалось делать - с надеждой смотреть в окно на все хорошеющую и хорошеющую погоду и не давать Гарри с Роном сбежать с уроков. Остальные на курсе так же мечтательно вздыхали, смотря вдаль, но никто и помыслить не мог ни о чем подобном — надвигались экзамены, и, вместо того, чтобы прохлаждаться в окрестностях, гриффиндорцы безвылазно сидели в замке, отчаянно пытаясь сосредоточиться на учебе и стараясь не обращать внимание на манящие порывы летнего ветерка, залетающего в окна. Даже Фреду и Джорджу Уизли пришлось унизиться до зубрежки — им предстояло сдавать экзамены по Супер Отменному Волшебству. У Перси задача была куда серьезнее — он готовился к сдаче ЖАБА (Жутко Академической Блестящей Аттестации). Это была самая высокая степень, получаемая в Хогвартсе. Перси собирался поступать на службу в Министерство магии, и ему требовались высшие оценки. Он становился все раздражительней и строго наказывал тех, кто по вечерам нарушал тишину в общей гостиной. Лишь один человек, пожалуй, выглядел еще более озабоченным — Лорин. Она так и не послушала Джинни и все продолжала гробить себя, из-за чего в последние несколько недель на нее без страха и взглянуть нельзя было. Казалось, лицо Лорин - один большой опухший синяк под глазом сине-зеленого цвета. Гарри и Рон давно уже махнули рукой на расспросы, как это ей удается посещать несколько занятий одновременно. Но когда они увидели расписание экзаменов, составленное Лорин для самой себя, сдержаться было уже свыше сил. Первая колонка гласила:

Понедельник 9:00 — Нумерология 9:00 — Трансфигурация Обед 13:00 — Заклинания 13:00 — Древние руны

— Лорин, — очень осторожно поинтересовался Рон, помня, что, отвлекая ее от занятий, в последнее время легко попасться под горячую руку, — ммм... ты уверена, что правильно записала время вот здесь? — Что? — Лорин сердито схватила свое расписание и пробежала глазами. Я, по стечению обстоятельств находившаяся в этот момент рядом с ними тремя и Джинни, моментально выхватила палочку, напрягшись. — Да, уверена. — Наверное, нет смысла выяснять, как это ты собираешься быть на двух экзаменах одновременно? — Спросил Гарри. — Наверное, нет, — коротко ответила Лорин. — Никто не видел моей «Нумерологии и грамматики»? — Я ещё понимаю посещать два урка одновременно, но готовится одновременно к двум экзаменам! — покачала головой Джинни. — Ты рехнешься. Однажды ты точно так все напутаешь, что ничего исправить уже нельзя будет, — обратилась к ней я. — Ничего. Я все успею и смогу. И не напутаю, — с последней фразой она с грохотом бросила учебник по чарам, взглянув на меня самым прожигающим злостным взглядом. — Ладно, ладно, — сдалась я, отступая на шаг назад. — Ну разумеется, это я ее одолжил — почитать перед сном, — едва слышно пробормотал Рон. Джинни, услышав это, хмыкнула. В поисках книги Лорин принялась рыться в грудах пергамента по всему столу, но тут из окна послышался шорох и влетела Букля, сжимая в клюве записку. — Это от Хагрида, — сказал Гарри, разворачивая послание, — апелляция назначена на шестое. — Это последний день экзаменов, — заметила Лорин, все еще погруженная в поиски книги. Гарри читал дальше: — «Состоится здесь. Приедет кто–то из Министерства и... и палач». Я в мгновение ока отвлеклась от всех своих дел. Впрочем, как и Джинни с остальнымию Лорин испуганно подняла глаза: — Они везут на апелляцию палача? Но ведь это... это означает, что у них уже все решено! — Да, похоже, — медленно проговорил Гарри. — Видимо, им тоже надоел этот балаган, — сказала Джинни. — Они не посмеют! — закричал Рон. — Еще как, братец, — вторила ему Джинни, но уже тихо. — Я нашел в пользу Хагрида такой материал! Столько убил времени! Они не имеют права просто так отмахнуться! — Малфой купил их. Что тут не вороти, Рон, нам не выиграть. Но у меня было скверное предчувствие, что под давлением мистера Малфоя Комиссия