Пусть горят

      Стены крадутся, верно, убить хотят, а пламя внутри горит, раздирая кожу. Дыра в стене, в душе, если есть такая. Не говори ничего — я тебя уничтожу! В пыль сотру, разорву на куски, кислотой залью, забью кулаками или даже кастетом. Кожу сдеру; О Боже, за что мне все это?       Хватит! Молю! Включаю опять кассету!       Слушаю вновь, как камнем забил я птицу, кота задушил, почти что убил соседа. Что, уже можно молиться?       Чтобы ушел это шепот куда-нибудь вглубь, чтобы сознание не убивал он снова. Кассеты, кассеты, взятые за основу. Пустые глаза, и пуля летит в висок. Убийство, я — цель. В голове все наискосок перерыто как те окопы, где спал и сходил с ума. С катушек слетел, а память теперь сама помогает: рисует мне мёртвых людей, их кровь. В глазах только смерть, от меня реакции ноль. И показать это можно лишь только ей — кассете, что стала на свете всего родней.       Стекло на полу, нож в фотографии на стене, руки в крови, а голова в огне. Везде синяки, а в черепе перелом. Стреляю сейчас или стрелять потом? Кровь и пепел моих костей на стене — рисунок, чей смысл пока во мне. Красиво! Но шепот впивается в глубину. Раньше старался, а теперь я во тьме тону.       В голове не сдержать все чувства простых людей. И хочется всех убить; кассета твердит «Не смей!»       Человеком прикидываться с каждым годом сложнее.       «Все в порядке, Декс, здесь ни капли твоей вины!» Но люди то знают: причина всему лишь ты!       И взяв себя в руки, поступив почти как человек, тяжело дыша, приставляешь к виску пистолет.       Но в Ад одному отправляться совсем не вариант! Кассеты возьми, и пусть они все горят…