— Будь осторожнее с ним. Он жадный. Ситлали, тогда еще девочка, перебирала бусы и цветные ленты, которые подарил ей мужчина с севера, и смеялась над глупостью мамы: — Как он может быть жадным, когда потратил столько денег на безделушки? — Тогда почему ищет себе невесту так далеко от дома? — упрямилась мать. Мария Фариса Авантюрин
***
Никто из Аркобалено не был особо рад, откровенно говоря, «игрушечной» детской свадьбе. Лар на пару с Верде устроили долгую и нудную лекцию о совращении несовершеннолетних, от которой ушки сворачивались в трубочку, причем в прямом смысле этого слова, в попытке избавиться от их противно-серых голосов Эля втыкала в уши трубочки из-под сока. Реборн, Колоннелло и Скалл впервые за все время сошлись в общем мнении о том, чтобы ограничить ее общение с таким бесстыжим мальчиком, который на нее плохо влияет. Вайпер же отделался словами о том, что его присутствие на свадьбе будет равняться заоблачным ценам, поэтому ей лучше выбросить такую расточительную идею из головы. Очень хотелось заявить напыщенному иллюзионисту, что церемонию можно провести и без него, но, благо, инстинкт самосохранения все еще теплился внутри нее. Да что там, даже Фонг неодобрительно покачал головой, сказав, что это несмешная шутка и с этого момента он строже возьмется за ее духовное развитие, которое, по-видимому, сильно отстало от людской морали. Феличе обиженно дулась, упрямо отказываясь с кем-либо разговаривать, громко хлопала дверью, предварительно недовольно показывая язык, и буравила их всех мрачным взором из-под пушистых ресниц, который так и кричал о том, что все они изверги. Верните Занзаса! Она соскучилась по их совместным, наполовину ворчливым, наполовину веселым играм, умилительно смущенному лицу самого ребенка и увлекательным краскам, которые тот привносил в ее жизнь своим появлением. К сожалению, сильнейшая семерка профессиональных наемников пришла к безоговорочному единому выводу о том, что на некоторое время им лучше все-таки держаться подальше. Но Лар заговорщически прошептала ей, что постарается переубедить их к окончанию месяца. А милостивое предложение Скалла «подарить» ей какую-нибудь симпатичную подружку девочка гордо пропустила мимо ушей, с трудом сдержав желание показать средний палец, как это часто делал он сам. Останавливало осознание того факта, что жестко поддерживавший в ней дисциплину Реборн может как раз таки без этого пальца и оставить. Она, конечно же, знала, что он не способен на такое, ведь слишком любит ее, но все равно опасалась того, что последует наказание, которым киллер вот уже сколько месяцев грозит. Впрочем, тягаться с упрямством Феличе им долго не удалось, так как даже от тишины в столь большом доме можно устать. — Ладно-ладно, я сдаюсь, малышка! — вскочил с места прежде протиравший тряпочкой мотоциклетный шлем в гостиной Скалл, устав чувствовать на себе печальный омут голубых льдинок. — Дружи с этим уродцем сколько угодно! У сидящих в комнате Колоннелло и Вайпера возмущенно раскрылись рты, а если точнее, то первый непроизвольно выстрелил еще не собранной винтовкой, в то время как второй невольно порвал ногтем одну из подсчитанных купюр. Сказать, что Скалл был полным подкаблучником, это ничего не сказать. Радостно пропищавшая нечто невразумительное и подскочившая к нему девочка подтвердила данную непреложную истину, крепко обхватив того за шею своими коротким ручками: — Скалл, ты самый лучший! Я знала, я всегда знала, что ты будешь на моей стороне… — Но! — неожиданно непререкаемым тоном произнес он, приобняв ее одной рукой и приподняв указательный палец другой, вдыхая блаженный запах сладостей и спелых фруктов. — Ты не должна обнимать его, целовать и говорить ему комплименты. Хорошо? — Конечно, я сделаю все, что ты хочешь, — мило улыбнулась она, незаметно пряча скрещенные пальцы за пышной юбкой. Занзас как раз таки и никогда не являлся любителем тактильного контакта, это ей все время сложно удержать себя при нахождении такой очаровательной лапочки под боком. Тело так и тянулось заключить его в объятия, чмокнуть в щеку, тем самым вгоняя в ступор, или порадовать приятным словом. Но другим этого знать определенно не стоит. Кроме того, это ложь ради чистого блага. Во имя добра и любви в ее хрупком сердечке. И наверное, не стоит им говорить, что все это время Эля свободно общалась с ни о чем не подозревающим Скайрини круглые сутки в защищенной от чужого неустанного контроля Академии.***
— Лео, я так люблю тебя! После того как мы прикоснулись друг к другу, я поняла, что мы созданы друг для друга. Прошу, выходи за меня, — маленькая девочка с блестящими малиновыми волосами грациозно присела на одно колено и, вытянув перед опешившим мальчиком прозрачную упаковку шоколадного кольца, невинно покраснела. Как мило. Эля еще никогда не видела, чтобы девушки первыми делали предложение, но на деле это оказалось вовсе не таким отталкивающим. Просто непрошеным зрителям сразу же удается разглядеть горячий огонь в чужом ярко пылающем сердце. Остановив продолжавшего идти вперед к классному кабинету Занзаса и не обратив внимание на то, как обреченно он закатил глаза, она с восхищением посмотрела на разворачивающуюся сцену, словно из настоящего кинематографа. Но стоит будущему «жениху» лишь приоткрыть