по обезвреживанию опасных существ уже приняла решение. К Драко, поутихшему после гриффиндорского триумфа в Кубке по квиддичу, в последние дни явно вернулись прежняя наглость и апломб. Что еще раз доказывало нам с Джинни, что все обернется не в нашу пользу. По ехидным замечаниям, случайно долетевшим до нас, было ясно, что у Малфоя нет сомнений в предстоящей казни Клювокрыла, и он весьма доволен тем, что способствовал этому. При теперешних обстоятельствах единственное, что мог сделать Гарри — изо всех сил сдерживать себя, чтобы вслед за Лорин не закатить ему хорошую оплеуху. Но хуже всего было то, что у друзей не было ни времени, ни возможности навестить Хагрида, поскольку драконовские меры безопасности никто не отменял, а у Гарри не хватало духа пойти и забрать мантию–невидимку из подземелья под одноглазой горбуньей. Мы же с Джинни и не собирались ему помогать в этом. С началом экзаменационной сессии на замок опустилась удивительная, почти неестественная тишина. В понедельник, ближе к обеду бледные и замученные третьекурсники выходили с экзамена по трансфигурации, обсуждая результаты и горько жалуясь на трудность заданий — требовалось, например, превратить фарфоровый чайник в черепаху. Для нас это, конечно, труда не составило, а вот для остальных... Сетования Лорин из–за того, что ее черепаха получилась уж очень похожей на морскую вместо обычной, вызывали только всеобщее раздражение; остальным подобные проблемы казались откровенно смехотворными. — У моей носик от чайника так и остался вместо хвоста, вот кошмар–то... — Кто-нибудь слышал: могут черепахи дышать паром? — Твоя точно да, — решила подколоть его я, но позже смутилась. — Смотрю, а на панцире синий узор от чайника. Думаете, снизят за это баллы? — Определенно. Затем торопливый ленч и снова, без передышки, наверх, на экзамен по заклинаниям. Лорин оказалась права: профессор Флитвик и в самом деле решил вынести на экзамен Веселящие чары. Гарри, разволновавшись, слегка переборщил и довел Рона, на котором демонстрировал свое искусство, до припадков истерического хохота, так что беднягу на целый час пришлось поместить для успокоения в отдельную комнату, прежде чем он сам смог взяться за выполнение задания. Мы с Джинни и Лорин все выполнили абсолютно блестяще. После ужина студенты поспешили в общую гостиную, но не отдыхать, а готовиться к следующим экзаменам — по уходу за магическими существами, зельям и астрономии. Утром первым был уход за магическими существами. Лесничий пребывал в полном расстройстве чувств, его мысли были явно где–то далеко. Он принес в класс объемистый чан с флоббер–червями и объявил, что экзамен сдаст тот, чьи черви будут все еще живы к концу часа. А поскольку эти малосимпатичные существа для своего благоденствия нуждались лишь в том, чтобы их не трогали, то экзамен получился самый легкий из всех, а Гарри, Рон и Лорин наконец–то получили долгожданную возможность переговорить с Хагридом. — Клювик что–то загрустил, — вполголоса поведал лесничий, наклонившись к Гарри словно бы затем, чтобы проверить самочувствие его червей. — Взаперти, верно, слишком долго сидит... А там... Послезавтра так или иначе решится — одно или... или уж другое. Поняв, что Хагрида сейчас никак не подбодрить, мы отправились обратно в гостиную Гриффиндора. В тот же день их ожидал и экзамен по зельям, который обернулся полным провалом. Как Гарри ни бился, он не смог сгустить Морочащую закваску, и Снегг, наблюдавший за ним с мстительным удовольствием, нацарапал в своих записях нечто, подозрительно похожее на ноль. Джинни же он, кривя зубами, поставил очень корявое, словно написанное через силу "У", что по моему мнению, было максимально заниженной оценкой – зелье командира было сварено наилучшим образом. Затем была астрономия — темной ночью, на площадке самой высокой из башен. За ней в среду история магии. После обеда