Малыш

– Зачем вам Корифей? Я сделаю все, чтобы вы стали императрицей, только не надо с ним! Он… зло! Прошлое! Всего лишь вурдалак, порождение тьмы. Адаар, с отчаянной надеждой всматривавшийся в силуэт герцогини де Шалон, заметил, как она вздрогнула – самую малость, но все же. Он сам не понимал, зачем пытается ее переубедить и почему это так важно для него. Он знал эту женщину всего один вечер, он перекинулся с ней не более, чем парой десятков слов. Один танец не мог так повлиять на него. Но сейчас Адаар сделал бы все, о чем она попросит. И все же он не верил в успех: никто не отказывается от своих планов, если его просто попросить. Она отказалась. Адаар не мог поверить, что сумел ее переубедить. Либо у нее был запасной план, либо такой исход и предполагался с самого начала – герцогиня наверняка не настолько безумна, чтобы хотеть править миром или даже половиной. Она согласилась стать всего лишь императрицей, о чем и сказала Адаару. И он пошел и сделал первый шаг к этому. Приблизил ее к трону на одну ступень. – Гаспар поможет победить армию Корифея. А потом… – Я согласна немного подождать. – Она улыбнулась. *** Отряд Инквизитора въехал в ворота Скайхолда. Во дворе царила привычная суета: гонец Жозефины седлал коня, группа разведчиков тоже готовилась в путь, к вновь прибывшим уже бежали мальчишки-грумы и свободные от дел зеваки, спешили навстречу слуги и лекарь, выясняя есть ли в них нужда. Среди встречающих мелькнул меховой воротник генерала, и Адаар шагнул было в его сторону, как его потянули за пояс. Оглянувшись и опустив взгляд, он встретился глазами с Варриком. – Есть дело, Малыш. Очень серьезное. Адаар кивнул и, кинув еще один взгляд на Каллена, отошел в сторону с гномом. – Появилась информация о Корифее. Точнее, кое-кто, кто может поделиться ею. Приходи, как сможешь, на западную крепостную стену, там обычно никого не бывает, там и поговорим. Адаар нахмурился, вся эта таинственность ему не нравилась, но он пообещал прийти. Он вернулся в суету многолюдного двора, с высоты своего роста выглядывая Каллена, но его снова потянули за одежду. За плечом обнаружился один из помощников Жозефины. – Леди-Посол ожидает вас у себя. Она просила передать, что у вас важная аудиенция, к которой вам следует подготовиться. Пожалуйста, ступайте к леди Жозефине сразу же, как приведете себя в порядок с дороги. Из-за сильного орлесианского акцента Адаар с трудом понимал, что тот говорит, но все-таки разобрался. Он хмыкнул и опять пообещал, что придет. Как только приведет себя в порядок. Наконец добравшись до Каллена, беседующего с хмурой Кассандрой, Адаар приобнял его за плечи и буркнул: – Уходим. Кассандра, такая же пыльная с дороги, как он сам, вопросительно посмотрела на Каллена, и тот, прежде чем покинуть ее, негромко произнес: «Пока все нормально. Потом поговорим». Адаар наконец увел Каллена со двора, изо всех сил не замечая новых попыток привлечь его внимание. Необходимо было срочно решить вопрос переброски войск в Священные равнины, иначе они рисковали остаться без армии Орлея в грядущих сражениях. Этот разговор занял почти час, и, направляясь в свои покои, Адаар с усмешкой представлял, что сделает с ним Жозефина. *** Адаар быстро шагал по узкому полутемному коридору, ведущему из его покоев в тронный зал, и раздраженно поводил плечами: одежда, второпях натянутая на еще влажную кожу, неприятно натирала и давила. За ним следом почти бежал, чтобы не отстать, очередной секретарь Жозефины и скороговоркой выплевывал наставления, как к кому из высокопоставленных гостей обращаться, о чем пойдет речь, какие темы надо поддержать, а каких лучше избежать. Обычно этим занималась сама Жозефина и, конечно, не на бегу, а заранее, с разъяснениями, примерами и даже порой репетициями, которые он всей душой ненавидел. Но сейчас она была занята тем, что развлекала тех самых гостей, которые уже заждались его в главном зале и наверняка возмущенно бормочут, что ими, такими важными, так непростительно пренебрегают. Адаар очень торопился, на ходу застегивая последние пуговицы, и совершенно не слушал секретаря. Он подозревал, что, даже будь на месте этого парнишки сама Жозефина, он бы тоже отмахнулся от ее слов. Потому что там, в зале, среди всяких шишек была и Флорианна, о