рот, как все воссозданные воздушные замки лопаются, как хлипкие мыльные пузыри. — Отстань, сумасшедшая! Мы просто сидели за одной партой! — вырвавшись из, как оказалось крепкой девичьей хватки, темноволосый Лео спешно умчался подальше от повесившей нос маленькой итальянки. Прежде весело приподнятые уголки губ невольно опустились вниз от обиды, смешанной с горьким привкусом сочувствия к несчастной душе. Самое ужасное после такого смелого поступка — это быть отвергнутой. У людей словно бы разбивается не только сердце, но и душа вместе с ним. В голове начинают возникать множество неудобных вопросов, каждый из которых вбивает гвоздь на несуществующем гробе. Это подобно добровольному ковырянию в раскрывшейся, отдающей болезненной истомой ране. Девочка с безответной любовью и безупречным внешним видом медленно встала на ноги, с малой растерянностью оглядываясь вокруг. Как не желавший принимать ужасную судьбу персонаж из драматичной, прописанной твердой рукой автора книги. Желание помочь возрастало с каждой прошедшей минутой. У Феличе сердце большое, настолько большое и безразмерно щедрое, что может без особых хлопот залечивать чужие раны. Поэтому она не долго думает, когда делает решительные шаги вперед под умоляюще-гневным взглядом качающего головой Занзаса, который читал такие открытые побуждения за долю секунды. Имел несчастье узнать ее героический характер. — Это же сумасшедшая Бьянки, которая помешана на парнях, Феличе! — обратившись к ней по имени, тем самым подчеркивая серьезность всей ситуации, Занзас раздраженно добавил. — Кончай выпендриваться в помощи сирым и убогим и идем, наконец, на урок математики, перемена скоро закончится. — Ну и что? Фел не видит в жажде быть любимой ничего плохого, — беззаботно фыркнула она в ответ, увеличивая скорость ходьбы и останавливаясь в полуметре от вышеназванной «сумасшедшей». — Привет, Бьянки, Фел хотела сказать, что твое предложение было невероятно отважным. Та лишь рассеянно кивает, не поднимая взгляда с чистого пола, отстраненным голосом отмечая: — Мне действительно казалось, что он скажет «да», а не сбежит… как остальные. Что-то внутри противно сжалось. Отчаянно захотелось прижать эту малышку к себе и, погладив по голове, уверить в том, что она самая лучшая и вообще идеальная девочка, которую ей когда-либо приходилось видеть. Это ведь нечестное отношение. — Неудивительно, ты хотя бы видела себя со стороны, ненормальная? — грубо сказал Скайрини, справедливо получая за это несильный щепок по боку от осуждающе шикнувшей на него подруги. — Ай, ты что, совсем спятила? Тоже присоединишься к этому клубу отверженных и обделенных? Иногда у него напрочь исчезало чувство такта. Эля почему-то совсем не удивлена тому, что он почти не пользуется популярностью у девочек. С подобной толерантностью о завоевании нежного женского пола можно просто забыть. Впрочем, не похоже, что его это не сильно волнует. Натянув на уста теплую поддерживающую улыбку, она, преданно глядя в чужие завораживающе зеленые глаза, ласково произнесла, аккуратно сжав так и не распакованный никем пакетик со сладкими колечками: — Фел готова сама жениться на тебе, Бьянки, потому что ты самая замечательная невеста на всем белом свете. Фраза, произнесенная от чистого сердца, таки сумела растопить холодную, пребывавшую в прострации итальянку, что робко улыбнулась одной из наиболее часто встречающихся на редких, до щемящей нежности в груди дорогих фотографиях Верде в фотоальбоме, тонкой улыбкой. Несмотря на то что таких радостных ликов было до неприличия мало, они все равно приносили покой и гордость за содеянное. Вот и сейчас, мягко утешив девочку, а после подыграв в наскоро сымпровизированной свадебной сцене, где они с игривым смехом надели друг другу кольца, Феличе предельно четко понимала, насколько велико ее счастье. По крайней мере, неуверенная ребяческая улыбка Бьянки, исполнившей свою заветную мечту, определенно стоила того. — В-вы не можете этого сделать! — дрожащим голосом выкрикнул недоуменно наблюдавший за ними Скайрини, сжав покрытые мелкими шрамами пальцы в кулак до побеления костяшек. — Это неправильно. Феличе, ты уже поженилась со мной, тебе нельзя выходить за кого-либо еще. — Тебя что-то не устраивает? — подчеркнуто прохладным тоном поинтересовалась Бьянки, отвлекаясь от любования кольцом на безымянном пальце. В воздухе вспыхнула невидимая молния зародившейся вражды. Которую с легкостью разрушила Эля, притянув их двоих за руки к себе, наивно предложив: — Мы ведь можем быть семьей и втроем! Чем больше, тем лучше. — Не думала, что тебе нравится такое, — задумчиво поделилась своим мнением итальянка. — Но если это ты, то я даже не против. Мне всегда казалось, что в любви обязана быть изюминка. Бросив на ту испепеляющий взор, Занзас с трудом выдавил из себя, отказываясь признавать, что его это задело: — Что за бред ты несешь, мертвечина? — Вау, ты прекрасно меня понимаешь, Бьянки! — восхищенно протянула в ответ Феличе, заставляя того задохнуться от накатившего возмущения и чувства надвигающейся депрессии. — Не соглашайся с кем попало, Феличе! А когда она рассказывала о сегодняшнем дне Аркобалено, то те почему-то очень долго смеялись, сказав, что ей совершенно неведомо чувство жалости к бедным глупым мальчишкам.