в среду сдавали травологию — экзамен проходил в оранжереях, на солнечном пекле, и у многих обгорели шеи. И, вернувшись в общую гостиную, все только и мечтали о блаженном часе завтрашнего дня, когда все будет позади. Предпоследним экзаменом — в четверг утром — была защита от темных искусств. Профессор Люпин устроил самое диковинное испытание, какое только можно вообразить, — полосу препятствий на пересеченной местности. Мы, как и весь этот год, наблюдали со стороны. Надо было перейти вброд глубокую заводь — в ней засел гриндилоу; преодолеть цепочку канав, полных красных колпаков; прошлепать по участку болотной топи, не поддаваясь на сбивающие с пути хитрости фонарика. И в конце концов, забравшись в дупло старого дуба, сразиться с очередным боггартом. По нашему суждению: не очень-то и трудно. Но и вправду, заморочился Люпин. — Превосходно, Гарри, — негромко заметил Люпин, когда мальчик, радостно улыбаясь, показался из дупла. — Высший балл. Переполненный ощущением успеха, Гарри остался ждать Рона и Лорин. У Рона все шло прекрасно, пока он не добрался до фонарика, который умудрился–таки заманить его в трясину, куда Рон и провалился по пояс. Лорин все делала безупречно до самого дупла с боггартом. Побыв там минуту, она с визгом вылетела наружу. — Лорин! — поднял брови Люпин.— Что случилось? — Там п–п–профессор МакГонагалл, — едва дыша, вымолвила та, указывая на дупло. — Она сказала, что я завалила все экзамены! Успокоилась Лорин не сразу. Едва она пришла в себя, друзья зашагали обратно в замок. Рона так и подмывало поострить в адрес боггарта Лорин, но на парадной лестнице их ожидало зрелище, от которого все шутки одним махом выскочили из головы. Там, наверху, слегка вспотевший под неизменной полосатой мантией, стоял Корнелиус Фадж собственной персоной и обозревал окружающий ландшафт. Увидев Гарри, он переступил с ноги на ногу. — Рад приветствовать тебя, Гарри! С экзамена, как я понимаю? Уже почти все сдали? — Да, сэр, — ответил Гарри. Мы, которым никогда еще не доводилось беседовать с министром магии, в некотором замешательстве остановились сзади. — Чудесный денек, — продолжал Фадж, окидывая взглядом озеро. — Право, такая жалость, такая жалость... Джинни насторожилась. Это он к казни Клювокрыла клонит? Он печально вздохнул и вновь повернулся к Гарри: — Я здесь с неприятной миссией, знаешь ли... Комиссии по обезвреживанию опасных существ требуется свидетель приведения в исполнение приговора взбесившемуся гиппогрифу. А так как я все равно собирался в Хогвартс, проверить, как тут ситуация с Блэком, то меня попросили заодно принять участие... — С Блэком мы без вас разберёмся, — вступила в разговор Джинни. — В смысле? — От удивления у Фаджа котелок аж съехал в сторону. — В смысле у нас есть большие сомнения в его виновности. — Сомнения сомнениями, мисс Уизли. Но как, даже если это и правда, в чем я очень сомневаюсь, вы собираетесь это доказывать? Никто в здравом уме не снимет с массового убийцы Блэка данных обвинений. "— Никто в здравом уме не отправит человека без суда, следствия и экспертизы в Азкабан," — хотела сказать я, но промолчала. — Не переживайте, Господин Министр, об этом мы уж сами позаботимся, — с гадко вежливой улыбкой сказала Джинни, и потянула нас за руки, скрываясь от Министра прочь. Тот, так и не успев сказать ни слова больше, остался стоять, то раззевая, то закрывая рот, словно немая рыба, выброшенная из воды на берег. — Вот прицепился-то, жук! — возмущалась Джинни. — Думаешь, будет вставлять палки в колеса? — спросила я, повернувшись к ней. — Думаю? — покрутив слово на языке, усмехнулась Джинни. — Знаю. Ты сама должна была это понять, после его тооненького намека, что он ни разу не поверит во все, сказанное нами. Уизли вдруг обернулась. — Где они? — вдруг спросила она, кивая головой вперед, где все еще стояли Фадж и наша любимая троица. — Они