чем ему сообщили почему-то не сразу по возвращении в Скайхолд, а вот только что, когда он «приводил себя в порядок с дороги». И теперь он спешил – то ли не хотел заставлять ее еще ждать, то ли сам мечтал увидеть побыстрее. Адаар влетел в зал. По лицам гостей, даже скрытым масками, по их позам и жестам, легко было догадаться, кто уже встречал Инквизитора раньше, а кто лицезреет впервые. Волна перешептываний, кто-то шарахнулся в сторону… Все это было неважно. Адаар жадно искал в толпе знакомую маску. Нашел, выдохнул, прошел к трону. На лицо вернулось отсутствующее выражение, плечи расслабились, и церемония потекла своим чередом. Жозефина руководила происходящим мягко, но непреклонно, и когда она объявила, что в Скайхолд пожаловала сестра Императора, герцогиня Флорианна, Адаар просто легко кивнул и получил в ответ короткий реверанс. – Мой брат и я жаждем помочь делу Инквизиции, – сказала Флорианна. – Я здесь, как его представитель, прошу вас, располагайте мной. – Благодарю, – ответил Адаар и дал знак Жозефине, чтобы продолжала представление гостей. Все прошло чинно и спокойно, и Жозефина наверняка будет довольна, решил Адаар. Он отмахнулся от какого-то особо приставучего гостя и отправился на западную стену, выяснять, о чем хотел сообщить Варрик. *** На лестнице, ведущей в покои инквизитора, раздался легкий звук шагов, и Адаар, который прилег несколько мгновений назад, застонал. – У меня под подушкой нож, и если ты только попробуешь заговорить со мной о делах, я тут же перережу себе горло, – невнятно, в ту самую подушку пробубнил он. Сил поднять голову, не говоря уже о том, чтобы подняться с постели самому, у него не было. – Ну что ж, оставим разговоры о делах на потом. Найдутся и другие темы. Флорианна стояла на верхней ступени и с интересом разглядывала полуобнаженного Адаара. Ему все таки пришлось встать. Чудовищным усилием оторвав себя от кровати, Адаар натянул рубаху и замер, глядя на нее исподлобья. – У меня сложилось впечатление, что ты не рад меня видеть, – Флорианна вопросительно изогнула бровь. – Совсем не таким ты был, когда мы прощались в Халамширале. Адаар криво улыбнулся и зашарил взглядом по покоям. Молча и излишне порывисто он прошагал к столу, резким движением сгреб в ладонь трубку и кисет и уселся прямо на пороге балкона, спиной к ней. Флорианна, так и не дождавшаяся приглашения войти и сесть, прошла вглубь комнаты и оперлась бедром о край стола. Откровенная нервозность Адаара забавляла ее. – После нашего прощания, – раскуривая трубку, начал рассказывать Адаар, – леди Лелиана, леди Жозефина, мадам Вивьен и даже Кассандра объяснили, что мне не на что рассчитывать. Мезальянс, сказали они. И растолковали, что это значит. Всякая чушь про воспитание, образование, ожидания, ответственность и еще кучу всего – я не очень вслушивался. Короче, что такая, как вы, никогда не снизойдет до такого, как я. Даже если я достану звезду с неба и жемчужину со дна Амарантайна. Даже если я спасу мир. Его голос был ровен, сам он казался отстраненным, словно не о его унижении шла речь. Выдыхая клубы дыма, Адаар смотрел в ночь и не смотрел на Флорианну. В высшем свете Орлея курение трубки считалось занятием для простолюдинов, и сейчас Флорианна вдыхала терпкий, почти незнакомый запах табака с любопытством. – И ты им поверил? Адаар пожал широкими плечами. – Я решил, что у меня нет на это времени. Мне надо спасать мир. Ветер слабо колыхал занавески, с двора крепости доносились обрывки разговоров и напевные звуки вечерней проповеди, а в покоях инквизитора царила тишина. И тут Флорианна чихнула. Адаар повернулся и наконец улыбнулся: – И уж если этого окажется недостаточно, то потом можно будет и звезду с неба достать, и жемчужину со дна Амарантайна. – Знаешь, если твои советники всегда дают столь бестолковые советы, я бы на твоем месте задумалась об их компетентности и эффективности. – Флорианна сделала шаг в направлении Адаара и взялась за шнуровку корсета. – Ни одна женщина, если у нее есть хоть капля ума и женского тщеславия, не отвергнет такого мужчину, как ты. Адаар замер, уже какое-то время оставленная без внимания трубка погасла сама собой. Флорианна сделала шаг, другой, платье, словно диковинная вода Тени, стекло с ее тела, оставшись на полу