Еще одна любовь Цзинь Гуаншаня

      Небо над Безночным городом было зловещим, красно-черным, как запекшаяся кровь. Возможно, Цзинь Гуаншаню это только казалось, но все здесь было пропитано атмосферой смерти и отчаяния, выражаясь и в цвете неба, и запахе, оседающим на языке слабым металлическим привкусом.       Стоило лишь сделать шаг вперед, и словно тысячи незримых наблюдателей устремили на него взгляды из самых отдаленных уголков, внимательно следя за каждым его движением, дыша в спину, но не выдавая себя ничем. Воображению было где разгуляться. Все здесь было иначе. Не так, как в кланах, где он бывал с личным визитом. Хорошо бы думать, что такое он встречает в первый и последний раз.       И пусть окружившие его солнца Цишань Вэнь были красными, цвет этот разительно отличался от киноварной точки на лбах адептов ордена Цзинь, отчего сам Цзинь Гуаншань составлял им яркий контраст, лишний на этом пиршестве разложения и смрада.       Киноварь, «пронзающая невежество», определенно выше и светлее, чем это низкое, мутное и злобное. Цзинь Гуаншань спрятал улыбку за веером, чувствуя, что его сейчас стошнит. И где же пес из клана Вэнь? Псина. А в зубах у нее трупчина.       Мерзко. Мерзко. Мерзко. И как кто-то вроде этого отброса может стоять над прославленными заклинателями достопочтенных орденов? Как Вэнь Жохань может стоять над ним?!       Цзинь Гуаншань кипел от негодования перед сложившимися обстоятельствами. Шаг, еще один. Легкий и изящный — даже пол способен запачкать его дорогие одеяния. Ноги медленно немели. Он тихонечко хмыкнул себе под нос, чтобы не выказывать настоящего состояния и эмоций, стараясь держаться как всегда — как ему и подобает. Он закрыл веер, который держал перед лицом. Он глава ордена Ланьлин Цзинь.       …Для этого урода он наверняка сейчас выглядит скорее послушной зверюшкой, пришедшей на убой. Скольких там уже забили на этой скотобойне? Он старался не воскрешать в памяти все те слухи об ужасающих деяниях ордена Вэнь и о том, как поступает его глава со всеми, кто не угодил ему по каким-то причинам. Потому что иначе он сорвется и со всех ног бросится к выходу, чтобы снова толкнуть захлопнувшиеся за его спиной двери и вдохнуть чистого воздуха.       Чистого воздуха, ну как же. Да тут везде разит гнилью.       Но как бы ему не хотелось почувствовать себя свободным, сейчас он платит минимальную цену за благополучие своего ордена. Преклонить колени, сделать что угодно?.. Это всяко лучше истребления всего ордена и прежде всего его самого. Он не собирается становиться вассалом клана Вэнь, а все остальное не так уж важно! Да!.. И, почти набравшись решимости, Цзинь Гуаншань побледнел, встретившись глазами с темной фигурой. Если раньше глава ордена был на помосте, возвышающемся над остальным залом, недосягаемом для взгляда, то теперь неровные огни отбрасывали танцующие тени на его лицо.       Невольная картина встала у него перед глазами: во мраке ночи, полуслепой скульптор пытался передать свой страх и восхищение перед образом и, на ощупь, дрожащими руками высекал сей образ из остывающей магмы, что в конечном счете и предстал перед ним: демоническим проклятьем и не менее демонической красотой. Пытаясь сбросить наваждение, глава ордена Цзинь сглотнул. В конце концов Вэнь Жохань тоже смертен. Наверное.       Он не осмелился посмотреть причине своих кошмаров прямо в глаза, поспешно отводя взгляд, как будто курильница для благовоний, стоявшая неподалеку, источающая удушающие запахи миндаля и чего-то приторного, но не способного перекрыть зловоние этого места, была куда интереснее и изысканнее лица Вэнь Жоханя. По крайней мере предмет хотя бы не заставлял его переживать ощущения, словно тысячи личинок свернулись у него в животе и теперь пытались пробежать вверх по пищеводу. Толкнуться в горло.       На языке стало кисло.       Вэнь Жохань вытянул перед собой руку и посмотрел меж пальцев на гостя. Зрелище было жалким, но интересным. Неужели глава ордена Цзинь настолько трусит, что для спасения собственной шкуры и шкур своих адептов согласен на что угодно, только бы их оставили в покое?       Он резко опустил руку, загребая пальцами воздух, и подошел к Цзинь Гуаншаню.       — Приветствую тебя, глава ордена Ланьлин Цзинь, — Вэнь Жохань опустил взгляд на сложенный веер в руках Цзинь Гуаншаня. Тот почувствовал это, но лишь растянул губы в улыбке.       — Спасибо за приглашение, достопочтенный глава ордена Цишань Вэнь. Осмелюсь предположить, что вы желаете обсудить пребывание ваших учеников на землях ордена Ланьлин Цзинь и. поведение наших адептов. В последние дни я слышал, как подчиненные обсуждают то, что ваши… ваши ученики устраивают беспорядки.       Вэнь Жохань посмотрел ему прямо в глаза.       — И как ты объяснишь то, что твои адепты проявляют агрессию? Тем, что в твоем ордене их недостаточно обучили послушанию? — это определенно был выпад в сторону Цзинь Гуаншаня, который, впрочем, ему пришлось проглотить. Очень глубоко проглотить.       — Я, конечно, знаю, что уважаемые ученики могут быть чересчур беззаботными, но… — Он попытался оправдаться, но его бесцеремонно оборвали.       — Они не знают, где их место?       Цзинь Гуаншань заюлил, навешивая на лицо скромную улыбку:       — Может, мы могли бы договориться…       — Глава ордена Ланьлин Цзинь понимающий человек.       