издеваются? — Но тем не менее, Джинни осталась стоять неподвижно, лишь наблюдая за происходящим далеко впереди, или, если говорить по правде – далеко позади, разговором. — Значит, апелляция отклонена? — вмешался Рон, выходя вперед. — Нет–нет, рассмотрение назначено на сегодня. — Фадж с любопытством посмотрел на него. — Так, может, вам вовсе и не придется быть свидетелем! — с жаром воскликнул Рон. — Может, еще гиппогрифа не казнят! Не успел министр ответить, как из дверей замка вышли двое волшебников. Один был старец, такой древний, что, казалось, вот–вот рассыплется, второй — кряжистый верзила с тонкими черными усиками. Я сообразила, что это представители Комиссии по обезвреживанию. Старый волшебник, покосившись в сторону хижины Хагрида, пробормотал слабым голосом: — Боже, боже, я слишком стар для подобных вещей... Так в два часа, я правильно понял, Фадж? Тут только я обратила внимание, что у черноусого детины заткнут за пояс жуткого вида топор с широким сверкающим лезвием — он любовно поигрывал пальцами по отполированной рукояти. Рон хотел было что–то сказать, но Лорин чувствительно толкнула его локтем в бок и решительным кивком указала на двери замка. Мы с Джинни поспешили к ним. — Зачем ты меня остановила? — возмущался Рон, когда мы шли в Большой зал на обед. — Ты видела? Они даже топор приготовили! Какое тут, к черту, правосудие! — Рон, твой отец работает в Министерстве магии. Тебе лучше в таком тоне не говорить с его начальником, — рассудительно ответила Лорин, хотя и она была встревожена. — Если Хагрид на этот раз сохранит хладнокровие и будет ясно аргументировать свою позицию, возможно, они и не казнят Клювокрыла... Но было видно, что Лорин и сама не очень–то верит своим словам. За обеденным столом царило радостное возбуждение: ведь сегодня последний день сессии! Но нам было не до веселья. У нас последним экзаменом было прорицание, у Лорин — изучение маглов. Мы вместе поднялись по мраморным ступеням, на втором этаже Лорин покинула нас, а мы продолжили путь наверх до восьмого, где на ступеньках винтовой лестницы уже сидел почти весь класс кто судорожно листал учебник, кто просто так вспоминал пройденное. Рон и Гарри присели рядом с Невиллом. — Она вызывает по одному, — понуро сообщил тот. На коленях у него лежал учебник «Как рассеять туман над будущим», открытый на странице, посвященной магическому кристаллу. — Ну хоть кто–нибудь видел что–то в этом хрустальном шаре? — спросил Невилл несчастным голосом. — Помимо тумана, помнится, я видела в них трещины, а еще многовековую пыль, — решила поддержать их я. Никто, правда, не оценил мои старания. Даже внимания не обратили, словно не я тут стою пытаюсь что-то сказать. — Ни разу, — мрачно ответил Рон, поглядывая на часы. Я знала, что Рон считает время, оставшееся до апелляции. Очередь в кабинет предсказаний сокращалась медленно. Как только кто–то появлялся на серебряной лесенке, все бросались к нему и страшным шепотом допытывались: «Сдал? Что она спрашивала?» Но все в ответ молчали. — Она сказала — ей поведал кристалл, — если я что–нибудь вам расскажу, со мной произойдет ужасное несчастье! — Бред, — фыркнула Джинни. — пролепетал Невилл, сойдя вниз к нам, те уже приблизились к самой площадке. — Ловко придумано! — фыркнул Рон. — Я начинаю думать, что Лорин насчет нее права. Старуха, — он ткнул большим пальцем в люк над головой, — просто обманщица... — Скорее всего, — кивнул Гарри, тоже взглянув на часы: было уже два. — Хорошо бы она поторопилась... Джинни тоже заметно нервничала. Следующей спустилась Парвати, сияя от гордости. — Она сказала, что у меня все задатки ясновидящей. Я столько всего увидела... Ну, желаю удачи. И она сбежала по винтовой лестнице — внизу ее ожидала Лаванда. — Рональд Уизли! — раздался сверху знакомый глуховатый голос. — Не пуха, — крикнула ему вслед Джинни. — Сдам! Рон состроил