объемной лужей. Она замерла перед ним в одном ничего не скрывающем белье, тонкая, гибкая и даже на вид сильная, как тростник на ветру. Адаар хотел было дотронуться до нее, но поднятая рука замерла на полпути. Он смотрел, не в силах оторваться, и боялся спугнуть открывающуюся картину неловким прикосновением. Не сразу он понял, что чувствует на своем лице. Когда до него дошло, что это пальцы Флорианны прикасаются к щекам, подбородку, скользнули на висок, на лоб, он просто закрыл глаза, не в силах выносить столько ощущений разом. – Мне с первых минут, что я увидела тебя, захотелось коснуться твоей кожи, узнать, так ли она груба на ощупь, как выглядит. До твоих рогов, таких манящих и таких опасных на вид. Потрогать твои уши, вызывающе острые, как у кроликов, – каждую реплику она сопровождала почти невесомыми прикосновениями к называемым частям тела, и Адаар млел под ее руками, желая, чтобы она не останавливалась. Никогда. – Но больше всего, – ее рука нырнула в ворот его рубахи, – я желала увидеть тебя обнаженным и сравнить, правильно ли я угадала, какой ты под своим безыскусным, лишенным индивидуальности мундиром. На этих словах Адаар словно очнулся. Он одним плавным движением поднялся на ноги, отшвырнув трубку, и рванул с себя рубашку. Но несмотря на широкое горло, из-за неосторожного движения ткань все же зацепилась за рог, и Адаар дернул сильнее, с треском разрывая досадную помеху. Флорианна усмехнулась его горячности и придержала за руку, когда он потянулся к завязкам штанов. Покачав головой, она сказала: – Я хочу узнать тебя всего, но не желаю делать это впопыхах, как неопытный школяр, впервые вкусивший вожделенного плода, захлебываясь и задыхаясь в какофонии чувств и ощущений. Я намерена смаковать тебя неторопливо, словно тонкое вино, чей букет раскрывается постепенно, удивляя и кружа голову. Ты – неизведанная тайна, которую я буду разгадывать слой за слоем, загадку за загадкой. Не разочаруй меня. Адаар, который собирался было возразить, что не уверен, что сможет сдержаться и не сделать все обескураживающе быстро и умопомрачительно – так, как она сама запала ему в сердце, – вместо этого захлопнул рот и замер, боясь сделать лишнее движение и нарушить ее планы. Флорианна снова улыбнулась. – Ну-ну, милый Инквизитор, не пугайся, я всего лишь призываю тебя не терять свой рассудок за животными порывами и управлять происходящим, а не отдаваться ему слепо и беззаветно. Взяв его за руку, она провела его к неширокой софе и молча указал рукой. Адаар опустился на краешек сидения и, приобняв за бедра, притянул ее к себе. Ее грудь оказалась почти напротив его лица, чуть ниже, и Адаар не отказал себе в удовольствии зарыться в нее, ощущая дурманящий запах духов и привкус пудры на языке. Ладони Флорианны легли ему на затылок, изучая и слегка массируя, и Адаар прижал ее к себе плотнее, с упоением целуя грудь и сминая бока. Кожа под его руками, умащенная и шелковистая, все же была слегка дряблой, но мышцы – упругими и тренированными. Адаар весь растворился в этом действии, но Флорианна потянула его рог, вынуждая отстраниться. – Неторопливо, мой Инквизитор, – пропела она и толкнула его в плечо. Адаар откинулся на спинку софы и опустил руки, словно бы давая ей полную свободу. Несколько мгновений Флорианна разглядывала его в неверном свете камина, а затем легким текучим движением уселась на него верхом, умостив ладони на его груди, – их лица оказались почти на одном уровне. Еще несколько вдохов и выдохов они вглядывались в глаза друг другу, а потом наконец Флорианна наклонилась, и они впервые поцеловались. Все мысли, какие еще оставались в голове Адаара, вынесло оттуда ураганной волной, он забыл как дышать и жил только этим поцелуем, словно ничего не было до него и не будет после. *** Адаар лежал на шкуре у камина, закинув руку под голову, чтобы рога не упирались в пол. Флорианна, некоторое время полюбовавшись им, с легкой укоризной сказала: – Ты совершенно неконтролируем. Завтра я вся буду один сплошной синяк. Адаар пожал плечами. Невысказанное «Прости» повисло в воздухе. После нескольких минут молчания он посчитал нужным добавить: – Все вокруг пытаются мной руководить. Даже мои советники и соратники, которым вроде бы полагается поддерживать меня, в одной руке