На секунду глава клана Вэнь скривил губы в подобии улыбки. Цзинь Гуаншань был прикован к ней, не в силах ни поднять взгляд, ни отвести его в сторону. Человек перед ним единым словом мог обратить Башню Кои в обитель трупов, залить «сияние средь снегов» красным, навсегда похоронив былое величие ордена Ланьлин Цзинь в очередной легенде о свершениях ордена Цишань Вэнь. Цзинь Гуаншань внутренне приготовился к чему угодно. Тонкие губы приоткрылись.       Вэнь Жохань поднес указательный палец к его рту и грубо протолкнул внутрь. Острый ноготь, словно лезвие, полоснул по языку, заставив Цзинь Гуаншаня содрогнуться не то от омерзения, не то от банальной неожиданности и нереальности происходящего. Даже не успев как следует отреагировать, Цзинь Гуаншань почувствовал влажное прикосновение к своему лбу.       Смотря сверху вниз как на мелкую, ничего не значащую сошку, Вэнь Жохань размазал киноварную точку.       — Раздевайся.       Цзинь Гуаншань не поверил своим ушам. Он серьезно? Прямо здесь? Да и вообще… он хочет затащить его в постель, как женщину?       …Как это делает сам Цзинь Гуаншань?       Он не решился сразу же последовать подобному приказу. И дай Вэнь Жохань ему хоть немного времени на раздумья, то он все равно бы вскипел мужским гневом от столь уничижительного предложения. К сожалению, времени у него как раз не было. Секундное замешательство и бегающий по помещению взгляд тут же вызвали последствия неповиновения.       — О, — раздался одновременно насмешливый и угрожающий голос, — главе клана Цзинь нужно особое место и приглашение?       Тот не знал, как себя вести. Он боялся даже нахмуриться. А задавать вопросы и подавно… Да что уж там, он боялся даже пошевелиться! Как реагируют в таких ситуациях? Впрочем, неожиданная и цепкая хватка на его правом запястье освободила его от хаотично бьющихся в голове вариантов отступления. Он резко вскинул глаза и внутренне похолодел…       Сжигающий ядра!       Вэнь Чжулю славился своей способностью обращать многолетние тренировки заклинателей в ничто. Раздеться было уже не таким плохим вариантом!.. Но вместо нападения тот просто перекинулся взглядом со своим господином, понимая его без лишних слов, и, развернувшись, потащил за собой Цзинь Гуаншаня.       И вот тут у него задергался глаз. Он даже думать не хотел, куда его ведут. С Вэнь Чжулю лучше не шутить. Ему еще дорого свое золотое ядро.       Чем дальше его вели, тем сильнее он чувствовал гнетущий запах благовоний. Он его окружал, давил; от него было жарко, душно, он лез к нему со всех сторон. Цзинь Гуаншань попытался вдохнуть, но чуть не поперхнулся раскаленным воздухом. Голову повело. Что вообще творится в этом ордене Цишань Вэнь?       Несмотря на то, что еще секунду назад он чуть ли не сгорал изнутри, громкий скрип массивной двери представил ему картину, от которой все внутри Цзинь Гуаншаня похолодело. В горле застыл немой крик. Он шумно сглотнул, не давая ему вырваться на волю. Взгляд быстро пробежался по обстановке, не останавливаясь на всем развернувшемся перед ним «великолепии» дольше, чем на долю секунды. Но даже этого времени хватило на то, чтобы каждый цунь убранства отпечатался в его памяти.       Острые крюки. Засохшие брызги крови. Свежие брызги крови. На полу, на стенах… куда ни посмотри. В этом месте витало стойкое ощущение смерти — долгой…. и мучительной. Штыри. Хитро сложенные вместе доски. Шипы, на которых еще оставались кусочки человеческой плоти и кожи. У Цзинь Гуаншаня тайные покои представляли собой комнату с огромной кроватью и разбросанными на ней мягкими подушками. В воздух впитался сладкий аромат женской косметики, свежих фруктов, менее сладких, чем стоны девушек.       То здесь чуть ли не физически били по ушам крики, полные боли, в которых уже не осталось ничего человеческого. Смешанные с рыданиями, хлюпающими звуками выпадающих внутренностей, извергаемой кровавой рвотой… Несмотря на то, что Цзинь Гуаншань немало повидал на своем веку, от подобного кровь отлила от лица, и он рефлекторно дернулся, силясь закрыть то ли глаза, то ли уши. И пусть он совсем не хотел представлять назначение каждого предмета, подсознание как назло подбрасывало приукрашенные картины его собственных мучений. Вэнь Жохань поистине ненормальный!       — Глава ордена Вэнь, — голос Цзинь Гуаншаня был сиплый, почти утробный. Он пытался внести в него мягкость и ласковые нотки, словно не замечая обстановки вокруг. Язык, как назло, отказывался слушаться и ему стоило огромных трудов выдавить пару слов. Его руку внезапно освободили, и, почувствовав себя в чуть большей безопасности, Цзинь Гуаньшань насилу повернулся к объекту своего ужаса. Он облизнул пересохшие губы, давая себе мизерную отсрочку, чтобы хоть немного успокоить дыхание и сердце, готовое выскочить из груди. — Ну зачем же сразу так? — максимально ласковым и заискивающим тоном продолжил он, полуприкрыв глаза. Благо дело, у Цзинь Гуаншаня был немалый опыт в делах любовных, и только за счет отточенного тона и фраз, коими он покорял женщин, Цзинь Гуаншань скрыл свой страх. И пусть внутри него все вопило, пусть он боялся даже лишний раз дрогнуть, на губах его играла заискивающая улыбка.       — Глубочайше прошу меня простить, я привык к более детальному обсуждению всех условий, а потому немного замешкался и растерялся, — продолжал он, медленно расстёгивая пояс с золотыми кольцами. Звяк. Колечки столкнулись друг с другом, а затем скользнули на пол, своим звоном отражаясь от многочисленных орудий для пыток, созданных явным психопатом. Впрочем, Цзинь Гуаньшань предпочитал не оборачиваться за спину, не акцентировать внимание на запахе и заглушить все пять чувств, источая лишь изящество и ласку, подобную той, что дарили его наложницы.        Сейчас он больше, чем впасть в немилость перед орденом Цишань Вэнь, боялся за себя нынешнего — здесь и сейчас. А потому руки уже потянулись к собственному одеянию, и, оголив подтянутый живот, он мельком все же решил глянуть на Вэнь Жоханя. Как он и думал, внимательный взгляд изучал его, пусть и насмешливо, но с неким затаенным интересом, позволяя главе клана Цзинь унижаться перед ним самостоятельно. Лучшей возможности просто не могло представиться!       — Я думаю, что смогу заставить вас забыть об этом недоразумении между адептами наших кланов, — сладко проговорил он. — И, выказав вам свою признательность, нам более не нужно будет возвращаться к это-…       Но не успел он договорить, как чужие ладони легли на его бока, заставив Цзинь Гуаншаня замолчать. Он никогда не ощущал на своем теле грубых мужских рук, подавляющих одним прикосновением. Ладошки его наложниц были мягкими, ухоженными, и касания их были подобны пуху. Сейчас же его трогали, впиваясь ногтями в кожу, руки беспринципного диктатора, что словно желал переломить его как стебель лотоса.       — Ты верно думаешь, что у меня плохая память? — Вэнь Жохань чуть склонился, и его глубокий, низкий голос, разрядом прошелся по всем нервам Цзинь Гуаншаня, заставив того затрепетать. — Или что ты можешь ставить мне условия и сроки, торгуясь своим потасканным телом? — в этот момент он, явно не в духе, резко переместил ладони на его плечи. Они оказались настолько сильно наполнены духовной энергией, что, если бы Цзинь Гуаншань не рухнул, тот несомненно переломал бы ему кости одним движением.       Он неловко осел на пол. Чистые, практически распахнутые одежды испачкались о пол пыточной, но не успел он подумать, что же именно представляла собой грязь на полу, как резким ударом ноги Вэнь Жохань придавил его к полу, как будто давая возможность получше рассмотреть, а заодно и кожей ощутить пыль из засохшей крови и перетертых костей, отдающую кисловато-сладостным душком.       Будучи придавленным к полу, неспособным даже поднять взгляд, видя перед собой лишь обувь, что мешала ему дышать, он услышал сверху саркастическое обращение:       — Глава ордена Цзинь, твоего тела не хватит более, чем на месяц.       — М-месяц? — хрипло переспросил он, мысли метались, как клубок паразитов, и никак не хотели складываться в полноценную картину. Но глупый вопрос сам невольно сорвался с его губ.       — Месяц. Ровно на месяц я буду забывать о существовании вашего Ордена, — усмехнулся Вэнь Жохань, наблюдая, как под его ногой корчится глава чужого ордена, не способного вставить и слово против. — Разве теперь мы недостаточно обсудили условия? И если глава ордена не будет являться с докладом в Безночный город, то я могу счесть это еще большим неуважением.       Каждый месяц! Цзинь Гуаншань сам загнал себя в ловушку, выхода из которой не было! Внезапно оказалось, что раскалывающаяся головная боль, как будто вот-вот — и его череп раздавят, действительно подействовала отрезвляюще, заставляя его понять, что же от него хочет этот подонок Вэнь Жохань.       Он дернулся в сторону, стараясь уйти от давления, но почувствовал сильную и резкую боль — с него скальп пытаются снять?! Вэнь Жохань сильнее потянул за собранные в хвост волосы, заставляя его подняться, и, не говоря ни слова, потащил его в сторону выхода.       Цзинь Гуаншань схватился за держащую его волосы руку, тем не менее не осмеливаясь разжать чужие пальцы — мало ли что еще выдумывает этот ублюдок.       Мысленно он буквально выл, и, несмотря на то, что они покинули «любимую комнату Вэнь Жоханя», он понимал, что его рот будет открываться отнюдь не для докладов.       Используя его волосы, словно поводок, Вэнь Жохань тащил его по коридору, не давая Цзинь Гуаншаню никаких вариантов, кроме как перебирать ногами, стараясь поспевать за ним, иногда спотыкаясь и чуть ли не заваливаясь на пол. За неимением возможности ухватиться за что-то, кроме одежды Вэнь Жоханя, он отчаянно хватался за нее, не зная, что будет хуже — снятый скальп или чужой гнев. Но глава ордена Вэнь совсем не обращал на это внимание.       Несмотря на то, что Цзинь Гуаншань находился в весьма незавидном положении, он все же заметил, что в хитросплетениях коридоров им совершенно никто не встретился. Только подумать, как бы пострадала его репутация будь тут рабы или слуги. Куда их всех сплавил Вэнь Жохань — думать не приходилось. Больше его волновала собственная судьба. И когда он выбирал между возможностью окончательно вцепиться в чужую одежду или просто рухнуть на колени, Вэнь Жохань внезапно изменил свой маршрут и, с ноги открыв дверь, втолкнул несчастного мужчину в темную комнату.       