Гарри рожу и, поднявшись наверх, скрылся. Мы остались втроем дожидаться своей участи. Он уселся на лестницу и привалился спиной к стене, слушая гудение мухи, колотящейся в залитое солнцем окно. Минут через двадцать на лестнице вновь показались сначала внушительного размера ноги Рона, а за ними и он сам во весь рост. Гарри поднялся навстречу: — Ну как прошло? — Полный бред. Ничего я не увидел, пришлось наплести с три короба... хотя не думаю, что она мне поверила. — Главное, что не молчал, — сказала я, — это самое главное. — Ладно, встретимся в гостиной, — спешно сказал Гарри. В этот миг над ними прозвучало: «Гарри Поттер!» Джинни врубила подслушивающие заклинание. Сначала мы усмехались, а потом... — Это произойдет сегодня ночью. — Прошу прощения? — растерялся Гарри. — Темный Лорд одинок и брошен друзьями, покинут последователями. Его слуга провел в заточении двенадцать лет. Сегодня вечером, до наступления полуночи, слуга обретет свободу и выйдет в путь, чтобы воссоединиться с господином. С поддержкой верного слуги Темный Лорд воспрянет вновь, еще более великим и ужасным, чем когда–либо доселе. Вечером... до полуночи... слуга... отправится... на воссоединение... с господином... — Интересно, — сказала Джинни. — Думаешь, реально пророчество? — Пока что не знаю. Посмотрим. Слова пророчества все еще звучали у меня в голове, когда минут через пять мы пробежали мимо троллей–охранников ко входу в свою башню. Навстречу нам спешили на волю гриффиндорцы, они смеялись и шутили, предвкушая долгожданный отдых. Гарри, сказав Даме пароль, протиснулся в гостиную. Там, кроме Рона и Лорин, уже никого не было. — Профессор Трелони, — начал было Гарри, даже не переведя дыхания, — сказала мне только что... Но, увидев их лица, осекся на полуслове. — Клювокрылу конец, — тихо произнес Рон. Мы с командиром застыли, как вкопанные. — Смотри, что прислал Хагрид. На сей раз послание не было залито слезами, пергамент сух, но рука лесничего тряслась так, что разобрать написанное было почти невозможно. — Ну же, читай, — поторопила Джинни. Проиграл апелляцию. Казнь на закате. Вы ничего не можете сделать. Не приходите. Не хочу, чтобы вы это видели. Хагрид — Мы обязаны пойти, — немедленно решил Гарри. — Нельзя допустить, чтобы он сидел и в одиночестве ждал палача! — Да, но ведь на закате... — Рон уныло посмотрел в окно. — Нам ни за что не позволят... А уж про тебя, Гарри, и речи нет. — Мантия, — сказала Джинни. Гарри уткнул подбородок в ладони и, подумав, сказал: — Вот если бы достать мантию–невидимку... — А где она? — спросила Лорин. Гарри сказал ей где — в тоннеле под статуей одноглазой ведьмы. — ... Так что если Снегг еще раз засечет меня где–то поблизости, неприятностей у меня будет!.. — заключил он. — Это точно, — согласилась Лорин, вставая. — Но это если он засечет тебя... А как этот горб открывается? — Очень просто... — Гарри еще не понимал, к чему она клонит; зато понимали мы. — Стукнешь по нему волшебной палочкой и говоришь: «Диссендиум». Но... Лорин не стала дожидаться конца фразы. Пересекла быстрым шагом гостиную, толкнула портрет Полной Дамы и исчезла. — Она что, за мантией? — удивился Рон. — Нам тоже надо подготовится, — сказала Джинни. Мы поднялись в спальню. Джинни достала из тумбочки пистолет. — Сегодня полнолуние, как думаешь, серебряные пули взять? — Думаешь?.. Ты хочешь убить Люпина?! — В ужасе спросила я, доставая свой пистолет. — Нет, но если ситуация выйдет из-под контроля, серебро охладит его пыл. Стрелять ему в сердце я не собираюсь. Джинни покопалась в чемодане и достала ещё одну обойму. — Зазвенит как портмоне. Когда мы спустились в гостиную, Лорин вернулась; у нее под мантией было спрятано аккуратно сложенное серебристое одеяние. Рон был потрясен: — Лорин, что с тобой творится в последнее время? Ударила Малфоя, поскандалила с профессором Трелони... — Вот на