держат здоровый ароматный шмат мяса, а другой старательно указывают на всяческие беды и старания, которые наступят, если я не послушаюсь их. – Надо же, как интересно, – ответила Флорианна. – Тебя это удивляет? – Адаар скосил на нее глаз. – Нет, это как раз ожидаемо, как солнце в Перводень, – отмахнулась она. – Меня удивили твои слова про мясо. У нас в Орлее говорят «пряник», но сейчас, когда я об этом задумалась, не могу не признать, что на вкусное, хорошо приготовленное мясо бесспорно можно заманить намного больше людей, чем кусок сладкого теста. Негромкий смешок, который она издала, похоже, заменял ей искренний смех, и Адаар кривовато улыбнулся в ответ. – Послушай, мой Инквизитор, – Флорианна приподнялась и села ему прямо на грудь. Адаар подумал, что ей нравится смотреть на него сверху вниз, таким затаенным торжеством сверкали ее глаза. – Меня зовут Кост-Шок. Ну, или Малыш – все называют меня Малыш. Еще один смешок показал ему, что Флорианна оценила иронию, но не посчитала нужным отвлечься на новую тему. – Послушай, мой милый Малыш. Чем выше ты поднимаешься в этой Игре – а ты уже поднялся очень высоко – тем меньше правдивых слов ты будешь слышать. Чем значительнее последствия твоих выборов, тем большее число людей будет пытаться на эти выборы влиять. Ни один человек рядом с тобой не будет с тобой искренним до конца – собственные мотивы, даже благородные, собственные желания, сколь угодно «безвредные», собственные потребности всегда – слышишь, всегда! – будут важнее для них, чем твои. Никто не подумает о тебе больше, чем ты сам. Не доверяй до конца никому. Казалось, пламенная речь воодушевила Флорианну, придала ей новых сил. Ее гордая осанка, сияющий взгляд и упрямо задранный подбородок делали ее еще краше, хотя Адаару думалось, что дальше некуда. Тем не менее, он спросил: – Даже тебе? Этот простой вопрос будто выбил из Флорианны весь запал. Она слегка сгорбилась, отвернулась. – Ты знаешь, какой кусок мяса я желаю. Ты сам предложил мне его. – Да, и собираюсь его для тебя зажарить. Неужели этого мало для правды? О чем ты не хочешь говорить? Ты – мое мясо и мой пряник, и вся еда этого мира. Я готов для тебя на что угодно. Так почему я не должен тебе доверять? Флорианна наклонилась, целуя его, – не так, как раньше, не томительно и нежно, не страстно и пылко, а словно бы клюнула и тут же отстранилась. Резким движением она поднялась с него, и Адаар почувствовал зябкое прикосновение свежего ночного воздуха на груди и влажный след, оставшийся от ее лона. – Щенок, – ласково сказала она, подбирая с пола тряпку, которая оказалась его порванной рубахой, и кутаясь в нее. – Ты и в самом деле еще малыш. Сколько тебе лет? – Двадцать пять, – Адаар сел спиной к огню и дотянулся до трубки. Флорианна зябко повела плечами и отошла к балкону, внимательно разглядывая звездное небо снаружи. Стоя босиком на каменном полу, она время от времени переступала. – Твои чувства были бы уместнее по отношению к девице, юной и неискушенной. И столь же неиспорченной, как ты. Я же уже давно не такая, даже если предположить, что когда-то была. Я не могу дать тебе того, что ты хочешь. Ты, продолжая нашу кулинарную метафору, пикантный соус с экзотическим вкусом, что предложили мне к моему мясу. Но с соусом или без, я не намерена отдавать свой кусок кому бы то ни было. И променять его на один только соус я тоже не готова. Когда она обернулась, лицо ее искажали морщины. Но маска сожаления и даже муки, которую они рисовали на ее утонченных чертах, уже разглаживалась, уступая место обычной безмятежности. – И тем не менее, мы здесь, мы вместе – и это больше, чем было вчера, – неестественно бодро закончила она. Адаар, весь ее монолог просидевший в напряжении, разжал пальцы на ложе трубки и неторопливо набил ее из кисета, который нащупал в кармане валявшихся неподалеку штанов. Он ничего не сказал, но в глазах его горел упрямый уголек. – Я постараюсь, чтобы тебе было не слишком больно, Малыш, – гораздо более искренне добавила она тихим голосом и стала собирать свою одежду. Адаар выпускал клубы дыма, наблюдая за ее грациозными движениями, и молчал. Она оделась и ушла, а он так ничего и не сказал. Только дотронулся пальцами до когда-то влажного, а теперь уже высохшего следа на груди.