Не нужно было обладать способностью видеть в кромешной темноте, чтобы понять, что предмет, на который он опустился, был постелью. Если выразиться точнее — его швырнули. Не ожидая падения, он неудачно повернул голову, отчего-то что-то щелкнуло. Рука сама потянулась, чтобы проверить шею, но ее бесцеремонно схватили и дернули, прижимая к кровати, заставляя Цзинь Гуаншаня лечь на спину и встретиться лицом к лицу со своим страхом. Огни в комнате вспыхнули сами по себе, освещая две фигуры: одну, распластанную на кровати, и вторую, нависшую над ней, не давая возможности пошевелиться. Вэнь Жохань поднялся, дабы рассмотреть получше попавшуюся ему «жертву». Глава ордена выглядел очаровательно: перепуганный до полусмерти, он был даже бледнее, чем обычно, и его прикушенные во время их небольшого противостояния губы особенно выделялись на лице ярко-красным пятном. Сколько пошлостей шептали эти губы разным женщинам? Неосознанно заметив чужой, изучающий взгляд на своем лице, Цзинь Гуаншань пристыженно поджал губы, отворачиваясь. Более плачевного состояния он не мог себе и представить! Растрепанный, взъерошенный, в запачканных дорогих одеждах, от которых на белоснежных простынях оставалась пыль и грязь. Вэнь Жохань же расценил его жест иначе, а потому в следующую же секунду главу ордена Цзинь грубо схватили за напряженные ноги, дергая на себя и разводя их в стороны. Уж на это-то ему ответом был наполовину затравленный, наполовину гневный взгляд.       — А я думал, главе ордена Цзинь такое привычно. Неужто я ошибался? — саркастически хмыкнул он. Рука с колена переместилась вверх, по бедру, и даже сквозь одежды Цзинь Гуаншань почувствовал жар. Может ему почудилось, но интонации Вэнь Жоханя звучали абсолютно так же, как ревнивые нотации госпожи Цзинь.       Вопрос этот не требовал ответа, а потому ему только и оставалось, что обиженно вскинуть взгляд на предводителя псов Вэнь, но боясь возразить представлениям о своей личной жизни.       Этого оказалось совсем недостаточно.       — Только подумать, и этим ты наплодил столько ублюдков? Даже смешно, — его дернули еще сильнее, сжимая кожу под пальцами, а его пах уперся в чужое колено, от чего он невольно шикнул, боясь, что «этого» его решат лишить. Да и вообще, чья бы корова мычала! Вспомнить только ублюдочных детей Вэнь…       — Что, язык проглотил?.. Такую блядь, как тебя, надо еще поискать, — Вэнь Жохань сгреб в кулак одежду на груди Цзинь Гуаншаня и притянул его ближе. — Ты должен благодарен, что ты на постели со мной, а не там, где тебе полагается… Мерзкая потаскушка, — тон на последних словах внезапно сменился на такой успокаивающе-ласковый, что Цзинь Гуаншань даже решился на ответ:       — Вы, достопочтенный глава клана Вэнь, видимо, много потаскушек опробовали, раз пришли к выводу, что я самый мерзкий из них.       В глазах Вэнь Жоханя мелькнуло что-то совершенно недоброе, и он улыбнулся.       Треск рвущейся ткани пронесся эхом по комнате, и дорогие наряды теперь представляли из себя лишь рваные куски. Вэнь Жохань не стал церемониться, и одной рукой разорвал всю одежду Цзинь Гуаншаня, вложив в это совсем мизерную часть духовной силы.       Цзинь Гуаншань схватился за обрывки одежды, взмывшие в воздух, и теперь плавно опадающие, словно осенние листья. Конечно, это не имело совсем никакого смысла. Даже собери он их все, узких кусков тканей было бы недостаточно, чтобы прикрыть наготу.       — Теперь я понимаю, почему женщины так и норовят прыгнуть в твою постель, — голодным взглядом окинул его Вэнь Жохань.       Получив неожиданный комплимент, Цзинь Гуаншань немного осмелел. В конце концов, желай Вэнь Жохань действительно поиздеваться над ним, подобные слова были бы все же совсем неуместны. Верно подмечают, что глава клана Вэнь обладает очень переменчивым характером, и стоило только Цзинь Гуаншаню съязвить, как тот вместо того, чтобы разорвать его на части, ограничился лишь одеждой… А ведь с таким же успехом, вместо одежды под чужими руками могли разлететься ошметки плоти. Он взглянул на мужчину совсем иным взглядом. И пусть на дне его глаз все еще плескался страх, так же в нем появилось озорное любопытство. Цзинь Гуаншань рискнул.       — А что же насчет вас? — он провел кончиками пальцев по груди все еще одетого… любовника? Насильника?       Глава клана Вэнь изнасиловал главу клана Цзинь. Звучит… не звучит.       Цзинь Гуаншань игриво закинул ногу на Вэнь Жоханя, притягивая его ближе к себе. Сейчас страх стал его привычным состоянием и отступил куда-то на задний план. Кажется, в комнате стало невыносимо жарко, а при приближении к Вэнь Жоханю его окутал ореол пряного запаха, смешанный уже со знакомыми нотками. Хуже — или наоборот лучше — становилось от все так же душащего запаха благовоний.       Неужели Вэнь Жохань успел кого-то убить до прихода Цзинь Гуаншаня? Или смрад смерти настолько окружил этого заклинателя, что теперь уже стал его собственным? А может все дело в одежде? Взгляд недовольно скользнул по бело-красному ханьфу, и на секунду ему показалось, что демон в его объятьях действительно мог раскрасить их кровью своих врагов… а может и союзников.       Цзинь Гуаншань испытал свое любимое чувство — накатывающее возбуждение. Сладко-сладко. Контроль начал постепенно слетать. Похоть как всегда победила. Он представил, как его накрывает тело заклинателя, гнев которого вселяет ужас в адептов любых, даже самых именитых орденов. И как тот с вожделением упивается его телом. С какой нежностью и лаской могут двигаться его руки, буквально давящие черепа людей, как спелые персики… Кадык Цзинь Гуаншаня невольно дернулся, а напряжение иголочками пробежалось по оголенной коже, все ниже и ниже. Теперь, как бы он ни старался, он бы точно не смог спрятать собственное отношение к сложившейся ситуации. Будь бы у него сейчас веер, оброненный им по пути в комнату, он бы определенно спрятал за ним хитрую, вульгарную усмешку. Но сейчас он не мог скрыть ни своего тела, ни своих эмоций.       