что способен человек, находящийся на грани нервного срыва. Что? — спросила я толкнувшую меня в бок Джинни. — Прекращай уже. Лорин была явно польщена. После ужина мы не вернулись вместе со всеми в башню, а поспешили в холл. Гарри сунул плащ под мантию и шел, прижав руки к животу чтобы прикрыть образовавшийся бугор. Мы прокрались в чулан, примыкавший к холлу, и затаилась, ожидая, когда холл опустеет. Вот донесся звук шагов, хлопнула дверь... Лорин осторожно выглянула. — Порядок, — шепнула она. — Никого. Надеваем мантию... Тесно прижавшись друг к другу — не дай бог, кто увидит летящую в воздухе руку или ногу, — мы миновали холл и по каменным ступеням спустились на лужайку. Солнце уже коснулось Запретного леса, позолотив верхушки деревьев. Добравшись до хижины, мы постучали в дверь. Хагрид откликнулся не сразу. Наконец дверь отворилась, на порог вышел бледный и дрожащий лесничий и огляделся вокруг в поисках гостя. — Это мы, — чуть слышно произнес Гарри, — под мантией–невидимкой. Впусти нас скорее, мы ее снимем... — Эх, не след бы вам приходить, — вздохнул великан, но все же посторонился, и они оказались внутри. Хагрид тут же захлопнул дверь, и Гарри сбросил мантию. Хагрид не рыдал, не бросился друзьям на шею, он просто выглядел совершенно потерянным, не знал, что делать, что говорить. Смотреть на его беспомощность было во сто крат тяжелее, чем на потоки слез. Не надо было быть психологом, чтоб оценить его состояние. — Может, это... чаю хотите? — предложил он, но его громадные ручищи дрожали, и он никак не мог совладать с чайником. — А где Клювокрыл? — нерешительно спросила Лорин. — Я... я вывел его в огород, — пробормотал Хагрид. Наливая в кувшин молоко, он половину пролил на стол: — Привязал его... там, на тыквенной грядке. Пусть он... это... в общем... посмотрит на деревья, вдохнет свежий воздух... перед тем, как... Тут руки Хагрида затряслись так отчаянно, что кувшин выскользнул и осколки разлетелись по всему полу. — Я сейчас все уберу, Хагрид. — Лорин бросилась наводить порядок. — Там, в шкафу, еще один есть. — Хагрид тяжело опустился на скамью, вытирая со лба рукавом пот. Гарри взглянул на Рона, в ответном взгляде не было никакой надежды. Гарри сел рядом с Хагридом. — Неужели никто ничего не может сделать? — Голос Гарри сорвался в крик — А Дамблдор... — Он пытался, — ответил Хагрид. — Но против Комиссии нет... это... их ему не пересилить. Он сказал им: Клювик не взбесился, но их там застращал этот... как его... А этот палач... как его... Макнейр... они с Малфоем... старые дружки... Но вроде все будет быстро... и сразу начисто... И я буду рядом... Мы с Джинни не знали, что сказать. Не наше это дело - утешать людей. Да и не умеем мы. Хагрид шумно сглотнул. Он обвел взглядом хижину, как будто искал хотя бы лучик надежды или утешения. — Дамблдор хочет сам прийти... ну, то есть присутствовать на этом... этой... прислал сегодня утром письмо. Говорит, хочет быть со мной... в это время... Великий человек... Лорин, которая все еще искала в шкафу другой кувшин, сдавленно всхлипнула. — Мы тоже останемся с тобой, Хагрид, — заговорила она, вернувшись к столу с найденным кувшином. — Вы - нет, мы - да, — вмешалась Джинни. — Нет, — затряс лесничий косматой головой. — Вы вернетесь в замок. Все вы. Я же... это... сказал: не надо вам видеть. Чтобы и духу вашего не было, потому ежели... ну, Фадж и Дамблдор вас застукают, тем более без разрешения — это для Гарри совсем пропащее дело. Лорин разлила чай, пряча от Хагрида бегущие по лицу слезы. Взяв бутыль с молоком, чтобы плеснуть в кувшин, она неожиданно вскрикнула: — Рон! Гляди! Это Короста! — Что, что? — Рон непонимающе посмотрел на нее. Джинни круто развернулась. — Вот ты где! Лорин поднесла кувшин к столу, перевернула. Оттуда с возмущенным писком, из последних сил цепляясь за гладкий фарфор, вывалилась старина