Увы, фантазии Цзинь Гуаншаня моментально разрушились после слов Вэнь Жоханя.       — А ты и правда лишь течная шлюха, — бросил тот, и его рука обхватила уже привставший член, слегка надавив кончиком ногтя на головку, размазывая выступившую каплю смазки. Цзинь Гуаншань невольно резко и шумно вдохнул, чуть прогибаясь всем телом, словно желая большего.       — Не забудь отблагодарить течную шлюху за работу, — просипел Цзинь Гуаншань снизу.       Вэнь Жоханю было плевать, что там хочет человек под ним, поэтому в следующую секунду, стоило лишь только ему намекнуть на собственное удовольствие, как он отпустил его член, и бесцеремонно вошел в него пальцем. Не готовый к подобному Цзинь Гуаншань, к тому же имевший в этом опыт лишь с девушками, а их тонкие, нежные пальчики, смоченные в слюне, совсем отличались от грубых пальцев Вэнь Жоханя, испытал такую боль, словно в него уже вставили член.       — Ах! — он вцепился пальцами в простыню и попытался слезть с пальца. Однако Вэнь Жохань свободной рукой сжал его бедро и насадил еще сильнее. — Г-глава ордена… Вэнь, — судорожно выдохнул он. — Зачем же так торопиться? Вы еще не раздеты… Да и я мог бы… многое вам показать, — как можно дольше пытался оттягивать этот момент Цзинь Гуаншань, понимая, что если дать ему волю, то Вэнь Жохань насадит его насухую, совсем не озаботившись чужим телом. Конечно, на вино и флирт рассчитывать и вовсе не приходилось… Если уж решил взять его, как женщину, то мог бы и обращаться соответственно! — Разве не вы сами говорили о. о… — но он не смог добавить «о моих навыках», потому что изо рта его вырвался удрученный всхлип, когда по колечку мышц пробежались острые ногти, словно еще пара пальцев желала насилу протолкнуться вслед за первым.       — Говорят, об ордене можно судить по его главе, — Вэнь Жохань наконец-то смог протолкнуть второй палец, что далось ему с трудом. Но тело Цзинь Гуаншаня, как бы ни сопротивлялось, не могло ничего противопоставить его силе. Жохань поднял глаза на покрасневшее лицо человека напротив, явно сдерживающего неприличный и почти что очаровательный скулеж. — В таком случае, орден Ланьлин Цзинь — самые дешевые проститутки, которым и плюнуть в лицо, после того, как их оттрахаешь, не грех.       Ситуация снова полностью выходила из-под контроля. Цзинь Гуаншань поднес указательный палец к губам и облизнулся.       Вэнь Жохань облизнулся в ответ — еще более вызывающе и эротично.       Вэнь Жохань не спешил оставлять свою жертву. В глазах его плескалось пламя от светильников. Болезненный жар обжигал внутренности, скручивал спазмом. Внутри Цзинь Гуаншаня жгло, и ему казалось, что вот-вот и что-то внутри него порвется от грубых фрикций. Рана, конечно, не смертельная, но настолько же больно, насколько и непристойно будет запачкать простыни кровью… Прямо оттуда. Он же не девственница, в конце концов! Он глава ордена…да, глава ордена, так что пытаясь унять воспаленные мысли, взять себя в руки, Цзинь Гуаншань обольстительно выгнулся, чуть наклоняя голову в бок.       — Г-глава…ох, ордена Вэнь. Право, дайте мне доставить вам наслаждение. Вы уже и так потратили на меня… Мнх…столько своего времени, — тон его голоса был переливчатым, ласковым, словно журчание ручейка.       Помимо того, что Цзинь Гуаншаню было болезненно принимать в себя пальцы, он поймал себя на мысли, что глава ордена Вэнь действительно любопытный человек, и уж лучше Цзинь Гуаншань с удовольствием умаслит его по собственной воле, чем все будет продолжаться так, как сейчас. Пусть думает, что хочет! Другие ордены все равно об этом не узнают, а если и узнают, то все это можно списать на клевету и слухи. Да и кто вообще способен не трепетать при виде этого непредсказуемого, сильного и волевого мужчины?!       Его поскуливания, мягкие просьбы, которые казались слишком напористыми для того, кто сейчас во всех смыслах находился снизу, вызывали раздражение. И Вэнь Жохань бы намеренно порвал его, если бы Цзинь Гуаншань не прибегнул к последнему способу. Он мягко обхватил два пальца губами, и слишком наигранно, слишком пошло начал их облизывать, иногда чуть разводя их в стороны, демонстрируя кончик яркого языка.       И, как и хотел Цзинь Гуаншань, пальцы резко вышли из него и оставили лишь ощущение пустоты и ноющую жгучую боль.       Но что-то в поведении, в резких жестах было странным, горько- тревожным. Шорох одежды, скрип кровати, и многострадальческие волосы Цзинь Гуаншаня снова намотаны на кулак, голова вздернута вверх, а в губы уже толкается…       Ах, так все же у него стоит!       Не успев оценить красоту обнаженного тела, Цзинь Гуаншань смог оценить лишь размеры, резко протолкнутые ему между губ.       