Короста. — Короста... — растерянно произнес Рон. — Короста, что ты здесь делаешь? Он схватил сопротивляющуюся крысу и вынес ее на свет. Выглядела она ужасно — еще больше исхудала, шерсть лезла клочьями, оставляя обширные плеши; в руках Рона она яростно извивалась, стараясь вырваться на свободу. — Все в порядке, Коросточка, — уговаривал ее Рон. — Тут нет кошек. Никто тебя не тронет! — Весьма спорно, — про себя усмехнулась я, видя недобрый настрой командира. Хагрид внезапно вскочил, глаза устремились к окну. Его обычно багрово–красное лицо сделалось пергаментно–бледного цвета. — Идут... Мы разом обернулись. Вдалеке по лестнице замка спускались несколько человек. Впереди шел Альбус Дамблдор, его серебряная борода сверкала в лучах заходящего солнца. Рядом семенил Корнелиус Фадж, за ними браво вышагивал палач Макнейр, позади всех тащился дряхлый представитель Комиссии по обезвреживанию. — Уходите скорее, — сказал Хагрид. У него, казалось, дрожала каждая жилка. — Не должны они вас тут видеть... идите... сей же миг... Рон затолкал Коросту в карман, а Лорин схватила мантию. Джинни в мгновение ока наложила на себя дезиллюминационное. Я последовала ее примеру. Хагрид тяжко вздохнул: — Я вас выведу через черный ход... Все пошли к двери, выходящей в огород позади дома. Я испытывала странное чувство нереальности происходящего, которое возросло еще больше, когда в нескольких ярдах от себя я увидела Клювокрыла, привязанного к дереву за грядкой с тыквами. Гиппогриф, казалось, догадывался, что творится неладное: он поводил из стороны в сторону массивным клювом и беспокойно рыл землю когтями. — Все в порядке, Клювик, все в порядке, — ласково обратился к нему Хагрид, потом повернулся к друзьям: — Торопитесь, скорее... Но они были не в силах сдвинуться с места. — Мы не уйдем... — Мы им расскажем, как все было на самом деле... — Вперед! — Крикнула им Джинни. — Они не посмеют убить его... — Идите! — взревел Хагрид. — Хватает бед и без ваших неприятностей! Выбора не оставалось. Едва Лорин накинула мантию на Гарри с Роном, у двери хижины послышались голоса. Хагрид взглянул на пустое место, где они только что исчезли из глаз. — Бегите быстрее, — севшим голосом велел он. — Не слушайте... И зашагал обратно в дом — в дверь уже стучали. Медленно, словно в дурном сне, друзья побрели вокруг избушки Хагрида, и только они обогнули хижину, передняя дверь с треском захлопнулась. — Пожалуйста, пойдемте скорее, — прошептала Лорин. — Я этого не выдержу, не смогу... Мы рванули быстрее. Пошли к замку вверх по склону лужайки; солнце быстро опускалось, все небо окрасилось в бледно–пурпурный цвет, но на западе еще пылал рубиново–красный отсвет. Рон остановился, как будто налетел на столб. — Пожалуйста, Рон, — взмолилась Лорин. — Это Короста... Вырывается... Да сиди же ты... — Схвати ее крепче! — посоветовала Джинни. — Я пытаюсь! — Отчаянно воскликнул Рон. Рон скрючился, стараясь удержать Коросту в кармане, но крыса словно обезумела — дико пища, она крутилась, билась, пытаясь укусить Рона за руки. — Короста, это же я, Рон, дура ты эдакая, — ругал крысу мальчик. Со стороны хижины донесся звук открывшейся двери и голоса людей… — Рон, пожалуйста, идем, они уже вот–вот... — задыхаясь, просила Лорин. — Да, да, сейчас... Короста, сидеть! Вся троица бросилась бежать. Только бы не слышать голосов за спиной. Но Рон опять остановился. — Не могу справиться! Заткнись, Короста, нас могут услышать! Крыса визжала так, словно ее резали, но все же звуков в огороде Хагрида она, конечно, не могла заглушить. Сначала мешанина мужских голосов, затем тишина, и вдруг неожиданно — то, что ни с чем не спутаешь — короткий свист и глухой удар топора. Лорин пошатнулась. — Не... не может быть! — почти беззвучно выдохнула она. — Как они посмели... Джинни схватила их за шиворот, буквально таща вперед. — Нам нужно убираться. Сейчас же!!