Его попыткой принять более удобное положение и хотя бы привстать на локтях и воспользовался Вэнь Жохань, надавливая на его затылок. Цзинь Гуаншань уже в который раз за сегодня задрожал, но на этот раз не от страха или возбуждения, а от того, что пройдясь по корню языка, член моментально ткнулся ему в горло, перекрывая дыхание, заставляя его выгнуться в попытке отстранить голову. Но руки Вэнь Жоханя крепко держали его. Будь на его месте кто-то другой, и Цзинь Гуаншань сомкнул бы зубы, наказав человека, посмевшего вытворять такое с ним. Но инстинкт самосохранения был выше этого. Ему пришлось давиться, на глаза моментально навернулись слезы. Он пытался втянуть носом воздух, но и это не выходило.       Глядя на его комично покрывшееся красными пятнами лицо, на влажные глаза, Вэнь Жохань хмыкнул и, положив и вторую руку на его голову, принялся насаживать горло на свой член, чувствуя, как сильнее сжимает его глотка при каждом рвотном спазме.       — Если ты запачкаешь кровать, то сам же будешь это вылизывать, — предостерег он. Мало того, что кровать и так была запачкана: слюной, беспрестанно капающей с подбородка Цзинь Гуаншаня, пылью, и, кажется, даже капельками крови — о последних он старался вообще не думать, — слова было сложно уловить в таком положении.       Цзинь Гуаншань мог думать лишь о глотке воздуха и прекращении этих мучений. Ярко чувствовался липкий, горьковато-соленый вкус.       Кое-как ему удалось перевернуться корпусом на бок, чтобы облегчить давление на шею. Чужие руки столь сильно держали и дергали его, как марионетку, что не ровен час, как Вэнь Жохань свернет ему шею. Интересно, заметил бы?       Медленно пространство вокруг становилось темнее, мрак сгущался, и вовсе не от того, что светильники вдруг стали менее яркими, — это перед глазами Цзинь Гуаншаня плясали тысячи мушек от недостатка кислорода. Как жаль, что заклинатели изучают инедие, но до сих пор не научились дышать кожей!       И когда он был на границе потери сознания, внезапно все закончилось.       Он моментально согнулся и начал громко кашлять, в перерывах между вдохами сглатывая вспененную слюну. И наконец-то ему удалось подтянуть к себе колени и облегчить боль в затекшем теле. Вот уж что-что, а к таким тренировкам его тело было не готово.       Вэнь Жохань почти ласково схватил его одной рукой за подбородок, а второй провел по щеке, стирая слезы.       Цзинь Гуаншань поднял на него замутненный взгляд, и это напомнило Вэнь Жоханю глаза голодного щенка, что пытался выпросить милость.       — Ты о себе многое возомнил. Твоя глотка тоже ничем не отличается от других, — с долей разочарования бросил Вэнь Жохань. — Оставшись без своих побрякушек, ты оказался ничем не примечателен…       Эти слова очень сильно ударили по гордости Цзинь Гуаншаня. Он всегда имел о себе представление как о красивом и обаятельном мужчине. Но сейчас он сидел голый, измученный, с шумом втягивающий воздух, похожий на настоящую дешёвую шлюху… А перед ним возвышался внушающий страх мужчина, о которого разбивались все уловки, все заигрывания. Почему Цзинь Гуаншаню вообще пришло в голову, что Вэнь Жохань хотел заняться с ним страстным соитием, а не просто трахнуть его тело как кусок мяса?!       — Глава ордена Цзинь, — снова это напоминание, издевочное. — Тебе и правда настолько нравится подчиняться?       Как назло, его тело отреагировало на эти грязные мыслишки, и пока сам Цзинь Гуаншань приходил в себя, его член предательски налился кровью, бесстыдно потек, и стал привлекать слишком много внимания на фоне бледной кожи.       — Я не… — попытался оправдаться он. Щеки его вспыхнули смущением. А что он?! Не извращенец? Звучит совсем как жалкое оправдание. Он мотнул головой, сглатывая слюну и облизывая саднящие губы.       — Глава ордена Вэнь слишком хорош, чтобы не нравилось ему подчиняться, — выдавил из себя лесть Цзинь Гуаншань. Да, это только вина этого мужчины, чертового запаха благовоний и страха, смешанного с желанием удовлетворения! Это все эта чертова обстановка. Во имя Небес, если бы не обстоятельства, то разве понравилось бы это ему?!       — Между безвольными куклами разницы нет, но, — уже почти подавив смущение, Цзинь Гуаншань подполз ближе к нему, чуть задрав голову и позволяя влажной от слюны плоти лечь на свою щеку. — Если дать им волю, то вы увидите, что даже у них есть свои достоинства, — обольстительно прошептал он, согревая член своим дыханием, а затем потерся об него щекой как кот — разве что не мурлыча.       Цзинь Гуаншань широко лизнул головку, прикрыв глаза. Страх не оставлял его ни на минуту — Вэнь Жохань мог разозлиться от любого неправильного действия, и ему совсем не хотелось, чтобы тот задушил его своим членом, затолкав его в глотку. Насколько же позорная смерть!       Вэнь Жохань — змея. Настоящая подколодная гадюка.       Изворачивается, испускает яд, бдит. И язык у него, как у рептилий, «раздвоенный» — и говорит ласковое слово, и шипит грубости.       Он не торопился брать член в рот, опасаясь, что Вэнь Жохань снова возьмет инициативу, поэтому настойчиво облизывал сначала головку, а затем проводил языком по всей длине. Кончик языка скользил по толстым венкам.       — Довольно! — оттолкнул его Вэнь Жохань. Цзинь Гуаншань откинулся на простыни. — Мне противно даже твое лицо.       Хотя по тону нельзя было сказать, что это правда. По крайней мере Цзинь Гуаншань на это надеялся.       Он подумал: «Если уж я так ему противен, то почему он вообще предложил именно такой вариант сотрудничества?! Что вообще у него в голове творится? Если он вообще способен мыслить как нормальный человек!» — поливая Вэнь Жоханя бранью, чтобы хоть как-то отстоять свою честь перед самим собой, Цзинь Гуаншань улыбнулся.       — Предлагаете завязать вам глаза? — игриво и ласково спросил он, прогибаясь на простынях. Чтобы Вэнь Жохань не говорил, но в глазах его отчетливо читалась похоть, когда глаза его скользили по чужому телу. И Цзинь Гуаншаню нравился этот взгляд. Вот бы еще и слова его соответствовали! С большим удовольствием он бы заткнул ему чем-нибудь рот… Но вряд ли Вэнь Жохань оценит такое предложение.       Вэнь Жохань изящно откинул угольные волосы за спину. Он неторопливо пододвинулся к раскинувшемуся на постели Цзинь Гуаншаню.       — Я знаю способ получше, — хмыкнул Вэнь Жохань и, схватив Цзинь Гуаншаня за руку, резко дернул на себя, а потом тут же принялся заводить ее ему за спину. От очередной внезапной боли Цзинь Гуаншань зашипел и поспешил облегчить ее, переворачиваясь прежде, чем Вэнь Жохань сломает ему руку.       С его губ чуть не сорвались ругательства, но даже его обиженное шипение Вэнь Жохань прекратил, грубо вдавив его лицо в простыню. Это поразительно напоминало коленопреклоненные позы адептов Вэнь… Может они все так поклоняются потому, что… Но мысль его осталась незаконченной, как только он почувствовал чужой орган, скользнувший между ягодиц. Руку наконец-то отпустили, но он не рискнул подниматься, да и не смог бы — Вэнь Жохань все еще вжимал его голову в кровать. Цзинь Гуаншань подозревал, что последует дальше, но вместо того, чтобы расслабиться, тело наоборот сжалось от страха. Но, совсем не озабоченный этим фактом, Вэнь Жохань насилу толкнулся внутрь. Слезы брызнули из глаз Цзинь Гуаншаня, впитываясь в простыню. Спина его тут же покрылась испариной, а чувство было, словно туда вошел не член, а раскаленная кочерга, не иначе. И тот даже не думал останавливаться, несмотря на то, что Цзинь Гуаншань извивался под ним, пытаясь всеми силами хоть как-то уйти от проникновения.       Его всхлипы и мольбы, совершенно неразборчивые, ласкали слух. И Вэнь Жохань просто не мог удержаться, чтобы входить все глубже.       Помимо того, что стоны боли заглушались постелью, куда его любезно ткнул достопочтенный глава ордена Цишань Вэнь, Цзинь Гуаншань отчаянно хотел глубоко вдохнуть. Но не выходило. В конце концов, когда воздух закончился, он почувствовал, как его легкие горят огнем. Все это смешивалось в безумие ощущений, накрывавших Цзинь Гуаншаня. Еще никто не обращался с ним так грубо!       Внезапно, когда он думал, что силы его покинули вместе с честью, его резко вздернули его за волосы. Цзинь Гуаншань еще сильнее насадился на его член, поднимаясь следом. Он закашлялся. Слюна, которую он забыл сглотнуть, стекала с уголка губ. Вэнь Жохань потянул его еще выше, заставляя того окончательно переместить вес на дрожащие колени.       Спина, покрытая холодным потом, внезапно коснулась груди Вэнь Жоханя, и Цзинь Гуаншань мог бы поклясться, что шипение ему не почудилось!       Он хрипло хватал ртом воздух, как умалишенный, хотя казалось, что это определение подходило его нервному напряжению лучше всего.       — Как дырка ты неплох, — выдохнули ему на ухо. От этих грубых слов Цзинь Гуаншань должен был бы в очередной раз оскорбиться, но внезапно он почувствовал, как по телу пробегают мурашки вовсе не от омерзения. Горячая рука опустилась ему на грудь, прижимая того еще ближе к себе. Казалось, будто все вокруг окружил огонь, обволакивая два тела своим сжигающим жаром, ласково бегая, облизывая оголенную кожу. И как только Цзинь Гуаншань потерялся в этом водовороте чувств, отринув собственный титул, потеряв всякую гордость, сзади начали мощными и резкими толчками вбиваясь в него. Ноги его совсем не держали. Не сжимай его в объятьях Вэнь Жохань, он бы наверняка уже давно повалился на кровать. Сколько же силы было в чужом теле!       Цзинь Гуаншань как будто увидел со стороны, как сам глава Ордена Цишань Вэнь поставил его на колени, чтобы трахнуть его тело, и ощутил еще большее возбуждение. Это было так немыслимо, но внутри свербило от желания, чтобы этот могущественный заклинатель взял его еще сильнее, еще жестче. И ведь никто даже представить не может, что Вэнь Жохань, заклинатель, которого все ненавидят и боятся, чьи руки по локоть в крови, спит не с женой — а с ним!       Он втянул воздух сквозь зубы. Не в силах сдержать охватившее его возбуждение, он потянулся к своему оставленному без внимания члену.       Лишь одного движения рукой хватило, чтобы сорвать с губ громкий и несдержанный стон. Казалось, что он готов кончить только от движений рукой, и того дикого, болезненного жара, что толчками охватывает его сзади.       Но он и выдал себя этим стоном! Почувствовав, что тот начал получать удовольствие, и более того, принялся сам добавлять себе ощущений, вместо того, чтобы отдавать всего себя Вэнь Жоханю, глава ордена Вэнь наклонился и резко впился зубами в нежную шею. Острая боль пронзила его, и он невольно разжал руку. Боль была такой, словно тот решил… откусить от него кусочек.       — Вэ..! — хотел вскричать Цзинь Гуаншань. — Мпфх! — Вэнь Жохань зажал ему рот. По шее потекла тонкая струйка теплой крови, но не успела она спуститься ниже, как шершавый язык нежно слизнул ее, словно смакуя на вкус.       — Ах, какой непослушный, — облизнув окровавленные губы, прошептал Вэнь Жохань, наклоняясь и целуя прокушенную кожу, пробегаясь по краям раны языком, еще больше бередя ее. — Ты только игрушка, у тебя нет воли. Не думал, что нужно спросить разрешения у меня? — смешок горячим дыханием опалил рану. После этих слов он неожиданно опустил руку на его член и сдавил его.       — Ах!.. — Цзинь Гуаншаню уже было все равно насколько пошлые звуки он издает. Он напрягся и чуть двинулся вперед, словно толкаясь в руку, тем самым двигаясь на члене. Очередной смешок раздался рядом с его ухом. Член начали ласкать очень-очень нежно, что совсем не совпадало с резкими толчками сзади. Оказавшись без поддержки, Цзинь Гуаншань рухнул на постель, бесстыдно оттопырив задницу.       — А-а…ах, — он хотел, чтобы его ласкали более уверенно, более грубо. Но как назло, все движения были дразнящими, кончики пальцев пробегались только по головке, размазывая смазку.       Все это доводило его до безумного желания кончить. Он сильнее сжимал член внутри себя, чтобы тот причинял еще больше странного удовольствия, вместе с болью. Еще никогда в своих любовных утехах, даже с самыми искусными шлюхами, он не испытывал подобного!       — Пож… пожалу… пожалуйста, — проскулил он, еще более явно вертясь, насколько позволяло положение. Ему было все равно, как бы это выглядело со стороны. Все равно их никто не видит!       — Что «пожалуйста»? — подначил его Вэнь Жохань и вовсе перестал обращать внимание на его мольбы, намеренно игнорируя их. Руки его переместились на упругие ягодицы, и, сдавив их под пальцами, чуть ли не до синяков, он раздвинул их в стороны. Опустив взгляд вниз, он наблюдал, как член медленно входит и выходит внутрь, обхватываемый окровавленным колечком мыщц, словно желающих наоборот втягивать его обратно при каждом выходе.       — Пожа-… ах… -луйста, Д… — начал Цзинь Гуаншань, чуть ли не плача, — Дай мне кончить, мой господин…       — Не раньше, чем я, убожество, — ответил Вэнь Жохань и резко вышел из него, ложась на кровать. Почувствовав, как его и вовсе оставили, Цзинь Гуаншань торопливо пополз к нему, желая скорее продолжить. Он поспешно, не обращая ни на что более внимания, чуть ли не запрыгнул на его член. Как только внутренности уже привычно заполнились горячей плотью, он начал насаживаться истерически быстро. Цзинь Гуаншань выгнул спину и провел руками по своему телу, совершенно выдохшись, но из последних сил приподнимаясь и опускаясь на Вэнь Жохане. Ему совершенно ясно дали понять: хочешь кончить — придется потрудиться.       Со лба стекла капелька пота. Было ужасно жарко и мокро, в том числе не только от того, чем они занимались, но и от усугублявших ситуацию благовоний, которые мучили Цзинь Гуаншаня с тех самых пор, как он прибыл в резиденцию. Изнутри его скручивало от ощущений и приближающегося оргазма, до которых его доводил глава клана Вэнь, а снаружи — душило запахом. Будто нет кислорода. Он еще не готов был, словно собака, высунуть язык и жадно дышать.       Хотя до чего этой ночью он еще не пал?       Вэнь Жохань поднял взгляд. С шеи стекала кровь от его недавнего укуса, сбегая вниз — на соски и дальше — на живот. Он проследил за алой струйкой взглядом и остановился на том, что его собственный член тоже был в крови от израненного заднего прохода главы ордена Цзинь.       Вэнь Жоханю захотелось засмеяться, но он подавил это желание, только приподняв уголки губ. Он дернул Цзинь Гуаншаня к себе, обнимая за спину и глубоко целуя. Тот сначала растерялся, будучи уже в практически невменяемом состоянии, но прижался к нему ближе и ответил.       Поцелуй был долгим. Казалось, что прошла целая вечность, как вдруг мужчина под ним отстранился от губ и, прижав того к себе за затылок, принялся кусать и целовать все до чего дотягивался — мочку уха, щеку, шею. Вкупе с этими болезненными касаниями, Цзинь Гуаншань почувствовал, как тот задрожал всем телом, а внутри него запульсировал член, исторгая из семя себя прямо внутрь прославленного заклинателя.       — Мх… — Цзинь Гуаншань не знал, напомнить ли о себе словами, но его просящий вдох звучал убедительнее любых слов.       Наслаждаясь послеоргазменным ощущением, Вэнь Жохань взял его ладонь, и положил ее на член, сам обхватывая поверх руки.       Цзинь Гуаншань, даже если и не хотел бы сжимать свой орган крепче, не смог бы противостоять какому-то даже ленному напору чужой руки. И кусая губы, все еще продолжая сидеть на опадающем после оргазма члене, задрожал всем телом, сухо глотая собственные стоны. В последнюю секунду Вэнь Жохань дернул их руки, и Цзинь Гуаншань излился в собственную ладонь. Не унизительно ли?       Но Цзинь Гуаншань даже не успел прийти в себя после такого крышесносного оргазма, как его отшвырнули. Сперма вытекала сквозь его пальцы, и, судя по ощущениям, она была не только на его ладони… Сзади раздался голос:       — Господин, вы закончили?       — Да. — Вэнь Жохань отряхнул руки, как от грязи, и принял от непонятно когда успевшего подкрасться Вэнь Чжулю чистые нижние одежды. — Позаботься о нем, — махнул он в сторону шокированного Цзинь Гуаншаня, даже не посмотрев на него.       — Слушаюсь вас, — поклонился Сжигающий ядра, безэмоционально взглянув в сторону кровати. Но что-то в его обычно бесстрастном взгляде было… пугающим. Предупреждающим.       Вэнь Жохань, не дойдя пару шагов до выхода из комнаты, вдруг обернулся и… мило улыбнулся.       — Жду тебя в следующем месяце, глава ордена Ланьлин Цзинь.